КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава двадцать вторая
"Наконец-то свободен!" - произнес Киреев, когда автобус миновалпоследние московские строения. Однако слова прозвучали явно фальшиво. И чемдальше от Москвы увозил автобус Михаила Прокофьевича, тем сквернеестановилось у него на душе. Всю последнюю неделю он прожил на эмоциональномподъеме, вызванном готовящимся отъездом. И вот отъезд уже реальность. А чтодальше? Смешно сказать, но только сейчас Киреев подумал о том, что в дорогеего может застать дождь, что ему надо где-то спать. Он положил в рюкзактомики любимых поэтов - Пушкина, Тютчева и Баратынского, взял Библию нарусском языке, но не догадался взять в дорогу плащ и спальник. В голове возник мотив песни из фильма "Обыкновенное чудо". Ее пелАндрей Миронов. Слова Киреев знал плохо - только немного вначале, но самамелодия, удивительно грустная и светлая, как нельзя лучше подходила под еготеперешнее настроение: Давайте негромко, давайте вполголоса, Давайте простимся светло. Минута, другая, и все успокоится, Что было, то было - прошло. Впрочем, Михаил Прокофьевич не был уверен вправильности слов, которые он тихо напевал, закрыв глаза. Но окончательноуйти в себя не удалось. Сосед Киреева, мужчина средних лет, читал журнал. Вжурнале было мало текста, но много фотографий. У соседа оказалась, по всейвидимости, забавная, но не всегда безобидная привычка: он комментировалтолько что прочитанное вслух. Сквозь монотонный шум мотора Киреев могслышать: "У Мадонны родился сын... Шерон Стоун перенесла операцию... МинаСувари вышла замуж... Наши звезды предпочитают итальянскую сантехнику..." - Твою мать, - чертыхнулся человек и повернулся к Кирееву. - Только иостается что материться. Сейчас приеду домой, там у меня печное отопление иудобства на улице, а они мне показывают, на каких толчках все эти певцы ипевички сидят. Разве это справедливо: всю жизнь вкалывал, а нормальныхбытовых условий не заслужил, и вот, смотрите, звезда эта - блин, слово-токакое придумали - одну песенку спела - и уже звезда, - может себе позволитьэту, как ее... - И мужчина прочитал по слогам: - Джа-ку-зи. Мне скорополтинник стукнет, и не знаю, что это такое, а у нее есть. И он смачно выругался, найдя рифму к слову "звезда". - Нет, в самом деле, зачем они людей дразнят? - Вы меня спрашиваете? - отозвался Киреев. - Но вы что-то об этом думаете? - Я не понимаю: зачем тогда надо было покупать этот журнал? - Как зачем? А что семь часов в дороге делать? Да и программу здесьпечатают. - И все-таки, вы же этот журнал выбрали. Вам интересно, сколько платьевосталось от принцессы Дианы? Вы поклонник творчества Мины Сувари? - Я не то что Мину, я и бомбы никакой не знаю. - Тем более. Оказалось, что их разговор слышали другие. Первой в него вступилаженщина, сидевшая напротив Киреева. Спортивная одежда, бодрый вид, тележка уног - все выдавало в ней любительницу активного отдыха и заядлую дачницу. - Это все из Америки к нам пришло. Желтая пресса. Оболванивает людяммозги... - У нас чуть что - во всем Америка виновата, - перебил женщину уже еесосед - мужчина лет тридцати. - Ругаем ее, ругаем, а телевизоры давноамериканские смотрим, хлеб у них покупаем, про их артистов читаем, за ихкоманды в хоккей болеем. Вы посмотрите, этот журнал у половины автобуса вруках. Начался спор. Общественное мнение склонилось в пользу женщины. Народпришел к выводу, что Америка живет хорошо только благодаря тому, что на нееработает практически весь мир, что их культура - дешевка, и только из-запредательства власти наша страна становится слабым и беспомощным придатком вмировой системе. Кирееву стало смешно. От "дачницы" не укрылась усмешка МихаилаПрокофьевича: - Вы не согласны? - Почему же? Я всегда и со всеми соглашаюсь. - То есть вам все равно? Киреев на секунду задумался. Потом сказал: - Хорошо. Представьте себе: на берег водного потока выходят трое. Одинговорит: какая огромная река, мне ее не переплыть. Придется поворачиватьобратно. Второй обрадовался: надо же, ручеек! Можно попить водички. А третийничего не заметил - перед ним расстилалась бескрайняя, безводная саванна.Первый из этих трех был муравей, второй - шакал, а третий - слон. - И что эта басня означает? - Наверное, только то, что каждый из этих трех был по-своему прав. Вотдля вас Америка - зло, для вашего соседа, наоборот, страна для подражания. Адля меня без разницы - есть эта Америка или нет. - Не поверю. - Ваше право. Телевизор я стараюсь не смотреть, журналы про красивуюжизнь не читаю... И еще. Если я скажу, что мне нет дела до страныБуркина-Фассо, вы мне поверите? - Но вам не все равно, как вы живете, - вступил в разговор соседКиреева. - Простите, а это зависит от Америки? - Это зависит от многих причин. И от Америки тоже. - Помните, с чего начался наш разговор? Вам не нравится, о чем пишетжурнал, но вот что интересно: через неделю вы опять купите его. - Да это все жена, она просит... - Не лукавьте, пожалуйста. Все дело в вас самом. Легче всего придуматьстрашилку и все свои беды сваливать на нее. Труднее всего сделать что-тосамому. - А что я могу? - Для начала не покупайте этот журнал. Вы спокойно проживете, не узнав,сколько детей у Мадонны и сколько было любовников у принцессы Дианы. Апрограмму телевидения можно и в своей районной газете прочитать. - Вы и впрямь считаете, что этого достаточно? - насмешливо спросилаКиреева "дачница". - Я считаю, это лучше, чем сотрясать воздух в проклятиях врагу,придуманному себе в оправдание. - Себе в оправдание? - Конечно. У меня есть знакомый. Его сыну лет четырнадцать - назападной музыке, западных фильмах просто помешан. Отец, разумеется, ругаетАмерику. Я возьми и спроси его, когда он читал с сыном что-нибудьотечественное, когда сына куда-нибудь свозил: в Суздаль или Плес - у негомашина есть. Знаете, что он мне ответил? Когда вырастет - пусть тогда иездит, мне надо деньги зарабатывать, а не по суздалям мотаться. А читать...Пусть с ним в школе читают, за это учителям деньги платят. - Ваш приятель не прав, конечно. Но как вы не понимаете, чторазрушительные силы - огромны. Они бьют по нашей культуре, традициям... - Вы все верно говорите, но что проку от ваших слов? Демонизируя врага,вы тем самым делаете его сильнее, а себя слабее. Правильно сказал ваш сосед:журнал этот у половины автобуса. А издание, которое пишет о традициях икультуре, в момент прогорает. Знаете почему? - Почему? - Потому что все это притягивает, - Киреев ткнул пальцем в журнал, -подсматривать за кем-то в замочную скважину. Это действует не на духовнуюсферу, а совсем на другие точки. Но разве себя, родного, будешь осуждать заэто? Ни за что. Америка, жена, кто угодно виноват, но только не я. - Как вы ловко все перевернули, - возмутился мужчина. - Это я жевиноватым и оказался. Хорошо, выброшу я этот журнал, дался он вам. Он что,перестанет выходить, другие прекратят его читать? - Какое вам дело до других, как и до Америки? Как мне журнал, так вамона далась. Мне кажется, нации - как люди. У всех разный возраст. Есть нациидревние, например, китайцы. Посмотрите, как они относятся к еде, здоровью,природе - на самом деле, пожилые люди, да и только. Американцы - нация-подросток. Представьте себе 15-16-летнего паренька или девушку - и всепоймете об американцах. Они жизнерадостны, непосредственны - если вы увидитегде-нибудь в музее старичков с голыми петушиными ногами, равно как истарушек в шортах - не сомневайтесь, это американцы. Вы посмотрите, кто уних любимые национальные герои: супермены, Микки-Маус, человек- летучаямышь. Читают они в основном комиксы - серьезные книги не для них. - Я слышала, что они из "Анны Карениной" комикс сделали... - Правильно. Едешь в машине по прекрасной дороге и слушаешь пересказтолстовской книги... Что еще вспомним? У детей есть такая страсть: они, кпримеру, фильм посмотрят и не успокоятся, пока взрослым его не перескажут. Акогда те сами будут фильм смотреть, все норовят комментировать действия. Это- американцы. Они что-либо узнают, во что-то поверят - и не успокоятся, покадругих в свою веру не обратят. Им не важно, в чем надо убеждать - в пользебиодобавки или необходимости уверовать в Христа. - Причем я читала, они из религии шоу делают... - Так оно и есть. Они же подростки. Это мы на кухнях мировые проблемыобсуждаем. Тайсон, их чемпион по боксу, кому-то ухо откусил - они это всейсвоей страной месяц обсуждали. - И какой же из всего этого вывод? - спросила женщина, которая в данныймомент полностью была согласна с Киреевым. - Делайте его сами. Для меня он очевиден: если одно стихотворениеПушкина для меня значит больше всего того, что они там насочиняли инаписали, почему я должен бояться их культурной экспансии? Согласитесь: есливы пойдете во двор играть с маленькими девочками в "классики" - это будетсмешно. - А какая, простите, связь? - Самая прямая. Будьте верны своей культуре, своим традициям,воспитайте в них своих детей и внуков, помните, откуда мы, кто мы, какаядуховная глыбина стоит за каждым из нас - и неужели одного Микки-Мауса неодолеем? - Вы утрируете... - Безусловно, но самую малость... - Легко сказать - воспитайте. А как? - Разумеется, не словами. Делами. Живите в той культуре, к которойпринадлежите. - Я стараюсь, но моих, например, детей все равно тянет на всезаморское. - Не беда, просто у них возраст такой - он соответствует покаамериканской культуре. Потом вырастут. - Вы оптимист. Кстати, если речь зашла о возрасте наций, сколько намлет? - Сколько лет? Около сорока. Средовек, как говорили в старину. - Самый кризисный возраст, - заметил сосед Киреева. - Правильно. Сомневаешься во всем: в себе, в других. Растерян,кидаешься от одного к другому, пытаешься понять, зачем ты живешь. - Вам не кажется, что этот период у нас затянулся? - Это не для моего ума вопрос. Я только знаю, что силы и отдельныйчеловек, и нация должны черпать из прошлого - своего прошлого. Применительнок нации - это и есть те традиции, о которых мы говорили. Забудем ихокончательно - русской нации на Земле больше не будет. - Но вы же сами говорили, что нам не страшна американская культура? - Американская культура не страшна, страшно собственное беспамятство. - И все начинается вот с этого журнала? - сосед Киреева неуспокаивался. Киреев выдержал его насмешливый взгляд: - Им может все закончиться. Сосед отвел глаза: - Давайте спать. Ни к чему хорошему такие разговоры не приводят. - Ваша правда, - согласился Киреев. Он был недоволен собой. Получилось как всегда: то, что хотел сказать, -сказать не получилось. Одни высокопарные фразы. Только других людей обидел.А они... они все равно останутся при своем мнении. Духовность, традиции,память прошлого - у человека удобства на улице, а у юной певички естьджакузи, о котором этот человек и не слыхивал. Для него это главное, а некакая-то абстрактная культура. А у того парня, напротив, отношение к Америкесовсем другое. Он знает, что такое джакузи, и еще надеется успеть заработатьна него. И заработает - наш человек настойчив - была бы цель поставлена. Ивремени побольше. Жаль только, что цель - из области сантехники. Киреевзакрыл глаза. Американцы, джакузи, неведомая Мина Сувари - все закружилось вголове хороводом из чьих-то лиц, цветовых пятен, обрывков фраз. И онпровалился в сон. * * * В комнате стоял дым коромыслом, на столе - гора бутылок: пустых,начатых, полных. Полчаса назад Юле позвонил Кузьмич и приказал явиться поэтому адресу. Она ехала сюда и готовила себя к худшему. Что являлось этимхудшим - Юля не знала. От Кузьмича можно было ждать всего. Сейчас "зачитаетприговор": за понесенные моральные и материальные убытки пустить эту дуру,то бишь ее, Селиванову Юлию Антоновну, "по кругу". Бр-р. Она представиласебе "ребятишек" Кузьмича, особенно двух громил, которых все звали Боб и Доб- сокращенно от Бобчинского и Добчинского. Говорят, так назвал этунеразлучную пару - Бориса и Николая - их шеф, Кузьмич. Забавно, но пьесаГоголя "Ревизор" была у Кузьмича любимой. По крайней мере, он любил еецитировать. Когда к нему нужно было кого-нибудь доставить, Кузьмич обычноговорил: "А подать-ка мне Тяпкина- Ляпкина". Вот сейчас этой"Тяпкиной-Ляпкиной" была она. Однако ее встретили приветливо. Шурик сразуподвинул к ней пивную бутылку. Это был хороший знак. - Мы тут кой-какой баланс пытаемся свести, - после короткогоприветствия обратился к Юле Кузьмич. - Мне надо будет на недельку-другуюотъехать. Есть дела поважнее вашей иконы, но и ее упускать не хочется.Значит, уплыла иконка, а? - Кузьмич, я все объясню... - Не надо. Мне Шурик уже все рассказал, а я ему как себе верю. Если онговорит, что давно такой смышленой телки, как ты, не встречал, значит, таконо и есть. Кто не работал, тот не прокалывался. Понимаешь меня? - Понимаю. - А коли понимаешь, давай-ка своей смышленой головой кумекай. Я,девочка, не люблю проигрывать. Икона эта должна быть у нас. Понимаешь меня?Юля не успела ответить. Вмешался Шурик: - Не заводись, Кузьмич. Зачем пугаешь человека? Думаешь, она сама нехотела эту икону получить? Другое дело, что Воронова непростой штучкойоказалась. - А ты не учи меня жить. Я не пугаю. Ты что, не знаешь, как я на самомделе могу пугнуть? Я проигрывать не умею, понимаешь меня? И если тырадуешься, что какая-то Воронова тебя вокруг пальца обвела, то я другойчеловек. - Не радуюсь я. Мы с Юлькой поэтому сложа руки не сидели. Но ты -начальник, тебе решать, что дальше делать. - Вот это другой разговор. - Кузьмич отхлебнул пива. - Ты Гоголячто-нибудь читала? - неожиданно спросил он Юлю. - Читала. "Ревизор", "Мертвые души"... - Про души ничего не скажу, а вот Городничий правильно говорил: "Я всехв бараний рог скручу" - и всю губернию в руках держал. Поэтому империя ипала, что таких людей дураками выставляли. Он с понятием был человек.Понимаешь меня? - Понимаю. - А ни хрена ты не понимаешь. Устроили, бля буду, слежку. За каким,спрашивается? Домработницу в лес везти. Тьфу! Нет, говоришь, больше иконы? - "Я как будто предчувствовала: сегодня мне всю ночь снились какие-тодве необыкновенные крысы. Пришли, понюхали и пошли прочь", - неожиданнопроцитировала Гоголя Юля. - Чего-чего?! - Кузьмич пришел в восторг. - Слушай, ты мне нравишься.Приятно встретить начитанных людей. Мои придурки, наверное, только"Филиппка" из школы помнят. - Это про дельфина, что ли? - спросил доселе молчавший Доб. - Я повидику смотрел. Только ты путаешь, его Флиппером звали. - Кого? - Дельфина, кого же еще? - Филиппок - это крестьянский мальчик, понял? Учиться он очень хотел.Вот про него Толстой и написал. - А дельфин здесь при чем? - Слушай, я сейчас зарыдаю. Не позорь ты меня. Путаешь, говорит он мне.Умереть, не встать. Эта деваха сейчас из "Ревизора" сцену читала. Учись!Ладно, кто из вас начнет? - обратился, наконец, Кузьмич к Шурику и Юле. Селиванова ответила: - Пожалуй, я. У Вороновой подруга есть... - Воронова, Воронова... Скажи, а у нее отца не Владимиром Николаевичемзвали? Хотя, сколько в Москве Вороновых... - Это дядя ее. - Дядя? Что же ты мне сразу не сказала? Нет, ребята, эту девку мытрогать не будем. Я уважал покойного Воронова. Дружить не дружил, врать небуду, но уважал. Шурик явно поскучнел. - Все, деваха, можешь идти. Шурику телефончик оставь - ты емуприглянулась, а про это дело я, считай, забыл. - Ты какой-то чудной сегодня, Кузьмич, - переглянувшись с Юлей,заговорил Шурик. - Наверное, "Мертвые души" начал читать. - Давно по морде не получал, шутничок? - Давно. Юлька тебе с самого начала говорила, чтобы девку эту нетрогать. А икону мы сейчас не у нее брать будем. Она отдала ее. Юля сразу поняла хитрость Шурика. Она без его перемигивания уже знала,о чем надо говорить Кузьмичу, а о чем промолчать. - Как отдала? - переспросил Кузьмич. - Дело вот в чем, - подключилась к разговору Юля. - Софья Вороновасирота, ее дядя воспитал. А когда Воронова того... убили, ей, видимо, мысливсякие в голову полезли. - Продолжай, пока не очень понимаю. - Пришел к ней как-то земляк ее, поговорили они о родных местах, вотВоронова и расчувствовалась. Отдала, короче, она икону. То есть не ее этотеперь икона. И мы забудем о Вороновой. Все, нет ее для нас. - А кому отдала, мы знаем. - Вот это самое главное. Я ведь с этого и начала. У Вороновой естьподруга. Я к ней подъехала. Короче, она мне все про этого типа рассказала.Он больной... - Кто больной, тип этот? - Да, у него рак. - Господи, с вами не соскучишься. Рассказывай дальше. - Ему вроде бы мало осталось жить. Вот он и продал свою квартиру, взяликону и отправился на родину. - Ничего не понимаю, уехал, что ли? Тогда куда уехал? - В том-то и дело, что в никуда. Родом он, как и Воронова, изСтаргорода. - Это где? - Под Тулой. Километров сорок к югу, я на карте смотрел, - вставилфразу Шурик. - Так вот, может, у него от болезни с головой что, но он решил доСтаргорода пешком идти. Как странник. - Век живу, а о таком не слыхал. Итак, что мы имеем? - Смертельно больного человека, которому осталось жить не больше года,а то и того меньше, и икону, которая лежит у него в рюкзаке. Спрашивается,нужна ему икона? И сам он нужен кому? - Молодец, - похвалил Кузьмич, - правильно поставленный вопрос -считай, уже наполовину решен. Значит, говоришь, чудак этот на букву "м"никому не нужен? - Абсолютно. - Мы знаем, куда он придет, так? - Куда должен был придти... - А ты и впрямь смышленая. Только вот откуда он должен выйти? - Это уже по моей части, - взял слово Шурик. - Не буду долго говорить,короче, он поехал в Болхов. - Доб или Боб, принесите карту, - приказал Кузьмич. - В бардачке моеймашины лежит. Юля убрала со стола бутылки, Шурик взял у Боба карту ирасстелил ее перед Кузьмичем. Все сгрудились за его спиной. Шурик показывалпальцем: - Вот Старгород - это Тульская область. Вот Болхов - Орловская. Попрямой не больше ста пятидесяти километров. Но он пешком пойдет. - И не слишком скоро - болезнь у него не шуточная. - Правильно, Юлька. К тому же он из тех мест, журналист. Где-то будетзадерживаться, где-то передохнуть захочет. Правда, не исключена возможность,что он после первого дня окочурится или плюнет на все и рванет в Старгородна колесах. - Предлагаю ждать его в этом... Старгороде. Видать, это большаядеревня, все друг друга знают. Сделаем дело, возьмем икону - и готово, -открыл рот Доб. Юля хотела съязвить, но передумала: - Правильно. Как вариант, думаю, сгодится. Но когда все на виду - этоже и минус. И еще. А если он окочурится, как сказал Шурик, где-нибудь вполе? Кому тогда икона достанется? Милиции? Грибникам? - А что же, ты предлагаешь с ним в прятки играть? - Зачем в прятки? - опять взял слово Шурик. - Смотрим сюда. Из Болховав Старгород два пути. Один через Мценск, другой, более окружной, черезБелев. Я думаю, он на Мценск пойдет. А теперь посудите сами: человек идет срюкзаком. Странствует. Ну? - Что - ну? - Это нормально в наше время? Ты пойдешь, Боб, пешком с рюкзаком? - Я что, придурок? У меня тачка есть. - И я к тому же. Посмотри: до Мценска из Болхова всего одна дорога. Этоне Москва. Дня два-три ему пути. Завтра мы его встретим. А дальше - делотехники. - А если в другую сторону пойдет, на Белев? - Повторяю, он пешком, мы на машине. Мы десять раз от Болхова до Белеваи до Мценска доедем, пока он ковылять будет. Что скажешь, босс? - Значит, сегодня он ночует в Болхове? - Я думаю, что в ночь он не пойдет. - Есть в твоем плане слабое место. - Какое? - Ты можешь дать гарантию, что он сегодня где-нибудь по дороге невыйдет? - Кузьмич опять посмотрел в карту. - В том же Мценске, к примеру. - Не могу, но... - То-то и оно. Значит, сделаем так. Не получится с вариантом "дорога" -наведаемся в Старгород. Второй вариант назовем "деревня". Но это плохойвариант, деваха права. Если он быстро отдаст икону в церковь или монастырь,она, сами понимаете, засветится. Я завтра уеду, с собой возьму Боба и Доба.Вам даю Гнилого и Бугая. Все. - Четверым что делать, шеф? - возразил Боб. - Шурик с Бугаем вдвоемуправятся. - Я думаю, ты бы с ним и один управился. А смог ли бы найти этогостранника - сомневаюсь. Главным будет Шурик. Юлька не помешает - голова унее варит. А затем Кузьмич одной фразой подвел итог разговора: - Итак, сроку вам даю - неделю. В Старгород он придти не должен.Понятно? - Понятно. - За два дня ребята управятся, босс, - пообещал Доб. - А ты что скажешь? - обратился Кузьмич к Шурику. - Куда ему деться? Днем больше, днем меньше. Верное дело. Нутром чую. - А я вот не доверяю даже себе. Короче, неделю меня не беспокоить. Неуправитесь, звоните. Будем решать, что дальше делать. Теперь другойвопрос... Шурик пошел проводить Селиванову до двери. - Спасибо тебе за доброе слово. Говоришь, сроду такой смышленой невидел? А ты молодец, я думала, мы не узнаем, куда он поедет, - сказала Юля. - И ты молодец, раскрутила тетку. Ты извиняй, мне еще посидеть надо.Завтра в семь выезжаем. Мы за тобой заедем. В дороге все и обговорим. - Поедем через Мценск? - Разумеется. Не доезжая до Болхова мы с ним и встретимся. Кстати, ясегодня немного приборзел. - В смысле? - Да я решился их в самом кафе пасти. - И что? - Они трепались, трепались, а потом он вдруг встал и подошел ко мне. - Что же ты мне раньше не сказал? - Когда? У Кузьмича? Сейчас рассказываю. Подошел и спросил, невстречались ли мы с ним раньше в каком-то Пошехонске. Ошибаетесь, говорю. Онизвинился и отошел. - Думаешь, заподозрил что? - Не знаю. Вряд ли. - А дальше что? - Все. Ну, почти все. Когда он в автобус сел, я сослепу табличку сназванием города прочитать не смог. Подошел совсем близко. Одним словом,показалось мне, что увидела она меня. - Воронова? - Да. Я, разумеется, вмиг слинял, но... - Показалось или увидела? - Увидела. - Что будем делать? - Разберемся с этим мужиком, а с Вороновой будем по ситуациидействовать. - Испортил ты мне все настроение. - Не переживай. - Шурик, ты что, проститься не можешь? - донесся из комнаты голосКузьмича. - Я жду. - Иду! Знаешь, я ведь зря трепаться не буду. Сказал не переживай,значит, не переживай. У Кузьмича много дел. Сегодня он есть, завтра нет. Я вего замах не числюсь, но ребята меня уважают. Что попрошу - сделают. - Не хочу я, чтобы ее Боб или Доб пришили. - Не хочешь - и не надо. Пусть живет. Только как можно тише... Ну,ладно, до завтра. - До завтра. Юле совсем не хотелось ехать куда-то в Тмутаракань. Но она знала:приказы Кузьмича не обсуждались. К тому же хотелось к минимуму свестивариант, при котором ее могли бы просто "кинуть". А Шурик и вправду оказалсясентиментальным человеком. Он не стал огорчать Юлю и говорить, что пакет сиконой Воронова передала бородачу в самый последний момент. Шурик решил недобивать свою новую напарницу: получалось, что когда Юля простилась сиконой, та лежала в пакете прямо у ее ног.
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 63; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |