Глава 17. До берега мы добрались, но я наколола ногу о закопанный в земле скелет

До берега мы добрались, но я наколола ногу о закопанный в земле скелет. Дойл на бегу подхватил меня на руки. Эхом загремели выстрелы, и я увидела, как Холод отбивается от налетевшей на него Агнес. На миг мелькнуло ее лицо – что-то с ним было не так, словно под кожей кости ходили ходуном.

– Холод! – закричала я, заметив блеск металла у нее в руке.

Еще выстрелы. С Холодом поравнялся Мистраль, засверкали клинки. "Стой, Дойл!" – орала я, только он не слушал, бежал дальше. Рис и Эйб бежали по бокам от нас.

– Нельзя бросать Холода! – твердила я.

– Твоя жизнь важнее, – ответил Дойл.

– Зови дверь! – крикнул Эйб.

Дойл оглянулся, но не на схватку Мистраля и Холода с каргой, он смотрел куда-то выше. Я посмотрела туда же.

Мне показалось, что там клубятся тучи или, может, дым, – но это просто была защитная реакция разума. Мне казалось, я все ужастики слуа уже знаю, но я ошибалась. То, что сыпалось на остров по зову Шолто, мой разум отказывался воспринимать. Когда я работала в детективном агентстве, бывало... Порой на месте преступления – когда там по-настоящему жутко – разум отказывается воспринимать открывающуюся картину. Видишь просто хаос, невнятицу. Мозг дает тебе минутку на размышление. Можно зажмуриться и отвернуться, уйти и спастись. Тогда кошмар не проникнет в твой разум, не запятнает душу. Только на работе в большинстве случаев выбора у меня не было. А теперь я отвернулась. Вот если не сбежим, придется смотреть.

Надо сбежать.

– Не смотри! – крикнул Дойл. – Зови дверь.

Так я и сделала.

– Мне нужна дверь в холм неблагих.

Дверь повисла прямо в воздухе, точно как раньше.

– Никаких дверей! – заорал Шолто.

И дверь исчезла.

Рис выругался.

Холод и Мистраль нас догнали, мечи у них были в крови. Оглянувшись, я разглядела Агнес на берегу – неподвижную темную груду.

Дойл опять побежал, и за ним побежали все.

– Сделай еще что-нибудь, – сказал Аблойк, почти задыхаясь в попытке выдержать заданный Дойлом темп. – Только тихо, чтобы Шолто не расслышал.

– Что сделать? – спросила я.

– У тебя есть сила творения, – пролаял он. – Думай!

– Но что я могу? – В такой обстановке мозг у меня совсем не работал.

– Сотвори что-нибудь. – И он запнулся и упал. Когда он нагнал нас, из нового пореза на груди у него текла кровь.

– Пусть под ногами у нас будет мягкая трава!

Трава растеклась по земле зеленой рекой. Только в стороны она не распространялась, как там на острове, она росла точно на нашем пути и нигде больше.

– Еще что-нибудь, – попросил Рис. Он уступал другим в росте, и по голосу слышно было, что ему трудно держаться вровень с длинноногими стражами.

Что же можно вызвать из земли, из травы, что нас спасет? Ответ пришел. Есть одно волшебное растение.

– Пусть вырастет поле четырехлистного клевера!

Перед нами расстелилась широкая зеленая поляна, покрылась белыми цветами, и мы оказались посреди клеверного поля. Белые шарики ароматных цветов звездочками светились на зелени.

Дойл замедлил шаг и остановился, остановились и другие стражи.

– Неплохо, совсем неплохо, – выразил общую мысль Рис. – Хорошо соображаешь, когда приходится туго.

– Дикая охота идет со злыми намерениями, – сказал Холод. – Им придется остановиться у кромки поля.

Дойл посадил меня в невысокий клевер. Цветы гладили меня, словно маленькие руки.

– Четырехлистный клевер – лучшая защита от фейри, – сказала я.

– Йе, – согласился Эйб. – Только многим из преследователей не нужно идти пешком, принцесса.

– Сделай еще крышу, Мередит, – попросил Дойл.

– Из чего?

– Рябина, терн и ясень, – посоветовал Холод.

– Ох, конечно.

Если три этих дерева растут вместе – значит место волшебное, это и укрытие, и проход между мирами. В таком месте можно спастись от фейри или, наоборот, их вызвать – как это часто у нас, здесь не бывает только "да" или только "нет", а сразу "да", "нет" и еще "иногда".

Земля под нами задрожала, как при землетрясении, и кверху рванулись деревья, забросав нас вывороченной землей, камнями и клевером. Деревья тянулись вверх со звуком, похожим на бурю или крушение поезда, только не металл здесь стонал, а древесина. Никогда в жизни такого не слышала. Когда ветки сплелись над нашими головами, я оглянулась – не могла совладать с собой.

Шолто был погребен под грудой кошмарных тварей, которых он же и позвал. Извивались щупальца, двигались и сталкивались конечности и части тел, для которых у меня и названия-то не было. Везде сверкали зубы, как будто сам ветер оброс плотью и обзавелся клыками. Дядья Шолто отбивались от тварей руками и мечами, но явно проигрывали. Проигрывали, но их сопротивление все же дало нам время построить свое убежище.

Холод заслонил мне вид широкой грудью:

– Нельзя на них долго смотреть.

По щеке у него шла кровавая борозда; похоже, Агнес намеревалась выцарапать ему глаз. Я потянулась рукой к ране, и он отдернулся и перехватил мою руку.

– Это пройдет.

Он не хотел, чтобы я квохтала над ним при Мистрале. Будь здесь только Рис и Дойл, может, он и позволил бы. Но показаться слабым Мистралю он не хотел. Не знаю, что Холод чувствовал к Эйбу, но Мистраля он точно расценивал как угрозу. При соперниках мужчины слабость не проявляют. А что бы я ни думала о Мистрале, именно соперником его считали Холод и Дойл.

Я взяла Холода за руку и постаралась вести себя так, словно не замечаю его ран.

– Охоту призвал Шолто. Почему же они на него напали?

– Я ему говорил, что он слишком похож на сидхе, – ответил мне Рис. – Не просто так говорил. Не только чтобы он не поставил нас под удар.

На руку мне упала теплая капля. Я взглянула на руку: на меня капала кровь Холода. Подавив приступ страха, я спросила спокойным тоном:

– Ты сильно ранен?

Кровь текла непрерывной струей – признак нехороший.

– Все заживет, – сквозь зубы ответил Холод.

Деревья сомкнулись над головой с шумом прибоя. На нас дождем посыпались листья: это кроны сплетались в прочный щит, украшенный листвой, шипами и алыми ягодами. В тени этой крыши Холод показался мне серым, и я испугалась.

– Ты можешь залечить огнестрельную рану навылет, рану от обычного клинка. Но Черная Агнес – карга, а когда-то почиталась как богиня. Она тебя ножом ранила или когтями?

Холод попытался отнять руку, но я ее не выпустила. Если он хочет соблюсти приличия, придется ему покориться. Обе наши руки были в крови – липкой и теплой.

Дойл шагнул к Холоду:

– Ты сильно ранен?

– У нас нет времени возиться с моими ранами, – огрызнулся Холод, не глядя ни на меня, ни на Дойла. На лицо у него опять вползла высокомерная маска, та, что делала его неправдоподобно красивым и холодным, как само его имя. Но жуткая рваная рана на щеке маску портила, словно трещина в броне. Она не давала ему спрятаться.

– Мы не можем себе позволить потерять мою правую руку, – возразил Дойл. – Особенно когда у нас есть время ее спасти.

Холод поглядел на него, явно удивившись. Я подумала, что, наверное, Дойл ни разу за все эти годы не называл Холода своей правой рукой. По его лицу можно было так подумать. А еще, наверное, это было самым доступным для Дойла способом попросить прощения за то, что он не помог Холоду драться с Агнес, спасая меня. Подумал ли Холод, что Дойл нарочно его бросил?

Между двумя мужчинами пробежал целый мир эмоций. Будь они людьми, наверное, они обменялись бы парой крепких словечек или емких метафор, которые у друзей сходят за выражение глубочайших чувств. Но они были те, кто есть, так что Дойл просто сказал:

– Сними кое-что из амуниции, мы посмотрим рану.

При этих словах он улыбнулся, потому что Холод всегда носил больше оружия, чем любой другой из стражей. Мистраль шел вторым с большим отрывом.

– Постарайтесь побыстрее, – сказал Рис.

Мы повернулись к нему, а потом взглянули ему за спину. Воздух клубился чем-то серым, белым и черным – и ужасным. Охота летела к нам полосой кошмаров. Я не сразу разглядела Шолто на острове – маленькую светлую фигурку, бегущую во весь опор со всей присущей сидхе быстротой. Но как бы быстро он ни бежал, он бежал недостаточно быстро. Его преследователи обладали скоростью полета птиц или ветра, скоростью водопада. Все равно что пытаться обогнать ветер – как ни старайся, не получится.

Дойл повернулся к Холоду.

– Снимай пиджак, я тебя перевяжу. На большее времени не хватит.

Я опять посмотрела на остров. Дядья Шолто, его телохранители, пытались выиграть для него время. Они жертвовали собой, чтобы задержать охоту. В какой-то мере у них получилось. Несколько этих жутких клубов остановились, набросившись на них. Крик кого-то из телохранителей взлетел на миг над птичьим гомоном тварей. Но большинство с пути не свернуло, их целью был Шолто, и за ним они и гнались.

Он пролетел через мост и побежал дальше.

– Да поможет нам Богиня, – воскликнул Рис, – он сюда бежит!

– Понял наконец, кого вызвал к жизни, – пробурчал Мистраль. – Вот и мчится в панике к единственному доступному укрытию.

– Нас защищают клеверное поле, рябины, ясени и терн. Дикая охота до нас не доберется, – сказала я, но голос у меня получился слабый, совсем без той уверенности, какую мне хотелось слышать.

Дойл содрал с Холода рубашку и порвал пиджак на кусочки, подходящие для повязки.

– Очень плохо? – спросила я.

Дойл покачал головой, прижимая ткань в области плеча и подмышки Холода.

– Выведи нас отсюда, Мередит. Я с Холодом разберусь, но вывести нас можешь только ты.

– Дикая охота до нас не доберется, – сказала я. – Вокруг нас поле и стена, которую им не одолеть.

– Если б охотились не на нас, я бы, может, согласился, – проворчал Дойл.

Он уговаривал Холода лечь на клевер, Холод сопротивлялся. Дойл сильнее нажал на рану, и Холод со свистом втянул воздух. Дойл продолжал:

– Но Шолто велел нам бежать, если мы сидхе. Он их предназначил для охоты на нас.

Я уже отворачивалась, но не смогла оторвать взгляд от Холода. Когда-то он был Убийственным Холодом: холодным, жутким, высокомерным, неприкосновенным и неприкасаемым. А теперь он мой Холод, он меня не пугает, он совсем не холодный, и прикосновения его тела мне знакомы все, какие только бывают. Мне хотелось встать с ним рядом, держать его за руку, пока Дойл занимается его раной.

– Мерри, – сказал Дойл, – если ты нас не выведешь, пострадает не только Холод.

Я поймала взгляд Холода. Я увидела в нем страдание, но еще и надежду и даже удовлетворение. Думаю, ему нравилось, что я так за него боюсь.

– Уведи нас отсюда, Мерри, – проговорил Холод сквозь стиснутые зубы. – Со мной все в порядке.

Врунишкой я его не назвала. Только отвернулась, чтобы не смотреть. Слишком я на него отвлекалась, а времени на страдания у меня не было.

– Мне нужна дверь в Неблагой Двор, – произнесла я отчетливо, но ничего не случилось.

– Попробуй еще раз, – сказал Рис.

Я попробовала, и опять впустую.

– Шолто сказал: "Никаких дверей", – напомнил Мистраль. – Видимо, его приказ действует.

Шолто ступил на кромку сотворенного мною поля. Еще несколько шагов – и он будет под защитой клевера. Воздух над ним чернел щупальцами, пастями и когтями. Я отвернулась: думать, глядя на это, я не была способна.

– Призови что-нибудь другое, – предложил Аблойк.

– Что именно? – спросила я.

И тут Рис сказал:

– Где растут рядом рябина, ясень и терн, завеса между мирами становится тоньше.

Я посмотрела на кольцо деревьев, вызванных мною к жизни. Ветви их сплелись над нами в кружевную крышу; они двигались и перешептывались у нас над головами, как розы Неблагого Двора, – они словно были живее, чем обычные деревья.

Я пошла между стволами деревьев, ощупывая пространство не руками, а той частью своего существа, что воспринимала магию. Одаренные парапсихически люди должны как-то подготавливать себя к восприятию магии, а мне приходилось постоянно экранировать себя от нее. Особенно в волшебной стране – здесь магии было столько, что она шумела как двигатель огромного корабля, и спустя какое-то время ты ее просто переставал "слышать", хотя она все время гудела в твоем теле, так что даже кости вибрировали в ее ритме.

Я потянулась за свои щиты, разыскивая место, которое казалось бы... тонким. Искать просто магию смысла не было, она здесь была везде. И огромная волна магии наплывала на нас с озера. Надо было ее отогнать и искать более направленно.

– Клевер их остановил, – крикнул Мистраль.

Я бросила взгляд в ту сторону. Туча кошмарных тварей кружила над полем, как свора гончих, потерявших след.

Шолто все бежал, волосы развевались за спиной. В беге его нагая красота была еще чудесней, можно было любоваться, как бегом лошадей. Такая красота уже не имеет отношения к сексу – это красиво само по себе.

– Не отвлекайся, Мерри, – сказал Рис. – Давай я помогу тебе искать.

Я кивнула, возвращаясь к деревьям. Они звенели от силы, волшебные от природы и наделенные еще большей силой оттого, что к жизни их вызвала древняя, очень древняя магия.

– Вот оно! – закричал Рис через поляну.

Я побежала к нему; клевер хлопал мне по ногам, словно мягкими зелеными ладошками. Пробежала мимо Холода – он лежал, Дойл зажимал ему рану. Ранен он был сильно, очень сильно, но времени ему помогать не было, Дойл о нем позаботится. А мне надо позаботиться о нас всех.

Рис стоял возле трех деревьев, которые абсолютно не отличались от соседних. Но когда я вытянула к ним руку, реальность вокруг показалась истертой, словно счастливый грош, стершийся в карманах.

– Чувствуешь? – спросил Рис.

Я кивнула.

– А как мы ее откроем?

– Мы просто пройдем. – Рис оглянулся на остальных. – Надо всем собраться. Проходить нужно вместе.

– Почему? – спросила я.

Он ухмыльнулся.

– Потому что естественные проходы вроде этого не всегда ведут в одно и то же место. Плохо будет, если нас занесет в разные места.

– "Плохо" – это еще слабо сказано, – согласилась я. Дойл помог Холоду встать, но даже с поддержкой он шел запинаясь. Аблойк подставил ему свое плечо, в руке по-прежнему сжимая роговой кубок, словно самую главную в мире вещь. Только тут я вспомнила, что чаша Богини канула куда-то, где она пребывала в то время, когда не возилась со мной. Я ее никогда не держала вот так, как Аблойк держал рог, – но правду сказать, ее сила меня пугала. Силы кубка Эйб не боялся, он боялся его потерять.

Мистраль подошел к нам.

– Будем ждать Повелителя Теней или оставим его его судьбе?

Я не сразу поняла, что он говорит о Шолто. А когда посмотрела в сторону озера, Шолто уже почти добежал до нас, добежал до кольца деревьев. Небо за ним было совершенно черное, словно собиралась разразиться прародительница всех гроз – только вместо молний у нее были щупальца и визжащие пасти.

– Он сможет скрыться тем же путем, – сказал Рис. – Проход за нами не закроется.

Я глянула на него:

– А нам не стоит его закрыть?

– Не знаю, удастся ли нам это, но если удастся, Мерри, Шолто окажется в ловушке.

Единственный его глаз смотрел на меня очень серьезно – и испытующе. Я уже почти боялась такого взгляда у моих мужчин. Взгляд означал: "Решение за тобой".

Смогу ли я оставить Шолто на смерть? Он сам вызвал дикую охоту. Сам предложил себя как добычу. Сам устроил нам капкан этим своим: "Никаких дверей!"

Так что я ему должна?

Я посмотрела на его преследователей.

– Я никого не смогу обречь на такое.

– Решено, – сказал Дойл у меня за спиной.

– Но пройти мы можем и не дожидаясь его, – заметил Мистраль.

– Ты уверен, что он найдет проход? – спросила я.

Ответили все одновременно. Мистраль сказал: "Да", Рис – "Наверное", Дойл и Холод – "Не знаю". Аблойк только пожал плечами.

Я качнула головой и прошептала:

– Да оградит меня Богиня, но я не могу его бросить. Я еще чувствую вкус его кожи у себя на губах.

Я вышла из-за спин мужчин ближе к кромке поля. И заорала:

– Мы уходим, Шолто, быстрей! Быстрей!

Он споткнулся, упал в клевер, перекатился снова на ноги смазанным от скорости движением. Он нырнул под ветки деревьев, и я думала уже, что он успел, но что-то белое и длинное захлестнуло его лодыжку за долю секунды до того, как он оказался внутри магического круга. Поймало в момент прыжка, когда он ни клевера не касался, ни деревьев. Щупальце потащило его кверху, но Шолто в отчаянии потянулся к ветвям, и ему удалось ухватиться за ветку. Так он и повис между небом и землей.

Я помчалась к нему, не думая. Не знаю, что я собиралась сделать, когда добегу, но могла бы и не бежать, потому что мимо меня мгновенно промчались два смазанных пятна. Мистраль и Дойл добрались к нему до меня.

Дойл взял меч у Холода. Невероятно красивой дугой страж взлетел в воздух и рассек щупальце пополам. Я ощутила запах озона за миг до того, как из руки Мистраля ударила молния. Она полетела в облако тварей и запрыгала от одного чудовища к другому, высвечивая их по очереди. Свет оказался слишком ярким. Я завопила и зажмурилась, но их образы будто впечатались мне в веки.

Сильные руки накрыли мои, отрывая ладони от глаз. Открывать глаза я упорно не хотела, но бас Дойла проговорил:

– Теперь даже вырвать глаза не поможет, Мередит. Это уже в тебе. Ты их видела, и отменить ничего нельзя.

Я открыла рот и завопила. Я вопила, вопила, вопила... Дойл схватил меня в охапку и побежал к остальным. Я знала, что Мистраль и Шолто бегут следом. Вопить я перестала и теперь только хныкала – слов для того, что я видела, я найти не могла. Эти создания не должны были существовать. Они не могли жить, но они двигались, я видела.

Если бы я была одна, я бы рухнула на землю и вопила до тех пор, пока дикая охота меня не настигла бы. А так я плотнее вцепилась в Дойла и уткнулась носом и губами в его плечо, глядя исключительно на клевер, на деревья и на моих стражей. Мне хотелось вытеснить из головы жгучие образы, мне как будто необходимо было очистить взгляд от зрелища охоты. Я вдыхала запах Дойла, его шеи, его волос и понемножку успокаивалась. Он был настоящий, живой, и я в его руках была в безопасности.

Рис помогал Аблойку вести Холода. Холодов меч по-прежнему был в руке у Дойла, страж держал окровавленный клинок на отлете, подальше от меня. Кровь пахла как всякая кровь: красная, чуть сладковатая, с привкусом металла. Но если из этих тварей течет нормальная кровь, то они не могут быть тем, что я видела. Не могут они быть таким кошмаром. У того, что видела я в просвеченный молнией миг, настоящей крови быть не могло.

Дойл велел Мистралю идти первым, потому что мы не знали, куда ведет дверь. Повелитель Бурь не спорил, просто сделал как велено. Мы все, включая Шолто, пошли за его широкой спиной между деревьями. Один шаг – и с поля цветущего клевера мы переместились на залитую лунным светом, заснеженную площадку для парковки машин.