КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 13. Если б я не боялась напороться на кость, я бы к ним поплыла – к Шолто и Агнес, что держали Сегну на руках
Если б я не боялась напороться на кость, я бы к ним поплыла – к Шолто и Агнес, что держали Сегну на руках. Ивар и Файф стояли с ними рядом, но держать каргу не помогали. Вода доходила мне до плеч, жаля метки от когтей карги, и плыть было вполне реально – если бы под поверхностью не прятались кости. Моя кровь полосой тянулась по черной воде, постепенно рассеиваясь. Шолто прижимал к себе голову и плечи Сегны, насколько ему это удавалось с одной здоровой рукой. Агнес помогала ему удерживать над водой свою подругу. Я потеряла равновесие, споткнувшись на мягком грунте, и ушла под воду. Вынырнула, отплевываясь. До меня отчетливо донеслись обращенные к Шолто слова Агнес: – Зачем тебе только сдалась эта слабачка? Как ты можешь ее хотеть? Вода колыхнулась, грунт вздрогнул. Я обернулась: Дойл с Холодом брели ко мне по воде. Агнес заорала: – Пусть сама убьет, или ей королевой не быть! – Мы не для того идем, – ответил Дойл. Холод добавил: – Мы должны ее охранять, как вы охраняете своего царя. Лицо Холода было надменной маской. Дорогой светлый костюм насквозь промочила грязная вода, длинные серебристые волосы плыли по этой луже. Он почему-то в воде казался грязнее всех, словно его бело-серебряная красота сильней всего страдала от этой грязи. Черный Дойл в воде будто растворился. Намокшая коса его не волновала, беспокоился он только о пистолете. Современное оружие запросто стреляет в воде, но он начинал стрелять во времена, когда сухой порох мог означать жизнь или смерть, а старые привычки не забываются. Я подождала, пока они до меня доберутся, их близость меня немного успокаивала. Чего мне по-настоящему хотелось – броситься им в объятия и разрыдаться. Я никого не хотела убивать, я хотела, чтобы мой народ жил. Хотела дарить стране фейри жизнь, а не смерть. Не смерть. Я дождалась, пока их руки дадут мне спокойствие. Позволила поднять с мягкого предательского дна и провести по воде. Не рухнула им в объятия, только набралась храбрости от их сильных рук. Ногу задела кость. – Кость, – сказала я. – Чей-то хребет, насколько чувствую, – уточнил Дойл. – Надеешься, что Сегна умрет раньше, чем ты сюда доберешься? – презрительно бросила Агнес. Я спустила ей этот тон – из-за слез у нее на щеках. Она теряла подругу – ту, с которой рядом жила и воевала, которую любила веками. Возненавидела меня она еще раньше, теперь ненависть еще укрепится. Я не хотела с ней враждовать, только избежать вражды не удавалось – что бы я ни делала. – Я пытаюсь не разделить ее судьбу, – ответила я. – Вот бы разделила! Заплаканный Шолто глянул на Агнес: – Еще раз поднимешь руку на Мередит, и я с тобой покончу. Агнес неверяще уставилась на него. Она вглядывалась в лицо любимого мужчины – и то, что она увидела, заставило ее опустить голову. – Повинуюсь желанию царя. Слова были горькие, у меня дыхание перехватило, когда я их услышала. Агнес они, должно быть, горла жгли. – Поклянись, – потребовал Шолто. – Чем поклясться? – спросила она, не поднимая головы. – Дай ту же клятву, что и Мередит. Агнес вздрогнула – не от холода. – Клянусь тьмой, что поглощает все: я не причиню вреда принцессе здесь и сейчас. – Нет, – сказал Шолто, – поклянись, что никогда не причинишь ей вреда. Карга еще ниже опустила голову, черная солома волос поплыла по воде. – Такую клятву я дать не могу. – Почему? – Потому что я хочу причинить ей вред. – Ты не поклянешься не нападать на нее? – с удивлением спросил он. – Нет. Не смогу. Ивар сказал своим птичьим голосом: – Можно ли предложить, ваше величество? Пусть она поклянется не вредить принцессе сейчас, и на том пока успокоимся. С ее коварными планами разберемся потом, закончив неотложные дела. Шолто прижал к себе Сегну, желтые руки карги ухватились за него поломанными когтями. – Ты прав. – Царь посмотрел на Агнес, согнувшуюся над водой и над телом Сегны. – Поклянись как хочешь, Агнес. Карга выпрямилась, с волос у нее лилась вода. – Клянусь тьмой, что поглощает все, что я сейчас не причиню вреда принцессе. – Позволь вмешаться, царь слуа? – попросил Дойл. – Да? – откликнулся Шолто, хотя смотрел он только на умирающую женщину. – Пусть Черная Агнес добавит, что не станет вредить принцессе, пока мы не покинем ваш сад. Шолто только кивнул: – Добавь, что он просит, Агнес. – Стражи сидхе теперь будут приказывать нашему царю? – проворчала Агнес. – Добавь! – крикнул Шолто, и крик перешел в рыдание. Царь склонился над Сегной и открыто зарыдал. Агнес уставилась на меня, не на Дойла. Каждое слово из нее будто клещами вытягивали: – Клянусь тьмой, что поглощает все, что я не причиню вреда принцессе, пока мы остаемся в мертвых садах слуа. – Лучшего нам не добиться, – тихо сказал Холод. – Йе, – кивнул Дойл. Оба посмотрели на меня; они понимали, что решение не из лучших. Я на их взгляды ответила вслух: – Уйти нам нельзя, только пройти. Придется это пережить, чтобы двигаться дальше. Шолто чуть приподнял голову: – Сегна это не переживет. В Лос-Анджелесе, когда я много хуже обошлась с Нерис Серой, третьей его каргой, он не был так расстроен. Вслух я ничего не сказана, но для себя не отметить не могла. Обе они были его любовницами – но опять же, я знала, что к любовникам относятся по-разному. Сегна для него значила много, Нерис – нет. Вот так просто, честно, больно. Черная Агнес в упор смотрела на Шолто, и я поняла, что она не только горюет о Сегне, но, как и я, припомнила, что над Нерис ее царь не плакал. Думала она, станет ли он плакать над ней? Или и без того знала, что Сегну он любил больше других? Не знаю, какая мысль отражалась у нее на лице, но мысль была горькая и болезненная. Она смотрела на плачущего царя с выражением потери – не только потерю Сегны она станет оплакивать с нынешней ночи. Она словно почувствовала мой взгляд, обернулась, посмотрела на меня. Горе мгновенно сменилось ненавистью – жаркой, обжигающей. В ее глазах я видела собственную смерть. Агнес убьет меня при первой возможности. Дойл сжал мне плечо. Холод переступил через скрытые водой кости и загородил нас широкими плечами от взгляда Агнес – словно один взгляд мог мне навредить. Сейчас не мог, ушло то время. Но будут еще дни, а способов убить одну-единственную смертную принцессу – не сосчитать. – Она поклялась, – сдавленным голосом сказал Шолто. – Больше ничего мы с ней не сделаем. Он признавал, что увидел в лице Агнес то же, что и мы. Хотелось бы мне верить, что он крепко держит свою каргу на поводке, но ее взгляд ясно говорил, что ни любовь, ни долг не смогут соперничать с ненавистью. Я не хотела убивать Сегну, не хотела обрывать ее жизнь, когда над ней рыдал Шолто. Но с этой секунды я знала, что Агнес мне убить придется – или она убьет меня. Может, я не сама ее убью и не сегодня, но уничтожить ее необходимо. Слишком она опасна и слишком влиятельна среди слуа, чтобы оставлять ее в живых. Как только мысль эта всплыла на поверхность моего сознания, мне захотелось и засмеяться, и расплакаться. Я винила себя за смерть первой карги, я не хотела убивать вторую – и уже планировала смерть третьей. Холод с Дойлом пронесли меня над скрытым под водой шипастым хребтом и почти вплавь доставили к Шолто. Они попытались отпустить руки, но я тут же провалилась по подбородок – и стражи дружно меня подхватили, поднимая выше над черной водой. – Пусть стоит на своих ногах, – с той же лютой ненавистью в голосе, что и в глазах, сказала Агнес. – Не уверена, что мне хватит роста, – возразила я. – Должен согласиться с каргой, – вступил Файф. – Чтобы убийство считалось совершенным ею, принцесса должна стоять самостоятельно. Холод с Дойлом переглянулись, не решаясь меня отпустить. – Давайте потихоньку, – предложила я. – Кажется, я смогу нащупать дно. Они так и сделали. Если задрать подбородок кверху, грязная вода не заливала мне рот. – У нас нет с собой оружия, способного убить бессмертную, – сказал Дойл. – У нас тоже, – заметил Ивар. Шолто посмотрел на меня откровенно страдальческим взглядом, мне пришлось сделать усилие, чтобы не отвернуться. Он шагнул, и мне в лицо ударила мелкая волна. Я принялась подгребать ногами, чтобы удержать голову на поверхности, – и тут нога что-то задела. Я сначала подумала, что кость, но это что-то двигалось. Оказалось, я задела свисавшую в воде руку Сегны. Когда я задела ее второй раз, рука конвульсивно дернулась. – Кости – вот смертельное оружие, – сказала я. Сегна пробулькала горлом, забитым жидкостью, которой в горле у живых не место: – Поцелуй меня... последний раз. Шолто наклонился к ней, рыдая. Ивар увлек всех подальше, освобождая нам пространство. Агнес он тоже позаботился увести, так что Сегна начала погружаться в воду. Я поплыла вперед, чтобы ее поддержать, подставила руку ей под спину, ощутила, как ее плащ опутывает мне ноги. Я почувствовала, как напряглись ее мышцы за долю секунды до того, как ее рука, оказавшаяся теперь у меня за плечами, пошла вперед. Я успела развернуться и двумя руками отжать ее, не дать полоснуть себя когтями. – Мерри! – заорал Дойл. У меня за спиной взметнулась другая рука. Первую я отпустила и попыталась перехватить другую, отбить в сторону. Сегна перевернулась, ушла под воду и увлекла меня за собой.
|