Глава восемнадцатая. Когда Бет Гарнер вернулась в тот вечер домой, она, казалось, не удивилась, обнаружив, что Ник сидит в ее погруженной в полумрак гостиной

Когда Бет Гарнер вернулась в тот вечер домой, она, казалось, не удивилась, обнаружив, что Ник сидит в ее погруженной в полумрак гостиной. Она словно предчувствовала, что он

дожидается ее. Ник не стал извиняться за вторжение.

– Тебе не следовало оставлять дверь открытой. Мало ли кто может зайти.

– А я и не оставляла, – сухо сказала Бет. – Что-то случилось с замком. – Она включила свет. – Зачем ты пришел, Ник? Я очень устала.

– Расскажи мне о Кэтрин.

Она пристально посмотрела на него и пожала плечами.

– Я же говорила тебе, правда? А что она тебе такого сказала?

– Что она мне сказала, Бет? Давай все-таки послушаем тебя, я хочу то же самое услышать

0ствоих слов.

– Я переспала с ней раз в университете, – быстро проговорила Бет. – Как психиатр она не видела ничего постыдного в гомосексуальном поведении, оно не казалось ей отклонением от нормы. Но гетеросексуальность нуждалась, по ее мнению, в оправдании. – Я была тогда еще ребенком. Я искала свое. Это произошло лишь однажды.

– Лишь однажды? Ты переспала с ней один раз и больше никогда не видела ее. Так?

Бет Гарнер помедлила.

– Нет…нет, все было не так просто. Она… зациклилась на мне. Она стала делать такую же прическу, как я. Носить такую же одежду. Она везде ходила за мной. Надоедала мне. Преследовала меня. Я боялась ее.

Это пугало меня тогда. Это пугает меня и сейчас. Она опасная женщина. Ник, ты должен понимать это.

Ник кивнул. Его поразило то, что он слушал зеркальные подобия одной и той же истории.

0ИБет Гарнер, и Кэтрин Трэмелл одинаково относилась к тому, что произошло между ними, описывали случившееся одними и теми же словами. Вопрос состоял в том, кто же был жертвой и кто мучителем.

Она это рассказала тебе, да? – спросила Бэт.

– Нет, не совсем. Она сказала мне, что все дело было в тебе.

– Во мне!

– Ты носила ту же самую одежду, что и она. Ты выкрасила волосы в светлый цвет.

– Я действительно покрасила волосы, – возразила Бэт. – Но это не имело никакого отношения к ней. Какое-то время я даже ходила рыжей. Я же сказала тебе, я была молода, я искала свое.

– Ты знала Ноа Гоулдстайна?

– Он преподавал у нас два года, – сказала Бет. Ник неожиданно вспылил.

– Ты видела все донесения по этому делу, Бет! Фил Уокер посылал тебе копии всех материалов. Ты многое знала о Кэтрин Трэмелл и ни разу не сказала ни слова. Как ты объяснишь это, черт побери?

– Что я могла сказать? – возразила Бэт. – Что я могла сделать? Пойти к вам, узколобым полицейским, и сказать: «Послушайте, я не лесбиянка, но так случилось, что я однажды переспала с вашей подозреваемой десять лет назад». – Она отвернулась, скрестив руки на груди, будто хотела согреть и успокоить сама себя. В уголках ее глаз блестели слезы. – Это кажется безумием, кажется притворством, особенно, если учесть, что я психиатр, но я стеснялась сказать правду. Это был единственный случай в моей жизни, когда я переспала с женщиной.

– Ты думаешь, мы были бы шокированы? Подумай, бога ради, Бэт, ведь мы же полицейские.

– Да, правильно, полицейские. И ты прекрасно знаешь, что скоро слухи поползли бы по всему проклятому управлению. Шуточки, хихиканье в раздевалке. – Она судорожно вздохнула, стараясь успокоиться. – Впрочем, это неважно.

– Что же важно тогда?

– Важно, Ник, то, чтобы ты остерегался ее. Она действительно больна, ты знаешь? Разве ты не видишь, что происходит? – Она смотрела на него умоляющими глазами, упрашивая его понять ее и поверить ей. – Я не знаю, может быть, она задумала отомстить мне, но она все спланировала заранее. Она знает, что я училась в Беркли. Она знает, что я была знакома с Ноа Гоулдстайном. Она выдумывает эту историю обо мне. Она пытается подвести тебя к мысли, что

я, как одерживая, преследую ее. Она пытается подсунуть тебе меня, накинуть на меня удавку и сказать: «Вот врачпсихиатр, которая убила Джонни Боза».

– Она не подсовывала мне тебя, – возмущенно сказал Ник. – Она и понятия не имеет, кто ты такая. Она говорила мне о Лизе Хоберман. А не о Бет Гарнер.

– Неужели ты так наивен, – возразила Бэт. – Она знала, что ты выяснишь, кто такая Лиза Хоберман. Ты ведь полицейский, в конце концов, отличный полицейский. Как она рассказала тебе обо мне. Дай-ка угадаю. Она обмолвилась о нашей связи случайно, как бы невзначай? – Бет улыбнулась, но губы ее как-то жалко скривились. – Она сказала тебе об этом в постели, Ник? Да, должно быть, так оно и было. И я бы так сделала.

Ник отвернулся от Бет, вспоминая, как Кэтрин с содроганием рассказывала свою кошмарную историю о преследовавшей ее Лизе Хоберман.

– Почему ты изменила фамилию, Бэт?

– Я вышла замуж. Он звал меня Бэт.

– Вышла замуж? Я не знал, что ты была замужем.

– А какое тебе было до этого дело, – вспылила она. Затем она пожала плечами, подумав, что Нику, возможно, и так все известно. Она не стыдилась того, что была замужем и развелась. – Я познакомилась с мужем, когда он был студентом медицинского института. Мы оба учились и жили неподалеку от бесплатной клиники в Салинасе, где он к тому же работал. Наш брак был недолгим.

– Сколько же он продлился?

– Совсем мало. Ник, неужели ты думаешь, что я что я могла убить человека? Я даже никогда не видела Джонни Боза. Никогда не слышала о нем.

Голова у Ника кружилась. Он больше не знал, кому и чему теперь можно верить. Он повернулся, собираясь уйти.

– А как же Нилсен? – крикнула Бет ему вдогонку. – Какой же мне был смысл убивать Нилсена? Тут что-то не сходится. Ник, подумай об этом.

Ник думал. Он просто не говорил об этом, во всяком случае, с ней… Он потрогал пальцем сломанный язычок замка.

– Послушай, тебе нужно починить дверь. Кругом полно нехороших людей.

– Ты прав, – горячо согласилась Бет. Она протянула к нему руки, будто хотела уберечь его от какого-то сатанинского зла, дьявольской силы, которую она одна могла прогнать с помощью заветного талисмана. – Она коварна. Она чертовски изобретательна. Будь осторожен, Ник.

Ник кивнул, будто бы соглашаясь с ней. Но он никогда никого и ничего не боялся, тем более женщин. Теперь было поздно начинать.

* * *

Он не проявлял никакой осторожности, когда вошел в темный подъезд здания, где располагалась его квартира, и не мешкая, устало поднялся по тускло освещенной лестнице к своей двери. Ник доставало ключ из кармана, как вдруг кто-то положил руку ему на плечо. Он подпрыгнул, будто ошпаренный.

– Господи Иисусе.

Из полумрака появилась Кэтрин Трэмелл, она смеялась над ним.

– Я напугала тебя? – спросила она, глаза ее искрились весельем. Она отлично знала, что нагнала на него страх, и это, казалось, доставляло ей удовольствие так же, как раньше на берегу, когда она напала на него.

– Никогда не подкрадывайся к мужчине, если знаешь, что он вооружен, – сказал Ник. – Так происходят несчастные случаи.

– Но я же знаю, что ты не вооружен, – проговорила она. – Ты должен был отдать оружие, когда уходил в отпуск.

Конечно, она была права. Он потрогал место под левой рукой, где обычно носил револьвер тридцать восьмого калибра. Он свыкся с ним за все эти годы. И теперь чувствовал себя раздетым.

– Я так и думала, что застану тебя врасплох, – проговорила она. У нее был бодрый, чуть

ли не радостный голос. Потом она поняла, что он чем-то обеспокоен, чем-то более серьезным, чем ее неожиданное появление. – Что случилось, Ник?

– Я нашел Лизу Хоберман, – сказал он.

– Правда? И что она делает?

– Ты хочешь знать, чем занимается твоя институтская подружка, только и всего? Она недоверчиво посмотрела на него.

– Ты что, не хочешь сказать мне, что она делает? Я думала, мы больше не играем в игры. Ник отпер дверь в свою квартиру, но не вошел в нее, а стоял в проеме, загораживая вход.

– Я тоже так думал. Я полагал, игры остались в прошлом.

– Но так оно и есть, – упорствовала Кэтрин.

– Тогда почему я услышал историю, вовсе не совпадающую с твоей? Она сказала мне, что все было наоборот, что это ты гонялась за ней, как одержимая. Она вспомнила, что ты даже стала носить такую же прическу, как у нее.

Кэтрин медленно улыбнулась.

– И ты ей поверил? Твоя доверчивость поражает меня, Ник, правда. Я была тогда жертвой. Мне пришлось обратиться в полицию студенческого городка и заявить на нее.

– Неужели ты это сделала? Ник все еще сомневался.

– Да. А ты так и не избавился от своих подозрений в том, что я убиваю людей, не так ли? Ник не думал, что она убивает людей. Он не хотел думать, что она способна на это.

– Нет, – решительно сказал он.

– Лжец, – презрительно сказала Кэтрин, повернулась на каблуках и стала спускаться по мрачным ступеням с вызывающим апломбом и самонадеянностью знаменитой манекенщицы.