Глава 5. – Вас вызывали в суд?! – взволнованно прошептал профессор, когда Фадеев вернулся в камеру и опустился на пол с ним рядом

– Вас вызывали в суд?! – взволнованно прошептал профессор, когда Фадеев вернулся в камеру и опустился на пол с ним рядом. – Вынесли приговор?

– Нет, – Михаил Вячеславович покачал головой, – возили в больницу.

– Девушка ваша очнулась?! – В голосе профессора зазвенел восторг. – Это же счастье!

– Да, – Фадеев кивнул и прикрыл глаза, пытаясь остановить самовольные слезы, – сделали операцию. Больница хорошая, замечательный врач. Даже отдельная палата. Ума не приложу…

– Слава богу! – профессор прервал его и накинулся с объятиями. – Слава богу! Теперь не сомневайтесь – вас нашли!

– С чего же вы взяли? – Надежда, которая робко подкралась к Фадееву еще в больнице, теперь уверенно заняла свое место в его душе.

– Дорогой мой, – профессор вцепился в руку пилота и без конца ее тряс, – судя по вашим рассказам, девушка нищая. Скорее всего из малолетних проституток, господи прости. А ей – операцию, палату, врача.

– Но…

– Поверьте, до бедных граждан никому дела нет, – профессор вздохнул, – здесь за все кто-то должен платить!

– И?

– Вот, – профессор сиял, – теперь ждите вестей! Наверняка у вас уже есть адвокат, причем первоклассный, иначе никому бы здесь в голову не пришло устраивать опознание. Да еще прямо в больнице! Как же я вам, друг мой, завидую!

Профессор наконец замолчал и мечтательно запрокинул голову. А Фадеев, бросив на него благодарный взгляд, начал ждать.

Проходили минуты. Часы. Не было никакого другого занятия – только сходить с ума от нетерпения и жить ради того, чтобы вырваться из Клонг Прайм.

В ожидании, один за другим, прошли еще несколько дней. Фадеев не понимал, почему все затягивается даже после того, как тайка дала показания. Почему его не приглашают на свидание с адвокатом, почему не вызывают в суд?! Только наутро третьего дня ему передали записку. Дрожащими руками он развернул плотный лист и увидел мелкие английские буквы, написанные торопливым и решительным почерком.

«Уважаемый мистер Фадеев, рад вам сообщить, что все обвинения сняты. Следствие получило доказательство того, что вы невиновны. Готов поделиться всей информацией, как только вы выйдете на свободу. То есть сегодня вечером. С уважением, ваш адвокат Патрик Гордон».

Михаил Вячеславович ощутил такой прилив счастья, какого не испытывал, наверное, с момента первого своего полета. Все, что он пережил за последнее время, из постоянной боли и отчаяния сегодняшнего дня превратилось в туманное прошлое. Бетонные стены вокруг него словно раздвинулись, стали пропускать воздух и свет.

По выражению лица Фадеева профессор сразу же понял, в чем дело. Радость в его глазах затуманилась тяжелыми каплями.

– Ну вот, – вымолвил он, всхлипнув, – больше мы не увидимся!

– С чего же вы взяли? – изумился парящий в облаках Фадеев. – Я ведь вам говорил: если выйду, и вы здесь не задержитесь!

– Но… – профессор запнулся, – как…

– Очень просто, друг мой, – подмигнул Михаил Вячеславович, копируя манеру профессора, – сто тысяч бат для пилота, к счастью, не такие большие деньги, чтобы было о чем говорить.

– С-спасибо, – профессор от волнения начал заикаться, – спасибо!

– И я вот что подумал, – Фадеев помолчал, – возвращайтесь-ка вы в Россию! В Таиланде вас не оставят в любом случае, по другим странам скитаться тоже не сахар. А нам в компании нужен человек с восточными языками. Соглашайтесь!

– Я… как… а что нужно делать?

– Ничего сложного, – Фадеев похлопал профессора по плечу, – информацию на рейсе читать, с пассажирами во время полета общаться. Вы ведь любитель поговорить?

– Да, – профессор расплылся в улыбке.

– Значит, будете заниматься любимым делом!

Вместо ответа профессор всхлипнул.

– Как только выпустят, – сейчас Михаил Вячеславович хотел бы осчастливить все человечество, – сразу звоните мне! Я с билетом помогу до Москвы, а там уже встретимся. Все обсудим!

С профессором они проговорили до самого вечера, пока в камеру не вошел надзиратель и не прокричал так же неразборчиво «Фья Дье Ийев». Но на этот раз Михаилу Вячеславовичу не нужно было повторять дважды.

Длинный коридор. Комната для переодевания. Костюм, ботинки, белье. Снова коридор. Скрип одной двери, другой.

И Фадеев столкнулся лицом к лицу с круглым лысоватым человеком в шикарном костюме. Он что-то недовольно излагал тюремщикам по-тайски, вертел перед их носом документами, раскладывал все по папкам.

– Личные вещи при вас? – наконец, перестав крутиться, спросил он Фадеева по-английски.

– Да, – растерянно кивнул тот, потом вспомнил про телефон, – нет. Мой мобильный.

– Ну, конечно! – обрадовался Гордон, и замахал руками на стражу.

Телефон принесли через пять минут, в течение которых ошарашенный Михаил Вячеславович не мог вымолвить ни слова. Пока Гордон не взял инициативу в свои руки.

– Ваш адвокат, – представился он, – Патрик Гордон.

– Очень приятно.

– Вам повезло, – заулыбался он, – если бы не вмешательство американцев, еще неизвестно, чем бы дело закончилось. Одних денег мало!

– Не понимаю, – растерялся Фадеев.

– Скоро поймете, – хитро прищурился он.

– А настоящего преступника обнаружили?

– Как вам сказать…

Раздосадованный уклончивыми ответами адвоката, Фадеев взял свой телефон и пошел вслед за Гордоном – тот уже выскочил за дверь, делая знаки, чтобы Михаил Вячеславович поторопился. Адвокат отчаянно махал руками и картинно зажимал пальцами нос.

Они вышли из высоких стен Клонг Прайм, и Фадеев запрокинул голову к небу, вдохнув полной грудью. Свобода! Временами он уже и не чаял, что обретет ее вновь. Он успел только подумать о том, что, каким бы коротким или долгим ни было пребывание человека в этой тюрьме, внутри все ломается и надо строить жизнь заново… и застыл в изумлении.

Перед воротами тюрьмы стояли Люда и Надя. У Фадеева перехватило дыхание, колени его подкосились. Инстинктивно схватившись за Гордона, который многозначительно ухмыльнулся, Михаил Вячеславович с трудом, но устоял на ногах. Господи! Неужели такое возможно?! Перед ним словно соединились воедино два параллельных мира, две линии жизни, которые не могли, не должны были пересекаться, – его прошлое и настоящее. Надя, небесно красивая, недосягаемая и воздушная в своей голубой, развевающейся по ветру накидке, и Люда, родная, единственная. Отцепив скрюченные пальцы от плеча Гордона, Фадеев, не раздумывая, бросился к жене. Обнял ее, прижал к себе так безжалостно, что у нее из глаз брызнули слезы. Или это не от боли, от радости? Как же он мог сомневаться, как мог метаться между двух разных огней? Надя – это мечта из ушедшей юности. А Людмила – его судьба из крови и плоти, его будущее.

Он отстранился, чтобы налюбоваться на Людочку. На эти до мелочей изученные черты лица, на голубые очи, светившие для него. Заметил новые морщинки в уголках глаз – неужто из-за него? – прижался губами, словно хотел излечить и разгладить.

Она изменилась, он это чувствовал. Старый козел, заставил любимую так страдать! Что-то неуловимое появилось во взгляде, как будто она стала другой. Нет, не то! Повзрослела. Маленькая девочка, которая умиляла в ней Фадеева раньше, будто пропала. Зато появилась уверенная в себе женщина, притягательная и загадочная. Как Надя. Михаил Вячеславович удивился собственным мыслям и, не удержавшись, снова обнял жену.

Стал шептать слова благодарности, спрашивать про детей. Как же переживал он за них, как извелся в разлуке! На все вопросы Люда отвечала шепотом и прятала слезы, уткнувшись в его плечо.

– Мишенька, – наконец она ласково прервала, – Миша, это Надя тебе помогла! Если бы не ее связи и деньги, мы бы не справились!

Она взяла его за руку и подвела к Надежде.

– Здравствуй, – Фадеев улыбнулся смущенно, не отпуская руки жены, – вот уж не думал…

– И я, – она откинула с лица прядь волос, и он снова заметил, как постарели ее руки. Но теперь их вид не вызывал ни досады, ни жалости: молодость уходит, и надо ее отпустить. Главное, чтобы в душе человек оставался юным и не терял надежды, мечты. Все остальное – неважно.

– А я ведь из-за тебя в ловушку попал, – произнес он задумчиво.

– Не понимаю…

– Получил записку, ехал к тебе на встречу, а там эта бедная девушка, – Фадеев отвел глаза.

– Миша, – взгляд Нади сделался строгим, – нельзя быть таким. В нашем-то мире. Тебе все расскажет Гордон, а мне пора.

– Передайте от нас благодарность Ричарду, – Людочка отняла ладонь от руки мужа и протянула ее Надежде. – Если бы не его связи! А деньги мы все вернем. Не сомневайтесь!

– Пустяки, – Надя на секунду задумалась и, вместо того, чтобы пожать руку Людмиле, обняла ее, – главное, все хорошо закончилось!

– Спасибо, – шептала Людочка, – спасибо! Если б не вы…

Фадеев с удивлением наблюдал за представшей взору картиной и был поражен выдержкой собственной жены. Он же видел, как ей трудно общаться с Надей, понимал, что она все еще страшно ревнует! И смогла побороть себя, сумела преодолеть.

– Береги жену, – услышал он тихий голос Надежды, которая отпустила Люду и теперь подошла к нему, – она любит тебя больше жизни. Поверь, я бы так не смогла…

Надя развернулась и летящей походкой направилась к «Бентли», из которого тут же выскочил водитель, чтобы открыть дверцу перед хозяйкой. Накидка развевалась за ней, как шлейф королевы.

– Жаль, я так не умею ходить, – пролепетала Люда, с восхищением глядя Надежде вслед.

– Все ты умеешь, родная! – У Фадеева слезы на глаза навернулись: совсем он в этой тюрьме расклеился. – Ты самая лучшая.

Людочка посмотрела на него с благодарностью, положив ладони мужу на плечи.

– Как ты похудел, – сочувствие заставило ее голос сорваться, – как осунулся!

– Ничего-о-о, – он обнял ее за талию, – ты это исправишь.

– Конечно, – она подняла к нему лицо, – конечно…

Только нетерпение Гордона, который неделикатно хлопал дверцей своего «Мерседеса», стараясь привлечь к себе внимание, заставило их прервать поцелуй – такой долгожданный и такой новый. Михаил Вячеславович, не в силах выпустить Люду из рук, обнял ее за талию и подвел к машине.

– Куда мы едем? – по-английски спросил он.

– Подвезу вас до отеля, – сообщил адвокат тоном великого одолжения, – по дороге можете задавать любые вопросы. Ведь вам интересно?

– Что? – растворившись в сильных эмоциях, Михаил Вячеславович сразу не понял. А пока садился в машину, и вовсе забыл о словах адвоката.

– Кто вас подставил, уважаемый мистер Фадеев!

Михаил Вячеславович вздрогнул и посмотрел на Гордона с болью.

– Я, я старался не думать, – проговорил он.

– Напрасно, – тоном гуру заявил Гордон, – все было намеренно. Показания тайки очень подробны.

– И кто он?

– Вот! – Гордон, давно ждавший этого вопроса, торжественно передал Фадееву распечатанный конверт, – составили фоторобот.

Михаил Вячеславович извлек лист бумаги формата A4 и застыл, пораженный. Прямо на него смотрел черно-белый портрет Максима Ларина.

– Не может быть, – пробормотал он, – зачем?!

– В данном случае – не «зачем», а «почему», – наставительно произнес Гордон, получая немыслимое наслаждение от роли учителя, – потому что в мире есть зависть. Ненависть, злость.

– Но это бессмысленно!

– Человек, поддавшись эмоциям, не помнит о смысле, – Гордон вздохнул.

– Его посадили?

– Нет.

– Успел вернуться в Россию?

– Как вам сказать, – снова произнес адвокат и отвел взгляд, – спросите ваших друзей. Они знают больше.

Остаток дороги они провели в молчании. Фадеев инстинктивно не выпускал из своих рук ладоней жены и думал о странностях жизни.

Неужели Максим Ларин? Ему и в голову не могло такое прийти! Сколько гневных мыслей он истратил на Надю, сидя в тюрьме, и только в конце начал подозревать, что виновен совсем другой человек. Расчетливый и жестокий. И надо же было такому случиться, чтобы им оказался коллега: человек из авиации. Вот от таких Лариных – обиженных и беспринципных – в российском небе все беды!

Фадеев с удивлением почувствовал, что буря самых страшных эмоций, которую он испытывал в Клонг Прайм к человеку, упекшему его за решетку, прошла. Ему не хотелось мстить. Он оставил того себя, измученного невзгодами и яростью, в прошлом. Значение имело лишь то, что ждало его впереди, а ловить преступников и сажать их по тюрьмам – задача других людей.

Машина затормозила у Mariotte. Михаил Вячеславович вежливо попрощался с Гордоном, который выглядел растерянным и даже немного обиженным: не ожидал он, что Фадеев с таким спокойствием примет новость об источнике собственных бед! Сколько сил и мастерства понадобилось Патрику, чтобы раскрутить весь клубок и вытащить клиента из тюрьмы в рекордные сроки! А он – как ни в чем не бывало.

Фадеев вышел из машины, подал руку жене, и они направились к входу в отель. А Гордон все смотрел им вслед и не переставал удивляться странностям русских: из ада в рай, и никаких особых эмоций! Только в глубине души он завидовал удачам в любви этого пилота, которые так и не выпали на его собственную долю…

Михаил Вячеславович, улыбаясь, шел за Людмилой следом и думал о том, как она изменилась. Раньше он заправлял в их жизни всем, а вот теперь Людочка стала ему говорить, что делать: сначала принять душ, потом переодеться, потом пойти в ресторан, где она заказала столик. Там их уже ждали Даша с Кириллом, у которых, с ее слов, было, что рассказать. Фадеев не возражал. Даже не стал упоминать вслух о том, что она в своих планах забыла о самом важном. Ребята пусть пока подождут.

Минут через сорок Михаил Вячеславович, ощущавший себя самым счастливым человеком на свете, надевал чистые брюки, которые были ему теперь велики. Ничего, ремень для чего-то ж придумали! Зато каким наслаждением было это прикосновение свежеотутюженной ткани к телу, как радостно было снова чувствовать себя человеком! Людочка, не дыша, смотрела на мужа, и в ее голубых глазах читалось столько преданности, столько любви, что Фадеев, старый дурак, готов был расплакаться, как ребенок.

В ресторане, куда они спустились с Людой, держась, словно молодожены, за руки, витали дивные запахи, и у Михаила Вячеславовича закружилась голова. Как он раньше-то этого не замечал? Много чего не чувствовал, не видел, не слышал! Не умел в каждом миге ощутить неповторимую радость жизни. Господи, как хорошо!

Кирилл Николаев и Даша поднялись им навстречу, и опытный глаз Фадеева сразу же уловил, как между ними все изменилось. Вот и славно – дай бог им счастья!

– Михаил Вячеславович! – Дашенька бросилась к нему на шею, обняла и почему-то расплакалась.

– Ну что ты, – успокаивал он, – все хорошо. Красота ты моя…

Даша подняла на него виноватые, красные от слез глаза и, как маленькая, спрятала лицо в ладонях.

– Простите, – шептала она, – это я во всем… это из-за меня.

– Да что же ты говоришь такое? – изумился Фадеев и, усадив ее за стол, сам сел рядом.

– Ларин, – Даша не прекращала всхлипывать, – он все это, чтобы мне отомстить…

Фадеев уже перестал что-либо понимать. О чем она говорит?!

– Дашенька, – он погладил ее ласково по голове, – успокойся. Все в прошлом!

– Я вам должна рассказать. – Она утерла кулачками глаза и посмотрела серьезно.

– Если должна – рассказывай, – улыбнулся он.

– М-максим влюбился в м-меня, – Дашенька заторопилась, застревая в словах, – он-н хотел, чтобы я… чтобы тоже… а я не могла.

Она вздохнула с надрывом и остановилась, а Фадеев пытался сообразить, о чем она говорит. Запахи вокруг становились все сильнее, он уже ощущал себя пьяным от голода и ароматов.

– Люд, закажи что-нибудь, – жалобно попросил он жену.

– Я уже, – кивнула она, – сейчас принесут.

Лицо Людочки теперь тоже было печальным: таким же, как у Кирилла и как у Даши. Да что они тут, с ума все сошли, что ли?! Радоваться надо, что он из тюрьмы вышел, а не сырость слезную разводить!

– Даша, – Фадеев начал сердиться, – не говори ерунды! Ларин хотел подпортить репутацию нашей компании. Все! Понимаешь? Ты ни при чем. Я так и не понял что-то, его поймали?

– Он-н, – поток слез с новой силой хлынул по Дашиным щекам, – он разбился!

– Что?! – брови Фадеева поползли вверх.

Даша захлебнулась слезами и не смогла дольше говорить.

– Ларин, – вмешался Кирилл, – дал приказ экипажу сажать самолет при низкой видимости. Никто на борту не выжил…

Михаил Вячеславович почувствовал, как его обдало омерзительным жаром.

– Пассажиры… – едва прошептал он пересохшими вдруг губами.

– Не было, к счастью, – Кирилл отвел взгляд, – только весь экипаж.

– Но как же, – в глазах Фадеева потемнело, – как же они согласились?! Командир принимает решение. Командир отвечает за жизни!

– Ларин надавил. Пилоты не осмелились возразить.

– Как не осмелились?! – ярость переполняла Фадеева. – Какое имели право?! Если каждый летчик будет…

Он не смог договорить. Злость на пилотов, праведный гнев, жалость – все сразу смешалось в нем. Что же эти люди наделали? Оставили семьи, разрушили жизни, разбили самолет, а с ним – и доверие. Господи!

Что же, что они наделали?!

Эпилог

Новая жизнь

Задумавшись, Кирилл разогнал машину так, что на спидометре показатель чуть ли не вдвое превысил цифру пролетевшего мимо дорожного знака. Опомнился он только тогда, когда увидел прямо перед собственным носом жезл сотрудника дорожно-патрульной службы. Он послушно притормозил, прижимаясь к обочине, и подумал, что дело плохо. Хотя… Актер он или нет! Николаев торопливо взъерошил ухоженные волосы, расстегнул дубленку и, сделав перепуганные глаза, выскочил из машины.

– Командир, – задыхаясь, выкрикнул он, несясь навстречу гаишнику, – командир! Отпусти, ради бога!

– Капитан Хренов, – невозмутимо представился, а заодно ответил на мольбу гаишник. – В чем у вас дело?

– Жена рожает!!! – Кирилл вложил в свою фразу всю актерскую страсть.

И тут же подумал, что не прочь был бы сказать что-то подобное в самом деле, а не на импровизированной сцене обочины. В конце концов, ему тридцать шесть лет. Давно пора заводить семью. Только бы Дашенька согласилась!

– Гм-м, – хмыкнул капитан, – третьим сегодня будете, уважаемый Василий Панов!

– Узна-али? – разочарованно протянул Николаев и тут же перестал ломать комедию. Интересно, почему у людей за рулем дорожные фантазии такие одинаковые? Вот и он как все. Идиот!

Кирилл развел руками, извинительно улыбаясь.

– Как не узнать! – сиял довольный гаишник. – Мы ваш сериал всем отделением смотрим.

– Нравится? – нехотя поддержал разговор Кирилл, радуясь, что финальную серию они отсняли месяц назад.

– А то! – с энтузиазмом подтвердил капитан Хренов.

– Ладно, – вздохнул Николаев, – я действительно в роддом тороплюсь. Только не за женой, к сожалению. Давайте подпишу протокол и заберу квитанцию.

– Вы мне лучше это, – раскраснелся капитан от смущения, – вы автограф мне лучше дайте.

– Как скажете, – пожал плечами Кирилл и взял протянутый блокнот.

Через пару минут он уже снова сидел в машине. Так. От капитана с выразительной фамилией удалось очень просто отделаться. Какой же там адрес роддома? Коломенский проезд, дом 4. Значит, прямо, потом направо.

Николаев взглянул на часы и расстроенно покачал головой. Что-то он последнее время всюду опаздывает. Вот и сегодня еле вырвался со съемочной площадки. Сплошной цейтнот. И все-таки впервые в жизни он был по-настоящему счастлив – снимал собственный фильм, о котором мечтал всю жизнь, любил женщину, которая стала для него идеалом.

Глупости говорил эксцентричный Чарльз Стрикленд! Любовь и искусство прекрасно дополняют друг друга и превращают жизнь в совершенство.

Подъезжая к роддому, Кирилл увидел шумную толпу с цветами. Умеют же авиаторы из каждого доброго события огромный праздник создать! Такое ощущение, что половина авиакомпании пришла поддержать коллегу – молодого папашу. Сам он Георгия Жука видел всего пару раз, но от любимой об этом веселом парнишке успел наслушаться предостаточно. Он поискал глазами Дашу. Раскрасневшаяся на морозе, красивая, она весело хохотала. Ох уж этот Михалыч! Николаев улыбнулся, вспомнив, как настырно ввинчивался в его сценарий характер Веселовского: юмориста и балагура. Не угомонился до тех пор, пока не получил себе отдельную роль.

Кирилл мечтательно вздохнул, вообразив, с какими лицами сотрудники авиакомпании, ставшие за последние восемь месяцев его друзьями, будут смотреть новый фильм. Узнают ли себя? Поймут ли, что именно хотел он сказать?

Конечно, поймут. Сейчас у Кирилла не осталось уже сомнений в правоте и проницательности Ривмана, который стал-таки продюсером его фильма, когда прочитал новый сценарий. Действительно, чертовски важен ответ на вопрос «Как человек должен жить?». Он его даст, пусть и не в явной форме.

Николаев, выйдя из машины, направился к Даше. Ее коллеги встретили любимого актера шумными приветствиями. Черт возьми, приятно побыть иногда центром вселенной!

Вопросы о фильме, о предстоящей весной премьере. Кирилл, обняв Дашу за плечи, с удовольствием отвечал. Приглашал в Дом кино всех, кого еще не успел пригласить, – три месяца пролетят быстро, оглянуться не успеешь. А он со своим бешеным ритмом жизни не так часто теперь выбирается «в люди»: с кем-то только и удастся увидеться на премьере.

Кирилл заметил, какая гордость читается на лице Антонова. Все правильно, его же история легла в основу сценария, именно он не покладая рук трудился консультантом картины.

Андрей бросил довольный взгляд на Машу, руку которой не выпускал ни на минуту, и Николаев невольно улыбнулся. Эти двое так и светятся любовью, озаряя вокруг себя целый мир. Какое счастье, что Машина операция оказалась удачной! А ведь еще полгода назад, когда они с Дарьей приезжали навестить ее в больнице, все было так призрачно. И глаза Андрея были полны не счастьем, как сегодня, а болью. Хорошо, что все теперь позади! Как там говорит Михаил Вячеславович? Несчастья бояться – счастья не видать. Да уж. И ему самому пришлось до дна испить эту чашу.

– Как вы, Михаил Вячеславович? – сердечно обняв Фадеева, спросил Кирилл.

– Неплохо, – улыбнулся тот, – колодки, можно сказать, убрали! Восемь месяцев только документ подписывали, представляешь?! Но мне после Клонг Прайм все выкрутасы наших чиновников нипочем. Жестким я стал, Кирюша…

Кирилл кивнул понимающе.

– С нашей системой иначе нельзя. Не жалеете, что ушли из компании?

– Нет, – Фадеев покачал головой, – с ребятами и так часто общаюсь. А для меня настоящее дело сейчас только в создании самолета.

– Верю, – Кирилл улыбнулся, вспомнив свою одержимость идеей снять фильм. Он не сомневался – Фадеев сейчас, находясь в самом начале пути, чувствует то же.

– Только бы достало сил и терпения, чтобы сколотить «коллектив единомышленников», как говорил Ильюшин. Дальше, надеюсь, легче пойдет. А то пока на каждом шагу препятствие.

– Ваша правда, – Николаев заулыбался. Он знал, что Фадеев вложит в дело всего себя, отдаст и опыт, и силы. Вот только удастся ли ему переломить сопротивление? Время покажет.

– Кстати, – Михаил Вячеславович кивнул на высокого паренька, – это мой сын. Тёма! – подозвал он.

Артем обернулся на оклик отца, и Николаев не поверил своим глазам. Один в один сам Фадеев, только еще мальчишка!

– Да, пап! – прозвучал уже взрослый голос.

– Вот, познакомьтесь. Это мой сын, Артем Фадеев, а это – создатель лучшего фильма об авиации, – он подмигнул, – Кирилл Николаев.

Кирилл протянул для пожатия руку. Младший Фадеев робко и почтительно вложил в нее свою ладонь.

– Какие планы на будущее, молодой человек? – не удержался от идиотского вопроса Кирилл.

– Как какие, – Артем удивленно вскинул брови, – выучусь на пилота! Буду летать. К тому времени отец как раз новый самолет построит.

В глазах Фадеева Кирилл заметил блеснувшую слезу, но Михаил Вячеславович тут же отвернулся.

– Удачи! – искренне пожелал Кирилл.

Артем кивнул с достоинством и скромно отступил в сторону, чтобы не мешать разговору взрослых.

– Хороший парень, – похвалил Николаев.

– Да, – на лице Фадеева читалась гордость, – но я как подумаю, что с ним было бы, если б не вышел я тогда из тюрьмы…

– Не надо, Михаил Вячеславович, – Кирилл положил руку ему на плечо, – главное, все хорошо закончилось.

– Если не считать Ларина, – опустил голову Фадеев.

– Он, – Кирилл тяжело вздохнул, – сам выбрал свою судьбу.

– Экипаж, как ни крути, жалко. И всех остальных. Ты слышал? Компания их закрылась. Виталий под следствием…

– Неудивительно, – Николаев пожал плечами, – я когда о его последнем полете думаю, меня до сих пор ярость охватывает! Надо было отправить этого Ларина куда подальше, связать по рукам и ногам, если надо, глотку заткнуть!

– Согласен, – Фадеев вздохнул тяжело.

– Лучше б у таких, как Антонов, учились, – произнес Кирилл, – я и в фильме хотел показать…

– Жо-ра, Жо-ра! – громкие крики прервали их разговор.

На пороге роддома появился счастливый Георгий Жук с младенцем на руках. Поверх одеяльца красовалась кокетливая розовая ленточка. Катя смущенно ахнула, увидев встречавшую их толпу, и закрыла ладонями лицо. Народ ринулся дарить цветы, поздравлять, спрашивать, как назвали.

– Да-аш, – Кирилл прижал Морозову к себе.

– Что? – спросила она, улыбаясь.

– Давай, может, тоже, а?

– Что значит «тоже»? – Лукавый огонек заискрился в ее глазах.

– Родим ребенка, – запросто предложил Николаев.

– Кирилл, – румянец вспыхнул на Дашиных щеках, – мы же еще не… в общем… а как же свадьба? И я работаю. Меня скоро переведут в бортпроводницы – на прошлой неделе опять заявление написала.

– Дашенька, – Николаев покачал головой, – этой истории с бортпроводницей скоро два года!

– Обещанного три года ждут! – надулась она.

Кирилл при виде умилительного выражения ее лица не выдержал, рассмеялся. И Даша прыснула вслед за ним. Ей и самой уже давно казалось, что профессия, которой она добивается с детства, – не самое главное в жизни. Смысл, теперь она знала это совершенно точно, для нее заключался в другом.

– Дашенька, – зашептал Кирилл ей на ушко, – поехали домой, а? У меня целых два часа свободных. До съемки.

– Николаев, – она почувствовала, как разум, всегда послушный желаниям Кирилла, уже отключается, – здесь же люди! Жору надо поздравить!

– Быстро! Идем!

Он схватил ее за руку и потащил вперед. Добрался до затисканного коллегами Георгия, вручил молодой маме огромный букет и подарок, пока Дашка ворковала над свертком в руках новоиспеченного отца.

Как только толпа успокоилась и начала спускаться с крыльца, Николаев принял живописную позу на верхней ступени и хорошо поставленным голосом произнес:

– Уважаемые дамы и господа, у меня объявление, – дождался, когда все притихнут, и сообщил: – Мы с Дашей, полюбовавшись на Жору с Катей, решили пожениться!

Радостный гул вокруг возник с новой силой, зазвенел, рассыпался смехом. Морозова изумленно раскрыла глаза и прижала ладошку к открытому рту.

– Всех приглашаю на нашу свадьбу, – бессовестно, даже не спросив согласия невесты, продолжил Кирилл, – в кафе общего друга Самира! Дату сообщим дополнительно.

Кирилл хитро взглянул на Дашу и прошептал только ей, одними губами: «Ну что, теперь можно?» Она посмотрела на него искрящимся взглядом и кивнула в ответ.

– А сейчас, – Николаев, спрыгнув со своего пьедестала, обнял Дашу за плечи, – простите великодушно! Жених похищает невесту!

Он схватил ее за руку и потащил за собой к машине под общий гул и довольные улюлюканья будущих свадебных гостей. Сердце его пело, душа парила. Вот оно – счастье, вот та самая «двойная награда за смелость»! Дурак был достопочтенный Чарльз Стрикленд – в жизни, если есть место мечте, хватит сил и для искусства, и для любви.

[1]Об этом и других героях произведения можно также прочесть в романе Д. Машковой «Вкус неба».

[2]Тайское пренебрежительное название иностранцев, произведенное от англ. слова foreign.

[3]Сотрудники отдела безопасности авиакомпании, сопровождающие рейсы для осуществления контроля над соблюдением порядка на борту ВС.

[4]Том ям – тайский суп.

[5]Обеспечение бортовым питанием.

[6]Представление с шариком для настольного тенниса(англ.) .

[7]Представление с открыванием бутылки(англ.) .

[8]Представление с сигаретой(англ.) .

[9]Представление с бананом(англ.) .

[10]Привет, мистер!(англ.)

[11]Привет, детка(англ.).

[12]Ты из Англии?(англ.)

[13]Прекрасно, люблю русских! Хочешь меня?(англ.)

[14]Огромное вам спасибо, мистер (англ .).

[15]Езжайте (англ. ).

[16]Это отель? (англ. )

[17]Да (англ .).

[18]Розовый сад (англ .).

[19]Экскурсий нет (англ .).

[20]Мы не за этим, нам нужна помощь (англ .).

[21]Идите, идите! Я ничего не могу для вас сделать (англ .).

[22]Можете (англ .).

[23]Привет, Джереми, как ты, друг мой?(англ.)

[24]Великолепно, спасибо тебе, мой друг! (англ .)

[25]О чем ты говоришь, Джереми? Где я возьму «какого-нибудь влиятельного американца» здесь, в Бангкоке? (англ .)

[26]Просто скажи, ты поможешь мне или нет? (англ .)

[27]Отлично. Не беспокойся, я прекрасно все понимаю!(англ.)

[28]Добрый вечер, мистер!(англ.)

[29]Нам нужна ваша помощь(англ.).

[30]Вы потеряли компьютер?(англ.)

[31]Нет, мы потеряли нашего друга!(англ.)

[32]Надеюсь, его просто забрала с собой какая-нибудь симпатичная девушка(англ.).

[33]Вы ошибаетесь. Его забрала тайская тюрьма(англ.).

[34]Нет, сэр, это место мадам!(англ.)

[35]Мистер Ларин! Пройдемте, пожалуйста! Очень быстро!(англ.)