Глава 13. – Молитесь Йун-Шуно, Отпускающей Грехи, – сказал Опозоренный, – Молитесь, чтобы ее обещания скоро исполнились

– Молитесь Йун-Шуно, Отпускающей Грехи, – сказал Опозоренный, – Молитесь, чтобы ее обещания скоро исполнились. Молитесь, чтобы джиидаи освободили нас от тех, кто угнетает нас ужасом и насилием.

– Мы молимся! – ответила маленькая группа. Многие из них, даже произнося молитву, не прекращали чесаться из-за грибковой инфекции, терзавшей их. Среди звуков церемонии слышалось постоянное шуршание пальцев, скребущих зудевшую кожу.

– Мы молимся! – повторял Ном Анор вместе с остальными. Одевшись в специальный углит, маскировавший его под обычного рабочего, он смог внедриться в маленькую секту еретиков. Это было их второе собрание.

У него был большой опыт проникновения в тыл противника, и ему приходилось обманывать куда более подозрительных врагов, чем эти глупцы.

«Но хватит», подумал он, почесывая ногу, «Эти Опозоренные обречены».

В этой маленькой группе было менее дюжины еретиков, собравшихся в темных нижних этажах дамютека интендантов, ночью это место было обычно пустым. Группу возглавлял Опозоренный – бывший член касты интендантов, у него была неудачно приживлена рука – имплант, гнойная слизь, стекая с нее, оставляла след там, где он проходил. Даже рабочие должны были испытывать отвращение, слушая речи этого презренного существа.

Ном Анора заставило внедриться в секту простое любопытство. Были ли эти еретики такой страшной угрозой ортодоксии, как говорил верховный жрец Джакан? Была ли вера в спасение, которое принесут джедаи, такой сильной, что представляла угрозу народу йуужань-вонгов и всему, за что йуужань-вонги сражались?

Когда собрание закончилось, Ном Анор вышел из здания через дверь, которую использовали только рабочие.

Ночь на Йуужань’Таре была прохладной, и воздух был освежающе чистым без отвратительного запаха гниющей плоти Опозоренных. Ночной ветер смягчил зуд горевшей кожи Ном Анора. Фосфоресцирующий мох светился на еще не переработанных обломках строений цивилизации, прежде населявшей эту планету. Постепенно эти обломки будут утилизированы в что-то более полезное. В фосфоресцирующем свете Ном Анор шел от центра нового йуужань-вонгского города в зону развалин, которые еще не были расчищены. Он хотел, чтобы его никто не отвлекал во время размышлений.

Ересь этих рабочих – всего лишь бессвязная путаница. Но если у еретиков будет лидер, пророк – нет, Пророк, – кто-то, кто знает, как превратить эту веру в оружие, тогда они действительно станут чем-то, с чем следует считаться.

Повиновение, да, но повиновение не правящим кастам; повиновение Пророку. Отказаться от пассивности и покорности угнетателям, обратиться к яростной ненависти и дерзости, которой устрашится галактика. Кто-то – да, кто-то, подобный Ном Анору, который распространял на Роммамуле религиозное учение, заставившее жителей уничтожать друг друга в межпланетной войне – кто-то, подобный Ном Анору, мог сделать из этих еретиков нечто очень опасное. Все, что для этого было нужно – найти точку, в которой дерзость и ненависть могли преодолеть пассивность и страх, и тогда еретики станут армией.

«Да, подавить таких еретиков будет трудно».

Продолжая чесаться, Ном Анор оглянулся на город и увидел спиральные радуги, создаваемые довинами огромного дворца-корабля Шимрры.

«Сейчас это власть», подумал он. Но какие радуги смогут создать эти еретики?

Он пошел обратно в город, и к своему удивлению обнаружил, что идет по проложенной дороге. Он не знал, что формовщики провели дороги так далеко.

Вдруг он увидел что-то, приближающееся к нему по дороге. Всадник на квенаке. Ном Анор отошел на обочину и, продолжая играть роль простого рабочего, раболепно склонился со скрещенными руками. И когда чешуйчатая шестиногая тварь пробежала мимо, Ном Анор подумал, что узнал всадника.

Оними. Эту уродливую бесформенную голову нельзя было ни с чем спутать.

Что делал здесь фаворит Верховного Правителя, так далеко от дворца и правительственных учреждений?

Ном Анор подождал, пока зверь удалится на некоторое расстояние, и последовал за ним.

Кашийик был зеленым сверкающим серпом во тьме космоса, и вокруг планеты Джейна видела серебристый блеск корпусов кораблей Новой Республики – Кашийик служил сейчас передовой базой республиканского флота.

Она управляла «Обманщицей», натянув шлем восприятия на случай если в системе будут враги, когда фрегат выйдет из гиперпространства. Но вместо этого пришли приветственные сообщения от республиканских кораблей.

Лубакка радостно зарычал.

– Я буду рада посетить твою семью на Кашийике, – сказала Джейна. – Было бы идеально провести отпуск среди зеленых деревьев.

Это было именно то, что ей нужно, чтобы легче было переносить напряжение, которое она чувствовала в плечах и руках, погребальную песнь горя, которая звучала в ее разуме, печаль, которая затопила ее сердце…

Индикаторы мигнули на панели системы связи, которую Лубакка установил на йуужань-вонгский фрегат, и раздался звуковой сигнал.

– Сообщение с флагмана, – сказал Луви.

– И чего хочет генерал? – спросила Джейна.

– Это не от Фарлендера, – сказал вуки, – Сообщение от адмирала Кре’фэя. Он вызывает тебя и генерала Фарлендера с докладом на борт «Ралруста». «Как только Богиня сочтет удобным», говорит он.

«Сейчас нам придется платить за нашу победу», подумала Джейна.

– О доблестная воительница, это дамютек благородного интенданта Холея Крекка?

Татуировки на лице женщины-воина исказились, когда она свирепо посмотрела на Ном Анора. Она махнула амфижезлом в направлении города.

– У тебя нет разрешения находиться здесь! Уноси свои вонючие кости обратно в свой барак!

Ном Анор, все еще замаскированный под рабочего, склонился в притворном смирении.

– Со всем уважением, о коммандер, если это дамютек Холея Крекка, мне разрешено проходить туда.

На охранницу не произвело впечатления, что Ном Анор титуловал ее на два звания выше.

– Это не дамютек Холея Крекка! Проваливай!

Это не был дамютек Холея Крекка, которого Ном Анор просто выдумал, но это был сильно охраняемый дамютек, в который прошел Оними. Это подтверждалось тем фактом, что ездовой квенак фаворита Шимрры стоял перед зданием и спокойно облизывал покрытые мхом камни. Дамютек был большим зданием в форме луковицы, он светился слабым розоватым светом. Здесь присутствовало не меньше взвода воинов, они или стояли на постах или отдыхали поблизости. Для чего бы этот дамютек не предназначался, в нем явно было что-то важное.

У входа в дамютек беседовала пара йуужань-вонгов, по характерным змееподобным волосам в них можно было узнать формовщиков.

– О, горе! О, несчастье! – Ном Анор начал кружиться и бить себя по голове.

Этого было достаточно, чтобы привлечь внимание еще двоих воинов, один из которых был субалтерном, необычно низкого роста, с волокнистыми волосами.

– Что это значит? – потребовал объяснений субалтерн. Женщина-воин объяснила, и субалтерн повернулся к Ном Анору.

– Здесь нет Холея Крекка! Возвращайся к своему месту работы!

– Но я работаю в дамютеке Холея Крекка! – запричитал Ном Анор, – Мне были даны четкие указания – налево от Площади Священной Власти, потом на юг по Бульвару Сокрушения Неверных, потом у Храма Создателя направо, потом прямо по дороге до конца.

Он снова начал бить себя по голове.

– О, горе! Мой начальник накажет меня!

– Я накажу тебя, если ты не уберешься отсюда! – сказал субалтерн, замахнувшись амфижезлом.

Ном Анор упал лицом в землю.

– Умоляю офицера о прощении! Могу ли я узнать, где я ошибся?

– Твои родители ошиблись, когда произвели тебя на свет, – пошутил один воин, и все засмеялись.

– Что это за дамютек? – спросил Ном Анор, – Как называется это место, чтобы я мог объяснить моему начальнику Холею Крекку, почему я опоздал?

– Этот дамютек только для формовщиков! – сказал субалтерн. Он махнул амфижезлом, и огонь вспыхнул в спине Ном Анора, – Исчезни отсюда, пока они не использовали тебя на свои проклятые кортексы!

Ном Анор отполз в сторону, как большое ракообразное, потом поднялся на ноги и побежал по дороге. Несмотря на боль в спине, он удовлетворенно улыбался. «Воины так предсказуемы», подумал он.

Кортекс – термин формовщиков, обозначавший особую разновидность протокола формовки, который мог быть достаточно секретным, чтобы его разработка проходила в удалении от столицы, и достаточно важным, чтобы его постоянно охраняли подразделения воинов.

И Оними как-то участвовал в этом.

Ном Анор споткнулся на дороге, и от этого боль снова пронзила его спину. Этот воин не слишком сдерживает себя, размахивая амфижезлом. Ном Анор скрипнул зубами, вспомнив об этой наглой низкорослой твари с амфижезлом выше собственного роста, и бросил злобный взгляд через плечо на невысокого субалтерна и его подчиненных.

«Я вам это припомню», подумал он.

И он вспомнил о еретиках, о ненависти, в которой они боялись признаться даже себе, и он подумал:

«Да. С этого и начнется»

Джейна причесала волосы и сменила свой летный комбинезон на парадно-выходную форму для ношения вне строя – самое красивое, что она могла надеть, чтобы явиться к адмиралу. Полную парадную майорскую форму для нее просто не успели сделать – так быстро Джейна продвигалась по службе. Парадно-выходная форма, однако, была достаточно официальной, чтобы Джейна чувствовала себя в ней некомфортно и постоянно дергала воротник, когда вместе с генералом Фарлендером сидела в челноке, летевшем к ботанскому ударному крейсеру «Ралруст».

В шлюзе Джейну и Фарлендера встретил один из адъютантов Кре’фэя и проводил их в адмиральскую каюту. Воздух в отсеках крейсера имел странный пряный запах.

Когда они дошли до каюты Кре’фэя, секретарь заставил их ждать еще четверть часа, пока адмирал не разрешил войти.

Кре’фэй был один в своем кабинете, сидя за длинным пустым столом. Фарлендер и Джейна вошли и отсалютовали.

– Генерал Фарлендер и майор Соло по вашему приказанию прибыли.

Белая шерсть Кре’фэя взъерошилась, когда он ответил на приветствие.

– Вы принесли отчет?

– Да, сэр.

Фарлендер протянул адмиралу диск. Кре’фэй вставил его в компьютер и просмотрел информацию.

– Один корабль потерян, другой полностью вышел из строя, – сказал он, – Потеряна почти сотня истребителей, и спасено только сорок процентов их экипажей – и все это в несанкционированной операции, план которой был разработан младшим лейтенантом.

– Да, сэр, – согласился Фарлендер.

– И ошеломляющая победа, – продолжал Кре’фэй, все еще читая отчет на мониторе. Семь крупных боевых кораблей противника уничтожены, два больших транспорта с тысячами воинов на борту, и командующий вражеским флотом погиб вместе со своим флагманом.

Его глаза обратились сначала на Джейну, потом на Фарлендера.

– Мои искренние поздравления вам обоим, – сказал Кре’фэй, – Хотел бы я, чтобы и другие мои подчиненные демонстрировали такую же инициативу, – он пожал руку Фарлендеру, – Блестящая работа! Я объявлю вам обоим благодарность в приказе.

Джейна покраснела от похвалы адмирала. Она почувствовала, что напряжение в ее мускулах ослабело.

– Спасибо, сэр, – прошептала она, и удивилась, увидев, что Кре’фэй остановился перед ней и смотрит на нее своими фиолетовыми глазами с золотистыми крапинками.

– Я хотел встретиться с вами в относительном уединении, чтобы сообщить новости о вашей семье.

Джейна уставилась на него, чувствуя, что ее охватывает ужас. Ее родители мертвы или захвачены в плен, или, может быть, маленький Бен Скайуокер пойман в Утробе и убит!

– Ваш брат Джейсен бежал из плена и благополучно прибыл на Мон Каламари, – сказал Кре’фэй, – Когда вы сами получите от него сообщение, вы узнаете больше подробностей.

Джейна смотрела на него в изумлении.

– Вы уверены, сэр? – спросила она, – Я видела его… и йуужань-вонги… Я была там…

– Конечно, это достоверные сведения, – сказал Кре’фэй, – Вашего брата показывали в новостях ХолоНета. Он жив и здоров.

Джейна могла только ошеломленно смотреть на него.

«Почему я не знала?»

Именно Джейна утверждала, что Джейсен мертв, хотя Лейя верила, что он жив.

«Почему он не дотянулся до меня через нашу связь близнецов?»

И сразу же к ней пришел ответ.

«Потому что я отрезала его от этой связи…»

После смерти Энакина и захвата в плен Джейсена она почти впала в безумие. Она обратилась к Темной Стороне и посвятила свою жизнь мщению. Она оборвала контакт со всеми, кого любила. В том числе и с Джейсеном, который, может быть, отчаянно нуждался в ней.

Она представляла, что Джейсен снова и снова зовет ее в Силе, и не получает ответа. «Он думал, что я погибла. Какие страдания я причинила ему…»

Она ощутила горечь на языке.

– Не желаете ли присесть, Джейна? – голос Фарлендера приплыл как будто из тумана, закрывавшего ее разум.

– Да… – ответила она, – Если можно…

Она ощупью нашла кресло и, опускаясь в него, пыталась вспомнить подробности разговора. Она посмотрела на Кре’фэя.

– Спасибо, адмирал, – сказала она, – Я очень благодарна вам за это известие.

– Это самое меньшее, что я мог для вас сделать, – сказал Кре’фэй, снова усаживаясь за стол, – Вы и генерал Фарлендер одержали великую победу, и я хотел бы, чтобы вы неформально рассказали мне об этом сейчас, до того, как я соберу совещание.

– Хорошо, сэр, – сказал Фарлендер. Но даже когда он отвечал Кре’Фэю, его глаза встревоженно смотрели на Джейну.

– Ваша тактика предусматривала использование способностей джедаев? – спросил Кре’фэй. – То, что вы называете боевым слиянием в Силе? Их действия были успешны?

– Да, но в наших подразделениях было слишком мало джедаев, – сказала Джейна, – Нам нужно больше джедаев, чтобы использовать все возможности этой тактики. Но даже и тогда… – Она помрачнела, вспомнив Миркр, – Если джедаи не находятся в полном согласии друг с другом, боевое слияние может распасться.

Кре’фэй отмахнулся от этих сомнений.

– Я пошлю запрос, чтобы нам прислали столько пилотов-джедаев, сколько возможно. Кто знает, что ответит на это Верховное Командование?

– Кто знает… – повторила Джейна. Новая Республика так и не решила, как использовать джедаев в этой войне. Но, с другой стороны, джедаи и сами были не вполне уверены, что им следует делать.

– Я хотел бы сообщить вам и другие новости, – сказал Кре’фэй, – Я только что вернулся с Ботавуи, где окончился траур по моему двоюродному брату Борску Фэй’Лиа. Во время моего пребывания там, я встречался с многими высокопоставленными лицами из правительства планеты, и я рад сообщить, что добился некоторых успехов…

– Это очень хорошо, сэр, – сказал Фарлендер.

– Как вы знаете, политические интриги – обычная вещь в ботанском обществе, – продолжал Кре’фэй, – Периоды, когда мы действовали как единая раса, бывали не слишком часто. Обычно мы объединялись перед лицом общей опасности, как это было во времена Империи. Но сейчас гибель президента Фэй’Лиа привела к тому, что правительство Ботавуи объявило особое состояние войны между ботанами и йуужань-вонгами.

Что-то в словах Кре’фэя заставило Джейну поднять взгляд.

– Особое состояние войны? – повторила она, – Но вы и так находитесь с ними в состоянии войны.

Кре’фэй с особой серьезностью посмотрел на нее.

– Это вы бы назвали «обычной войной», – сказал он, – А особое состояние войны – ар’край – не объявлялось даже в правление Палпатина. Мы объявляли ар’край только дважды в нашей истории, и только тогда, когда само существование нашей расы находилось под угрозой. Ар’край означает тотальную войну на истребление, и мы не остановимся, пока враг не будет полностью уничтожен.

– Вы… уничтожали другие расы? – спросил генерал Фарлендер.

– Да, в далеком прошлом, – ответил Кре’фэй, – Мы не прекращали ар’край, пока последний из противников не был уничтожен. Их имена были вычеркнуты из истории, а их планеты обращены в пыль под звездным ветром.

Он положил руки на стол, белая шерсть отразилась в полированной поверхности.

– Так мы поступим с йуужань-вонгами, – сказал он, – Они будут обращены в прах, иначе… прахом станем мы.

Джейна взглянула на решительное лицо Кре’фэя, и дрожь прошла по ее спине от спокойной уверенности, звучавшей в его словах.

Нен Йим не могла скрыть дрожь, когда она потянулась к Опозоренному, чтобы дать ему пузырь-флягу. Не могла она скрыть и тревогу, когда он открыл флягу и начал выливать бальзам на свое безобразное тело. Щупальца ее головного убора зашевелились от волнения.

– Это для Верховного Правителя! – сказала она.

– Я оставлю достаточно для него, – ответил Оними.

– Должны сохраниться образцы для других формовщиков! – потребовала Нен Йим, – Чтобы они могли создать достаточно этого…

– Я знаю, формовщица-еретичка, – сказал Оними, – Я оставлю и для формовщиков.

Он начал размазывать бледно-зеленый лосьон по своей сероватой зудящей коже, и вздохнул.

– Оно действует, – сказал он.

– Конечно, оно действует, Опозоренный! – огрызнулась Нен Йим. Хотя Оними был ее единственной связью с Верховным Правителем, его наглость иногда была гораздо больше, чем она могла вынести.

Оними, казалось, не обращал внимания на отвращение, которое испытывала к нему формовщица.

– Благодаря твоему труду мы будем спасены, – сказал он, – от этого проклятого зуда.

Бальзам спас и саму Нен Йим от безумия. С тех пор как ее перевели из подчинения Цавонга Ла на Йуужань’Тар, в распоряжение самого Шимрры, она сама ужасно страдала от зуда, причиняемого грибковой инфекцией. Она едва смогла сконцентрироваться на задаче по изготовлению антидота.

Она и Оними находились в помещении, разделенном живыми мембранами-перегородками, пульсировавшими яркой кровью, насыщенной кислородом. Фосфоресцирующий мох наполнял помещение красноватым светом, что было полезно для работы со светочувствительными тканями. Острый аромат лосьона контрастировал с органическими запахами, наполнявшими лабораторию. Запах крови с медным привкусом, земляной запах протоплазмы, тканей, с которыми Нен Йим выполняла пересадки, мутации, и проводила прочие эксперименты.

Она совершала ересь. Восьмой кортекс был известен йуужань-вонгам как абсолютная степень знаний формовщиков, самое совершенное из знаний, данных богами в древние времена, известное только Верховному Правителю и немногим мастерам-формовщикам, разделявшим с ним это знание.

Только эти немногие, видевшие восьмой кортекс, знали, что это всего лишь обман. На самом деле, он был практически пустым. В нем содержались только несколько передовых протоколов, и почти все их Шимрра уже отдал своему народу.

Знания, подаренные йуужань-вонгам богами, подходили к концу. И тогда Шимрра нашел Нен Йим, формовщицу, которая была признана виновной в ереси: она не хотела просто повторять протоколы, данные богами в древние времена, она искала новых знаний. И сейчас задачей Нен Йим и ее адептов было наполнить восьмой кортекс новыми знаниями, создать новые протоколы, которые помогли бы йуужань-вонгам выиграть войну и благополучно жить в их новом доме.

Нен Йим имела доступ ко всем ресурсам йуужань-вонгов. Ее исследования считались более важными, чем даже военные нужды. Ее группе предоставили специальный дамютек, изолированный и тщательно охраняемый. Единственным, кого пускали в дамютек, был Оними…

Но она знала, что воины не только охраняют ее работу от возможных вражеских диверсий – их задачей было также не позволить Нен Йим или кому-то из ее помощников сбежать и распространить среди народа йуужань-вонгов еретические идеи. Йуужань-вонги, избранные для работы с восьмым кортексом, были изолированы от остального народа – как зараженные чумой.

Нен Йим была более чем уверена, что после завершения проекта, после того, как восьмой кортекс будет наполнен тысячей и одним новым протоколом формовки, она и ее сотрудники – и Оними – будут тихо ликвидированы, и все упоминания о них в записях будут стерты.

Но если это случится, Нен Йим была готова принять смерть. Вся жизнь – не что иное, как подготовка к смерти, и когда восьмой кортекс будет наполнен, ее жизнь станет жертвой богам за победу над неверными и величие ее народа.

Оними закончил натираться лосьоном и выпрямился.

– Я так понимаю, что время действия лекарства ограничено? – спросил он.

– Да. Оно убьет инфекцию при контакте, но потом ты снова можешь заразиться.

Глаза Оними, расположенные один ниже другого, уставились на нее.

– И мы все можем снова заразиться?

– Боюсь, что так. Эти споры здесь повсюду.

– А можно приказать Планетному Мозгу создать организм, который убьет спору? Какой-нибудь вирус или бактерию, которая сожрет этот грибок?

Нен Йим ответила не сразу.

– Я боюсь, – сказала она, – что у Планетного Мозга проблемы…

Красноватое освещение лаборатории отразилось в глазах Оними, ставших тревожными. Его перекошенный рот дернулся.

– Как это могло случиться, мастер-формовщица? – спросил он.

– Я тщательно изучила организм, который причиняет зуд. Хотя понадобится дальнейшее изучение, я полагаю, что этот грибок йуужань-вонгского происхождения, его не было на Йуужань’Таре.

Оними зашипел.

– Х’Ганг Хул! Этот кретин! Он испортил Планетный Мозг! – он некоторое время раздумывал, – Ты можешь добиться, чтобы Планетный Мозг боролся с этой заразой?

– Возможно. Но тогда мне придется отложить всю остальную работу.

– Тогда не надо. Управлять формовкой планеты уже назначен другой клан, и работа с Планетным Мозгом – их задача.

Выражение его лица стало задумчивым.

– Может быть, боги посоветуют что-нибудь Шимрре по этой проблеме, и он сможет передать это новым формовщикам?

Нен Йим почувствовала глубочайшее отвращение. Она могла быть еретичкой, но даже она имела достаточно уважения к богам, чтобы претендовать, что ее знание было божественного происхождения.

– Верховный Правитель хочет, чтобы ты сконцентрировалась на проекте йаммоска, – продолжал Оними, – Мы должны создать военного координатора, который не будет уязвим к попыткам неверных манипулировать гравитационным спектром. Поэтому Верховный Правитель разрешил тебе исследовать любые захваченные машины и оружие неверных.

Нен Йим притворилась удивленной.

– Если бы мы знали, как неверные создают эти помехи, – сказала она, – наша задача была бы существенно легче.

– Известно, что у неверных есть устройства, манипулирующие гравитацией, они называются репульсоры. Не такие полезные и универсальные, как наши довины, но, возможно, работающие по тем же принципам. Неверные могли модифицировать эти устройства, чтобы создавать помехи йаммоску.

Нен Йим некоторое время обдумывала это.

– Могу я получить для исследования один из этих… репульсоров?

Оними грустно улыбнулся.

– Я доставлю тебе репульсор вместе с переводом его описания.

– Проследи, чтобы он был защищен от бактерий, пожирающих металл.

– Да, конечно, – его глаза блеснули, – Шимрра молится день и ночь, чтобы боги помогли ему с этой проблемой. Могу я ему передать, что скоро боги дадут ответ?

– Боги сначала хотят взглянуть на репульсор.

Оними поклонился и отсалютовал, скрестив руки, но его голова была издевательски склонена набок.

– Успеха тебе в твоих усилиях, мастер-формовщица, – сказал он.

– И тебе, Оними.

Уродливое существо выскользнуло из лаборатории. Нен Йим смотрела, как он ушел, ее губы дернулись от отвращения.

– Чем бы они ни были, тварь, – сказала она, – чем бы они ни были.