Глава 15. Он вернулся, потому что ему нужно знать.

Он вернулся, потому что ему нужно знать.

Ему нужно знать, обречен он или нет. И обречен ли вместе с ним возрожденный Орден Джедаев, который он создал.

Вержер взглянула на Люка со своего насеста.

– Ты снова хочешь задавать вопросы? Я должна предупредить тебя, что провела целый день, отвечая на вопросы следователей, и уже устала от этого.

– Я… предлагаю обмен, – сказал Люк, – один мой вопрос в обмен на один твой.

Ее пернатые бакенбарды распушились.

– Ты не ответил на мой последний вопрос. Если ты не можешь почувствовать йуужань-вонгов в Силе, дело в йуужань-вонгах или в твоем восприятии?

Люк уселся на стул напротив Вержер.

– Ты упустила третью возможность. Дело может быть в Силе.

Вержер удивленно распушила хохолок из перьев на голове.

– Нет. Я не знаю ответа, – признался Люк, – А ты?

Вержер пригладила хохолок одной рукой.

– Это твой первый вопрос?

– Да.

Вержер долго думала, словно мысленно повторяя ответ.

– До того, как я смогу ответить, я должна знать, рассказал ли Джейсен тебе о том, что произошло со мной на Зонаме Секот.

– Да, – сказал Люк.

– Значит, ты знаешь, что я решила лететь с йуужань-вонгами, чтобы лучше узнать их природу.

– Ты провела пятьдесят лет среди них. Если кто-то и может дать ответ на вопрос, связаны ли йуужань-вонги с Силой, так это ты.

– Да.

Люк ждал, когда Вержер продолжит. Потом она сказала:

– Это ответ на твой вопрос.

Люк улыбнулся.

– Ответ на мой первый вопрос «да»?

– Правильно.

– И я должен буду задать другой вопрос, чтобы получить дальнейшую информацию.

– И это правильно.

– Тебе не кажется, что это немного по-детски?

Ее перья взъерошились, потом пригладились.

– Это твоя игра, а не моя. И, я полагаю, теперь моя очередь.

Он пожал плечами.

– Задавай свой вопрос.

Она уставилась на него своими птичьими глазами.

– Если йуужань-вонги существуют вне Силы, что это означает для джедаев и их веры?

Люк задумался. Это был не просто вопрос, это был Вопрос Вопросов, над которым он ломал голову с самого начала войны. Когда он начал отвечать, он говорил очень осторожно:

– Это означает, что мы недостаточно хорошо знаем Силу. Или это означает, что йуужань-вонги являются… отклонением от нормы. Осквернением Силы. Существами, которых не должно быть… – он снова замолчал, но неумолимая логика движения его мысли заставила его продолжить, – Мы обязаны защищать жизнь. Но я думаю, есть ли у нас обязательства по отношению к тому, что находится полностью вне нашего определения жизни, к тому, что является чем-то вроде живой смерти?

– Ты избегаешь этой мысли, – это было утверждение, а не вопрос.

– Любое существо, имеющее совесть, должно избегать такой мысли, – сказал Люк. Он почувствовал напряжение в мускулах челюстей, – Но мой долг джедая – не бояться таких предположений.

Он сконцентрировался и попытался прогнать напряжение.

– Моя очередь, – сказал он.

Вержер кивнула.

– Продолжай.

Он вздохнул и заставил себя задать вопрос, который, как он подозревал, был роковым:

– Йуужань-вонги существуют вне Силы?

– Я могу только высказать свое мнение по этому поводу.

– Но это мнение джедая, опытного в изучении Силы и прожившего среди йуужань-вонгов пятьдесят лет.

– Да. И мое мнение такое: по определению Сила есть во всех живых существах, и все, кто живет, существуют в Силе. Таким образом йуужань-вонги, будучи живыми существами, не могут быть вне Силы, даже если мы их не чувствуем.

Люк почувствовал, как напряжение, многие месяцы терзавшее его, исчезло, и словно тяжелый камень был сброшен с сердца.

– Спасибо, – прошептал он.

Она посмотрела на него и заговорила со спокойной энергией:

– Ты обязан относиться к йуужань-вонгам с той же степенью сочувствия, что и к остальным живым существам. Война на истребление не оправдана. Ты не должен уничтожать их только потому, что считаешь их осквернением Силы.

Люк склонил голову.

– Спасибо, – повторил он.

– Почему ты боялся моего ответа?

– Потому что если йуужань-вонги не являются жизнью, это приведет к войне, в которой перейти на Темную Сторону могу не только я, но и все джедаи, которых я обучал.

– Я понимаю тебя. Гнева и агрессии следует избегать, потому что они могут привести к господству в твоем разуме и духе Темной Стороны.

Люк посмотрел на нее.

– Это был твой следующий вопрос?

– Молодой мастер, – сказала Вержер, – Это едва ли может считаться вопросом. Я просто пыталась прояснить твою точку зрения.

Люк улыбнулся.

– Да, ты поняла ее правильно.

– Мой следующий вопрос такой: ты полагаешь, что такие особенности, как гнев и агрессия, данные нам природой, не являются полезными?

– Для чего они могут быть полезны? – задал встречный вопрос Люк, – Они полезны для Темной Стороны. Какую пользу джедай может извлечь из гнева и агрессии? Кодекс Джедаев гласит: наши действия основаны не на эмоциях, а на внутренней ясности.

Вержер поудобнее устроилась на стуле.

– Я понимаю, – сказала она, – Наши разногласия касаются того, откуда берется ясность. Ты полагаешь, что ясность – это отсутствие эмоций, но я считаю, что она является следствием знания, и прежде всего – знания себя.

– Если эмоции не противоположны ясности, – сказал Люк, – почему они противопоставлены в Кодексе Джедаев?

– Потому что последствия этих двух состояний разума противоположны друг другу. Неконтролируемые эмоции порождают действия, которые поспешны, плохо обдуманы и часто разрушительны. С другой стороны, ясность может иметь результатом отсутствие действий вообще. Но если она порождает действия, они основаны на знании и осмотрительности, если не на мудрости, – Вержер улыбнулась, – Теперь моя очередь.

– Но я еще не задал свой вопрос.

– Извини, молодой мастер, но ты задал вопрос о Кодексе Джедаев. Я ответила.

Люк вздохнул.

– Хорошо. Хотя, кажется, я проигрываю в нашей сделке.

– Но твои действия основаны на ясности.

Люк засмеялся.

– Если ты настаиваешь…

– Я настаиваю,

Вержер снова распушила бакенбарды и задала следующий вопрос:

– Во время твоего предыдущего посещения, я заметила, что ты зол на меня. Ты считаешь, что я намеренно причиняла вред твоему ученику. Это действительно так. Хотя твой гнев был смягчен тем, что я объяснила мои мотивы.

– Это правда, – согласился Люк.

– Так вот мой вопрос: был ли твой гнев темным? Была ли это вспышка зла, овладевшая тобой так, что тебе угрожала власть Темной Стороны?

Люк тщательно обдумал ответ.

– Да, это могло быть и так. Если бы я воспользовался этим гневом, чтобы причинить тебе вред с помощью Силы, это действительно могло быть проявление Темной Стороны.

– Молодой мастер, я считаю, что гнев, который ты испытал, был естественным и полезным. Я преднамеренно причиняла боль и страдания твоему ученику, за которого ты считаешь себя ответственным и которого ты любишь. Естественно, ты чувствовал гнев. Естественно, ты хотел свернуть мою тонкую шею. Это абсолютно естественно, когда ты узнаешь, что кто-то намеренно причинял боль беспомощной жертве, ты испытываешь гнев к этому мучителю и сочувствуешь жертве.

Вержер замолчала. Люк не стал нарушать тишину.

Через некоторое время Вержер покачала головой.

– Очень хорошо, молодой мастер. Ты был прав, когда сказал, что если бы решил причинить мне вред посредством Силы, это было бы проявление Темной Стороны. Но ты этого не сделал. Вместо этого твой гнев заставил тебя говорить со мной, и узнать причину моих действий. Таким образом, твой гнев был не только естественным, но и полезным. Он положил начало пониманию наших точек зрения.

Она сделала паузу, потом продолжила:

– Мой следующий вопрос будет риторическим. Тебе не нужно на него отвечать.

– Спасибо за предупреждение.

– Мой риторический вопрос такой: почему твой гнев не был темным? А ответ на него: потому что ты понял и осознал этот гнев. Ты понял его причину, и не позволил ему захватить власть над тобой.

Люк некоторое время обдумывал это.

– Это твое утверждение, – сказал он, – что понимание эмоции не позволяет ей стать темной.

– Необоснованный гнев или страсть ведет на Темную Сторону, – сказала Вержер, – но осознанные и понимаемые эмоции не являются необоснованными. Поэтому путь к мастерству джедая лежит через познание себя, – ее глаза расширились, – Невозможно подавить все эмоции, и не нужно стремиться к этому. Существо, лишенное эмоций – не более чем живая машина, как биоты йуужань-вонгов. Но можно и нужно понимать происхождение и природу чувств.

– Когда Дарт Вейдер и Император хотели привлечь меня на Темную Сторону, – сказал Люк, – они побуждали меня поддаться гневу.

– Твой гнев был естественной реакцией на пленение, молодой мастер, и они хотели воспользоваться этим. Они хотели, чтобы твой гнев стал пылающей яростью, которая позволила бы тьме войти в твой разум. Но любая неосознанная эмоция может открыть дорогу тьме. Когда гнев становится яростью, страх становится ужасом, любовь становится одержимостью, самоуважение становится тщеславием, и естественное и полезное чувство становится неосознанным – и темным.

– Я позволил Темной Стороне овладеть мной, – признался Люк, – Я отрубил руку моему отцу.

– Ах… – кивнула Вержер, – Теперь я многое понимаю.

– Когда ярость овладела мной, я чувствовал себя непобедимым. Я чувствовал… завершенность. И свободу.

Вержер снова кивнула.

– Когда ты охвачен непреодолимыми эмоциями, тебе кажется, что ты управляешь ими. Но на самом деле ты играешь пассивную роль. Ты позволяешь чувствам управлять тобой.

– Моя очередь задавать вопрос, – сказал Люк, и в это время запищал комлинк.

– Мастер Скайуокер, – раздался голос Айддара Ниликирки, – флот вышел из гиперпространства, и они хотят связаться с вами.

Вержер прищурилась.

– В другой раз, – сказала она.

Люк поднялся со стула.

– В другой раз.

Снаружи Ниликирка встретил его с поклоном.

– Прибыли шестнадцать кораблей, в основном фрейтеры, но есть и один звездный разрушитель, «Вольный Торговец». Есть сообщения для вас от капитана Каррда и от Ландо Калриссиана, который командует одним из кораблей.

Ниликирка проводил его к ближайшей станции связи.

– У меня уже кончаются вопросы, которые я мог бы ей задать, – сказал таммарианин, – и у меня кончаются причины, по которым я должен держать ее здесь.

– Держите ее здесь, пока я не смогу поговорить с ней еще раз, – сказал Люк, – Я все еще не убежден, что ей можно доверять.

Воздушные мешки таммарианина задумчиво пульсировали.

– Но тогда зачем она спасла Джейсена?

– Чтобы подобраться ближе к джедаям, возможно, она хочет уничтожить нас.

– Не удивительно, что вы хотите держать ее в заключении.

«Проблема в том», подумал Люк, «что если Вержер так сильна, как мне кажется, то она сидит здесь только потому, что сама хочет этого»

Люк поднялся на борт «Дикого Каррда», где ему отсалютовали две шеренги массивных дроидов с головами в форме черепов и горящими глазами. Весь корабль пропах машинным маслом. Люк ответил на приветствие и промаршировав вдоль шеренги, обнялся с Ландо Калриссианом и пожал руку Тэлону Каррду.

– Я вижу, твое производство дроидов процветает, – сказал Люк, обращаясь к Ландо.

– Все, что ты видишь, – усмехнулся Ландо, – привезено на продажу правительству по очень умеренной цене.

Люк нахмурился.

– Это зависит от того, будет ли у нас правительство.

Каррд помрачнел и подергал свою бородку.

– Расскажи нам, что тут у вас происходит.

Каррд пригласил Люка и Ландо в свою каюту, и Люк рассказал им о последних событиях в Сенате.

– Тут ходят слухи насчет Фиора Родана, – сказал он в конце своего рассказа, – Слухи, что он имеет отношение к контрабандным операциям во Внешних Территориях. Если вы что-то знаете об этом, вы могли бы помочь нам…

– Дискредитировать Родана тем, что он связан с нами? – засмеялся Каррд.

– Я никого не хотел обидеть, – сказал Люк.

– А никто и не обиделся, – ответил Каррд, – Но, боюсь, я не смогу помочь вам. Контрабандист не Фиор Родан, а его старший брат Тормак.

– Тормак Родан работал на Джаббу Хатта на Нар Шаддаа, – сообщил Ландо, – После того, как Джабба… хм… вышел из бизнеса, Тормак стал независимым предпринимателем.

– Фиор и его брат ненавидят друг друга, – добавил Каррд, – У Тормака всегда была сомнительная репутация, а Фиор всегда вел себя честно, возможно, назло поведению старшего брата. Вот почему, я думаю, Фиор не любит разговоров о контрабандистах. Однако, – добавил он, дергая бородку, – думаю, Ландо и я все-таки сможем помочь вашему кандидату.

Люк почувствовал какую-то тревогу.

– Как? – спросил он.

Каррд слегка улыбнулся.

– Лучше тебе не знать.

– Я не хочу, чтобы Кэл Омас был дискредитирован, – быстро сказал Люк, – Если вы будете замешаны в чем-то сомнительном, никто не поверит, что Кэл не стоит за этим.

Ландо успокоительно похлопал Люка по плечу.

– Не быть замешанными в чем-то сомнительном – наша профессия.

– Все когда-то бывает в первый раз.

– Люк, – сказал Ландо, – мы просто предприниматели, и хотим получить контракты от правительства. У нас есть вполне законная причина иметь дело с теми, кто может помочь нам.

– И у нас тут шестнадцать кораблей, нагруженных разными припасами, которые мы безвозмездно передаем в помощь беженцам, прибывшим на Мон Каламари, – добавил Каррд, – Все это благодаря Союзу Контрабандистов. Мы станем здесь очень-очень популярными – на какое-то время – и политики очень захотят иметь с нами дело.

– Я не уверен, что мне нравится то, что я слышу, – проворчал Люк.

– Тогда мы изменим тему, – спокойно сказал Каррд. Он открыл кейс, достал оттуда металлический контейнер, положил его на стол и открыл, – Вот это тебе нравится?

Люк увидел маленького колесного дроида, и его передернуло от отвращения.

– Похоже на мышиного дроида, – сказал он.

Существовали миллионы мышиных дроидов, они пищали, гудели и шныряли по своим таинственным делам под ногами раздраженных граждан. Люк не мог понять, почему кто-то решил сделать дроида, похожего на грызуна-паразита, распространяющего заразу.

– Это шасси мышиного дроида, – объяснил Ландо, – Они очень дешево нам обходятся – нам практически готовы платить за то, чтобы мы убирали этих дроидов. Но этот несет сенсорную аппаратуру от модели YVH-1.

– Ах, вот что… – сказал Люк, начиная понимать.

Наши YVH лучше обнаруживают йуужань-вонгов, чем людей, – сказал Каррд, – но они агрессивны и…

– Смертоносны, – подсказал Ландо.

Каррд недовольно посмотрел на него.

– Я бы сказал – более заметны, – он перевернул мышиного дроида, – А вот такой дроид – назовем его YVH-M – может обнаруживать йуужань-вонгских шпионов и, в отличие от боевых дроидов, не будет испытывать соблазна немедленно разорвать врага на куски. Вместо этого он будет скрытно следовать за шпионом, записывать все его передвижения, и то, с кем шпион общается.

– Кто будет обращать внимание на мышиного дроида? – сказал Ландо, – Большинство разумных существ изо всех сил старается их не замечать.

– Нашу следующую модель мы оснастим маленьким репульсором. Летающий охотник на йуужань-вонгов YVH – только подумай!

Люк произвел в уме некоторые расчеты относительно этой сделки.

– Не думаю, что вам стоит говорить об этих дроидах с кем попало, – сказал он, – Мы хотели бы, чтобы они стали сюрпризом – особенно для йуужань-вонгов.

Ландо улыбнулся и кивнул.

– Не подскажешь тогда, с кем можно поговорить об этом деле, не раскрывая военной тайны? – спросил он.

– Диф Скаур и Айддар Ниликирка – только эти двое.

– Глава республиканской разведки и его коллега из разведки флота. Очень хорошо…

Люк похлопал по пластиковой поверхности маленького дроида.

– У меня такое чувство, – сказал он, – что эти маленькие штучки нам очень-очень пригодятся…

«Обманщица» вышла на орбиту Кашийика, и на ее борт поднялась команда техников-вуки, поступившая в распоряжение Лубакки. Каюты для пилотов эскадрильи «Солнца-Близнецы» и ангары для их «крестокрылов» размещались на борту старинного дредноута «Старсайдер», построенного на верфях «Рендили» еще в доимперские времена, и сейчас переоборудованного в тендер.

Джейна нашла свою новую каюту и сразу рухнула на матрас, который все еще вонял немытым телом предыдущего жильца каюты.

Она проверила сообщения, которые пришли по ХолоНету, пока она была на миссии у Оброа-Скаи.

«Да!»

Сообщение от Джейсена. Ее пальцы дрожали, когда она включила воспроизведение записи.

– Привет, – сказал Джейсен, – Я воскрес из мертвых…

На голографическом изображении он действительно выглядел так, словно вернулся с того света. Он потерял не меньше двадцати килограмм веса, его длинные лохматые волосы и борода придавали ему внешность отшельника, который только что вернулся после долгого поста в пустыне.

Он кратко объяснил, что был в плену у йуужань-вонгов и был спасен оттуда джедаем по имени Вержер, джедаем Старой Республики.

– Извини, что я не пытался связаться с тобой через нашу связь в Силе, – сказал он, – Я все это время думал о тебе. Но я знал, что йуужань-вонги хотят, чтобы ты попыталась спасти меня – они были готовы к этому. Они хотели принести нас обоих в жертву на особой церемонии. Поэтому у меня было больше шансов остаться в живых, если бы ты держалась от меня как можно дальше. Мне сказали, что ты сыграла большую роль в победе у Оброа-Скаи. Надеюсь, это значит, что у тебя все было в порядке, пока меня не было. Знать, что Энакин мертв было достаточно плохо и без моего исчезновения, – он сделал паузу, – Я знаю, что ты слишком разумна, чтобы ввязаться в какую-нибудь глупость. Надеюсь, сейчас ты в порядке. Будь осторожна. Передавай всем привет. Я люблю тебя.

Голографическое изображение исчезло. Мысли закружились в голове Джейны. Казалось, брат простил ее за то, что она не пыталась связаться с ним в Силе. Но с другой стороны, Джейсен, похоже знал о ее безумном обращении на Темную Сторону, о том, что она подчинилась ярости, которая была ее наследием, наследием крови Вейдера.

Что она могла сказать Джейсену? Исповеди перед матерью было уже более чем достаточно.

Следующее сообщение было от Джаггеда Фэла, который рассказал, что встретил ее мать и отца на Хайдианском Пути, и что Лейя сказала ему, что Джейсен сбежал от йуужань-вонгов.

«Я об этом узнала в последнюю очередь?», подумала она.

– Я скучаю по тебе, – сказал Джаг, – Я хотел бы сейчас быть с тобой, когда ты узнаешь, что Джейсен жив. Я хотел бы поздравить тебя и поцеловать.

Хотя сейчас она очень страдала, слова Джага воодушевили ее. Воспоминания о его руках обнимавших ее, вкус его губ… словно теплый летний ветер подул в ее памяти.

«Я не могу…», подумала она. Влюбляться сейчас, в такое время, было настоящим безумием. Любить сейчас означало, что придется оплакивать еще одну жертву войны, когда придет время.

Но Джейсен вернулся… Может быть… что-то меняется?

Ее разум был в смятении. Но одно было ясно: скоро смерть может прийти за ней.

Чем меньше мертвых придется оплакивать потом, тем лучше.

Джейна нашла Кипа Дюррона в столовой для пилотов, без особого энтузиазма жующего размороженное мясо, которое хранилось на складе, вероятно, со времен императрицы Тета.

– О, Великая, – обратился он к Джейне, – Прояви свою божественную силу и создай нам нормальную еду! Мы на орбите самой зеленой планеты Новой Республики, а интенданты, похоже, не смогли найти хоть каких-нибудь свежих овощей, – он сделал паузу, потом удивленно посмотрел на нее, – Что случилось, Стикс?

– Джейсен жив! – сказала она, – Он на Мон Каламари, с дядей Люком.

Лицо Кипа повеселело.

– Здорово! – сказал он, – Бери себе тарелку пасты из бобового порошка, и мы отпразднуем это событие.

Джейна уселась на стул напротив него.

– Что я скажу ему? Пока он был в плену, я…

– Я понимаю, – сказал Кип, – Ну… – он посмотрел на тарелку и с отвращением отодвинул ее от себя, – ты можешь сказать ему правду.

– Тут и еще кое-что, – сказала Джейна, – Во время плена он не пытался связаться со мной в Силе, он боялся, что я попытаюсь спасти его и попаду в ловушку. Так что мне сказать ему – что из-за его молчания я впала в безумие? Что с ним будет из-за этого?

Кип выслушал ее и кивнул.

– Я понимаю твое беспокойство, – сказал он, – Но я думаю, что Джейсен сможет позаботиться о себе. У него это всегда хорошо получалось. И к тому же, смерть Энакина значила для твоего перехода на Темную Сторону не меньше чем пленение Джейсена.

– Может быть и так. Но я не знаю, как он поймет это. Что, если это заставит его опять… ты помнишь, что… парализовало его в первый раз?

– Ты видела запись, – сказал Кип, – Он там похож на парализованного?

Джейна улыбнулась.

– Нет. Он выглядел так, что было заметно – он прошел через многое, но… с ним все в порядке. И он, в общем, прав, что беспокоится обо мне.

Кип серьезно кивнул ей.

– Я думаю, когда ты увидишь его, ты будешь знать, что сказать.

Джейна посмотрела на свои руки.

– Надеюсь, что так.

Кип усмехнулся.

– Есть еще что-нибудь, что может отвлечь тебя от праздника?

Джейна улыбнулась, но быстро снова помрачнела.

– Адмирал Кре’фэй, – сказала она, – Он и все ботаны сошли с ума – они решили истребить всех йуужань-вонгов до последней зародышевой клетки. Теперь у нас командующий, который решительно настроен уничтожить целую расу, – Она посмотрела на Кипа, – Это приглашение на Темную Сторону?

Кип был впечатлен.

– Настолько далеко война еще не заходила,– Он наклонился к Джейне через стол, – Я думаю, Темная Сторона может взять верх только если ты чувствуешь определенные эмоции. В моем случае это был гнев. В твоем – желание мести.

– За брата, который, как оказалось, не мертв, – добавила Джейна.

– Даже если бы он был мертв, это было бы неправильно, и мы уже согласились с этим. Но, я думаю, мы должны провести тут некоторые различия.

– Правильно, – сказала Джейна, хотя почувствовала беспокойство при мысли о том, чтобы искать оттенки между светом и тьмой.

– Есть агрессия ради агрессии – это плохо.

– Да, – подтвердила Джейна.

– Есть оборонительная война, которая ведется против агрессоров, ради защиты твоего народа. Это, если и не хорошо, то уж точно оправдано.

Джейна кивнула.

– Я согласна с тобой.

– И есть контрудар в оборонительной войне. Как, например, у Оброа-Скаи.

– А это? – спросила Джейна, – Это хорошо? Или плохо? Или… оправдано?

– Оправдано, – сказал Кип, – Я много думал над этим, и пришел к выводу, что оправдано, – он увидел сомневающийся взгляд Джейны, – Я приведу тебе аналогию.

– Хорошо.

– Например, у твоего друга есть что-то ценное, допустим, кольцо. И вор крадет у твоего друга кольцо, и по каким-то причинам ты не можешь этому помешать.

– Понятно, что дальше?

– А потом ты встречаешь вора, и видишь, что вор носит это кольцо. Если отобрать кольцо у вора и вернуть его законному владельцу – это будет агрессия?

– Ты имеешь в виду, – сказала Джейна, – что вор – это йуужань-вонги, которые отняли у нас наши миры, и если отобрать у них наши планеты назад, это не будет агрессией.

– Я не говорю, что это не агрессия. Но я говорю, что это оправдано.

– Но если эта агрессия ведет на Темную Сторону?

– Тогда она не оправдана, – Кип вздохнул, – Смотри. Ты можешь напасть на вора, потому что злишься на него и хочешь как следует его вздуть. Или ты можешь напасть на вора, потому что хочешь, чтобы справедливость была восстановлена. Как видишь, есть разница. Гнев – это тьма, но любовь к справедливости – это свет.

– Но идеальная справедливость невозможна, – возразила Джейна.

– Идеальная справедливость здесь не является целью. Ты устанавливаешь слишком высокие стандарты. Мы не приносили клятвы быть идеальными и совершенными, – Кип задумался на некоторое время, – Когда Люк сражался с Дартом Вейдером, Император призывал его дать волю своему гневу. Бой с Дартом Вейдером не был ошибкой – он был оправдан! Но было ошибкой сражаться с ним по причине гнева.

Джейна долго смотрела на него.

– Без обид, Кип, но я не хотела бы, чтобы дядя Люк остался единственным живым экспертом по Темной Стороне.

Кип серьезно посмотрел на нее.

– И я тоже, Джейна.

Когда Винтер открыла дверь, раздалось шипение изменяющегося атмосферного давления в комнате. Она увидела Люка, Мару и Джейсена и пригласила их войти.

– Пожалуйста, проходите.

Апартаменты адмирала Акбара находились глубоко ниже уровня моря в плавающем городе Хьюркия, и были наполнены запахом океана. Комнаты были закругленными, с тусклым освещением, в них слышался шум моря. В каждой комнате были глубокие бассейны с морской водой, соединенные туннелями или каналами, через которые были перекинуты маленькие мостики. Стены и потолки сияли золотистым светом, отражаемым волнами, а полы были покрыты плиткой цветов моря – голубой, зеленой, бирюзовой и аквамариновой.

Дверь зашипела, закрываясь за ними.

Винтер была одета в длинное белое платье, на ее шее было ожерелье из нефрита цвета морской волны. Она обняла Люка и Мару и расцеловала Джейсена.

– Как себя чувствует адмирал? – спросил Люк шепотом, чтобы искусственные пещеры не разнесли эхо его голоса по дому.

– Его тело уже не слушается его, – ответила Винтер. Она говорила спокойно, просто констатируя факт, но Люк увидел морщинки печали вокруг ее глаз.

– Можно хоть что-нибудь сделать? – спросила Мара.

– Как он сказал вам тогда, он не болен, – сказала Винтер, – Все дело в старости и в том, с каким напряжением он работал во время Восстания. Вы знаете, что он уже тогда был немолод.

– Я и не предполагал, – признался Люк, – Никогда не думал, каким старым он может быть. Он всегда казался молодым…

– Но вы увидите, что его ум не стал менее острым, – сказала Винтер, – Он продолжает работать по десять часов в сутки.

– Работать? – спросила Мара, – Над чем?

– Акбар сам вам расскажет.

Люк, Мара и Джейсен последовали за высокой беловолосой альдераанкой по маленькому мостику и пришли в уютную просторную комнату, в центре которой тоже был бассейн, а вокруг расставлена комфортабельная мебель. Там их ждал Акбар, плавая в бассейне. Он помахал им своей большой рукой.

– Люк! – обрадовался он, – Мара! Молодой Джейсен! Добро пожаловать в мой дом!

В его голосе не было слабости, как в их предыдущую встречу в офисе адмирала Совва, он звучал также бодро, как если бы Акбар отдавал приказы на мостике своего флагмана.

– Спасибо, сэр, – сказал Люк.

– Пожалуйста, присаживайтесь. Простите, что не могу присоединиться к вам – в последние дни я гораздо лучше себя чувствую, если нахожусь в воде.

– Ваш дом просто прекрасен, – сказала Мара.

– Да, он мне подходит, – ответил Акбар.

Винтер подала напитки с закусками, пока Акбар беседовал с гостями. Акбар подплыл ближе к Джейсену и посмотрел на него своими большими глазами.

– Ты расскажешь мне, что узнал о йуужань-вонгах, молодой Джейсен?

– Расскажу, – ответил Джейсен, – но это будет долгий рассказ.

– Никто не знает о них больше тебя. Расскажи, что ты знаешь.

Джейсен очень долго рассказывал о йуужань-вонгах, устройстве их общества, кастах, правительстве, религии, о том, как они взаимодействуют друг с другом и со своими пленниками. Собственного опыта такого «взаимодействия» он коснулся лишь немного. Люк был поражен, что Джейсен, находясь в рабстве, подвергаясь страшным пыткам, так внимательно наблюдал за своими мучителями и узнал так много ценных сведений.

Винтер слушала в молчании, сидя на краю бассейна и свесив ноги в воду. Акбар подплыл к ней, и она положила руку на его плечо.

Люк смотрел на них и думал о том, сколько трагедий оставили след в душе Винтер. У нее была голографическая память, записавшая всю ее жизнь в точных деталях и не позволявшая ничего забыть. Горе, которое она чувствовала после гибели своего родного мира, семьи и друзей, было таким же сильным, как и двадцать семь лет назад. Бесконечные сражения во время Восстания, схватки с Фурганом и Джоруусом С’баотом, похищение маленького Энакина Соло… Винтер могла переживать их сейчас с тем же напряжением, что и в первый раз. Но так же и годы, которые она провела с Джейсеном, когда он был еще ребенком, были такими же яркими в ее памяти, как и взрослый уже Джейсен, сидящий сейчас рядом с ней.

Люк понял, что память Винтер была словно голографическая запись: она сохранила все события ее жизни. Рождение, смерть, радость, трагедия, жестокость, триумф, отчаяние. Зная это, можно было не удивляться, почему она присоединилась к Акбару после его отставки: в ее памяти было слишком много жестоких воспоминаний, и ей нужно было какое-то спокойствие, чтобы потом его тоже можно было вспоминать.

Но сейчас, когда жизнь Акбара подходила к концу, в памяти Винтер должны были остаться новые печальные воспоминания, которые она никогда не сможет забыть.

Акбар и Винтер слушали историю Джейсена, иногда задавая вопросы. Наконец, Акбар вздохнул и спокойно улегся в воде.

– Очень хорошо, – сказал он, – Теперь я знаю, как разбить их…

Люк в изумлении посмотрел на адмирала.

– Так вот над чем вы работали?

– О да… – Акбар посмотрел на Винтер и похлопал ее по колену, – Вместе с Винтер, которая оказывает мне неоценимую помощь, я разрабатываю стратегический план. И сейчас Джейсен подтвердил мои мысли насчет характера йуужань-вонгов. Я думаю, победа вполне возможна.

– И вы намереваетесь вернуться из отставки? – спросил Люк.

Акбар вздохнул.

– Я не знаю, возможно ли это… Адмирал Совв хотел консультироваться со мной по вопросам стратегии, но кто теперь будет слушать бедного Совва?

– Вас будут слушать, – заявил Люк, – Не могу представить, чтобы вас не слушали.

– Борск Фэй’Лиа не слушал, – возразил Акбар, – и у Борска было много друзей… – он покачал своей большой головой, – Я так скучаю по Мон Мотме. Мы очень хорошо понимали друг друга. Мои и ее способности составляли очень удачное сочетание. Мы с ней были отличной командой – она великий оратор и политик, а я – ее меч… Она была способна видеть ловушки там, где я был слеп, а я мог видеть опасность там, где не видела она. Ее мудрость привела Восстание к победе и создала Новую Республику. А мои способности военачальника помогли разбить Империю на поле боя...

Он снова покачал головой.

– Она испортила меня! – сказал он, – Она понимала мои методы, а я понимал ее. Когда она ушла, мне пришлось иметь дело с теми, кто не понимал меня, а у меня не было такого опыта…

Он вздохнул, и в первый раз за этот день, его речь стала не очень разборчивой.

– Мон Мотма… Я не должен был пережить ее…

Винтер с беспокойством посмотрела на Акбара.

– Никогда так не говорите.

– Нет, – сказал Люк, – Вы можете очень нам помочь. Ваш план доказывает это.

Акбар снова печально вздохнул.

– Но кто увидит этот план? Его реализация требует не только усилий военных, но и участия правительства на самом высоком уровне. А у нашего правительства сейчас нет самого высокого уровня…

Акбар явно устал, и посетители не стали долго задерживаться. Проводив их к выходу, Винтер остановилась и положила руку на плечо Джейсена.

– Я так сожалею о смерти Энакина, – сказала она.

Джейсен кивнул.

– Он всегда был благодарен тебе, – сказал он, – Он знал, как ты сражалась за него на Аноте, – Джейсен взял Винтер за руку, – Если бы не ты, у него бы не было последних четырнадцати лет жизни. И за это благодарен не только Энакин, но и Джейна, и я, и все, кто его знал, – Джейсен поцеловал руку Винтер.

Мара и Люк обняли Винтер, прощаясь, и ушли. «Возможно», подумал Люк, «голографическая память Винтер не всегда может быть причиной для скорби…» Она помнила Энакина ребенком и подростком, и эти прекрасные бессмертные воспоминания могли быть ярче, чем отдаленное знание о его смерти.

Ее последние воспоминания об Энакине были прекрасны. Люку эта мысль доставила большое утешение.