Глава 8. Балтазар стоял, скрестив руки на груди

Попалась!

Балтазар стоял, скрестив руки на груди. Высокий, широкоплечий, он выглядел так же внушительно, как дубы в лесу. У меня скрутило желудок.

– Я... я могу все объяснить...

– Ни к чему. – Взгляд Балтазара метнулся к черной резной броши, все еще приколотой к моему свитеру. Понятно. Он сообразил, что это подарок Лукаса: в прошлом году я ее не снимала. – И что, это продолжалось все это время?

– Не твое дело! – Я делала глубокие вдохи, пытаясь успокоиться. – Честное слово, я не рассказала Лукасу ничего такого, чего бы он еще не знал. Он больше не шпионит для Черного Креста.

– Как в прошлом году?

К сожалению, это было слишком близко к правде.

– Ты не понимаешь. Лукас не хотел мне врать. Они отправили его сюда с заданием...

– С заданием, которое он успешно выполнил, и ему было наплевать, что пришлось использовать для этого тебя, – Балтазар резко, прерывисто дышал, словно испытывал физическую боль. – Я не сержусь на тебя, Бьянка. Ты... ты просто впервые в жизни влюбилась и не можешь видеть ясно.

– Балтазар, пожалуйста, послушай...

Он выпрямился, в его взгляде появилась решимость.

– Я займусь этим. Мы все вместе займемся.

Кровь в жилах похолодела.

– Кого ты имеешь в виду?

– Людей, которые по-настоящему тебя любят.

Он повернул к школе, но я схватила его за руку.

– Ты не можешь рассказать моим родителям! Ты никому не можешь рассказать!

Балтазар положил руки мне на плечи, словно утешал меня, а не пытался уничтожить.

– Однажды ты поймешь, что все это только ради твоего блага.

Ради моего блага. Всякий раз, когда кто-нибудь мне это говорил, оказывалось, что они понятия не имеют, что такое «мое благо» на самом деле. Я так сильно толкнула Балтазара, что он покачнулся и невольно сделал пару шагов назад, чтобы удержаться на ногах.

– Ты ревнуешь. Ты просто ревнуешь, вот почему делаешь все это!

Едва слова вырвались, я поняла, что это неправда. Не ответив, Балтазар пошел в сторону «Вечной ночи».

Я побежала за ним. Дыхание сбивалось, под ногами хрустели ветки. Перепуганные птицы взлетали над головой, тяжело хлопая крыльями.

– Это не то, что ты думаешь! Лукас меня любит. Он хочет быть со мной, и нам все равно, что мы... что мы разные. Это и не должно ничего значить, если мы по-настоящему любим друг друга.

– Это первая глупость, какую я от тебя услышал. Надеюсь, что и последняя. – Балтазар отвел в сторону низкую сосновую ветвь, чтобы я на нее не наткнулась, однако на меня по-прежнему не смотрел. – Будь он просто человек – просто один из мальчишек в «Вечной ночи», думаешь, меня бы это волновало?

– Да. – Может, Балтазар делает все это не из ревности, но это не значит, что он не ревнует.

Он обернулся.

– Ладно. С кем бы ты ни встречалась, меня бы это волновало. Но я бы не вставал у тебя на пути – и никто другой из наших тоже. Однако Лукас не просто какой-то мальчишка. Он охотник Черного Креста, а это значит, он хочет нас уничтожить. Ему нельзя доверять.

– Ты его не знаешь! – Я прокричала это во весь голос.

Кажется, мне было уже все равно, услышат меня или нет. Балтазар в любом случае всем расскажет. Я хотела ударить его в лицо. Я хотела зарыдать, да так, чтобы он начал меня утешать. Я хотела оказаться в классе фехтования, чтобы у меня в руке была рапира. Сейчас все рухнет, рухнет навсегда, и я так испугалась и разозлилась, что не могла нормально соображать.

– Ты даже не знаешь, что он сделал вчера ночью!

Балтазар бросил на меня взгляд, и я внезапно остро ощутила, что рубашка у меня помята, а волосы спутаны после прощания с Лукасом.

– Могу себе представить.

– Он помог мне спасти вампиршу! Спасти ее, Балтазар! Все прочие в Черном Кресте хотели ее убить, но Лукас не захотел. Он прислушался ко мне. Это самая юная вампирша, какую я когда-либо видела, почти ребенок, бледная, оборванная, ее невозможно не пожалеть, и Лукас ее пожалел, я знаю, что пожалел!

Балтазар резко остановился и медленно повернулся ко мне. Его лицо так исказилось, что я его едва узнала.

– Самая юная, какую ты когда-либо видела? Почему его удивило только это?

– Да.

– Как она выглядит?

– Ну... светлые волосы, немного кучерявые... Главное, что Лукас помог ей сбежать от Черного Креста! Он теперь все понимает, неужели ты не видишь?

– Опиши мне точно, как она выглядит.

– Я это только что сделала!

– Бьянка... – Голос его дрогнул. – Пожалуйста.

Я не могла проигнорировать отчаяние, прозвучавшее в его словах. Медленно закрыла глаза и попыталась в точности вспомнить, как выглядела вампирша, когда я шла с ней рука об руку по городской площади. Описала ее лицо, темные глаза, волосы пшеничного цвета. Лицо Балтазара не менялось до тех пор, пока я не упомянула родимое пятно на ее горле, но в этот миг рот его приоткрылся и он прошептал:

– Она вернулась.

– Погоди, ты что, ее знаешь?

Он кивнул, но очень медленно, и отвел взгляд. Балтазар выглядел оглушенным и таким несчастным, что весь мой гнев испарился.

– Балтазар, кто она?

– Черити.

Имя мгновенно вызвало воспоминание: прошлое Рождество, мы с Балтазаром идем мимо заснеженных кустов, и он рассказывает мне о том, как жил много-много лет назад. Тогда он и упомянул человека, которого ему не хватает больше всего на свете.

– Черити. Ты имеешь в виду... свою сестру? – Я-то думала, что во время той прогулки по снежному лесу он поведал мне все свои самые сокровенные тайны, но оказывается, есть кое-что еще. И даже не намекнул, что его любимая сестра тоже превратилась в вампира. – Это она?

Балтазар не ответил. Мне показалось, что он просто не в силах. Медленно, спотыкаясь, он побрел от меня прочь, грубо кинув:

– Не говори никому.

– Хорошо, обещаю. – И с запозданием вспомнила, что у меня тоже есть секрет. – Но ты тоже никому не расскажешь, правда?

Он не ответил ни да, ни нет, но я знала: Балтазар ни с кем не станет делиться тем, что каждый из нас узнал сегодня вечером. Я долго смотрела ему вслед, испытывая удивление и одновременно облегчение. Потом глубоко вздохнула и помчалась в школу, на ходу придумывая, как буду описывать Ракели метеоритный дождь, которого не видела.

Ракель проглотила мою наживку, крючок, леску и грузило, вместе взятые. Она даже вопросов почти не задавала, что, конечно, принесло облегчение и почему-то разочарование. Честно говоря, я не сомневалась, что полностью выкрутилась, до самого воскресного обеда с родителями, когда мама как бы между прочим поинтересовалась, где я была в субботу, – они меня искали. Я выпалила первое объяснение, которое пришло мне в голову, причем отдаленно напоминающее правду.

Оказалось, что ничего хуже я сказать не могла, потому что родители пришли в восторг.

– Гуляла в лесу с Балтазаром, вот как? – Задавая вопросы, папа устроил целое представление, заставив маму хохотать. Для пущего комического эффекта он заговорил с давно исчезнувшим английским акцентом, в стиле Шерлока Холмса. – И о чем же вы, юная леди, беседовали с Балтазаром Мором все те долгие часы до самых утренних петухов?

– Совсем не до утренних петухов. – Я намазала маслом булочку, жадно поглощая приготовленный родителями обед. Впрочем, крови я обрадовалась даже сильнее, чем еде. Мне пришлось обходиться без нее больше суток, поэтому я пила стакан за стаканом. – Это личное, ясно? И пожалуйста, не надо меня спрашивать об этом и вообще ни о чем.

– Хорошо, – примирительным тоном сказала мама. – Просто очень хорошо, что ты опять дома.

Подняв голову от тарелки, я увидела, что родители улыбаются мне так тепло, так благодарно, что я с трудом удержалась, чтобы не обнять их крепко-крепко и не начать извиняться за то, что столько врала им. Но, конечно, я осталась сидеть на месте. Одной мысли о Лукасе хватило, чтобы убедить меня: следует хранить некоторые секреты.

Через несколько недель мы с Лукасом снова увидимся. Все старые воспоминания я уже протерла до дыр, прокручивая их в голове снова и снова. Но теперь у меня были новые, были наши поцелуи и смех, и казалось, что я влюбилась заново. Несколько следующих дней я проведу на седьмом небе от счастья.

Но один вопрос нависал надо мной, темный и грозный, как штормовая туча: расскажет ли Балтазар? Понятно, что он хочет сохранить в секрете свою Черити, но если она появится в академии «Вечная ночь», миссис Бетани об этом узнает. Удастся ли им проделать все это тайком? Учитывая, как сильно Балтазар ненавидит Лукаса, я вовсе не была уверена, что наш пакт о неразглашении продержится долго.

Я каждый день всматривалась в лицо Балтазара: на уроках английского, пока миссис Бетани рассказывала нам о мотивах Макбета; на фехтовании, когда он устраивал показательные бои с профессором; в коридорах, когда мы проходили мимо друг друга. Он никогда не оборачивался ко мне. Похоже, теперь он вообще ни на кого не смотрел. Это был совсем не тот парень, который всегда первым говорил «привет» и придерживал для других дверь. Сейчас он бродил по школьным коридорам как слепой, с пустым взглядом и неуверенной походкой.

– У этого чувака передоз, – сказал как-то Вик, когда мы с ним прошли мимо Балтазара в большом зале.

– Не думаю, что он принимает наркотики.

– Вообще-то, и я так не думаю. Будь он под кайфом, он бы веселился, правда? – Вик пожал плечами. – А глянуть на Балти, так ему вовсе не весело. Такое ощущение, что он вообще не знает, что такое веселье. Он его не узнает, даже если веселье начнет плясать вокруг него и орать ему прямо в лицо: «Я веселье!»

Мне потребовалась пара секунд, чтобы переварить сказанное.

– Он и вправду кажется печальным, да?

– Во всяком случае, выглядит он не лучшим образом, это уж точно. – Вик откинул со лба рыжеватую челку и щелкнул пальцами. – Эй, приглашу-ка я его на следующий просмотр классических дисков! В программе двойная презентация: «Матрица» и «Бойцовский клуб», про шикарные кожаные пальто и зло корпоративной гегемонии. Как по-твоему, ему понравится?

– А кому бы не понравилось? – Я решила, что посмотрю значение слова «гегемония» в словаре.

Когда-то я думала, что Вик не особенно умный парень, но давно поняла, что ошибалась. Рассеянный, часто не обращающий внимания на детали, при этом он знал очень много о самых разных вещах, куда больше, чем любой из моих знакомых.

Мне нравился Балтазар как друг, и поэтому было очень тяжело видеть его таким несчастным. Но я соврала бы, утверждая, что волнуюсь, потому что переживаю за него. Для этого я была слишком эгоистична. Всякий раз, увидев его таким потерянным и отрешенным, я боялась, что он собрался все рассказать.

Похоронное настроение Балтазара и его молчание длились больше недели, до первого урока вождения.

Уроки вождения в академии «Вечная ночь» проводились в двух группах. Одна – для учащихся-людей, наверняка знакомых с современными автомобилями и, вероятно, водивших родительские машины дома. Вторая – для вампиров, часть из которых водит автомобили еще с дней модели «Т», а другая часть в жизни не сидела за баранкой, и жалкие попытки этих вторых лучше как следует скрывать от людских глаз. По справедливости меня следовало бы записать в группу людей, но отправили меня к вампирам. Возможно, потому что мои родители сильно беспокоились, что я мало общаюсь с «подходящими людьми».

– Не понимаю, зачем современным автомобилям требуется компьютер? – психовала Кортни, пытаясь включить поворотник. – Ну серьезно, в чем смысл? Я же не занимаюсь математикой, когда веду машину!

– Пожалуйста, сосредоточьтесь на дороге, мисс Бриганти. – Мистер Йи тяжело вздохнул и сделал какую-то пометку в своем планшете. Мы ехали на одном из школьных автомобилей, невзрачном, далеко не новом сером седане, двигаясь по гравийным дорожкам, которые тянулись позади школьного здания. – И прошу вас проехать следующую петлю немного быстрее.

– Езда с недозволенной скоростью опасна, – заявила Кортни и улыбнулась. – Видите, я прочитала брошюру!

– Очень впечатляет, мисс Бриганти, но пока вы едете со скоростью примерно двадцать миль в час. Мне бы хотелось увидеть, как вы справляетесь с автомобилем на скорости, более приближенной к нормальной.

Кортни вцепилась в руль. Она давно не водила машину, и ее нервозность постоянно проявлялась в очень резких неожиданных поворотах. Я засуетилась, пытаясь убедиться, что мой ремень пристегнут, но это было сложно, потому что меня зажали на заднем сиденье – с одной стороны Ранульф, а с другой – Балтазар. Ранульф рассматривал внутренний интерьер машины с таким видом, словно никогда ничего подобного не видел, а Балтазар угрюмо смотрел в окно.

– Автомобили стали популярными всего лишь в последнюю сотню лет, – заговорил Ранульф. – Эта мода долго не продержится.

– Что, ты думаешь, мы вернемся к лошадям и экипажам? – фыркнула Кортни, нажав на газ. Машина рванула вперед. Мистер Йи едва не врезался в панель. – Мечтай больше, принц Вэлиант^[3].

– Про новинки часто забывают, – с тоской в голосе произнес Ранульф.

– Не думаю, что автомобили куда-то исчезнут. – Я постаралась сказать это сочувственно и скрыть смех.

Бедняга Ранульф всегда выглядел таким потерянным!

– Я люблю лошадей. Лошадь была тебе другом. Партнером. А это всего лишь металл, и окрестности пролетают мимо так быстро, что ничего не разглядишь.

Я впервые слышала, чтобы Ранульф так разговорился.

– Держу пари, это было здорово. – Я поразмышляла немного о том, что в наши дни уже практически никто не держит лошадей и кареты, и о том, что многие вампиры в те времена наверняка чувствовали себя более уютно, – и вдруг выпрямилась. – Слушайте, а почему бы нам не основать колонию амишей^[4]?

Балтазар в замешательстве повернулся ко мне:

– Что?

– Ну ты же понимаешь! У нас есть академия «Вечная ночь», и мы строим этот реабилитационный центр в Аризоне. Все это безопасные места для вампиров, такие, где нас никто не побеспокоит и где мы сами контролируем, кто приезжает. Так почему бы нам не основать еще и колонию амишей? Или город, или как там амиши это у себя называют. – Такое впечатление, что меня никто не понимал. Наверное, я плохо объяснила. – Те, кто здорово отстал от нашего времени, чувствовали бы себя там гораздо лучше. Они могли бы завести себе лошадей и кареты, и старомодные фонари, и одежду, и все такое, и никому бы до этого дела не было. Ну правда, это же отличная идея!

Мистер Йи против своей воли заинтересовался разговором.

– Наши убежища предназначены для того, чтобы помочь влиться в современный мир, а не спрятаться от него. Левый поворотный сигнал, мисс Бриганти.

– Это мог бы быть первый шаг. Можно начать там, а продолжить в «Вечной ночи» или еще где-нибудь. – Я действительно думала, что это грандиозный план. – А те, кого начинает одолевать тоска по старым временам, могли бы туда просто приезжать на время.

– О-о, это как в фильме «Свидетель»? – рассмеялась Кортни, и смех этот прозвучал приятнее, чем обычно. Кортни возбужденно забарабанила пальцами по рулю. – Потому что я просто обожаю это кино!

– И я тоже. – Я пару раз видела его по кабельному телевидению. Собственно, оттуда я в основном и почерпнула свои сведения об амишах. – Фильм еще тех времен, когда Харрисон Форд был горячей штучкой.

– Еще какой горячей! Я бы съездила в вампирский город амишей, если бы он был таким... О черт!

Машина резко свернула с дороги, подскакивая на ухабах. Все схватились за спинки ближайших сидений и заорали. Автомобиль скатился в канаву. В общем, жутким крушением это не назовешь – ну и жуткой канавой тоже.

– И это возвращает нас к уроку номер один, – заявил мистер Йи. – Следите за дорогой.

– Это значит, что я сегодня завалила урок? – Кортни резко повернулась и сердито посмотрела на меня. – Ты меня нарочно отвлекала!

– Ничего подобного!

Но она меня и слушать не захотела. Распахнув дверцу, Кортни выскочила из машины и, не закрыв дверцу, с оскорбленным видом зашагала в сторону школы.

– Мисс Бриганти! – крикнул ей вслед мистер Йи. – Мы должны вытащить машину на дорогу!

– Вот и вытаскивайте! – проорала она в ответ. Светлый конский хвост раскачивался из стороны в сторону. – А я уже схлопотала пару, не забыли?

– Вот теперь точно схлопотала, – пробормотал мистер Йи.

– Ее гордость задета, – заметил Ранульф. – Вот почему она ушла.

– Оставьте психоанализ состояния мисс Бриганти для урока психологии, – устало отозвался мистер Йи. – А нам нужно вытащить машину.

Мы по очереди садились за руль и давили на педаль газа, пока остальные пытались вытолкать машину из канавы. К тому времени, как нам это удалось, все мы испачкались в грязи по колени – ничего страшного для парней в брюках, но мои ноги под юбкой были не только грязными, но и исцарапанными. Оставалось еще примерно полчаса урока вождения, однако мистер Йи позволил мне вернуться в школу, чтобы отмыться.

– Я пойду с ней, – сказал Балтазар. – Уже поздно.

Судя по лицу, мистер Йи хотел возразить, но воздержался. Конечно, вряд ли мне потребовалась бы защита на территории школы, но все равно была очередь Ранульфа вести машину, а Балтазар и так отлично себя чувствовал за баранкой.

– Конечно. Идите.

За спиной взревел мотор. Мы с Балтазаром зашагали в сторону школы. С той ночи, как он застукал меня в лесу, мы впервые остались наедине. Между нами повисло тяжелое молчание, и мне ужасно хотелось заполнить его нервным щебетом, но я на всякий случай прикусила язык.

– Вампирские амиши. – Его кривоватая усмешка была лишь тенью улыбки прежнего Балтазара. – Только ты могла такое придумать.

– Ты смеешься надо мной.

– Не над тобой. Над тобой – никогда. – Балтазар сделал глубокий вдох. – Ты никому не рассказала про Черити.

– Нет. Я же обещала.

– Это был не вопрос. Если бы ты кому-нибудь рассказала, миссис Бетани меня бы уже допрашивала.

– Почему? И что это значит – допрашивала?

– Черити и миссис Бетани никогда не ладили между собой.

– Да, Черити мне говорила. – Я с любопытством глянула на него. – Если вы с сестрой так близки, почему не поддерживаете отношения?

– Мы еще раньше потеряли всякую связь друг с другом. Это все очень сложно. – Он остановился, и лицо его страдальчески исказилось.

Видеть это было тяжело, и я опустила взгляд на землю. Мы стояли на желтеющей осенней траве, и его ноги в тяжелых ботинках были по меньшей мере в два раза больше моих в грязных мокасинах.

– Она меня так и не простила.

– Не простила за что?

Балтазар уже открыл рот, чтобы ответить, но внезапно передумал.

– Это только между нами. Тебе нужно знать лишь одно: она во мне нуждается, и это никогда не изменится. У вампиров вообще ничто никогда не меняется. И всегда одно и то же – она ускользает, и все летит к чертям, но потом я ее нахожу, и все снова в порядке.

Я вспомнила ее нестиранную одежду, немытое тело и откровенное одиночество. Черити выглядела как человек, очень нуждающийся в том, чтобы о нем кто-то заботился.

– И как долго это тянется?

– Мы не виделись тридцать пять лет. – Тридцать пять лет, думала я, вспоминая разговор, случившийся почти год назад, как раз перед Рождеством, когда мы с ним вдвоем гуляли по снегу. Вот тогда он и «утратил связь» с человечеством, догадалась я. Потеря Черити, вот что вынудило его сдаться. – Но в конце концов она всегда возвращается в Массачусетс. Там мы с ней вместе выросли; это дом, Бьянка. Наш дом. Раз она вернулась, это значит, ее опять охватила тоска по дому. Теперь я смогу до нее достучаться. Но чтобы – до нее достучаться, – продолжал он гораздо тише, чем раньше, – я должен ее найти.

Вот теперь я поняла.

– Ты хочешь, чтобы я отвела тебя к ней. Хочешь, чтобы я использовала Черный Крест – пусть они вычислят, где сейчас Черити, а ты доберешься до нее первым.

– И может быть, ты сумеешь сбить Черный Крест с ее следа, если получится. – Он расправил широкие плечи. Солнце уже садилось, окрашивая небо за его спиной в оранжевый цвет. – Я знаю, что прошу слишком многого, и готов многое предложить взамен.

– Ты имеешь в виду – никому не расскажешь про меня и Лукаса?

– Я в любом случае сохраню твою тайну. – Балтазар говорил искренне; это прозвучало так, словно он капитулировал. Но мое облегчение сменилось изумлением, потому что Балтазар добавил: – Если ты поможешь мне, я помогу тебе уходить из школы, чтобы ты могла встречаться с Лукасом.

– Серьезно? Ты правда это сделаешь? – Сердце мое подскочило. – Но как?

– Запросто. – Он натянуто улыбнулся. – Придется один раз соврать. Мы скажем всем, что теперь мы с тобой вместе.

Вместе? О... Но я уже поняла, в чем смысл, даже до того, как Балтазар объяснил все остальное.

– Старшие вампиры могут уходить из «Вечной ночи», если получат разрешение, а миссис Бетани довольно легко дает разрешения тем, кому доверяет. Мне она доверяет, а твои родители никогда не делали секрета из того, что хотели бы, чтобы мы проводили больше времени вместе. Если мы с тобой станем как бы парой...

Он уставился в землю и на секунду плотно сжал губы. Очевидно, это давалось ему нелегко.

–...то я могу попросить разрешения время от времени брать тебя с собой. Если твои родители будут не против, то миссис Бетани, скорее всего, тоже. Они решат, что таким образом ты становишься все ближе к тому, чтобы превратиться в настоящего вампира. И будут это поощрять. Они станут нас отпускать. Это был отличный план.

– Ты все неплохо обдумал.

– Думаю вот уже несколько дней. Если тебе нужно время, чтобы решить, я пойму.

– У меня только один вопрос. Почему ты держишь Черити в тайне? В смысле, ведь она приезжала сюда сколько-то лет назад, и миссис Бетани про нее все знает, так?

– Как я уже сказал, они не поладили, и это мягко сказано. Если я привезу Черити сюда, миссис Бетани даст ей убежище – она обязана предоставить убежище любому вампиру, который его ищет. Но миссис Бетани сделает все возможное, лишь бы не дать мне возможности привезти Черити сюда. Она попытается отпугнуть ее, может быть, даже вбить между нами очередной клин. Я не могу потерять еще тридцать пять лет.

– Понимаю.

И готова сделать все, что в моих силах, лишь бы избавить Балтазара от этих страданий. Кроме того, взамен он даст мне возможность видеться с Лукасом, а ради этого я могу пойти на что угодно.

– Ну, договорились? – спросил он.

– Да. Когда начнем?

– Можем хоть сейчас. – Балтазар протянул мне руку.

Я взяла ее, и мы вместе пошли в школу. Держась за руки, мы прошли через большой зал, где в перерывах между уроками толкались ученики. Я чувствовала на себе их взгляды, жадные и голодные, жаждущие сплетен так же сильно, как крови. У подножия лестницы, ведущей в женское крыло, Балтазар наклонился и поцеловал меня в щеку. Губы его были прохладными.

Всю дорогу наверх я пыталась придумать, как объяснить все это Лукасу. Я не встречаюсь с Балтазаром. Я только притворяюсь, что встречаюсь с ним. А это требует уже непритворно держаться за руки, хотя бы иногда. А может быть, и непритворных поцелуев. Но на самом деле все это только притворство, понятно?

Я застонала. От таких объяснений сразу начала болеть голова.