Глава 21. Через несколько часов мое смятение разделяли все преподаватели.

Через несколько часов мое смятение разделяли все преподаватели.

– Но вы понимаете правила поведения в этой школе? – Даже с моего места под окном каретного сарая, где я скорчилась за кустами, чтобы подслушивать, был хорошо слышен резкий голос миссис Бетани. – В прошлом вы предпочитали их игнорировать.

– Первое правило «Вечной ночи» гласит: «Убежище должно быть предоставлено любому вампиру, ищущему его», – невозмутимо процитировала Черити. – Я буду повиноваться правилам, если и вы намерены их придерживаться.

Собравшиеся учителя что-то забормотали. Я не решалась заглянуть в окно, хотя и очень хотелось увидеть, что там происходит, но похоже, Черити собирается стать ученицей школы, а они вынуждены принять ее, однако им это очень не нравится.

– У нас возникли некоторые трения с призраками, – сообщил мистер Йи.

– Из-за той малышки. Но ведь все скоро разрешится, верно? Так или иначе. – Похоже, Черити было совершенно все равно, умру я или останусь жива, и это чувство быстро становилось взаимным. Услышав мамин голос, я поморщилась.

– В школе сейчас много учащихся-людей, и мы обязаны их защищать. Ваша репутация в этой области оставляет желать лучшего.

– Клянусь, – произнесла Черити голоском искренним и нежным, как у ребенка. – Клянусь собственной могилой, что не я нарушу мир и покой в академии «Вечная ночь».

После непродолжительного молчания миссис Бетани сказала:

– Очень хорошо. И как долго вы намерены здесь пробыть?

– Недолго. Вот вам крест, я покину академию еще до начала июня.

– В таком случае мы подыщем вам место в преподавательских квартирах. Вам придется по возможности не выходить оттуда до конца семестра. Будет очень сложно объяснить появление новой ученицы перед самым окончанием учебного года, а чем меньше вопросов нам станут задавать, тем лучше, – заключила миссис Бетани. – А мы пересмотрим правила о потреблении крови, введенные нами согласно новой политике приема в школу.

– Эй. – Шепот раздался прямо у меня над ухом, и я испуганно подскочила, но тут же с облегчением выдохнула, увидев Балтазара. – Что там происходит?

– Ты меня до смерти напугал! – Мы отошли от дома. – Зачем нужно было так подкрадываться?

– Я не к тебе подкрадывался, а к дому, просто ты уже была там. Шпионила вместо меня.

Я улыбнулась. Только сейчас до меня дошло, что мы снова разговариваем друг с другом, и при этом я вовсе не испытываю никакой неловкости, как боялась. Должно быть, потому, что его интересовало исключительно жилище миссис Бетани. Балтазар смотрел на него, словно пронзал рентгеновскими лучами и видел свою сестру сквозь стены.

– Они собираются позволить ей остаться, – сказала я. – Но ей придется прятаться в башне, чтобы никто не начал спрашивать, почему это новая ученица приехала только к экзаменам. Миссис Бетани аж бесится от злости, но, похоже, ты не ошибался насчет права на убежище.

– Убежище. – Его лицо осветилось надеждой. – Убежище означает, что она от кого-то убегает. Наверняка от своего клана. Она от них ушла.

– Может быть.

– Так должно быть.

Он так сильно хотел в нее поверить! Лично я ни капли не доверяла Черити, но предпочла промолчать. Ради Балтазара я надеялась, что Черити хоть какое-то время будет держать себя в руках.

– Ты пойдешь туда, чтобы повидаться с ней?

– Миссис Бетани будет недовольна, если я им помешаю. Мы с Черити увидимся вечером. – Балтазар робко положил руку мне на плечо. – Как у тебя дела?

– Все хорошо. – Я не могла рассказать ему ни о своих неприятностях, ни о волнении из-за скорого побега, поэтому просто спросила: – А у тебя?

– Теперь все будет прекрасно, – ответил он и широко улыбнулся.

– Может быть. – Я подумала о Лукасе и улыбнулась Балтазару в ответ. – Может быть, у нас обоих.

На следующий день мы все встретились в коридоре.

– Это только мне так кажется, или время почти остановилось? – спросил Вик. – Такое ощущение, что лето не приближается, а отдаляется.

– Я тебя понимаю, – отозвалась я. – Куда вы поедете летом?

– Вроде бы арендуем виллу в Тоскане, – ответил Вик со скукой, присущей сверхбогачам. Ракель вытаращила глаза. – Лично я выбрал бы Рим. Посмотреть все эти руины, где сражались гладиаторы, и все такое, а не сидеть в доме в центре винодельческой провинции, если алкоголь мне все равно пока по закону запрещен.

– А я слышала, что в Европе разрешено употреблять спиртные напитки раньше, чем у нас, – сказала Ракель.

– Разрешено, но попробуй объясни это моей маме. – Вик остановился, потому что мы подошли к входу в северную башню, где располагались спальни мальчиков. Я думала, что он попрощается, но вместо этого он посмотрел вверх на винтовую лестницу. – Там происходит что-то странное.

– Странное? – Ракель прижала к груди учебники. – Опять привидение?

– Не думаю. Что-то другое, но странное. Обычно им все равно, если кто-то вечерами сидит на ступеньках – ну, просто болтает, чтобы не мешать соседям по комнате, или там Балтазар иногда выходит покурить к окну. А вчера вечером мы с Ранульфом только шаг к лестнице сделали, как непонятно откуда появился профессор Айвербон и давай нас отчитывать. Чтоб мы и не думали сюда соваться.

– Спорю, это как-то связано с ними, – заявила Ракель. – Ну, с привидениями. Из-за них все ведут себя странно.

Я понимала, что на самом деле преподаватели просто пытаются не подпустить учеников к Черити. Ну или наоборот.

– Да чего над этим ломать голову, – сказала я. – Какая разница, что там такое? Все равно через две недели нас тут уже никого не будет.

– Это если время не прекратит растягиваться. – Вик ухмыльнулся, помахал нам и нырнул в мужское крыло.

Когда мы с Ракелью шли обратно по главному коридору к нашей башне, она сказала:

– К нам приближаются неприятности.

Я глянула направо и увидела отца, направлявшегося прямо к нам.

– О нет! – И убежать некуда. – Останешься со мной?

– Я бы осталась, но ты и сама знаешь, он меня все равно прогонит. Чем скорее я уйду, тем скорее ты с ним разделаешься.

Она была права. Я вздохнула:

– Ладно, поговорим потом.

Ракель пошла в комнату, где когда-то мы жили вдвоем, и я осталась наедине с отцом.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал он.

– Увы, в этом желании ты одинок. – Папа не любит, когда ему дерзят, но я заметила, что он проглотил резкий ответ.

– Ты расстроена. Я понимаю, что ты огорчена, и предполагаю, что ты имеешь на это полное право.

– Предполагаешь?

– Тебе непременно нужно на кого-нибудь злиться? Злись на меня. В конце концов, именно я принял то решение, и если ошибся, то прошу прощения. – Прежде чем я успела спросить, о чем это он, папа добавил: – Но скажи, долго ты еще собираешься мучить свою мать?

– Я ей ничего не сделала!

– Ты оттолкнула ее от себя. Ты ее игнорируешь. И думаешь, что она не страдает? Что ты единственная в семье, кому может быть больно? Ведь все это разрывает ей сердце! Я не могу видеть ее терзаний и не верю, что ты способна их спокойно переносить, а тем более – быть в них виноватой.

В моей голове промелькнуло воспоминание – мама с полным ртом шпилек заплетает мне косички к Осеннему балу. Нет уж, я не собираюсь этому умиляться.

– Я не могу хорошо относиться к людям, которые не хотят быть со мной честными.

– Бьянка, ты впадаешь в крайности. Ты подросток; думаю, дело именно в этом...

– При чем тут «подросток»? – Я быстро огляделась. Вокруг никого – ни людей, ни вампиров. – Скажи, что случится, если я откажусь отнять у человека жизнь.

– У тебя нет выбора.

– А я думаю, что есть. – Он все равно не хотел говорить мне правду. Вот вам и мое право на обиду, и папино признание в том, что он совершил ошибку. – Что если я выбрала именно это?

– Бьянка, это не тот случай, когда ты можешь выбирать. Не позволяй своему гневу взять верх над здравым смыслом.

– Хватит, поговорили, – отрезала я и двинулась прочь.

Я думала, что он пойдет за мной, но он этого не сделал.

Ночью я лежала в кровати миссис Бетани, положив брошь на тумбочку. Коллаж Ракели на стене был ярким, как ночник, и я изо всех сил пыталась радоваться его ярким краскам и моим будущим планам, как делала это раньше. Но ничего не получалось – я думала о моей матери. Это разрывает ей сердце.

Пока я злилась на маму с папой (а я до сих пор была в бешенстве), наш разрыв меня не мучил. Но иногда я вспоминала, как мы были близки друг с другом, и тогда так сильно по ним скучала, что становилось невыносимо больно.

То, что я потеряла, потеряно навеки. Или нет? Не знаю, как можно по-другому относиться ко всему их вранью.

Дверь в дом с грохотом распахнулась. Я вскочила с постели и крикнула:

– Кто там? – Мне даже в голову не пришло, что если это злоумышленник, то лучше затаиться и молчать.

Злоумышленником оказалась миссис Бетани, но это как-то не радовало. Несмотря на поздний час, на ней по-прежнему было то же самое платье, в котором она вела сегодня уроки. Видимо, работала допоздна. Глаза ее яростно пылали.

– Идемте со мной!

– Куда?

– Чтобы предстать перед вашим обвинителем и – хочется надеяться – опровергнуть ее слова.

Что бы это значило? Мне стало страшно, внутри все словно оборвалось.

– Я... хорошо, только дайте я оденусь.

– Халата вполне достаточно. Мы должны решить этот вопрос безотлагательно.

Очевидно, больше никаких объяснений не будет. Трясущимися руками я натянула купальный халат, завязала пояс и сумела опустить брошь в карман так, что миссис Бетани этого не заметила. Я чувствовала: брошь должна быть со мной.

Когда я застегнула на шее обсидиановый кулон, миссис Бетани повернулась и повела меня в школу. На самом верху северной башни ярко светились несколько окон, в том числе и то, где, по моим представлениям, жила Черити.

– А мои родители там, наверху?

– У меня сложилось впечатление, что вы больше не нуждаетесь в их обществе, – сказала миссис Бетани. Ее длинная юбка волочилась по траве. Она ни разу не оглянулась, очевидно не сомневаясь, что я иду следом. – Я уверена, что вы и сами превосходно справитесь.

Я очень сомневалась, что она действительно хочет, чтобы я справилась. Миссис Бетани была в бешенстве, но я никак не могла понять, сердится она на меня или на кого-то другого, но если учесть, что шли мы в комнату Черити, я подозревала, что на кого-то другого.

Мы молча поднимались по винтовой лестнице. Я нервно крутила в руках пояс от халата. Понятно, что мой «обвинитель» – это Черити, но в чем она меня может обвинять?

И тут я поняла. Ужас стиснул меня, как чей-то сильный кулак. Я остановилась на пороге, не желая заходить внутрь.

– Миссис Бетани... если бы мы с вами могли просто поговорить...

Она протянула руку, распахнула дверь и втолкнула меня внутрь.

Черити сидела в самом центре комнаты на стуле с высокой спинкой, одетая в школьную форму «Вечной ночи» – единственная не рваная одежда, которую я когда-либо на ней видела. Руки она чинно сложила на коленях и выглядела так обманчиво... Я потрясенно поняла, что в комнате есть еще кто-то: Балтазар, сидевший на небольшой скамейке в углу. Судя по его безвольной позе и болезненному выражению лица, он не поддерживал свою сестру, а тоже был обвиняемым.

Не дожидаясь подсказки, я села на скамейку рядом с ним. Балтазар кинул на меня безутешный взгляд.

– Мисс Мор, – произнесла директриса требовательно, – будьте любезны, повторите то, что рассказали мне сегодня вечером.

– Я так рада, что мы с вами сумели найти общий язык, миссис Бетани. – Черити улыбнулась. – Это напомнило мне, что когда-то мы неплохо ладили – до тех пор, пока не узнали друг друга получше.

Я ничуть не удивилась, что миссис Бетани не захотела вспоминать их старые добрые времена.

– Повторите свои обвинения.

– Эти двое преследовали меня весь учебный год. – Черити улыбалась нам, словно приветствовала старых друзей. – Но не одни. С ними был их друг. Некто по имени... Лукас, кажется? И я твердо уверена, что он член Черного Креста.

А мы-то думали, что проделали отличную работу и сумели сохранить все в секрете! И ни разу не задались вопросом, не появится ли вдруг Черити на пороге, чтобы все уничтожить.

– Значит, это правда. – Миссис Бетани выпрямилась в полный рост, и я поняла: до сих пор она надеялась, что Черити лжет и что у нее появился повод исключить сестру Балтазара из академии «Вечная ночь». Но стоило Черити назвать имя Лукаса, а может быть, стоило миссис Бетани увидеть наши виноватые лица, как надежда исчезла.

Балтазар кивнул:

– Это правда.

– Объединиться с членом Черного Креста! Это очень серьезное преступление. – Миссис Бетани сложила руки на груди и уставилась на нас с Балтазаром. – В прошлом году, мисс Оливьер, ваши отношения с мистером Россом возникли от незнания, и я простила вас. В этом году я не смогу быть столь же снисходительной. А вы, мистер Мор! Из всех людей на свете! От вас я такого не ожидала.

– Я хотел найти свою сестру, – невыразительно произнес Балтазар. Плечи его поникли как у человека, страдающего от сильной боли. – И мне казалось, что вы это поймете. Или она.

– Охотники Черного Креста – они ужасны! – Черити сидела на своем стуле и болтала ногами, как развеселившийся маленький ребенок. – Жестокие. Злые.

– Вы оба лгали, оскорбляя гостеприимство нашей школы. Вы нарушили все до единого правила и совершали настолько глупые ошибки, что до сих пор никому в голову не приходило придумать правила, запрещающие их совершать. Я такого не потерплю.

– Прекрасно. Исключите меня! – Я вскочила на ноги. Что такого ужасного она может со мной сделать? Вышвырнуть меня из «Вечной ночи»? Мне не нужна школа, где меня учат, как быть вампиром, если я больше не собираюсь им становиться. – Если нужно что-то подписать, а показать это моим родителям можно и потом, – давайте, я подпишу! Не хотите дать мне возможность собрать вещи? Да пожалуйста! Мне плевать!

– Злые, – повторила Черити. – Хотя, конечно, охотники Черного Креста думают, что поступают правильно. В точности как вы, миссис Бетани.

Миссис Бетани резко повернулась, разозлившись еще сильнее, чем раньше. Меня она не любила, но Черити просто ненавидела.

– Да как вы смеете сравнивать меня с этим сбродом?

– Все охотятся. – Черити встала со стула и оказалась выше всех в этой комнате, кроме своего брата. И на ребенка она больше не походила. – Я охочусь на людей. Черный Крест охотится на вампиров. Вы охотитесь на привидений. Привидения охотятся на Бьянку. А Бьянка охотится на меня. Безупречная цепочка, и вы – ее звено.

Откуда Черити знает про охоту на привидений? Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в этом... Ей кто-то рассказал? Что еще она знает?

Черити шагнула к миссис Бетани и посмотрела на нее сверху вниз.

– Я думаю, все должны продолжать охотиться. Мой братец со своей подружкой использовали Черный Крест, чтобы охотиться на меня, так что я подумала, что могу сделать то же самое по отношению к ним.

– И вы решили, что используете меня? – рявкнула миссис Бетани.

– Нет. Я использую Черный Крест.

Балтазар вскочил, и стало видно, что сила и воля к нему вернулись, пусть только частично.

– Черити, о чем ты говоришь? Скажи мне!

Его голос прогремел в комнате, заставив меня вздрогнуть, но на Черити он подействовал еще сильнее. Она повернулась к нему, снова покорная и похожая на ребенка.

– Зачем ты это сделал? – спросила она дрогнувшим голосом. – Зачем?

– Я просто потерял голову от голода. Они мучили нас столько дней... Ты сама там была и знаешь, разве нет?

– Тебе не нужно было делать то, чего они хотели. Не нужно было убивать меня.

Мое тело заледенело. Это Балтазар превратил Черити в вампира? Это не может быть правдой. Не может! И все-таки...

– Накажешь меня потом, – сказал Балтазар. Тени заострили черты его лица и скрыли глаза. – А сейчас расскажи про Черный Крест.

– Я ненавижу это место. Я его всегда ненавидела, и еще я ненавижу ее, – заявила Черити, сердито уставившись на миссис Бетани. Та выглядела так, словно собиралась вот-вот наброситься на кого-то из нас, а может, и на всех сразу. – Я ненавижу, когда она делает вид, будто лучше всех знает, что такое быть вампиром, а на самое важное не обращает внимания. Она не убивает людей. Она не понимает, что только это мы и должны делать.

Балтазар замотал головой:

– Не говори так!

Черити все так же злобно смотрела на миссис Бетани.

– Если бы она могла, она бы всех нас уничтожила. Прикидывается, что защищает вампиров, но дай ей волю, и она изведет под корень весь наш род!

– Ты испорченная девчонка! – Миссис Бетани пришла в такое бешенство, что совершенно забыла и про Балтазара, и про меня. Я подумала, не выскочить ли мне за дверь, может, никто не заметит? – Ты никогда ничему не научишься!

– Я научилась куда большему, чем вы думаете. – Черити посмотрела на свои изящные наручные часики. – Полночь!

– Черный Крест, – повторил Балтазар. – Что ты имела в виду, когда сказала, что используешь Черный Крест?

– Они никогда не трогают «Вечную ночь», потому что думают, будто все вампиры ведут себя здесь очень хорошо, – проворковала Черити. Это правда, Лукас говорил мне то же самое. – Но в последнее время они стали в этом сомневаться. Понимаешь, за последние две недели они нашли в окружающих лесах столько трупов, что теперь уверены: здесь происходит что-то ужасное. Что-то такое, что они должны прекратить.

Я услышала какие-то звуки внизу – похоже, крики.

Лицо Черити осветилось улыбкой ликования. До сих пор я ни разу не видела ее такой счастливой.

– Час настал!

– Черити, лучше скажи, в чем дело, – попросил Балтазар.

На лестнице опять закричали – теперь ближе и громче. Потом кто-то отчаянно завизжал. Все мы в ужасе повернулись к дверям.

– Чтобы добиться этого, я позволила загнать себя в угол, – заявила Черити. – Меня могли убить. Но все-таки я сумела убедить того человека со шрамами мне поверить.

Эдуардо. Отчим Лукаса. Самый упорный член Черного Креста.

– В чем ты его убедила? – спросила я.

Черити торжествующе вскинула голову:

– В том, что вампиры «Вечной ночи» собираются сегодня ночью зверски убить всех учеников-людей. Поэтому Черный Крест пришел сюда, чтобы убить вас.