Глава XIII. Прерванный простой.

Покой, вот какое чувство испытывал Бонд, оказавшись в этом светлом помещении с очень высокими, метров десять, потолками. Чувство очень странное, потому что он абсолютно не помнил, как здесь очутился. Но ему и не хотелось вспоминать, вот что самое интересное. Воздух был теплым, и казалось, он излучал мелодию, хотя стояла тишина. Впрочем, не совсем, за высоким окном, заканчивающимся вровень с полом, слышался детский смех. Медленно приблизившись к окну, Бонд замер от красоты картины, представшей перед глазами. В лучах солнца поблескивала вода, не то озера, не то большого пруда, а на траве перед ним посреди кучи ребятишек стояла женщина в белом платье, спиной к Бонду. Детвора была примерно одного возраста и роста и усиленно возилась, играя в непонятную Бонду, но понятную им самим игру и проказливо подставляя свои головы под руки женщины, которыми она ласково трепала их волосы. Женщина полуобернулась, и Бонд почувствовал смертельную тяжесть, рухнувшую ему на плечи и залившую свинцом ноги, отчего казалось, они вросли в пол. За окном стояла Трейси, и сейчас она медленно поднимала глаза, поворачиваясь в его сторону, неминуемо приближая момент, когда их взгляды должны были встретиться. Бонд все-таки смог сделать этот тяжелейший шаг к ней и тянул ногу ко второму, стоя уже у самого окна-двери. Глаза Трейси встретились с его взглядом, и она радостно улыбнулась ему, пойдя навстречу, вместе с притихшими детьми, которые вышагивали справа и слева от неё. Три девочки с одного бока и три мальчика с другого. Солнце, казалось, решило выдать для этой встречи весь свой свет, щедро заливая золотом окружающий пейзаж, настолько щедро, что фигуры детей практически утонули в нем, оставляя место для Трейси, подошедшей совсем близко. Белое платье жены стало, казалось стало ещё белее, в его белом свете потонули полностью и девочки, и мальчики и Бонд сейчас тянулся к этому самому прекрасному на свете лицу, с глазами полными любви к нему. Ни рукой, не ногой он уже не мог пошевелить и, кажется, лицо жены уже тоже стало растворяться в этом ослепительном свете. Её глаза оказались вплотную с его лицом.

- Джеймс – произнесла Трейси, лаская его своим взглядом. Кажется, она хотела произнести ещё что-то, но не успела. Теперь уже и лицо её стало сплошным светом, который бил в глаза из окна…

* * *

Наверное, он вздрогнул, дернулся. Ровное дыхание Сесиль сбилось, сейчас она неслышно чуть втягивала носом воздух. Жалюзи на окне были раздвинуты и утренний свет, свет в котором скрылось лицо Трейси, бил прямо в глаза Бонду. Он вспомнил, как Сесиль не закрыла жалюзи, предпочтя сразу погасить свет. Морфей, кажется, снова властвовал над ней, её дыхание опять стало равномерным и глубоким. Осторожно освободившись от её объятий, Бонд присел на край диван-кровати. Зрение немного потеряло четкость. Бонд аккуратно поморгал глазами, выпуская затаившиеся под нижними веками слезы. Что ж, и так бывает. Трейси приснилась ему как раз в тот момент, когда он проводил время с другой девушкой. Поднявшись, Бонд наклонился к спящей Сесиль и осторожно прикрыл её одеялом.

«Она прекрасна – подумал Бонд, разглядывая спящую девушку. – Она умна, красива и целеустремленна. Спрашивается – чего ещё надо? А надо… надо ещё и любить. Не больше, не меньше».

Сесиль не держала на кухне турку для кофе, предпочитая использовать для его приготовления кофеварку. Улыбнувшись, Бонд вспомнил Мэй, и налив нужное количество воды, засыпал две ложки кофе сев за стол, ожидая пока в колбе появится достаточно для кружки. Мэй с презрением относилась ко всем «этим новомодным штучкам», как она именовала все более усовершенствовавшуюся бытовую технику, предпочитая вместо кухонного комбайна орудовать ножами и мясорубкой, а вместо кофеварки варить по утрам для Бонда чудесный кофе, используя для этого турку с деревянной, чуть обгоревшей на конце, ручкой. На предложение Бонда купить её новую турку, она грозно ответила, что поскольку кухня находится в её ведении, она сама будет решать, что и когда её тут потребуется, после чего Бонд закрыл эту тему.

Кофеварка забулькала, отвлекая Бонда от воспоминаний о доме и перенося его обратно на уютную кухню в квартире Сесиль. Собственно, квартира была не её. Как выяснилось вчера, во время их прогулки, или, если выражаться совсем точно, праздного шатания по городу, квартира была куплена отцом Сесиль, месье Шарлем Дешюнелем для дочери, но периодически использовалась им самим. Разведенный со своей женой, адвокат Дешюнель время от времени «ударялся в загул». В такие дни он предпочитал не появляться в своей квартире, в которой жил с любовницей, а устраивал себе «срочный вызов по делам фирмы в Берн». Ну, или ещё какой-нибудь город. Прокуролесив пару дней в этой мало кому известной квартирке, расположенной возле больницы Бретонь на Rue Lamark, он вновь «выныривал» в Париже, предварительно наведя здесь уборку.

- Ваш отец любит Монмартр? – спросил Бонд Сесиль, когда узнал где находиться квартира.

- Дело не в том, любит или нет. Эту квартиру он купил и для меня в том числе, нет проблемы с жильем, когда прилетаю сюда на сессии. Это ведь ещё и в память о деде. Дед рисовал всю жизнь, до последнего дня. Он очень хотел и отцу и мне привить тягу к искусству, но не получилось. Отец в молодости неплохо рисовал, но в отличие от деда не захотел посвятить себя искусству целиком.

- Это как, стать уличным художником?

- Почему сразу уличным? Ряд своих картин мой дедушка написал в своей студии, в мансарде одного из монмартрских домов. Отец принципиально не хотел заниматься живописью, считая это пустым времяпровождением, годящимся только для хобби. У них с дедом бывали по этому поводу довольно жаркие споры, даже поссорились лет на десять. Только мое рождение помирило обоих. В детстве дед частенько возился со мной, водил в музеи, на выставки живописи, очень радовался, когда я часами просиживала рядом с ним во время его работы с кистями и красками. А я, к своему стыду, никогда не любила живопись так, как любил её он. Просто мне нравилось смотреть, как спустя какое-то время на холсте начинают появляться части окружающего пейзажа, смотреть, как он работает. И мне очень нравилось то внимание окружающих и прохожих, которое было обращено в мою сторону, их улыбки. Мне частенько перепадали маленькие подарки в виде конфет или мороженого.

Бонд живо представил себе пожилого мужчину в берете, стоящего возле мольберта, и маленькую девочку, восторженно смотрящую на работу своего деда, время от времени любопытно постреливающую своими синими глазами в прохожих.

- Давно не стало этого достойного человека? – спросил Бонд Сесиль Дешюнель.

- Скоро уже три года - в голосе девушки скользнула грусть. – Он взялся нарисовать картину для маленькой девочки, внучки консьержки. Рисовал прямо у окна. Попросил её заварить чай и присел отдохнуть на стул. Девочка заварила чай, подождала, и пошла будить задремавшего «дедушку Антуана». Он не проснулся.

Телефонный звонок оторвал Бонда от воспоминаний этого разговора. Коммуникатор звонил в комнате, он не взял его с собой на кухню. Теперь Сесиль точно проснется. Взяв аппарат в руку, Бонд посмотрел в её сторону. Точно, Сесиль проснулась и сейчас сонными глазами смотрела на него, позевывая и потягиваясь.

Звонили полицейские. Уже третий раз за последние сутки. Если до парома из Англии во Францию мальчишка, перегоняющий его машину, добрался без особых приключений, то на французской земле машина слишком привлекала внимание. Точнее её водитель, гордо сидевший в салоне вместе со своей юной подругой. Во второй половине дня, ближе к вечеру, французы дважды тормозили парня для проверки документов. Готовый к такому приему он покорно их давал и тут же давал карточку с «открытым» номером телефона Бонда. Полицейские звонили, удостоверялись, что машину действительно перегоняют в Париж для какого-то англичанина и отпускали парня восвояси, дав по рации наводку своим коллегам, чтобы те в свою очередь не тормозили пацана. Но, отмотав изрядный кусок и попав на территорию очередного участка, он снова влип в аналогичный переплет. Бонд разрешил ситуацию и на этот раз. Последний раз парень позвонил ему в очень неподходящий момент около полуночи. Хотя Сесиль и протестовала, весьма бурно причем, на это, как она назвала, «наглое вторжение в личную жизнь» и требовала не отвечать на вызов, Бонд, ругнувшись, протянул руку и нажал кнопку ответа. Ничего серьезного парень ему не сообщил, в темноте дорожные полицейские к нему не приставали, и он находился сейчас в шестидесяти милях от Парижа. Он сильно устал и решил остановиться перед «последним рывком». У Бонда были свои соображения, чего это вдруг он остановился, но Сесиль уже откровенно требовательно смотрела на него и, пожелав парню «спокойной» (ирония проскользнула в его голосе, на что Сесиль фыркнула, да и того конца тоже донеслось не то кряхтение, не то покашливание) ночи, Бонд отбросил аппарат в кресло. Откуда сейчас и взял.

Парня занесло в современный район Дефенс (La Defense), уж неизвестно каким ветром, этот остров из стекла и бетона, с футуристическими небоскребами вознесшимися ввысь. Полицейские придирчиво спрашивали Бонда кто он такой, и почему доверил перегонку автомобиля такому молодому человеку. Полицейский был явно на кого-то или что-то сердит, и Бонд явственно понял, что на этот раз юного драйвера не отпустят. Вздохнув, Бонд продиктовал полицейскому номер телефона, по которому он может справиться о нем, и сказал, что немедленно готов выехать к ним. Цифры сказали полицейскому больше чем слова и, буркнув Бонду что, перезвонит через пару минут, он отключился.

- Что там опять стряслось, Джеймс? – синие глаза Сесиль уже были раскрыты и вопрошающе смотрели на Бонда. – Опять машина?

- Опять. Сидит в Дефенсе на Рю де эЛь‘Алма / Rue de L’Alma. Остановился возле полицейской машины, чтобы спросить, как лучше проехать к Эйфелевой башне.

- У него нет с собой карты?

- Там спутниковый навигатор в машине, только он им пользоваться, судя по всему, не умеет. А карта у него есть, он решил разузнать путь понадежней, где пробок поменьше.

Снова зазвонил коммуникатор. Тот же полицейский сообщил Бонду что парень и его девушка свободны и мистер Бонд может забирать свой автомобиль. Бонд попросил дать телефон мальчишке и после выполнения его просьбы посоветовал тому не крутиться по городу, а засесть где-нибудь поблизости в кафе, где они и встретятся примерно через час.

- У тебя там что, кофе? – Сесиль кивнула на кружку в его руках.

- Ага. Тебе тоже осталось. Сейчас принесу. Тебе кружку большую или маленькую?

- Такую же, как у тебя, там, в шкафчике, есть такая желтая, она моя любимая.

- Видел.

Вернувшись с кухни и вручив Сесиль её любимую кружку с кофе, Бонд стал неторопливо одеваться.

- Что случилось, Джеймс? – Сесиль вопросительно смотрела на него. – Ты где-то не здесь.

- Ничего. Просто наступило утро и мне в любой момент может позвонить мой шеф. И тогда - прощай Париж.

Это не было неправдой, но и правдой было только наполовину. Рассказывать ей про Трейси Бонд не хотел, да, собственно это было и не к чему.

- Ты хочешь сказать, что мы больше не увидимся?

- Я только говорю, что меня могут сорвать с места. Это один из возможных вариантов, Сесиль. Самый неприятный, но возможный.

В её глазах появилось просящее выражение и, повинуясь ему, Бонд присел возле неё на кровати и, отставив в сторону кружку, обнял её. Несколько секунд они молчали, соприкасаясь лбами и, слушая, дыхание друг друга.

- Ты не целуешь меня – прошептала Сесиль. – Почему у меня странное чувство, будто меня бросают?

Своими губами Бонд нашел её губы и долгим поцелуем прервал её дальнейший вопрос.

- Давай думать о хорошем, а? Я заберу машину, заскочу в аэропорт, чтобы забрать свой чемодан и купить ребятишкам открытые билеты до Лондона, а потом заеду за тобой. Как тебе такой вариант?

- Очень хороший вариант. Как это все странно. Знакомлюсь с холодным британцем в самолете, гуляю с ним по Монмартру и вечером мечтаю о том, чтобы он уложил меня в постель. Кто ты, Джеймс?

- Я? – Бонд вспомнил одну шутку над ним. - Чопорный британец, проглотивший линейку.

- Всё шутишь? Между прочим, провоз с собой оружия в салоне авиалайнера возможен только по спецразрешению.

Walther PPK висел на своем месте под мышкой, вчера и сегодня и глазастая Сесиль Дешюнель увидела его ещё вечером. Вчера Бонд отшутился старой шуткой о своих детских комплексах неполноценности.

- Есть у меня такой разрешение. Я его сделал, используя связи своего шефа. Все, время идет. Жди меня через пару часов, я быстро.

- Кейс мог бы, и оставить… - бросила она ему с кровати.

- И телефон заодно, да?

- И телефон!

Синие глаза с вызовом провожали его, пока он не скрылся в прихожей.

Париж, Париж…. Бонд никогда особенно не любил его, хотя бывать приходилось неоднократно, но вот побродить столь долго по Монмартру не доводилось. Да ещё со столь прекрасным экскурсоводом. В аэропорту Бонд сдал свой чемодан на хранение, оставив себе только спецкейс. Сев на такси они заехали на квартиру к Сесиль и оставив вещи пошли бродить по Монмартру, переходя с Rue St Vincent на Rue Saules а затем на Rue Norvins, где среди сувениров продаваемых туристам они минут десять стояли возле художника, который рисовал окна магазинов. Сесиль заинтересованно смотрела его миниатюрные картины, а Бонд просто стоял и слушал, как она говорит с этим уже немолодым человеком, с добрыми и чуть усталыми карими глазами. Они купили пару его миниатюр, и уже отойдя, ещё долго видели его красную куртку в толпе. Наконец, выйдя к собору Сердца Христова, или Святого Сердца, называют по разному, долго стояли, глядя на слегка затянутый дождливой изморосью, распростертый под горой Париж.

- Хочу есть – потянула за собой Бонда Сесиль.

Спустившись по лестнице на площадь Place Du Sacre Coeur, они повернули на Rue Gabrielle, полностью прошли её, а заодно и часть Rue Lepic. И здесь Бонд увидел возвышающуюся мельницу Moulin De La Galette, Галетную мельницу, в свое время нарисованную Ренуаром, Ван Гогом и Пикассо. Не столь знаменитую конечно чем «Красная мельница» Moulin Rouge, но, тем не менее, известную как достопримечательность Монмартра. Именно возле неё они и устроились в ресторанчике.

- Я бы конечно сводила вас в «Ловкого кролика», да боюсь, что там сейчас не протиснуться – посмеиваясь, сказала Бонду Сесиль, глядя, как он озирается по сторонам.

- «Ловкий кролик»? Что-то знакомое…

- Что-то знакомое! – Сесиль возмущенно фыркнула. – Это «что-то знакомое» официально существует с XIX века, с 1860 года уж точно.

- Сдаюсь, сдаюсь – Бонд шутливо поднял руки в знак своего поражения. – Ловкий кролик, это из Лафонтена?

- Вряд ли. У Лафонтена кролик не так часто появляется, да и он порядком глуповат. Боюсь, мистер Бонд, что у вас в голове переплелись герои Лафонтена и Джоэля Харриса. Вот у последнего братец Кролик действительно часто оставляет в дураках своих соседей. Нет, тут игра слов. В давние времена художник Андре Жиль нарисовал вывеску к этому заведению. Убежавшего из кастрюли на плите кролика, да ещё укравшего по дороге бутылку вина. Рисунок называли «Кроликом Жиля», le lapin а Gilles. В дальнейшем словосочетание трансформировалось в le lapin agile, что означает «Ловкий кролик». А в начале ХХ века, когда заведение купил певец Аристид Брюан и поручил своему знакомому, гитаристу Фреду, управлять им, произошел один известный скандал среди местных завсегдатаев.

Поймав заинтересованный взгляд Бонда, Сесиль продолжила:

- В то время «Ловкий кролик» был известен как место встречи писателей и художников. Бывал там, в частности, и Пабло Пикассо с друзьями. Вот тогда Ролан Доржеле и решил подшутить над «бандой Пикассо». На выставке в Салоне Независимых он выставил картину, «Закат над Адриатическим морем». Картина была не хуже многих выставленных там работ в стиле абстракции и имела даже успех у посетителей. После чего была представлена фотосессия создания картины…

- И? – Сесиль явно затягивала конец рассказа, в котором Бонд изначально чувствовал подвох.

- И миру предстали фотографии осла по кличке Лоло, которого поставили задом к мольберту с чистым холстом и подставленными вплотную к холсту тазиками с красками. После чего осла стали кормить сладким печеньем. От удовольствия животное стало размахивать направо и налево хвостом, постоянно попадая при этом в тазики с краской, поставленные именно с таким расчетом. Этот пейзаж один из самых знаменитых в «Музее Монмартра». Там же и несколько фотографий запечатлевших его создание.

- Точно – Бонд хлопнул себя по лбу. – Теперь вспомнил.

Сколько всего успела рассказать ему вчера Сесиль. Про действующий и поныне кинотеатр «Студия 28» открытый в помещении бывшего театрика «Фиакр» в 1928 году специально для показа художественных фильмов. Про скульптуру «Походящий сквозь стену» подаренную Монмартру актером Жаном Марэ. Про Сислея, Сезанна, Писарро, Ван Гога, Тулуз-Лотрека, Ренуара, Монэ…. Берлиоза, Листа, Шопена, Дюма, Стенлейна. Тут, наверное, нет ни одного дома, который бы не был чем-либо примечателен.

Звонок коммуникатора оторвал Бонда от этих воспоминаний. Мельком бросив взгляд в окно, он констатировал, что его предположения оправдываются. Таксист не стал забирать круто влево, чтобы выскочить на Елисейские поля или, по крайней мере, к Триумфальной Арке. Авеню Великой Армии и Шарля де Голля увидеть, похоже, тоже было не судьба. Бонд уже представлял, куда они направляются. В планы водителя, похоже, входило пересечь Сену через мосты острова Жатта. Учитывая, что сев за руль «Бестии» Бонду предстояло ехать в Орли за чемоданом, на обратном пути в центр тоже не следовало соваться. Лучше по кольцу. Так что по авеню Шарля де Голля он наверняка пофорсит, а вот потом придется уходить вправо.

- Бонд слушает – гарнитура заняла свое место в левом ухе.

- Доброе утро, Джеймс – услышал Бонд голос Жуковского, в котором сквозила легкая ехидца. – Не разбудил?

- Здравствуй Валентин. Неужели что-то раскопал по интересующему меня вопросу?

- Сразу о делах – Жуковский притворно вздохнул. – Черствый, деловой сухарь. Тебе как – коротко или подробно?

- Мне коротко, но подробно.

- Шутник. Ну, слушай, коротко, но подробно. В архив ФСБ я обращаться не стал, позвонил кое-кому из бывших коллег. Мне посоветовали поговорить с его учителем, Михаилом Подвалюком. Он сейчас в отставке, вроде меня, бизнесменствует. Он парня хорошо помнит, это его последний выпуск был. После девяносто третьего года не начав службы в рядах органов, этот Ковалев уволился. Тогда такой бардак был, что такие фокусы проходили. Подвалюк говорит, что Ковалев подавал определенные надежды, единственно явно не подходил для длительных заданий, человек действия. Предполагалось использовать его как ликвидатора, тут у него навыки были великолепные. Отлично стрелял из основных типов стрелкового оружия, сильные навыки в рукопашном бое. Кстати, не приверженец какого-то конкретного стиля, практиковал сплав из нескольких видов боевых искусств. Из внеслужебных интересов – история. Находил время для копания в архиве. Последние два года сильно интересовался «Конвоем фюрера», «Базой 211» и прочими фактами так или иначе связанными с секретными базами для германских подводных лодок. Парень «болел» идеей фикс, разыскать часть пропавшего нацистского золота, для его дальнейшего использования в качестве «золотого резерва» нашими спецслужбами в Европе. Во всяком случае, именно так объяснил свой интерес к этой тематике на служебном дознании…

- Он, что, считал что наци перебросили часть золота на своих субмаринах на секретные базы?

- А ты Джеймс можешь с уверенностью сказать, что нет? Что они хранили золото только на секретных счетах в Швейцарии?

- Да, вообщем нет, но идея действительно сомнительная. Знал я энтузиастов, считавших, что на затонувшем возле Осло тяжелом германском крейсере «Блюхер» находилось несколько тонн золота. Никто из них не задавался вопросом, что этому золоту делать на боевом корабле возглавляющему группу десантных кораблей, во время операции по десантированию пехоты.

- Говорят, эти энтузиасты плохо закончили – буркнул в трубку Жуковский.

- Чрезвычайно – Бонд ответил сладким голосом, который можно было намазывать на хлеб вместо джема. – Они все умерли.

- Ну, так или иначе, часть нацистского золота действительно пропала. Не вижу причин, по которым какая-то его толика не могла быть вывезена на «черный день». После увольнения работал сначала инструктором, а затем начальником службы охраны в коммерческом банке. Несмотря на свою молодость. Навел я тут кое-какие справки об этом банке. Достаточно криминальный контингент там работал, банк это так, прикрытие. Наркотиками стали приторговывать. Это, правда, кажется уже без интересующего тебя человека, к тому времени как группировка держащая этот банк влезла по самые уши в разборки со своими «коллегами» по криминальному бизнесу и под пристальное внимание милиции и ФСБ, он уже уволился и улетел в Европу. В Россию не возвратился. Вкратце все. Подвалюк сказал мне ещё одну вещь. Парень этот упертый был. Настоящий фанатик. Мы вон сейчас новую власть поругиваем порой, но так грех жаловаться. Без работы не сидим, на хлебушек маслица и ещё кое-чего намазать сможем. А вот в отношении этого своего бывшего ученика мне Михаил Павлович сказал, что, по его мнению, этот внешним благосостоянием не удовлетворился бы. Для него только один путь был, без компромиссов. С врагами, по его мнению, церемониться вообще нельзя было. Это в нем психиатров службы настораживало, излишняя жестокость. Только вот годы, знаешь ли, были интересные, желающих посвятить себя службе в КГБ тогда поубавилось. Поэтому на тесты его гоняли регулярно, но с отчислением решили повременить.

- Да, ты уже говорил, что его собирались использовать весьма узко. Всё?

- Пожалуй. Про глаза знаешь?

- Правый серо-зеленый, левый карий? Знаю.

- Тогда - всё.

- Ну что же, Валентин, спасибо и на этом. Поразмыслю.

- Давай, давай, размышляй. Ладно, Джеймс, у меня встреча через двадцать минут, так что если у тебя нет больше ко мне вопросов, то давай прощаться.

- Прощай Валентин. Когда-нибудь ещё может, и увидимся.

- Пока Джеймс. Телефон знаешь, если что – звони.

Откуда-то из далекой России зазвучали короткие гудки отбоя. Бонд рассеянно уставился в окно. Непримиримый значит? Плохо. Этот будет переть вперед до последнего, жертвы таких людей не останавливают. Если что на них и влияет – так это сильные потрясения, но что может потрясти подобного человека? Может, скажем, его потрясти арест его женщины? Неизвестно. А вот чувство мести может только распалиться. Плохо, очень плохо. Мстительный человек с ядерной боеголовкой может таких дров наломать, что и за десять лет не расхлебаешь потом.

Дома раздвинулись, и впереди замаячила Сена. Бонд очень хорошо знал это место. Берега здесь соединялись мостами, перекинутыми с двух концов на остров посередине. Остров Жатт. Там, в здании старого склада, находиться один из самых знаменитых парижских ресторанов, Café de la Jatte. Залы на двух уровнях с галереей. К потолку подвешен огромный динозавр. Меню меняется ежедневно: на закуску то суши, то фуа гра, на десерт то тирамису - то крем карамель. Очень подвижные, развеселые чернокожие официанты не ходят, а просто танцуют на бегу. Здесь очень любят собирать журналисты и, отмечая свои успехи галдеть шумной компанией. Бонд очень хорошо запомнил во время своего посещения этого ресторана такую вот пирушку за соседними столиками. А потом выяснилось, что в зале находится семейная пара и у жены как раз день рождения. Решив сделать своей супруге сюрприз, муж заранее договорился и заказал огромный праздничный торт. Сверкающий свечками его пронесли через весь зал и поставили перед изумленной и обрадованной его женой. А Бонду, к сожалению, надо было возвращаться в отель, так как через два часа у него был самолет на Манилу, и досмотреть чем закончился вечер, он не мог.

- Где вас высадить на Rue de L’Alma месье? – спросил Бонда молодой араб, водитель такси.

- Я точно не знаю пока. Просто снизьте скорость. Как только увидим Bentley Continental GT цвета светло-серый металлик с серебристым отливом, там и надо остановиться.

- Мне что, останавливаться возле каждого Bentley Continental GT?- недовольно спросил водитель.

- Возле светло-серых с иностранными номерами. Не думаю, что их будет больше одного на всей улице.

Машина, снизив скорость, шла по Rue de L’Alma. Бонд оказался прав. Сразу за перекрестком с улицей Марсо (Rue Marceau) они почти одновременно с водителем заметили «Бестию», припаркованную с правой стороны. Припарковаться рядом с ней не было возможности и водителю пришлось проехать метров сто вперед, выискивая свободное место.

- У вашего шефа хороший вкус, мсье – водитель кивнул назад, явно подразумевая только что увиденную машину.

- Спасибо – Бонд протянул деньги. – Машина моя.

В глазах водителя промелькнуло что-то похожее на смесь недоверия, уважения и зависти, но Бонд уже забыл о нем. Подойдя к машине и нажав кнопку на брелке, снимающую автомобиль с сигнализации и деблокирующую замки на дверях, капоте и багажнике, Бонд открыл водительскую дверь, присел на сидение и вставил ключ зажигания в замок зажигания.

«Вообще-то, если юный перегонщик чужих автомобилей находится в поле зрения, ему пора бы уже и появиться» - подумал Бонд, открывая багажник. Посмотрев по сторонам, Бонд увидел тех, кого искал. Рыжеватый паренек с юной девчонкой стояли метрах в пяти, настороженно рассматривая Бонда и мучительно соображая, тот ли это кого они ждут. Усмехнувшись, Бонд подмигнул обоим и кивком предложил занять место в салоне автомобиля. Напряжения спало с их юных лиц и уже совершенно свободно они подошли к нему.

- Питер – представился парень. – А это Кейт, сэр.

- Бонд – Бонд пожал узкую ладонь паренька. Положив в багажник свой кейс и, закрыв крышку, он обернулся к ним: - Чего ждете? Садитесь в машину, сейчас поедем в аэропорт.

Дважды повторять не пришлось, юная парочка нырнула на заднее сидение, Бонд занял свое место в водительском кресле.

- Ну, как машина, Питер? – Бонд посмотрел на парня в зеркало. – Понравилась?

- Очень, сэр. Вот только никак не думал, что будет столько проблем в дороге.

- Три раза полиция остановила – это ещё не проблемы, Питер.

- Так ведь не только с полицией были проблемы сэр. На автомойке, когда мы остановились помыть машину, и чего-нибудь съесть, к нам долго придирались, явно считая, что машина угнана. Вчера вечером, когда мы хотели заночевать в мотеле, Кейт спросила меня, не боюсь ли я, что машину ночью угонят, и мы спали в машине. Это очень удобная машина, сэр, но признаюсь, я предпочел бы простую кровать.

- Это уже после твоего вечернего звонка, Питер?

- Да, мистер Бонд. Опустили кресла и спали в салоне.

Бонд искоса опять посмотрел на парочку, сидящую на заднем сиденье. Ишь, держаться за руки. Воспитанные, не стали заниматься сексом в салоне чужого автомобиля, вот и сожалеет теперь.

- Ну, что, Питер. У меня очень простой план. Сейчас мы с вами едем в аэропорт Орли. Там мне надо забрать свой багаж и купить вам открытые билеты до Лондона, как я и обещал твоему отцу. А вот далее извини, у меня другие планы, вашим гидом и такси я работать не буду.

- Мы, скорее всего, сразу улетим, сэр.

- Дело твое, Питер. Бывал раньше в Париже?

- Нет.

- Ну, тогда, знаешь ли, приехать в Париж и не подняться просто ради интереса и традиции на Эйфелеву башню – это, ни в какие ворота не лезет.

- Я собирался только пригнать автомобиль, сэр. Посещу этот город в следующий раз.

«Боже, у парня просто мало денег» - догадался Бонд. «Бестия» оставила сзади Дефенс, и Сену и сейчас они ехали по авеню Шарля де Голля (avenue Charles de Gaulle) в направлении центра города. Питер с Кейт прилипли к окнам, рассматривая город и, Бонд лихорадочно соображал под каким предлогом дать парню деньжат, чтобы при этом не обидеть.

- Кстати, Питер, ты что-то все молчишь, а для меня, признаюсь, остается незакрытым вопрос об оплате твоей работы – Бонд откровенно схитрил. Речи о том чтобы подарить парню сотню фунтов, или дать «в долг» просто не могло быть. А вот слово «работа» все ставила на свои места, он абсолютно официально мог подарить парочке один день в Париже.

- Отец сказал, что вы расплатитесь билетами до Лондона – в голосе Питера скользнуло удивление.

- Да? – Бонд почти натурально удивился. – Нет, я точно помню, что пообещал ему билеты до Лондона и так сказать, «премиальные». Приехать в Париж только для того чтобы тут же улететь из него – это уж слишком. Ты пригнал мне мой автомобиль – я куплю тебе за это билеты на самолет, тут все равнозначно. Но ты изменил свои планы, для того чтобы пригнать мне машину. Опять же помыл её перед въездом в город за свои деньги. Справедливости ради я должен тебе это компенсировать. Может, ты чем-то досадил отцу, раз он не сказал тебе об этом дополнении?

Питер кивнул головой.

- Я сдал семестр мистер Бонд хуже, чем предполагалось. Отец винит в этом то, что я мало готовился и много времени проводил с Кейт.

«Вот и славно – подумал Бонд. – Моя маленькая ложь легла на подготовленную почву»

- Ты обещал отцу вернуться именно сегодня?

- Нет.

- Тогда я думаю, не будет ничего дурного, если вы с Кейт сегодня побродите по Парижу и поглядите на него не из окна автомобиля. Надеюсь, сто фунтов компенсируют твои денежные затраты и изменения в планах?

Питер молча кивнул. Вот и хорошо. Вместе с той мелочью, которая у него с собой на кафе и сувениры должно хватить. Сейчас в Орли, захватить багаж, купить, этим двоим билеты, и вернуться к Сесиль. Ночью она говорила, что приехала в Париж на неделю. Столько времени у него вряд ли будет, но может быть, он успеет захватить её и смотаться за город. Остановиться в каком-нибудь живописном уголке, коими так славится Франция, в маленькой, уютной гостинице с несколькими номерами и после ужина с молодым вином…. Звонок «служебного» вызова заставил Бонда насторожиться. Гарнитура заняла свое место на ухе.

- Бонд слушает.