Глава 4. Пойманный.

Дни превратились в недели, сентябрь превратился в октябрь, дождь почти не прекращался, лишь изредка затихая, чтобы затем полить с новой силой. Деревья стояли совершенно без листьев, голые и уродливые, словно из дурацких детских сказок. Студенты интерната тонули в депрессии - учеба и ограниченная свобода давили на нервы, поэтому меня никто не замечал и не трогал, чему я был несказанно рад.
Пожалуй, только на меня не действовала унылая погода и вечно пасмурное небо - я не стал овощем и не смотрел часами в одну точку, сводя себя с ума бесполезными мыслями. И я знал, что мешает мне впасть в хандру. Гребанный Уэй стал моим единственным и главным раздражителем, напоминая о своем существовании каждый час. Я начинал всерьез беспокоиться, что скоро сотру свои зубы в порошок – так громко они скрипели, когда он появлялся рядом.
Я ненавидел его всеми фибрами своей души, так искренне и безотчетно, что временами удивлялся, почему он еще не сгорел от моей ненависти. Я видел в нем лишь врага, жертву, добычу, главного соперника, соперника, которого нужно уничтожить любой ценой. Никого в своей жизни, ни до встречи с Джерардом, ни после знакомства с ним, я не ненавидел никого с такой силой. Эта ненависть разрушала меня изнутри, неслабо расшатывая нервы и давя на мозги – я думал о нем каждую минуту, каждую секунду, он преследовал меня во снах и мерещился всюду, куда бы я ни шел.
Однажды я выплюнул свое признание ему в лицо, наивно надеясь, что мне станет легче.
-Ненависть – такое… страстное чувство, - пропел он ласково в ответ.
Погоня снова закончилась неудачей – он просто исчез в толпе студентов, и появился лишь тогда, когда прозвенел звонок. Он прекрасно знал, что на уроке меня остановят и не дадут его прикончить, чем пользовался самым наглым образом. Я дал себе клятву, что однажды вздерну его к чертовой бабушке, расчленю на сотню мелких шматков, а затем сожгу и развею пепел по океану. Он просто не знал всю силу моей неприязни.
Сначала я полагал, что поймать его в здании будет легкой задачей. Но стоило мне увидеть его и попытаться приблизиться, как он растворялся в воздухе. Два или даже три раза мне посчастливилось подойти к нему вплотную и положить руку на плечо. Он выскальзывал из моей руки и исчезал, оставляя лишь тепло своего тела на моих пальцах.
Мне не давал покоя Берт своими тяжелыми загадочными взглядами и немного пугающей улыбкой. Я мог лишь догадываться, что на уме у этого парня. Но я не мог не заметить, что младший Уэй вечно ошивается поблизости, что меня не особо радовало – Берт, вечно по локоть в кокаине, никогда не был воплощением примерного парня, а Майкл был вполне неплохим парнем, во всяком случае, по сравнению со своим братцем. Но это глупое стадо тупых мартышек просто пользовалось его беззащитностью. Его часто задирали и всячески издевались. Парень переносил оскорбления весьма достойно, но временами я видел, как он морщится после очередной стычки и потирает ушибы. Где-то на уровне подсознания я хотел защитить его и оградить от этих неудачников.
Наше знакомство с младшим Уэем было абсолютно случайным. Во время обеда кто-то швырял в него жареной картошкой. Желтые сырые комочки попадали ему в голову и падали прямо в капюшон. Парень вряд ли был доволен этим, но молчал, зная, что физически его превосходит любой из присутствующих в буфете, а на помощь брата можно и не рассчитывать. Даже я был тогда уверен, что Джерард последний засранец и не прикроет в потасовке Майкла. Поэтому, когда его окончательно вывели и он, спотыкаясь о собственные ноги, бросился на обидчика, я, долго наблюдавший за этим процессом, подорвался с места и стал тем, кто прикрыл его от беспощадных ответных ударов и устроил взбучку шутникам. Наверное, до конца жизни я буду помнить удивление в его расширившихся глазах, недовольное фырканье Джерарда и шок (по-другому не скажешь) остальных.
С того дня Майки (он просил называть его именно так) всегда был рядом, временами надоедая, но добросовестно стараясь меня не раздражать. Я так и не узнал подробности их с Джерардом отношений, и не раскрыл тайну странной усмешки Берта, но мне хватало того, что в колледже его больше никто не задирал, пользуясь его слабостью. Я стал его покровителем, и понимал, что теперь от моей репутации в этом Богом проклятом месте зависит не только отношение ко мне, но и к Майки, который теперь находился практически под моей опекой.
Мы часто выбирались из здания во время ланча и обедали прямо на улице, прячась от дождя под широкой аркой перед главным входом. Меня радовало, что он почти всегда в поле моего зрения и, значит, крутится возле Берта значительно меньше.
Шел дождь. Капли падали и разбивались в грязных лужах. Холодный ветер трепал челку. На пустом дворе не было ни души. И сейчас мы сидели рядом, глядя на неостанавливающиеся косые струи ливня. Он увлеченно сопел, поедая свой гамбургер, а я курил, стараясь не пускать дым в сторону паренька. Его сопение одновременно раздражало и успокаивало, от чего я больше растерялся, чем разозлился. Думая о том, что, пожалуй, меня это больше успокаивает и отчасти скрашивает мое одиночество, я не сразу обратил внимание, что сопение стихло, а рядом кто-то стоит. Чувствуя запах кофе и чужое присутствие, я не стал поднимать голову, краем глаза разглядывая черные кеды и джинсы, перемазанные в осенней слякоти.
-Чего тебе? – пробормотал я, может, не совсем вежливо, но совсем не агрессивно. Раздалось знакомое хмыканье. Я задрал голову и пронзил яростным взглядом Джерарда. Майки смотрел на него недоуменно и, кажется, немного испуганно. Мелькнула мысль воспользоваться моментом и надрать Джерарду его тощую задницу, но я не хотел заниматься этим на глазах его брата.
-Я не буду повторять. Говори, что надо, или проваливай, пока я не размазал тебя по вон той стене. – Не отводя взгляда от подошедшего, я кивнул в сторону противоположной стены колледжа. Джерард отбросил с лица мокрые пряди волос и криво улыбнулся.
-Кто-то слишком высокого о себе мнения, не так ли? – протянул он, растягивая слова. Эта манера говорить меня взбесила почти мгновенно, и я почувствовал, как в пальцах сломалась сигарета. Она шлепнулась в лужу мутной воды у моих ног и зашипела, а я заскрипел зубами.
-Проваливай, я не хочу, чтобы у твоего брата появилось заикание, - прошипел я, почти инстинктивно поднимаясь со ступеньки и загораживая Майки. Он улыбнулся, демонстрируя ряд ровных острых зубов.
-Я пришел за Майки, - прошептал он вкрадчиво, будто девочка по вызову. Я стиснул пальцы в кулак, намереваясь нанести удар в скулу. Вслушиваясь в шелест дождя, я поймал тяжелое дыхание Майка. Не стоит устраивать драку на его глазах. Но и оставлять его наедине с этим отморозком я не собирался.
-Он не пойдет с тобой без меня, - бросил я, не расслабляя кулака. Мало ли, как он отреагирует на это.
Но Джерард лишь закатил глаза и, грубовато отпихнув меня в сторону, плюхнулся на колени в лужу возле Майкла.
-Мне нужно задать только один вопрос, - бросил он равнодушно и стиснул его хрупкие плечи. – Ты достал героин?
Он сказал это таким тоном, каким люди обычно интересуются о здоровье дальнего родственника, на которого им, обычно, плевать. И сейчас я чувствовал нарастающее раздражение… на Майки. Значит, именно поэтому он был тенью МакКрэкена? Неужели все дело в наркотиках?
В свое время я баловался колесами и – иногда – порошком. Зависимость я с трудом, но преодолел, хоть моментами мог принять что-нибудь легкое, чтобы расслабиться и поднять себе настроение. Однако тот факт, что Майки увлекается таблетками, стал для меня, мягко сказать, неожиданным. Как, блядь, как этот парень может принимать наркотики!? Он слишком… непорочный. Почти как Рэй. Только Рэй может показать зубы, а Майк даже ударить толком не может.
-Отъебись от пацана, - приказал я, глядя, с какой паникой Майки смотрит на своего брата. Но Джерард не обратил внимания на мои слова.
Охуевшая мразь.
Я дернул его за плечо, опрокидывая спиной на мокрый грязный асфальт, и уселся на его грудь, сжимая в руке его футболку и занеся руку для удара. За долю секунды я рассчитал, как и с какой силой вбить кулак в его лицо.
-Фрэнки!... Не надо, пожалуйста!
Кто-то тянул меня за толстовку, струи дождя били по обнажившейся пояснице, но мне было не до этого. Я видел лишь коронный оскал Уэя сквозь алую пелену ярости.
Я убью его, убью, убью, убью, убью…
Долгожданный удар. Я почувствовал неописуемое удовольствие, сравнимое, разве что, с оргазмом, когда услышал, как хрустнул его нос, а на мои руки брызнула темно-алая кровь.
Раз за разом я наносил удары, превращая его лицо в сплошное месиво. Хруста уже не было, но кровь хлестала без остановки. Я не слышал звуков дождя и совсем забыл про окружающий мир. Передо мной был только Джерард, который по собственной глупости попал в мои руки.
Кровь заливала мои руки, стекала неровными ручьями на землю по его лицу и растворялась в луже, окрашивая ее в грязно-коричневый оттенок. Под моими коленями хрустели его ребра и причиняли мне боль, которую я едва замечал.
В какой-то момент я почувствовал, что устал. Поэтому просто отпустил футболку, запятнанную кровью, позволяя ему уронить голову в лужу собственной крови и воды. Костяшки зудели после ударов. Только теперь я заметил, что Майки уже довольно долго скулил и пытался оторвать меня от своего брата.
-Фрэнки, прошу… - всхлипнул он, дергая меня за рукав. Я перевел взгляд на него, и Майки вздрогнул, увидев что-то пугающее в моем лице. Он попятился и упал наземь, приземлившись на задницу.
-Черт… Майки… я…
Парень испуганно смотрел на меня, часто дыша, словно испуганный зверек. Я протянул к нему руку, по локоть покрытую грязью и кровью Джерарда, и мгновенно пожалел об этом. Майки вскрикнул не своим голосом, у него закатились глаза и, на миг напугав меня белизной белков, он упал без сознания.
Шел дождь. Капли падали и разбивались в грязных лужах. Холодный ветер трепал челку.