Юнг и гностики

Юнг считал свое мировоззрение и глубинную психологию соответствующими традиции гностицизма (Юнг, 1957). Сам будучи автором оригинального гностического текста «Семь наставлений мертвым» (1963), он, как говорится, из первых рук знал о гностическом опыте. В этом тексте Юнг описывает свое гностическое откровение практически так же, как и его древние предшественники.

Аналитическая психология основана на внутреннем опыте не меньше, чем гностическая психология, которая выходит за пределы доминирования эго индивида, общества и возраста и обращается к глубинным историческим и архетипическим уровням. Таким образом, он добавляет релятивизма в требования обособленных, разрозненных и разделенных частей подавляющего эго.

В то же самое время, необходимо отметить, что юнгианская психологическая теория не демонизирует эго само по себе, наоборот, считая его центром идентичности человека. На практике психологи-юнгианцы пытаются объединить в человеке эго и его единый источник, основу его существования: Самость и коллективное бессознательное, которое и есть Плерома.

В гностицизме, в отличие от традиционной религии, бог-создатель Иалдабаоф стоит ниже по иерархии, нежели верховная сила. Так, когда эго говорит: «Я хозяин души, единый бог всей психологической вселенной», его необходимо присмирить. Как гностики, так и юнгианцы опровергают верховенство эго, указывая, что у него есть собственный создатель, который важнее его. Для гностиков это была София, мать Иалдабаофа, а за ней стояло множество архонтов и иных сил и, конечно Материнско-Отцовская Монада, Плерома. На более современном языке юнгианской абстракции, эго обязано своим существованием психе (Софии), отдельной частью которой оно является, и, безусловно, Самости (Монаде или Плероме), которая превосходит эго и даже психе в своей наибольшей завершенности и целостности.

Юнг вдохновил своих последователей на поиск и выявление важнейших связей между современной глубинной психологией и гностичеким движением, которое было почти забыто и считалось малопонятным. Практически недоступные описания гностического опыта совпали с собственными откровениями Юнга. Он заставил своих последователей добиваться таких же глубоких результатов, какими были его собственные исследования коллективного бессознательного.

Этот герметический скачок от древнего мифа и религии к современной психологии стал кодексом методологии Юнга и открыл путь для понимания бессознательного современного человека и дополнил древние тексты современной интеллектуальной точностью.