Эго как Иалдабаоф

Этот гностический текст также, как и аналитическая психология Юнга подтверждает, что иллюзорная природа наших привычных представлений относительно автономии, независимости и контроля, которыми обладает эго. Иллюзия по большей части определяет эго: оно живет в тумане самообмана относительно своей независимости и отсутствия источника. Кажется, что ему не нужно ничего из того, что находится вне его. Древний текст указывает на это страстное желание эго погрязнуть в еще большей зависимости от структур экстра-эго. Как и Юнг, книга ставит диагноз тревожности такому существованию человека; в своем бредовом состоянии эго страдает от постоянного беспокойства и становится агрессивным. Оно живет в зависти и отчаянии. Текст рекомендует опыт проживания символа в качестве лекарства от тревожности. То же советовал и Юнг. Через этот символ объединяются эго-сознание и Самость. Юнг любил говорить, что каждый нейрон представляет собой религиозную проблему и решением такой проблемы может стать опыт плероматической целостности человека и полное соответствие самому себе. В противоположность «посланнику» или «спасителю», который является истинным образом Самости, Иалдабаоф представляет собой образ бессознательного фактора (его называют архонт, то же, что и архетип), который создает страсть эго к контролю, полной независимости, избранности и превосходству. Иалдабаофа следует рассматривать как вселенский принцип психологической жизни, архетипический образ, который является противоположностью единству и целостности Самости. Иалдабаоф – принцип, относящийся к уровню индивидуации эго, а не к уровню полного единства. Это сила, утверждающая социальные требования такие, как территориальные претензии, слепой национализм и «этнические чистки». Он же стоит за нарциссическими притязаниями почти каждого человека на избранность, просвещенность, гениальность. И за подсознательным желанием стать героем и получить власть над всеми остальными частями психики. Иадлабаоф – это также психический фактор, который манипулирует другими, причем далеко не полюбовно. Иалдабаоф – это тот безжалостный перфекционист в нас самих, который всегда хочет избавиться от всего чужеродного, незнакомого, а то и просто другого. Он есть психический архонт, который создает мир, чтобы затем контролировать свое творение. И контролирует его с целью почувствовать себя всемогущим. Он знаком каждому из нас.

Гностики библейский традиции приписывали качества Иалдабаофа Яхве в связи с тем, что иудейский Бог не желал, чтобы его творения имели «других богов пред лицем» его. Он был «Богом ревнителем», который пообещал своему избранному народу уникальность в обмен на этническую чистоту и соблюдение племенных законов. Эта идея лежит в основе весьма распространенного провинциализма, всех видов национализма и любой форме сексизма. Именно этот архетип, а не только Вотан, как думал Юнг, стоял за фанатизмом и пуризмом арийского нацизма.

Разумеется, Иалдабаоф не Бог пророков. Не тот Бог, который взывает к справедливости всех: от вдовы до младенца. И не тот незнакомец «у ворот», который взывает к честности торговца. Это не тот Бог, который именуют Логосом в Новом завете, Богом любви христианской веры. И при этом, даже через эти широко распространенные традиции Иалдабаоф проявляет себя: в расщеплении библейской традиции на группы и фракции – иудеев и христиан, католиков и протестантов, ортодоксов, реформаторов и фундаменталистов всех мастей. Именно Иалдабаоф стоит за разными нюансами обособленных доктрин, каждая из которых с полной уверенностью настаивает, что именно ее верования и идеи истинны, проклиная все остальные.

С плероматической точки зрения, все уточнения – трагическая иллюзия и все, на чем они настаивают – сугубо человеческое, без какого-либо гнозиса, который объединяет системы вместе в одну истинную систему и значительно усиливает каждый посыл. Расщепляющая позиция Иалдабаофа, присущая группам верующих, учит, что там, где есть различие – есть враги, противники, которые, якобы сражаются за право доминировать и диктовать истину другим. Они считают, что существует только один бог и это их бог, который и есть они сами. Именно, когда появляются такие идеи, во главе воцаряется Иалдабаоф.

Гностики считали, что Иалдабаоф – Господь этого мира и что он управляет состоянием сознания человечества. Иалдабаоф, действительно, в какой-то мере определяет психологическое существование человека на этой планете. Как биологический вид, человек связан законом индивидуации в силу того, что он обладает врожденным индивидуальным сознанием, эго, а не только групповым или расовым сознанием, присущее всем людям или определенной группе людей. Этот закон будто прописан в генетическом коде человека. Люди отягощены бременем эго и им необходимо создать индивидуальное эго, особенно, если наблюдается недостаток его влияния. Индивидуальное сознание необходимо взращивать как прекрасный редкий цветок.

Наше повествование постепенно приближается к точке, в которой мы можем говорить о культуре нацизма, когда человеческое общество в привычном для эго психическом состоянии оказываются под влиянием некоей вспомогательной культуры. Гностики в своей критике мира, назвали бы такую культуру демонической и развращенной, и сказали бы, что в ней, будто в зеркале, отражается Иалдабаоф.

Многие исследователи и комментаторы видели гностицизм как мироотрицающую, анти-материалистическую философию. На наш взгляд, гностики давали точную оценку психологическому состоянию человечества и критиковали манеру поведения, широко распространенную во все времена по всему миру, особенно на западе в XX веке.

Гностическое объяснение универсального знания человека о зле и трагедии похоже на интерпретацию Иалдабаофа как принципа индивидуации, который подразумевает независимый мир эго и смотрит на творение Иалдабаофа с привычным эго-сознанию страхом и беспокойством. Аналитики исследовали Иалдабаофа до мельчайшей детали. Похоже, что аналитическая психология и есть гностицизм XX века, где уже не осталось мечты о спасении. Юнг помогает заполнить этот пробел и, критикуя современный психологический редукционизм, настаивает на спасительной силе символа.

И Юнг и гностики согласились бы друг с другом в одном пункте, качественно отличающем их учение от атеистического материализма и пессимистического биологического редукционизма, доставшихся в наследство от психоаналитического мировоззрения (Weltan-schauung). Они согласились бы, что хотя Иалдабаоф является архонтом, архетипом, человеческого сознания (сфокусированного нарциссического эго), которое сдерживает по праву принадлежащее человеку развитие, существует еще одна часть эго, которая на глубинном уровне является божественной частью Самости и находится в Плероме. Это и есть тот луч света во тьме материи, возможность искупления. В Апокрифе Иоанна наравне с историей сотворения человечества (эго-сознания), приведена еще одна история, в которой содержится важная мысль. Как и Яхве, Иалдабаоф создает первого человека (Адама), но согласно гностическому тексту, он не создает его по своему образу и подобию, но скорее по образу Сущего в Плероме, которого он видел в откровении, в частности, в этом отрывке:

«И целый эон трепетал главный архонт, и содрогались глубины бездны. И воды, которые превыше земли, осветили бездну, и лик его был виден на дне. И когда все правители и архонты посмотрели туда, они увидели, что вся бездна освещена. И через свет они узрели лик его образа на воде. И он приказал архонтам, которые внимали ему: «О придите! Сотворим же человека по образу подобию Божию, и да станет сей образ светом для нас». И они сотворили с помощью своих тонких сил согласно характеру каждого из них, данного им. И каждый правитель перенес свои черты на сотворенную форму, так как видел изначальную форму. Это помогло им создать материальную форму.

Он создал человеческое существо подобного первому, идеальному Человеку. И они сказали: «Назовем его Адам, это имя может стать для нас силой света» (Апокриф Иоанна, Робинсон 1988, стр. 113)

Как следует из этого текста, в самом центре человеческого эго живет образ плероматической целостности, которую все ищут, надеясь на ее помощь и вдохновение. Иалдабаоф также ее ищет. Таким образом, Адам неожиданно превращается в самое удивительное творение — стоящее в иерархии намного выше, чем Иалдабаоф и 365 его архонтов, весьма ревностно служащие его. Благословенный Бог, называемый «Мать-Отец» защищает Адама от Иалдабаофа, но Адам, разумеется, находится под властью Господа этого мира и со временем он искушает свою жертву, и та забывает о своем божественном происхождении. Однако подобие и идентичность Адама и божественной Плеромы остаются скрыты в эго-сознании. По Юнгу, это точка соприкосновения эго и Самости. Подобный взгляд Юнга особенно прослеживается в его поздней работе Mysterium Coniunctionis.

Из отрывка Юнга можно охарактеризовать как гностического автора, вдохновленного оптимиста в том, что касается человеческой природы. При этом, как Юнг, так и гностик считали, что необходимо преодолеть испытание: силу и власть Иалдабаофа, а для этого необходима настороженная осознанность относительно силы и власти Иалдабаофа, основной агент, стоящий за иллюзией эго и сценарист кошмара неполноценного существования эго в человеческом облике. Гностики считали, что человечество не может спастись от силы и коварства Иалдабаофа без убедительного откровения более высшей и изначальной сущности и целостности в Плероме. Это знание, принесенное «посланником» для гностиков такой же символ целостности, как для тибетцев – мандала, для алхимиков – камень, а для мистиков – Христос. И все эти символы являются той основой, на которой базируется опыт и теория аналитической психологии Юнга. И гностицизм, и психология Юнга разделяют умеренный оптимизм относительно человеческого потенциала. Скорее они реалисты, которые с надеждой смотрят в будущее. Иалдабаофа не следует игнорировать или превозмогать, но его сила контролирует человеческую судьбу только отчасти.