Дети Плохой Революции. Голубая ветка.

Всем казалось и до сих пор кажется, что Москва ни в коем случае и никогда не упускала ничего и никого из своего поля зрения. Все зарождалось, проживало и умирало сугубо под контролем асфальтовой владычицы. Человек вылезал из материнской утробы на этот свет и сразу заносился в реестр зарегистрированных в Москве живых существ. Приезжий, выходивший из поезда, опускал свою ступню на каменную плитку городского вокзала и сразу же передавал все свои данные в базу, нескончаемые архивы людской информации. Животные, растения, насекомые - все были подключены к общей системе жизнеобеспечения. Каждый имел свой собственный идентификатор. Никто не мог уйти от московской системы. Никто о ней и не знал.
Но никто и не подозревал, что вскоре глубокий человеческий сон будет нарушен, ведь беспрерывная, 24/7 слежка за личной, интимной, местами криминальной, местами аморальной, а местами не поддающейся никаким моральным принципам и физическим нормам, жизнью перестала быть тайной для людей, навсегда оставивших в Москве свой генетический код и духовную лимфу. Тогда-то и взошла на престол правления человеческим сознанием легендарная группировка отчаянных молодых и не только людей, отстаивавших истинные социальные права и возможности беззащитных перед узурпаторским механизмом людей. Имя им было Дети Плохой Революции.

Как Москва допустила появление такого сообщества? До сих пор это остается загадкой. Но ни для кого не загадка, что с появлением Детей Плохой Революции пелена тайны со многих ужасных аспектов московского правления была смыта. В сознание прокралась смута.

Не знаю, что именно заставило их поместить центр своей деятельности в этой части Москвы. Большое скопление наивной части населения? А может первооткрыватели дверей в идеальный мир организовали здесь штаб-квартиру? Или же эта часть города представляла огромную цену как для Москвы, так и для её бесчестных последователей? Неизвестно. Известно лишь то, что выбор их был успешным. Невероятный общественный взрыв потряс тогда посеревшие, затхлые улочки и их поникших обитателей. На борьбу с мятежниками были брошены самые мощные силы, самым жестоким способом уничтожившие стимулы сопротивления в сердцах похрабревших горожан. Быть может, история и не снизойдет до упоминания этой негативной стороны правления Москвы, но Дети Плохой революции навсегда останутся в памяти мятежников, почти сокрушивших вместе с ними диктаторские оковы, но вынужденных сдаться и скрыться в темноте бульварных закоулков. Даже после разгрома Детей Плохой Революции москвичи продолжали свое противостояние, воодушевленные лозунгами идолов пост-модернизма и драматизмом ситуации.

Сегодня громкое имя революционной группировки утонуло в трясине прошлого, хоть и времени прошло совсем немного. Сегодня люди попрятали свои "Я" и приняли обет вечного молчания и беспрекословного согласия. Всего за несколько лет люди утратили былую силу и отважный дух. Быть может, в умолкнувших мятежных сердцах еще течет свежая кровь и живет храбрость. Ведь мы нуждаемся в героях. В героях, которые снова попытаются свергнуть ложные уставы и помогут добродушию воцарить везде и повсюду. Дети Плохой Революции, вы все еще живы?!

"Голубая ветка. Метро Арбатская - Смоленская.
Две тысячи пятый год.

Конец апреля. Рассвет тепла, лето уже на пороге: оно заносит кисть и стучится в нашу дверь. Многолюдный Арбат, погруженный в облачное одеяние, начинает очередной рутинный день. Такое ощущение, что люди что-то потеряли, их глаза угрюмо устремились вниз, под ноги, походка вялая, ноги ватные, а голову захватили рассуждения о смысле жизни. Наверное, люди потеряли смысл жизни и пытаются его найти где-то там, под ногами. А может быть и между ног. Невежды. Но все же, в этих усталых глазах, неохотно перемещающих свой взор по тротуару, можно было заметить нечто странное, что-то вроде томления. Люди потеряли смысл жизни и ждут чего-то, а может и кого-то, кто прийдет и найдет его вместо них. Ну или хотя бы поможет. И ни грамма безысходности. Ни капельки абсолютного разочарования. Как же я восхищаюсь силой человеческого духа!

Подобная атмосфера здесь висела уже в течение нескольких десятилетий. Невооруженным глазом можно было увидеть просьбу о помощи, о которой давно молило это место. Тяжелейшая ноша на плечах пленников Москвы сводила с ума, пожирала веру и надежду на спасение. Ничего, немного терпения, и вскоре это место изменится до неузнаваемости.

Я, погруженный в собственные думы, спокойно разгуливал по Арбату и надеялся увидеть что-то незабываемое. Каждый сезон я приезжал сюда и наблюдал за тем, как резко меняется внешняя оболочка улицы, сменяя вывески на больших окнах кафе и музеев, прогоняя старых музыкантов и приглашая новых. Но суть была неизменна. Идеал не был достигнут, прохожие, попавшие в оживленный трафик улиц, по-прежнему ждали чего-то лучшего и более практичного, чем неоновые лампы, обвивающие навесы забегаловок, и жалобные позывы из саксофона начинающего самоучки. Люди ждали свободы, но все больше и больше погружались в царство покорности, закрывали свою душу на все большее количество замков. Люди жили ради пришествия кого-то, кто мог все это изменить. И сегодня их молитвы и просьбы наконец-то были услышаны.

Арбат задержал дыхание, моргнул и в последний раз взглянул на себя, запомнив эти жизнью забытые улочки.

Из узких проемов, широких проездов и других ответвлений улицы группами и по одному внезапно вышли люди, облаченные в белые свободные одежды, на которых ярко сияло красное солнце, обвязанное голубыми лентами. Они выходили из дверей, из старых подъездов, из магазинов и маленьких забегаловок, из-за поворотов и и из машин, на лицах были черные глянцевые маски, закрывавшие верхнюю половину лица. Уверенным шагом неизвестные направились в центр улицы, приближаясь друг к другу, плечом к плечу, и образовывая на ходу продолговатый прямоугольник из шагающих в такт людей. Шаг, еще шаг, сердце бьется все быстрее и быстрее. В начале этой "армии" шел предводитель, отличавшийся от других только черным цветом одежд. Вся эта делегация появилась так резко и из неоткуда, что прохожие не успели понять, что происходит. Клаксоны автомобилей взвыли от неожиданности, сигнальные огни осветили обступившие вокруг старинные дома. Пожилые женщины испугались, выронили свои разноцветные пакеты и с визгом рванули врассыпную. Юноши остановились, как вкопанные, одаряя нарушителей покоя голодным взглядом, а их девушки дрожащими руками ухватились за куртки своих защитников и прижались к ним вплотную. Дети засмеялись, не почувствовав возможной опасности, и побежали за людьми в белых одеждах, обгоняя их и передразнивая своей псевдоважной походкой. Мамы, докуривавшие свои сигареты, чуть ли не проглотили их, шокированные увиденным, и зацокали каблуками, припустив за своими отпрысками. Животный хаос, всеобщее помутнение разума, захватившее Арбат.

Я спрятался за угол. Поработивший меня ужас сменялся любопытством, коленки дрожали, нужно было отдышаться. Я взглянул на часы. 14:02. Как все сплоченно! А вдруг это какая-нибудь забастовка или того хуже - саботаж? Террористы, захватчики, сектанты? А может они освободители, партизаны Доброй Воли? Возьми себя в руки и беги за ними!

Делегация достигла нужного места и остановилась. Те из прохожих, кто похрабрее и не так боялся за свою, наверное, скучную, бренную жизнь, махнули рукой в сторону прошлого и, догнав толпу, обступили её полукругом. Удивительно, но таких отчаявшихся было не менее пятидесяти, если не больше. Столько же было и людей в белых одеждах. Я спрятался за углом музея, готовый ко всему. Предводитель вышел вперед. Не снимая маски, он начал говорить или, вернее, вещать:

- Люди! Дорогие товарищи и друзья!

Публика незаметно для каждого с облегчением выдохнула.

- Товарищи! Выслушайте меня, человека, от лица которого говорит эта группа доброжелательных людей! Мы не террористы, не вандалы и не преступники! Мы - Дети Плохой Революции! И мы пришли к вам на помощь!

Зрители сего политического представления озадаченно переглядывались. В их глазах можно было прочитать, что растерянность - единственное чувство, что они сейчас испытывают. Понятное дело, как можно доверить свою жизнь совершенно неизвестному человеку, так еще и в странной одежде, бросающегося сомнительными фразочками?

- Жители Москвы! Я обращаюсь к каждому из вас!
Как часто вы задавались подобным вопросом: "Сколько стоит моя жизнь?" Уверен, что чуть ли не каждый день. А таким вопросом: "А стоит ли мне жить такой жизнью дальше?" "Да" на этот вопрос ответит лишь половина присутствующих. Более отважная и искренняя половина незамедлительно ответит "Нет!" и в сердцах вскинет к небу свои крепкие кулаки! А все потому, что современный мир не готов их принять. Представляете? Людям, имеющим свое мнение, людям, которые по праву распоряжаются своей жизнью, как хотят, не прислушиваясь к критичным массам, людям, защищающим свои интересы, сегодня некуда податься! Везде им, таким "зазнавшимся и самонадеянным", будут не рады. Государство призывает нас слиться в одно целое и коллективно противостоять невзгодам будущего! Неужели вы действительно верите в эту чушь? Намерения чиновников, с первого взгляда кажущиеся такими доброжелательными и многообещающими, не достойны и плевка в лицо. Тьфу! "Постыдись!" - кричали мне они. Тьфу! За что стыдиться? За счастливо прожитую жизнь? Может быть, за причиненный обществу ущерб? Нет, здесь я не грешен. Так за что же мне должно быть стыдно? Правильно, за то, что ослушался приказов высших инстанций! К черту! К черту, их костюмы и надменные самодовольные лица, их до блеска начищенные туфли! Ведь что таится за этими юристами дьявола, за этой яркой, вселяющей доверие обложкой? Ничего! Полный ноль! Только пошлость, эгоизм стремлений и мечтаний!
А вы у них у всех на удочке! Так что же мы сидим сложа руки? Почему не действуем? Почему боимся? Хватит! Мятежный дух, проснись в сердцах народа! Восстань и устрой здесь рай на земле! Вернем свои степени элементарной свободы!
Мы вместе встанем на пути к совершенству! Дети Плохой Революции! Поможем ослепшим и беззащитным! Мы все добьемся справедливости. Ведь за что мы боремся?
За любовь!
- За любовь! *хором*
- За достоинство!
- За достоинство! *хором*
- И за свободу!
- За свободу! *хором*

Это было похоже на праздник. Люди ликовали, люди прыгали, люди радовались! Видимо, эффектное появлений мятежников вызвало шок и прогнало Сомнение из горожан. Они бросали сумки, рюкзаки, выходили из машин, аплодировали, кричали лозунги, обнимались, скандировали название своего нового идола, Детей Плохой Революции. Я слился с толпой, поднял кулак в воздух и вместе со всеми закричал во все горло. Любовь, Достоинство, Свобода! Любовь, Достоинство, Свобода! Любовь, Достоинство, Свобода! Народ улыбался. Теперь из их глаз исчезло замешательство, восторг, слезами сочившийся по щеками, сменил мертвую душевную тишину. Все поняли, что начало было положено. Во имя революции!

- Сегодня мы начнем этот путь освобождения от социальных пут и моральных цепей вместе! Единственное правило: вы ни разу не слышали ни о каких-то там Детей Плохой Революции! Не выдавайте нас, а мы не бросим вас на произвол судьбы! По рукам? По рукам! А в знак доверия я покажу вам свое лицо, которое вам разрешается вспоминать только во снах!

И он сдернул маску. Все замерли. Необычайной красоты и харизмы мужчина, лет сорока - сорока пяти, гладко выбритый, темного цвета густые волосы прикрывали лоб, а ярко голубые глаза блестели в лучах полуденного солнца. Его лицо отражало свет, образуя ореол вокруг всего тела. Пришествие мессии. Его невероятная улыбка, лучезарное достояние старого Голивуда, словно волна обаяния снесла зрителей наповал. Все ахнули, а потом завопили. Публика с достоинством приняла своего нового героя. Только народ отошел от удивления, как тот поднял кулак в воздух и закричал: "Да начнется Революция, братья мои и сёстры! Сделаем наш первый шаг! Да прогремит наше право на прекрасную жизнь!"

Вдруг как будто метеорит упал в центр площади, на которой происходило действо. Вместо права на жизнь прогремел взрыв. И был он рук революционеров! Муниципальное здание, постройка которого была заморожена еще прошлой весной, объяло дымовое облако, из которого, как освободившиеся заключенные, рвались наружу языки алого пламени. Здание накренилось, послышался треск и оно, словно обрушившееся терпение новоиспеченных мятежников, упало на тротуар, задев соседние дома и перекрывших Арбат, доселе не видевшего подобных потрясений. Люди испугались, но во время пришли в себя, спрятали за своими спинами детей и с криками "Да здравствует Революция!" скрылись кто за углами домов, кто в машинах, кто в соседних зданиях. Мятежники незаметно для всех исчезли, не оставив после себя ни одного следа недавнего пребывания. Остальные люди, словно дождевая вода после грозы, моментально отправлявшаяся в сточные каналы, растеклись по соседним улицам. След их простыл. И наступила тишина.

Испугавшийся больше остальных, я отпрянул назад и прикрыл лицо рукой, дабы избавить себя от ран, которые могли нанести летящие во все стороны осколки стекла и камня. Когда все кончилось, я, все еще пребывавший в состоянии сильнейшего шока, убрал руку от лица и увидел, что остался практически один на этом поприще человеческого беспредела. Сейчас мне угрожала опасность, ведь уже приближались полицейские сирены, а так как я был как минимум свидетелем, со мной могли сотворить все, что угодно нашим правительственным властям. Случай, все-таки, был опасным для политического настроя граждан, а это уже куда страшнее обычного преступления. Я нырнул в ближайший переулок, и рванул, что есть мочи, подальше от Арбата, подальше от гнезда московской неореволюции. И как бы судьбоносно это не было, перед самым входом в переулок я наступил на что-то черное и чуть не упал. То была маска одного из Детей Плохой Революции.

Нарочно ли была оставлена эта улика, или нет, понятно не было. Ее могли и просто обронить, и специально оставить, чтобы дать счастливчику, нашедшему маску, возможность выйти в дальнейшем на организацию. Огромный риск, цена которого была, возможно, неоправданна. А возможно и нет.

Я долго не решался выходить с мятежниками на связь. И с каждым днем моя неуверенность увеличивалась.
Каждое новое утро приносило все новые и новые новости об "обезумевших сектантах-мятежниках, представляющих огромную опасность для общества". Как же, опасность! Революционеры были правы: государство стремится управлять нашими желаниями и потребностями, стараясь стереть всевозможные проявления самодеятельности и инициативы! Невыносимо! Как долго мы были слепы? Или же мы просто терпели и старались выдержать эту ношу? Неважно, ведь теперь нам помогут Дети Плохой Революции! Они кардинально изменили все в моей голове! Они достойны уважения, и я готов последовать за ними, к чему бы это не привело! Тем более, подрывали они хоть и стратегические здания, то пустые! Да у них в мыслях не было свергнуть правительство! Это всего лишь игра, опасная, рискованная, но безумно животворящая! Вспышки беспредела потухали так же резко, как и появлялись. Эта революция поселилась в сердцах и душах людей, а не в физическом мире! Весь этот "вандализм, опасный для общественного благоустройства!" - реакция на неуслышанные просьбы народа, нуждающегося в переменах. А ведь они умоляли, чуть ли не на коленях просили. Теперь время получить по заслугам!
И все же я боялся. Сомнение неокончательно покинуло мое сознание, я все еще верил в опасность подобных действий. Полицейские вскоре предпримут решительные меры. Взрывы, разбои, произвол - все это рано или поздно должно было привести к жертвам. И я, к сожалению, оказался прав.

Со временем, новостной блок просто кишил все новыми и новыми жертвами актов политики Детей Плохой Революции. До сих пор им удалось ни разу не выдать себя, ни разу они не оставили следов, которые могли бы вывести полицейских на них, но по неосторожности, а может быть и по задумке, здания подрывались, принося вред не только властям, но и простым жителям. Было зарегистрировано уже 13 смертей, 17 людей, находящихся в коме, и около 25 людей с тяжелыми телесными повреждениями. Нарочно или нет были совершены эти подрывы, они оставили последствия, за которые придется ответить. Такими темпами революция превратится в бесконтрольную резню, посеет хаос в сознаниях людей и вернет на улицы 1905 год. Борьба за свободу принципов оборачивалась борьбой лоб-в-лоб с государством. Где здесь любовь, где здесь достоинство, где здесь свобода? Обо всем этом и речи быть не может, когда из-за этого гибнут невинные люди. Но как ни странно, москвичи поддерживали мятежников. Бок-о-бок с ними горожане атаковали здания, рисовали на стенах лозунги, расклеивали плакаты и разбрасывали листовки, привлекая в свои ряды все большее количество жителей. Дети Плохой Революции стали за последний месяц культом. Их влияние на людей распространялось с огромными скоростью и масштабом. Большинство горожан были готовы вооружиться подручными предметами, выйти на улицы и начать восстание против современных устоев. Удивительный успех! Поэтому-то мятежники и неприкосновенны для властей. Сражаться с группой людей - возможно, но смерть того, кого обожает народ, вызовет еще большую волну гнева и сопротивления со стороны горожан. Зачинщики революции преуспели в своем плане. Они ослепили людей своими благими намерениями, и теперь никто и не замечает, что гибнут люди и к чему это ведет!
Я должен был отправиться к ним. Посмотреть им в глаза, рассказать об ужасной реальности, о напрасных жертвах их освободительных операций. На оборотной стороне маски было начертано расположение их укрытия.

На первый взгляд, здание, в котором скрывались московские мятежники, было похоже на обычное общежитие и совершенно не выдавало революционный характер его обитателей. Никакой охраны, никаких мер предосторожности. Войдя внутрь, я растерялся и задался вопросом: "А туда ли я вообще попал?" Совершенно просто одетые, с наивными улыбками на лицах девушки и юноши сновали туда сюда, сливаясь с лабиринтом комнат. В холлах на старых, с рваной обшивкой диванах восседали старые мужчины и женщины, со свойственным им важным видом рассматривавшие неизвестного молодого человека, вставшего в дверях и рассеянно обводившего взглядом их родное гнездышко. Длинные коридоры, у каждой двери коврик, на ковриках по несколько пар обуви. Самое настоящее общежитие. Запах свежесваренных щей и крик кухарки, доносящиеся с общей кухни, подтвердил мои ожидания. Не может быть. Неужели эта маска - розыгрыш? Тогда понятно, почему они её бросили тогда в переулке. Грамотный ход, чтобы сбить с толку полицию. Что ж, делать мне здесь больше нечего.

Я развернулся, ухватился за ручку двери. Вдруг неизвестная, но определенно женская рука схватила меня за куртку сзади, оттянула от двери и развернула на 180 градусов. Не успев опомниться, я начал хлопать глазами, попытался ухватиться за попавшиеся под руку предметы, чтобы не упасть от столько резкого рывка. Маска выпала из моих рук.
Как оказалось, остановила меня светловолосая девчушка, лет двадцати от роду. Одета в мужскую одежду, короткостриженная. С виду маленькая, хрупкая, а с такой силой ухватила меня, будь здоров! Она присела, схватила маску и вплотную подскочила ко мне, схватив меня за шиворот.

- Где ты это нашел?
- Постой! Отпусти меня! Откуда ты знаешь, что это такое?
- Быстро отвечай! Где ты это нашел?!
- В переулке на Арбате!
- Когда?
- Точно не помню, в конце апреля!
- В котором часу?
- Вроде после полудня, ближе к двум часам.
- Алое солнце в голубых лентах тебе что-то говорит?
- Дети Плохой Революции?
- Значит, ты был там...

Она отпустила меня. Серьезная у девчонки хватка. Я не мог и пошевелиться. Что ж, как и прежде, я был готов ко всему, даже такому.
Движением руки она позвала меня проследовать за ней. Мы прошли через одну комнату, потом еще одну, спустились по лестнице вниз, на подземный этаж, и подошли к плотной шторе, закрывавшей нам проход. Она открыла штору и я увидел лицо того величественного человека, вещающего о новых законах и свободе, тогда, в тот день, когда все в моей голове перевернулось.
Он встал из-за стола, поднял на нас свой взгляд и радостная улыбка растянулась на его лице. Он пожал мне руку и предложил присесть к нему за стол. Я согласился. Я снял куртку, повесил её на спинку стула, стоявшего с самого дальнего края от "предводителя", и сел. В след за нами вошло еще несколько молодых людей. Моя спутница встала у выхода и скрестила на груди руки, опустила глаза и начала нервно отбивать носком туфлей знакомый ритм.

- Итак, что же ты так долго? С времен нашего первого Акта Справедливости прошел месяц.
- Я боялся быть пойманным. Ведь ваши действия приняли деструктивный характер и начали привлекать все большее внимание правительственных органов!
- Понимаю! Кто бы мог подумать, что эти люди погибнут!
- Вы так спокойно об этом говорите! Это же человеческие жизни, которые были в ваших руках! А вы так халатно отнеслись к их судьбе. Неужели нельзя было лишний раз проверить, опустело ли заминированное здание и куда оно упадет после подрыва? Да и что вы вообще хотели доказать своими взрывами?
- Любая цель, тем более такая благая, достигается посредством принесения жертв. Это естественный процесс, который сыграл свою роль в общем плане. И весьма не второстепенную! Власти все чаще пытаются выйти с нами на переговоры, а в ряды последователей революции приходит все больше людей!
- Вы жестоки! Вы хотите построить новый мир на костях невинных! Ваша революция сознания превратилась в жестокую жатву человеческих голов! И сколько же еще жертв вы планируете принести во имя революции?
- Мы действуем максимально аккуратно. Неужели ты думаешь, что мы задумывали проливать кровь специально? Но раз это случилось, то уже ничего не поделаешь. Мы не строим новый мир, мы меняем его в лучшую сторону посредством противодействия. Не все смогли его оказать, поэтому и пали. Успокойся, парень, мы хоть и друзья тебе, но такими темпами ты можешь вызвать у нас сомнение. Поверь, с нами лучше дружить, тем более в таком месте, где мы - беспрекословные хозяева!
- И все же: вы в ответственности за их смерть!
- Мы сделали все, что смогли.

Было видно, что смерти невинных людей действительно волновали мятежников. Они опустили головы, девушки вытерли нахлынувшие слезинки. Хладнокровными профессионалами их все же не назовешь, хоть они и мастерски скрывались после каждой операции. Какими бы обычными и простыми не были эти ребята, любившие так же, как и все, расслабиться, выпить и потанцевать, они серьезно относились к своей миссии. Революция была неотъемлемой частью их жизни.

- Ладно. Объясните тогда: почему ваше укрытие даже не охраняется? Да с виду это обычное общежитие, да и вы - обычный молодняк, ведомый максимализмом. Кроме вас, конечно же, как вас...?
- Сокол. Зови меня Сокол. Использовать настоящие имена в таких условиях опасно. И давай на "ты".
- Хорошо, Сокол. Объяснись, пожалуйста.
- А что тут объясняться? Ты прав. Дети Плохой Революции - обычные молодые люди, рискнувшие пойти против отяжеляющей наши плечи системы. И дом наш - обычное общежитие. Сначала мы чувствовали себя незащищенными, боялись облавы, но со временем поняли, что отсутствие маскировки сыграет нам на руку и не вызовет подозрений. Мы - простой народ, стесненный общественными шаблонами. Народ, не побоявшийся выйти на тропу войны за любовь, достоинство и свободу. Родители этих юношей и девушек отказались принимать их взгляды, унижали их и заставляли вставать на верный по их мнению путь. Они говорили, что такие, как мы, свободные любить, жить и творить, не заслуживают уважения и доверия. Но ведь мы не виноваты в том, что не смогли пропустить их мысли через себя, сделав их своими принципами. Не виноваты и в том, что не выполнили все в точности, как они хотели. А все почему? Мы живем по своим правилам, без вреда для окружающих. Мы хотим свободно ходить по этой земле, под этим ясно-голубым небом, слушать музыку, танцевать босиком на росистой траве, вплетать в волосы одуванчики и не думать ни о чем, кроме равновесия в этом жестоком мире. Мы не уличаем в отсталости людей, попрекающих нас в самобытности и свободе поведения. Обычные молодые девушки и парни, отказавшиеся поклоняться общепринятым канонам, оказались в беде. Как и сам я когда-то. Многие люди говорили мне, что я живу неправильно. "Вот вырастешь - поймешь! Со временем ты дойдешь до этого и поймешь, что был не прав!". Хотя и сами надевали пиджаки и платья, которых не были достойны. Тьфу! Эти пьяницы, занимавшие ответственные должности, ходили в школу и больницу с бутылочкой самогона! И смели говорить, что их сын, занимающийся вокалом, живописью и скрипкой, выбрал позорный путь развития, недостойный для ребенка родителей таких благородных профессий. Обвиняли меня в том, что я не принимаю чужого мнения. А что же делали они, отрицая существование чужеродной им истины? Я же просто отвечал, что не могу жить по навязанным мне правилам, которые мне даже не симпатизировали. Если мнения людей различаются, то один из них обязательно начинает обвинять другого в духовной слепоте, приводя в поддержку своей мнимой правоты лишь собственный опыт и умозаключения, не являющиеся праведными в последней инстанции. И это - еще один факт в поддержку нашей революции. Близкие оставили нас одних, каждого в свое время. Они были не в силах принять нас такими, какие мы есть. Свободных выбирать кого любить, с кем заниматься сексом, что читать, что смотреть, каким творчеством заниматься, как одеваться и как вести себя в обществе, иметь тех друзей, к которым лежала душа, а не тех, кто безопасен в рамках понимания моральных норм. Общество не дает человеку безопасность, оно лишь делает вызов: а можешь ли ты противостоять общественным устоям и доказать свое право на существование? И если человек сможет его доказать, он, увы, остается один.

Сокол, кажется, разошелся ни на шутку. Необъятный объем информации так и рвался из его уст. Накопившиеся за десятки лет злоба и обида вырвались наружу в словесном потоке, который никто и не желал останавливать, включая меня. Мудрые вещи говорил этот Сокол.

- Ведомые одиночеством и пришедшим вместе с ним безумием, мы начинали мирно поднимать вопрос о свободе слова, мысли, действия. Нам всем сразу же затыкали рты! Никто не хотел принимать нашу уникальность, все тыкали нам в нос своею! Я прав, ребята? А как могло быть по-другому? Право на свободу выбора работало только тогда, когда мы выбирали из того, что дозволено. А на том, что было неизвестно, хоть и безопасно и безумно интересно, ставился вечный черный крест. И ставился он не нашими руками. А людьми, знающими, как правильно прожить выделенное Богом столетие! Тьфу! Да вы зайдите в любое кафе в обеденный перерыв, сядьте за столик и послушайте, о чем все эти "знатоки праведных устоев" говорят! Неимоверное количество наигранных и лицемерных "спасибо", "пожалуйста", "не за что". Люди перестали любить друг друга, испугавшись быть отвергнутыми. А страстная любовь заставляет забыть нас о реальном мире со всеми его проблемами. А эти что? Сидят, проминают в креслах свои зады, суетливо рассуждают о работе, детях, личном пространстве, о развалившемся бургере, небрежно поданным пару минут назад, о любимом платье, отказывающемся впускать располневшие за зиму бока, об утреннем похмельи и пробуждении в неизвестном месте с неизвестным человеком, о собственных слезах, тяготах жизни, совести, ставя все это в вечный эгоистичный абсолют! И ни слова о природе. О Боге. О родителях. Ни слова! Озабоченные пошлостью и ежедневным удовлетворением элементарных нужд, эти люди канут в бездну своих слов и с ними на губах замирают, не успев насладиться думами сердца. Зрелище для них стало субститутом созидания природы и самопознания! Синтетическое развлечение с опошлением вкуса и ценностей вместо естественного наслаждения жизнью! Я молюсь за тех людей, которые согласились со всем этим, вышли на улицы и запротестовали против общественной деградации. Большое спасибо героям новой Москвы, новой России, нового мира!

Он остановился, расставил свои руки, положил их на стол ладонями вверх. Наклонил над ними голову. Спустя несколько десятков секунд он поднялся и протянул руки ко мне. На пыльных, уже начинающих покрываться пигментными пятнами ладонях блестели слезы. Я посмотрел Соколу в глаза, ответив на длинный монолог понимающим и сострадающим молчанием. Искривив на лице страдальческую мину, он поднял волосы со лба. И я опешил. Черными чернилами на его покрывшимся первыми морщинками лбу было вытатуировано "позор". Удивленный, застывший от ужаса и чувства жалости, я промычал что-то неопределенное, сейчас вряд ли вспомню. Секунду погодя, Сокол продолжал, умоляюще восклицая:

- Это - всего лишь миллионная часть пролитых мною слез. Только мною! Сколько несчастных людей здесь, сколько несчастных людей в Москве, во всем мире! Если собрать все слезы воедино, они сольются в один огромный океан, который сможет в один момент утопить всех людей на планете. Поэтому перед нами стоит сегодня выбор: пролить немного крови и освободить человечество от гнета общества или пролить сотни миллиардов слез и не дать раю воцариться на земле. Конечно, мы противостоим не людям, являющихся ячейками общества, а государственному аппарату управления человеческим сознанием и выбором. Неужели ты думаешь, что все эти социальные и моральные нормы были выдуманы обычными людьми? Все это - огромный план порабощения индивидуальности в целях сплочения людей. Мы - живой материал. Но, к несчастью государства, обладаем душой, эмоциями и желанием выбирать. Это ужасно мешает правительству управлять нами для достижения собственных целей. Мы - первые, чье терпение лопнуло! И мы появились, чтобы принести заблудшим, потерянным людям озарение. Все мы живем ради человека, который придет и выручит нас, подарит спасение от всех проблем. Этим человеком может стать каждый, кто найдет в себе силы рискнуть и встать на защиту своих прав. И как мы видим, Дети Плохой Революции смогли пробудить тот несломимый дух в сердцах народа. И прямо сейчас мы все вместе вершим правосудие! Не так ли, братья и сестры?!
- Верно! *хором*
- Так давайте станем другими людьми! Больше никто не пострадает от руки бесчестных! Слава революции!
- Слава революции! Слава революции! *хором*

Его речи обладали невероятной силой, мотивацией и храбростью. Не оставалось вопросов, почему Дети Плохой Революции стали культом и почему их действия прощались зомбированным населением. Я почувствовал всю мощь его речей на себе, почти прослезился сам и был готов, схватив любой подручный предмет, вступить в ряды Сокола, вручить свою судьбу в его руки. Но все же неполученный ответ на самый важный вопрос вернул меня обратно, в реальность:

- Я выражаю тебе бесконечную честь, Сокол. Ты великий лидер! Но все же ответь на последний вопрос: к чему все эти подрывы зданий?
- Все просто, мой друг. Запугивание - один из самых действенных рычагов манипулирования массами людей. Конечно, мои речи обладают мощной энергетикой, но вкупе с запугиванием, безобидным террором они дают стопроцентный эффект! Люди на подсознательном уровне понимают, что чуть что не так, и их дом окажется следующим в очереди на подрыв. Хотя у нас и в мыслях такого не было! Мы играем с человеческим разумом, его реакцией на страх за свою жизнь. Как видишь, получается! С небольшими потерями, но что поделаешь? Все же на наших добрых руках будет немного крови. Но стоит ли из-за этого горевать, когда счастливое будущее уже так близко? Сознание людей кардинально перевернулось с нашим приходом! Скоро эта тенденция пойдет за границу, по всему миру начнут организовываться партизанские движения против общественного аппарата управления человеческим выбором! Мы изменим историю, начав с самого малого! Я обещаю вам, Дети Плохой Революции спасут людей от гнета со стороны общества!

Я не знал, что и думать. У Сокола помутился рассудок, но он все еще движется в верном направлении. К сожалению, он тоже решал за людей, как им действовать, приносил этих же людей в жертву и был готов свергнуть государство. Я не мог представить себе успех Детей Плохой Революции. Все это было больше похоже на манию величия и власти, которой стал одержим Сокол, получив контроль над приличным количеством людей, готовых бороться во славу его революции. Неверно было бы сказать, что я разочаровался, я был просто растерян. В любом случае, какими бы искренними или порочными не были намерения Сокола, он борется за народ, за его право на свободу существования. И если я и не на его стороне, то и не против. Люди, которые не были на стороне революции, просто старались не высказывать этого, чтобы не создавать еще один конфликт. К их числу я и относился.

- А сейчас, друзья, мы проводим нашего гостя прямо к следующему подрыву! Сегодня мы взорвем билборд с надписью ХЗ! Этот символ отсутствия чувства прекрасного и эстетичного у общества загрязняет свежие умы горожан, готовые вкушать новую, полезную информацию! Взрывчатка готова, подрывники готовы. Ну что, выдвигаемся?

Неожиданно! На самом деле, этот билборд действительно мозолил глаза, поэтому я тоже был не против от него избавиться. Мы поднялись на первый этаж, впереди шли подрывники, за ними молодые мятежники, замыкали колонну мы с Соколом. Вышли в главный холл, прошли мимо недоумевающих бабушек, послушали их перешептывания и открыли входную дверь. Тут-то нас и ждал неприятный сюрприз судьбы.
Около шести полицейских машин, образовавших баррикаду, окружили выход из здания. За машинами с два десятка полицейских, вооруженных пистолетами и другими оружиями. Один из них заголосил в мегафон:

- Выходите с поднятыми руками! Вы арестованы за угрозу и ущерб общественному порядку! Так же вы арестованы за предумышленное убийство тринадцати невинных людей и за смерть восьми людей, умерших после взрыва в больнице! Опустите подрывные устройства на землю! Выходите по-одному и сдавайтесь по-хорошему!

Сокол задрожал. Руки его вспотели, ноги нервно переминались. Глаза начали бегать из стороны в сторону. Он явно не знал, что делать. Наверное, власти пошли на риск и все же решили уничтожить корень проблемы, надеясь сдержать негодование народа. И для Сокола это было неожиданностью.

- Все обратно в дом! Живо!

Раздались выстрелы. Получив сигнал о непослушании со стороны преступников, полицейские открыли огонь по стенам общежития. Бабушки вскрикнули и разом упали в обморок. Со стен и потолка посыпалась штукатурка. Поднялись пыльные вихри, ослеплявшие бегущих в укрытие людей. Внешние стены общежития были настолько тонкие, что полицейские без особого труда превратили их в решето. Крики ужаса, свист пролетающих над головой пуль, крошащиеся стены, скрежет метала, угрозы полицейских в мегафон - логово мятежников превратилось в ад, став основой такого сосуда греха, как ложь. На этот раз укрытие мятежников погубило их. Полицейские были уверены, что Дети Плохой Революции - профессиональная группировка, основательно спланировавшая каждую деталь. Первыми жертвами их ошибки стали пожилые женщины. Ложь породила хаос и бесцельное насилие в некогда спокойном месте.
Моя удача, что я оказался в самом конце колонны. Испуганный и оставшийся незамеченным, я, укрывавшийся от шквала пуль, рванул в один из коридоров, увидел в конце спасительное окно, перемахнул через него и , не успев опомниться, оказался на улице. Услышав крики, вызванные болью от простреленных рук, плечей, колен и животов, я в ужасе кинулся бежать от этого здания и наткнулся на патруль, расположившийся на всякий случай с торца общежития.
Я поднял руки, показав им, что я безоружен и не опасен. Патрульные подошли, взяли меня под руки и помогли дойти до машины и отдышаться. Когда они начали меня допрашивать, я притворился внуком одной из бабушек, откинувшихся во время выстрелов. Испугавшейся перестрелки и возможных убийств, я рванул через окно из здания и оказался здесь. Ничего не знаю, ничего не помню, ничем следствию помочь не смогу. Выглядел я моложе своих лет, примерно лет на 16-17. В конце концов, они вызвались отвезти меня домой и помочь успокоиться после потрясения. Про наличие паспорта и про совершеннолетний возраст я, конечно же, тоже соврал. Не хотелось мне оказаться на месте Детей Плохой Революции.

Так я спасся. Как оказалось, я был прав насчет решения правительства убрать ультиматум, пойти ва-банк и искоренить движение протестующих Детей Плохой Революции.
Прошел месяц с того момента, как это произошло. Судя по разлетевшимся по всему Рунету новостям, в тот день больше половины мятежников были убиты, остальные сдались и были помещены под стражу до вынесения приговора. Судя по всему, приговора о лишении свободы на очень длительное время, возможно пожизненное. От закона не ушел никто. Да у них и шанса не было уйти. Так закончилось мимолетное, но по своему великое пришествие героев-революционеров.

И все же, Сокол был прав. Он боролся за свободу, за разгром власти общества над человеком, хоть и не совсем подходящими методами. Он запугивал людей, а некоторых принес в жертву. Что случилось бы, если бы первым, кого он принес в жертву, был бы сам он? Неизвестно. По крайней мере, теперь. Уверен, он погиб первым.
Через пару дней после произошедшего я вспомнил, что оставил в главной комнате мятежников не только кучу отпечатков пальцев, но и свою куртку. Повесил её на спинку стула и забыл забрать. Это - неопровержимые улики того, что я косвенно или напрямую связан с Детьми Плохой Революции. Все это время я скрывался дома, выходил только за продуктами. Общение со знакомыми снизил до минимума, пытаясь не затрагивать ни с кем эту опасную тему. Но все же я думаю, что рано или поздно они найдут меня.

Мама, мне страшно. Мне кажется, мы не сможем больше общаться с тобой также, как прежде. Я написал это письмо, чтобы рассказать тебе весь ужас, происходящий в Москве за последние несколько месяцев. Прости, что не отвечал на твои сообщения в интернете. Пойми меня: отвечать было чрезвычайно опасно! Поэтому я пишу тебе на бумаге. Более безопасный на сегодняшний день вид связи. Надеюсь, это письмо дойдет до тебя в целости и сохранности. Я жду твоего приезда обратно в Москву. Скорее возвращайся, мне очень страшно одному. С любовью, твой сын Валентин.
P.S. Кто-то звонит в дверь. Наверное, это Они..."

На этом письмо обрывается. Оно так и не было отправлено. Письмо найдено в архивах городской библиотеки в секции "Безымянные Документы".

Славный парень Валентин. Мы еще вернемся к тебе.

[Что такое любовь? Революция.]