Эссе Щербак Юлии.

Путь из «пещеры». Условия возможности философии. Философия как инакомыслие.

Философ ищет неизвестных альтернатив там, где другим является только известный факт.

М. Эпштейн

Философское мышление изначально кардинально отличается от других видов мышления. У философии «нет общепринятых результатов», «для философского мышления не характерен прогресс» (Карл Ясперс). Философия «не находит всеобщего единодушного призвания». Я считаю в этом и заключена одна из проблем философии, а именно сложности восприятия философского мышления, сложности прихода к нему.

При помощи аллегорий описывает эту сложность Платон в виде «мифа о пещере» (Седьмая книга «Государства»). Философ изображает людей живущих в пещере. Они скованы по рукам и ногам оковами «так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков» (Платон). Они видят лишь стену во всю ширину пещеры, на которую сверху из-за спины людей падают лишь слабые отблески света. Наверху ходят люди, пронося предметы: «проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева», но жители пещеры видят лишь тени предметов на стене. И для них то, что они видят и есть истинный мир. Мир, который является для них реальным, в котором они устанавливают закономерности, выводят какие-либо правила и законы, пещерные узники полагают, что таким образом они познают мир, наблюдая движение теней на стене пещеры и он не может быть иным. И представить, осознать, предположить, что есть другой мир, что-то, что они привыкли считать истинной – лишь тени другого мира, этим людям – узникам просто невозможно.

И подобно этим людям – мы не пытаемся увидеть в привычных вещах, идеях что-либо новое. Мы не пытаемся понять истинные идеи, а довольствуемся лишь их тенями, как пещерные узники довольствовались тенями от проносимых сверху предметов.

Каждый человек должен «выйти из пещеры», сбросить «оковы неразумия». Но если вдруг принудить человека к выходу из пещеры «он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше». Насильно освобождённому жителю пещеры будет не только больно видеть предметы в ярком солнечном освещении, но вдобавок ему будет ещё и страшно. Страшно от созерцания нового мира, страшно оттого, что «раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию…, он мог бы обрести правильный взгляд», страшно от того, что он не сможет назвать впервые увиденные предметы, так как в его мире, в его пещере их просто нет.

Но, выйдя из пещеры, постепенно привыкнув к происходящему в новом, реальном мире бывший узник «вспомнив своё прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей» уже не пожелает продолжать жить во мраке пещеры скованном цепями и созерцающим тени, которые единственно видны в пещере. И человек этот попытался бы открыть глаза своим сотоварищам оставшимся в пещере, рассказать им об «истинном мире», вывести их из глубины пещеры. Но человек этот, несомненно, столкнулся бы с непониманием и неверием со стороны остальных узников. Они бы сочли вернувшегося в пещеру сумасшедшим, утратившим разум, «ослеплённым» верхним миром – ведь вернувшийся в пещеру уже привыкший к яркому свету солнца не смог бы различать движения теней пещеры; он перестал бы ценить пещерные идеи и идеалы пещерных авторитетов. Он остался бы не понят и осмеян узниками пещеры, которые так и не смогли разглядеть ничего больше кроме теней.

Могу предположить, что истинный философ должен совершить своеобразный выход из пещеры. Он должен порвать цепи общественного мнения, изменить положения установленные ранее. Он должен подняться к выходу из пещеры, преодолев страхи, увидеть привычное с другой стороны, но новое, осознать мир не только глазами, но и разумом. Он подобно философу из текста М. Эпштейна, вопрошавшему: «Верёвка вещь какая?» должен пытаться увидеть привычные вещи, идеи, мысли по-новому, не так как раньше, «искать неизвестные альтернативы там, где другим является только факт». Только так, задавая себе вопросы к разным мыслям, и находя на них ответы, философ может найти истину. «Инакомыслие заложено в самой природе философского мышления» об этом пишет М. Эпштейн.

К. Ясперс выделяет некие качества необходимые для философа (которые столь часто появляются в мышлении детей и выражаются в их вопросах). Это то, что он [философ] поражается загадке бытия Я (то есть философ должен пытаться осознать, что есть он сам). К тому же философ должен знать, что «не может быть никакого окончательного ответа» (ведь «цель бытия определяется возможностью небытия» (М.Эпшейн). И наконец философ должен быть «охвачен удивлением перед существованием», то есть удивляться не каким либо, итак всех поражающим, фактам, но и известный факт должен «удивлять нас тем, что он возможен».

Тот человек который вполне смог овладеть всеми навыками приведёнными выше, я полагаю, может считаться уже тем философом, который покинул пещеру. Теперь цель человека, понявшего, что «область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу» (Платон), состоит в том, чтобы вывести по своим следам, постепенно, шаг за шагом – узников оставшихся в пещере, даже если они будут «страдать и возмущаться таким насилием».

И я считаю, что это относится не только к [философам], но и к другим, казалось бы, не имеющим никакого отношения к философии людям (ученым, полководцам, исследователям), которые «смогли найти выход из пещеры», то есть перешагнуть через какие-то рамки, общепринятые понятия. Это и Лобачевский, который выйдя за привычные рамки, доказал, что параллельные прямые все-таки пересекаются, и Колумб – отправившийся в Индию и открывший Америку, и Александр Невский – изменивший привычный, общепринятый порядок построения войск и разбивший «непобедимых» псов-рыцарей и многие другие, те кто не являлся философом, но смог найти выход из пещеры.