![]() КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Соловки1928 год - год ареста Батюшки в Александре - Невской лавре. Удивительно то, что за 3 часа до ареста явился Батюшке во сне преподобный Серафим Саровский: "Помню: вижу преподобного Серафима Саровского. Он входит в балахончике ко мне (во сне) нагибается надо мной, а я сижу или лежу, не помню, и читает мне медленно молитву - "Всемилостивую". И я ощущаю на лбу его слезы. Утром я вскочил и записал эту молитву: Всемилостивая Владычице моя, Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево, Богородице Марие, Мати Божия, Несумненая и единственная моя Надежда, Не гнушайся меня, не отвергай меня, не остави меня; заступись, попроси, услыши; виждь, Госпоже, помози, прости, прости, Пречистая! Через три часа я был арестован. Эта "Всемилостивая", она меня сопровождала и оберегала восемнадцать лет лагерей и всего прочего. Это была ненасытная пища для меня." Благодаря Иисусовой и "Всемилостивой" Батюшка благополучно прошел этот срок. Особенно трудно было, когда сидел в одиночке. Многие сходили с ума, а он, благодаря этим молитвам сохранился. На Соловки приезжала к Батюшке Елена Александровна, одна из первых его духовных чад. Она привозила Святые Дары для Евхаристии на 60 человек. Епитрахилью была обыкновенная лента 1,5 метра длиной, с крестиком, освященным молитвами требника. Поручью была маленькая ленточка. Служили литургию такой лентой, такой поручью в лесу... Святую Пасху - на срезанном пне... -Откуда вы знали, что Пасха? -Нам передавали. Люди ведь все знали... Страстная, 1-й день, 4-й день и т.д. Все строго соблюдалось, конечно. У нас был священный мир свой. Благовещение, Вознесение Господне, Троицу служили. Нашего брата было очень много там. -А как конвоиры вам разрешали? -Они из вольнонаемных, и по доверию своему. У меня был лес, я был обходчиком километров на десять. Там я имел Пасху эту. Ежедневно Пасху, в дремучем лесу! Проходить лес и молиться, быть одному!.. И вдруг утром приходят ко мне: "Больше не пойдете. Мы ваш объект передаем. Примите распоряжение - вас больше за ограду не пускать." -Спохватились! У меня 2-11, 58-11, и вдруг дали вольнохождение! "Групповая контрреволюция!" Я - 2-11, какая группа, Господи помилуй! Сами придумали. - "Пойдете в баню." - И я носил воду со всей бригадой. Ну, что-то еще, без конца ведь перемены, кто-то надумал, и я должен делать. -Как же они ошиблись, дали Вам свободный обход леса? Вы ведь могли убежать? -Были уверены, что не убегу, не было компаса, и знали, что не смогу ориентироваться, там был такой дремучий лес! Я как раз сам боялся, что запутаюсь и не приду вовремя, и мне объявят побег." У Батюшки в лагере были духовные чада. Некоторых он исповедывал и провожал в Вечную Вечность. А иные не могли покаяться, не хватало веры и мужества высказать все содеянное, и они страшно умирали, в душевных мучениях, звали Батюшку и просили: "Батя, возьми мои руки, держи их в своих руках, мне так легче", - и так умирали. А Батюшка в это время за них молился. В Соловках узников мучили разными способами. Батюшка об этом ничего не говорил. Но однажды рассказал такой случай: "Узников загоняли в подвальное помещение и впускали к ним голодных крыс, они съедали людей, оставляя один скелет. И со мной так же поступили. Помню, как крысы по мне бегали. Покусали только мои пятки." - "А как же Вы остались целы?" - А он ответил: "Они чистых людей не едят". В 1934 году, после шестилетнего пребывания в Соловках, Батюшку освободили, разрешили проживать в Борисоглебске, без права въезда в другие города. В Борисоглебской ссылке он жил под надзором, Каждые первое и пятнадцатое числа месяца должен был приходить отмечаться. Мать Батюшки собиралась приехать к нему, но так и не приехала в Борисоглебск, ей было жаль оставить Институт иностранных языков. Во время блокады Ленинграда, 15 января 1942 года, она умерла от пневмонии. По свидетельству Батюшки, его мать приняла православие и стала его духовной дочерью. Батюшка говорил: "В моих скорбных днях она часто являлась мне". Перед кончиной Батюшки, в больнице, Анна Васильевна явилась ему, молитвенно стоя на коленях, с его братом Александром, который стоял немного поодаль. Отец Батюшки скончался в 1926 году. Дело было так. Когда мать Батюшки возвращалась из Англии в 1922 году, на том корабле нашли антисоветские листовки. Подозрение пало на нее. Анну Васильевну арестовали и держали под следствием целый год, пока не нашли настоящего виновника. Отцу ничего не сказали. Узнав об аресте Анны Васильевны, он так сильно переживал, что впоследствии заболел чахоткой. В тяжелом состоянии болезни он ежедневно ходил в лавру на литургии. Долгое время жил в келии у Батюшки, и на руках у Батюшки скончался.
ТЮРЬМА После убийства Кирова вновь поднялась волна репрессий. Вновь стали арестовывать монахов, священников. И Батюшку заключили в тюрьму. В 1938 году он был посажен в "особое помещение", искали повод для высшей меры наказания. Батюшка объявил голодовку. "Я объявил голодовку, чтобы потребовать следователя, в 1938 году, когда меня хотели судить еще раз. Считали, что я недостаточно судим, искали причину, чтобы меня расстрелять. Опять заключили в "особое помещение" и т. д., и т. д. И вот одиннадцать суток был без воды. Я считал, что какой-то закон благородства и честности есть, что им будет нахлобучка какая-то, когда я в двух экземплярах написал, что я объявляю смертельную голодовку. Конечно, я даже не ползал по стене, а только лежал, совершенно изнемог. "Мухи" были, конечно, и черные, и синие, и разные, а я даже не мог головой пошевелить..." Но постепенно силы восстанавливались. За Батюшкой стали ухаживать заключенные, а Батюшка, в свою очередь, помогал им советами. Господь даровал Батюшке великое знание души человеческой. Он оказывал огромное и удивительное влияние на людей, общавшихся с ним, а тех, кто внимательно наблюдал за его жизнью, поражал глубиной, силой провидения, дарованной ему Богом. Лагерная жизнь, многих приводившая к унынию и расслаблению, Батюшку, наоборот, вдохновляла на еще более высокие подвиги жертвенности, духовничества, старчества. Это видно из его воспоминаний о том времени: "Очень интересное было время. Я работал главврачом. Одно время работал юристом в юрбюро. Я изучал машины, выдавал горючее к машинам, был бракером трубок и шкатулок, которые вырабатывали Соловки для продажи в иностранные государства, и у меня был специальный штамп, которым я определял качество продукции. И вот эти годы у меня были очень богатые. Я ведь и уборные чистил, и сторожем был. Но самое интересное - это период работы врачом. Тут я очень много поработал: ночью над учебниками и справочниками, а днем с больными и в морге, Успевал исповедовать и причащать умирающих, и все знали, что я священник. Это мне пригодилось потом, когда Москва меня послала возглавить во время второй мировой войны госпиталь военнопленных немцев, где был мор, и надо было вскрыть причину смертности. А так как Москва знала, что я знаю языки, то меня и послали туда. Расконвоировали меня, под конвоем прибыл в Баку. Из Баку - в расположение этого огромного госпиталя. Восемьсот коек было в моем хозяйстве, и каждого фрица, этого негодяя, я знал и должен был караулить немецких военнопленных врачей, которые сговорились уничтожать пленных, которые не верили, что они вернутся домой в случае победы нашей над немцами. Когда победа была за нами (и мы верили в эту победу и знали, что должны победить), постепенно немцев всех освободили, кроме тех, кто подлежал суду за бесчеловечные преступления. Тогда же я получил новое назначение - врачом к японцам. А японцы очень мирный народ, очень нравственный, очень честный, прекрасно владеют английским языком. И вот я с ними хозяйничал." Во время войны с японцами Батюшка отбывал заключение в тюрьме, на Дальнем Востоке. И там с ним был такой случай. Японцы вели наступательные бои в том районе, где была тюрьма. И начальство объявило: в случае японской оккупации все заключенные будут расстреляны. Они ждали своего последнего часа, так как японцы были уже совсем близко. Заключенные плакали, готовились к смерти и молились. Батюшка всех поисповедовал. Сам очень много молился. И ночью, во время молитвы, услышал голос: "Не плачь. Вас не расстреляют. И ты доживешь до глубокой старости. Ты нужен людям. Посмотри направо, - и Батюшка увидел себя в виде седого старца. - А теперь - посмотри налево", - и он увидел множество людей: куда ни глянешь - кругом одни головы. - "Это твои чада." Утром Батюшка утешил товарищей по заключению, уверил их, что они останутся живы.
ПОБЕГ 1945 год. Год великой Победы русского народа. Для Батюшки день Победы стал памятным. Он говорил:"9 мая - великий день у меня. В день Победы, 9 мая 1945 года, я тонул в Ферганском канале имени Сталина. Я не знал, что день Победы. Ни радио, ни газет, ничего не было". Батюшка ехал вдоль канала на ишаке. Взглянул вниз, голова у него закружилась, и он упал в воду. На противоположном берегу в это время оказались колхозники-киргизы. "Меня вытащили баграми, как мертвеца, раздели, вызвали милиционера, чтобы тот составил акт о смерти, положили на телегу и повезли на кладбище. Пока везли меня, в тряске, вся вода и ил из меня вышли, я ожил. Сел на телегу и сижу. Все напугались, стали кричать: "Русский Бог воскрес!", - и разбежались. Когда люди успокоились, то подошли ко мне, привезли к себе, уложили в постель, укрыли несколькими одеялами и отпустили домой. Со мной была икона "Взыскание погибших". Великая святыня. Историческая икона." В это время вышел указ об амнистии церковнослужителей. Всех стали выпускать на свободу. А Батюшке не выдали на руки документы об амнистии. Начальник тюрьмы, видя в Батюшке трудолюбивого и нужного ему человека, не хотел отпускать его на свободу, а решил оставить его главврачом лагерного госпиталя. Батюшка решился на побег. "Я собирал вещи - сухари, тапочки 10 пар, белье. Я готовился к побегу. Два раза ездил в командировку, чтобы изучить способ побега и ход, как мне идти. Я должен был заметить те селения, где собаки. Особенно много собак там, где колхозы. А бежал из тюрьмы уже в августе 1945 года. "Пустынный житель, только не в телеси ангел". Только не ангел, а обыкновенный лагерный врач. Значит, вы представляете! Совершенно один, кругом - звери и люди-враги. Но была такая блаженная уверенность, что я был совершенно спокоен. Я могу сказать, что я не боялся, у меня совершенно не было страха. Я спокойно шел, шел, шел, до одурения шел. 11 тысяч километров на своих ногах прошел. Когда я прошел Сибирь и очутился в Средней Азии, прошел Киргизию, я наткнулся на голодную степь, на пустыню. Надо было ее как-то пересечь, а у меня не было карты. А ближайшая точка для меня - Ташкент. Милостью Божией попался мне человек, который согласился взять меня на самолет, летящий в Ташкент. Я к нему подошел и спросил: "Вы куда летите?" Узнал, что он летит в Ташкент. "Возьмите меня с собой. Вы понимаете, что я не простой человек?" - "Вижу по вашим рукам, что вы не простой человек. Садитесь, но держитесь, привязывать я вас не буду - веревки нет." Я влез в заднюю половину самолета-кукурузника. И выходило так: я сидел на маленькой доске. Там были две доски, фанерная стенка из тонкой фанеры, под ногами - ничего, земля, опереться было не во что. Я оперся крепко в угол доски, потом приказал себе строго-настрого вниз не смотреть, а смотреть в окошко, на его затылок: он передо мной в окошке сидел за рулем и управлял самолетом. И мы поднялись. Я чувствую, что дойду до обморока: голодный, пить хочу, несколько суток не ел, во рту не было воды. А надо лететь, если я не воспользуюсь этим самолетом, то я пропал. Для нас, монахов, конечно, упование - Небо. На земле у нас никого нет. Самое главное - не смотреть вниз, а то сразу сделается дурно, и я пропал. А окно это было такое, что я весь влезу и упаду. И самолет летел не прямо, а были "ямы". И вот летел я три часа. А он озирается, смотрит на меня в окошко: здесь, значит, хорошо. А вдруг - нет, пустое место? А внизу - песок, знойный песок и бушующий ветер с песком. Иногда попадались собаки, стада овец, на лошади человек - он их погонял. Верблюдов видел - шли гуськом куда-то... А мы высоко летели. Иногда влетали в область облаков, и было интересно посмотреть, что это: сливки или сметана? Хотелось лизнуть. "Вы, - говорит, - держитесь. Нам осталось пустяки, скоро подлетаем." Издалека вижу селение, уже Узбекистан. Он резко повернул направо, Мы летели с северо-востока через весь юг, на Ташкент, постепенно стали спускаться. Голова стала кружиться, давление на уши. Тут надо быть очень осторожным. "Ну, держись, сейчас будем землю трогать, приземляться!" Я уже чувствую, что я пьяный, у меня уже нет больше сил терпеть. Только бы поскорее! Если я упаду на землю, то это будет земля, второй этаж, скажем. Со второго этажа, хотя и разобьешься - не так больно будет. Наконец, плавно опустился, видимо ради меня, и остановился. Я вылез и упал. Упал на землю от радости: все-таки это земля! Лежал я долго, вероятно. Он подошел ко мне, думал, что я мертвый. Ничего. Благородный человек был. "Ну, всего хорошего!" Мы пожали друг другу руки. "Вам в город? Вот видите - там город. А мы еще за городом. До Ташкента еще километров пять." Я пошел. Наконец-то уже на земле!" В Ташкенте архиепископ Гурий встретил Батюшку очень недружелюбно, глядел подозрительно, кричал на Батюшку, но Денег на дорогу дал: "Возьмите, и больше мне не попадайтесь!"
|