КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
XVII. СТАРИК ХОТТАБЫЧ И СИДОРЕЛЛИ
На старика было просто жалко смотреть. Целый день онотсиживался в аквариуме, ссылаясь на то, что у него якобыразыгрался ревматизм. Конечно, это было нелепым объяснением,ибо глубо с ревматизмом забираться в воду. Хоттабыч лежал на дне аквариума, лениво шевеля плавниками ивяло глотая воду. Когда к аквариуму подходил Волька или Женя,старик уплывал к задней стенке, весьма невежливо поворачиваяськ ним хвостом. Правда, когда Волька отлучался из комнаты,Хоттабыч вылезал из воды, чтобы немножко размяться. Но, едва заслышав Волькины шаги, он с тихим плеском кидалсяв аквариум, словно и не думал его покидать. Ему, очевидно,доставляло какое-то горькое удовлетворение, что Волька то идело начинал упрашивать его вылезть из воды и перестать дуться.Все это старик выслушивал, повернувшись к мальчику хвостом.Стоило, однако, его юному другу развернуть учебник географии,чтобы подзаняться к переэкзаменовке, как Хоттабыч высовывалсянаполовину из аквариума и горько упрекал Вольку вбесчувственности. Дескать, как это можно заниматься разнымипустяками, когда старый человек так мучается резматизмом. Но лишь Волька закрывал учебник, старик снова поворачивалсяк нему хвостом. Так продолжалось до самого вечера. В началевосьмого он резко взмахнул плавниками и выпрыгнул на пол.Отжимая воду из бороды и усов, он сдержанно промолвилобрадованному Вольке: -- Ты меня очень обидел отказом от моих скромных подарков.Твое и мое счастье, что я обещал тебе не обижаться. В противномслучае, я сделал бы с тобой нечто непоправимое, о чем сам вдальнейшем весьма бы сожалел. Ибо я полюбил тебя всей душой иособенно не могу не ценить прекрасное бескорыстие твоей дружбы. -- Му вот и чудесно! -- отвечал Волька. -- Тут у меня сЖеней имеется к тебе одно интересное предложение. Мы давнособираемся попросить тебя пойти с нами в цирк. -- С любовью и удовольствием, -- сказал Хоттабыч. -- Еслихочешь, поедем туда на верблюдах или на слонах. -- Нет, что ты! Не стоит тебе затрудняться, -- возразилВолька с подозрительной поспешностью. -- Давай лучше, если тыне боишься, поедем на троллейбусе. -- А чего тут бояться? -- обиделся старик. -- Я четвертыйдень без страха взираю на эти железные повозки. Через полчаса Волька, Женя и Хоттабыч были уже в Паркекультуры и отдыха, у входа в цирк Шапито. Старик сбегал к кассе поинтересовался, как выглядят билеты,по которым пускают в цирк, и вскоре и у него, и у Вольки, и уЖени сами по себе возникли твердые бледно-розовые пропуска насвободные места. Они вошли в цирк, залитый светом множества яркихэлектрических ламп. В одной из лож, около самой арены, было как раз трисвободных стула, но Хоттабыч решительно высказался против этихмест. -- Я не могу согласиться, -- сказал он, -- чтобы хотькто-нибудь в помещении сидел выше меня и моих глубокочтимыхдрузей. Это было бы ниже нашего достоинства. Спорить со стариком было совершенно бесполезно, и ребятаскрепя сердце уселись на самой верхотуре, в последнем рядуамфитеатра. Вскоре выбежали униформисты в малиновых расшитых золотомливреях и выстроились по обе стороны выхода на арену. Ведущий программу зычным голосом объявил началопредставления, и на арену выехала наездница, вся усеяннаяблестками, как елочный дед-мороз. -- Ну как, нравится? -- спросил Волька у Хоттабыча. -- Не лишено интереса и для глаза приятно, -- осторожноответил старик. За наездницей последовали акробаты, за акробатами -- клоуны,за клоунами -- дрессированные собачки, вызвавшие сдержанноеодобрение Хоттабыча, за собачками -- жонглеры и прыгуны. Напрыгунах закончилось первое отделение. Когда после звонка все снова уселись по своим местам, кХоттабычу подошла девушка в кокетливом белом переднике, сбольшим подносом в руках. -- Эскимо не потребуется? -- спросила она у старирика, итот, в свою очередь, вопросительно посмотрел на Вольку. -- Возьми, Хоттабыч, это очень вкусно. Попробуй! Хоттабыч попробовал, и ему понравилось. Он угостил ребят икупил себе еще одну порцию, потом еще одну и, наконец,разохотившись, откупил у обомлевшей продавщицы сразу всеналичное эскимо -- сорок три кругленьких, покрытых нежнойизморозью, пакетика с мороженым. Девушка обещала потом прийтиза подносом и ушла вниз, то и дело оборачиваясь наудивительного покупателя. -- Ого! -- подмигнул Женя своему приятелю. -- Старикдорвался до эскимо. В какие-нибудь пять минут Хоттабычуничтожил все сорок три порции. Он ел эскимо, как огурцы, сразуоткусывая большие куски и смачно похрустывая. Последний кусокон проглотил в тот момент, когда в цирке снова зажглись всеогни. -- Мировой... комбинированный... аттракцион!.. Артистгосударственных цирков Афанасий Сидорелли! Все в цирке зааплодировали, оркестр заиграл туш, и на арену,улыбаясь и раскланиваясь во все стороны, вышел невысокого ростапожилой артист в расшитом золотыми драконами синем шелковомхалате. Это и был знаменитый Сидорелли. Пока его помощникираскладывали на маленьком лакированном столике все, что былонеобходимо для первого фокуса, он продолжал раскланиваться иулыбаться. При улыбке у него ярко поблескивал во рту золотойзуб. -- Замечательно! -- прошептал завистливо Хоттабыч. -- Что замечательно! -- спросил Волька, изо всех сил хлопаяв ладоши. -- Замечательно, когда у человека растут золотые зубы. -- Ты думаешь? -- рассеянно спросил Волька, следя заначавшимся номером. -- Я убежден в этом, -- ответил Хоттабыч. -- Это оченькрасиво и богато. Сидорелли кончил первый номер. -- Ну как? -- спросил Волька у Жени таким тоном, будто онсам проделал этот фокус. -- Замечательно! -- восторженно ответил Женя, и Волька тутже громко вскрикнул от удивления: у Жени оказался полный ротзолотых зубов. -- Ой, Волька, что я тебе скажу! -- испуганно прошепталЖеня. -- Ты только не пугайся: у тебя все зубы золотые. -- Это, наверно, работа Хоттабыча, -- сказал с тоскойВолька. И действительно, старик, прислушивавшийся к разговоруприятелей, утвердительно кивнул головой и простодушноулыбнулся, открыв при этом, в свою очередь, два ряда крупных,ровных золотых зубов. -- Даже у Сулеймана ибн Дауда -- мир с ним обоими! -- небыло во рту такой роскоши! -- хвастливо сказал он. -- Только неблагодарите меня. Уверяю вас, вы достойны этого небольшогосюрприза с моей стороны. -- Да мы тебя и не благодарим! -- сердито бросило Женя. Но Волька, испугавшись, как бы старик не разгневался, дернулсвоего приятеля за руку. -- Понимаешь ли, Хоттабыч, -- начал он дипломатично, -- этослишком будет бросаться в глаза, если сразу у всех нас троих,сидящих рядом, все зубы окажутся золотыми. На нас будутсмотреть, и мы будем очень стесняться. -- И не подумаю стесняться, -- сказал Хоттабыч. -- Да, но вот нам как-то будет все-таки не по себе. У наспропадет все удовольствие от цирка. -- Ну, и что же? -- Так вот, мы тебя просим, чтобы, пока мы вернем ся домой,у нас были во рту обычные, костяные зубы. -- Восхищаюсь, вашей скромностью, о юные мои друзья! --сказал немного обиженно старик. И ребята с облегчением почувствовали, что во рту у нихпрежние, натуральные зубы. -- А когда вернемся домой, они снова станут золотыми? -- сбеспокойством прошептал Женя. Но Волька тихо отвечал: -- Ладно, потом увидим... Может, старик про них позабудет. И он с увлечением принялся смотреть на голозокружительныефокусы Афанасия Сидорелли и хлопать вместе со всеми зрителями,когда тот из совершенно пустого ящика вытащил сначала голубя,потом курицу и, наконец, мохнатого веселого белого пуделя. Только один человек сердито, не высказывая гккаких признаководобрения, смотрел на фокусника. Это был Хоттабыч. Ему было очень обидно, что фокуснику хлопали по всякомупустяковому поводу, а он, проделавший со врепени освобожденияиз сосуда столько чудес, ни разу не услышал не толькоаплодисментов, но и ни одного искреннего слова одобрения. Поэтому, когда снова раздались рукоплескания и Сидореллиначал раскланиваться во все стороны, Гассан Абдуррахман ибнХоттаб огорченно крякнул и, невзирая на протесты зрителей,полез через их головы на арену. Одобрительный рокот прошел по цирку, а какой-то солидныйгражданин сказал соседке: -- Я тебе говорил, что этот старик -- "рыжий". Это, видно,очень опытный клоун. Смотри, как он себя потешно держит. Онииногда нарочно сидят среди публики. К счастью для говорившего, Хоттабыч ничего не слышал,целиком поглощенный своими наблюдениями за Сидорелли. Тот какраз в это время начал самый удивительный из своих номеров. Прежде всего знаменитый иллюзионист зажег несколько оченьдлинных разноцветных лент и запихал их себе в рот. Потом онвзял в руки большую, ярко раскрашенную миску с каким-товеществом, похожим на очень мелкие древесные опилки. До отказанабив себе рот этими опилками, Сидорелли стал быстроразмахивать перед собой красивым зеленым веером. Опилки во рту затлели, потом появился небольшой дымок, инаконец, когда в цирке погасили электричество, все увидели, какв темноте изо рта знаменитого фокусника посыпались тысячи искри даже показалось небольшое пламя. И тогда среди бури рукоплесканий и криков "браво" раздалсявдруг возмущенный голос старика Хоттабыча. -- Вас обманывают! -- кричал он, надрываясь, -- Это никакиене чудеса! Это обыкновенная ловкость рук! -- Вот это "рыжий"! -- восхищенно воскликнул ктото изпублики. -- За-ме-ча-тель-ный "рыжий"! Браво, "рыжий"!.. А все зрители, кроме Вольки и его друга, дружнозааплодировали Хоттабычу. Старик не понимал, о каком "рыжем" кричат. Он терпеливопереждал, когда кончатся вызванные его появлениемрукоплескания, и язвительно продолжал: -- Разве это чудеса?! Ха-ха! Он отодвинул оторопевшего артиста в сторону и для началаизверг из своего рта один за другим пятнадцать огромныхразноцветных языков пламени, да таких, что по цирку сразупронесся явственный запах серы. С удовольствием выслушав аплодисменты, Хоттабыч щелкнулпальцами, и вместо одного большого Сидорелли по низенькомубарьеру манежа побежали один за другим семьдесят два маленькихСидорелли, похожих на знаменитого фокусника как две капли воды.Пробежав несколько кругов, они слились в одного большогоСидорелли, как сливается в одну большую каплю много маленькихкапель ртути. -- Это еще не все! -- громовым, нечеловеческим уже голосомпрокричал Хоттабыч, разгоряченный всеобщим одобрением, и сталвытаскивать из-под полы своего пиджака целые табуныразномастных лошадей. Лошади испуганно ржали, били копытами, мотали головами,развевая при этом свои роскошные шелковистые гривы. Потом, помановению руки Хоттабыча, лошади пропали, из-под полы пиджакавыскочили один за другим, грозно рыча, четыре огромныхберберийских льва и, несколько раз пробежав вокруг арены,исчезли. Дальше Хоттабыч действовал уже под сплошные рукоплескания. Вот он махнул рукой, и все, что было на арене: и Сидорелли,и его помощники, и разнообразный и многочисленный его реквизит,и нарядные, молодцеватые униформисты, -- все это в одномгновение взвилось вверх и, проделав несколько прощальныхкругов над восхищенными зрителями, тут же растаяло в воздухе. Неизвестно откуда возник на манеже огромный лопоухийафриканский слон с веселыми, хитрыми глазками: на его спине --слон поменьше; на втором -- третий, еще меньше; на третьем --четвертый... Последний, седьмой, под самым куполом, был небольше овчарки. Они разом затрубили, высоко подняв хоботы,хлопнули, как по команде, своими обвислыми ушами и улетели,размахивая ими, как крыльями. Тридцать три окрестранта с веселыми криками вдруг сгрудилисьв одну кучу, огромным комом скатились вниз с площадки на манеж.Этот ком катился по барьеру, постепенно уменьшаясь в своемобъеме, пока наконец не достиг величины горошины. ТогдаХоттабыч поднял его, положил себе в правое ухо, и из ухапонеслись сильно приглушенные звуки марша. Затем старик, который еле держался на ногах от возбуждения,как-то по-особому щелкнул сразу пальцами обеих рук, и всезрители, один за другим стали со свистом срываться со своихмест и пропадать где-то далеко под куполом. И вот наконец в опустевшем цирке остались только тричеловека -- Хоттабыч, устало присевший на барьере арены, иВолька с приятелем, кубарем скатившиеся к старику из последнегоряда амфитеатра. -- Ну как? -- вяло спросил Хоттабыч, с трудом приподнимаяголову и гледя на ребят странными, помутившимися глазами. --Это вам не Сидорелли! А?.. -- Куда ему до тебя! -- отвечал Волька, сердито моргая Жене,который все порывался попросить о чемто старика. -- А какие были рукоплескания! -- с удовольствием вспоминалХоттабыч. -- Еще бы!.. А ты мог бы вернуть всех на прежние места? Это,наверно, очень трудно? -- Нет, не трудно... То есть для меня, конечно, не трудно,-- еле слышно отвечал Хоттабыч. -- А мне почему-то кажется, что тебе это чудо не под силу,-- коварно сказал Волька. -- Под силу. Но что-то очень устал... -- Ну вот, я и говорю, что тебе не под силу. Вместо ответа Хоттцбыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвализ бороды тринадцать волосков, мелко их изорвал, выкрикнулкакое-то странное и очень длинное слово и, обессиленный,опустился прямо на опилки, покрывающие арену. Тотчас же из-под купола со свистом примчались иразместились, согласно купленным билетам, беспредельносчастливые зрители. На манеже, как из-под земли, вырослиСидорелли со своими помощниками и реквизитом и униформисты воглаве с бравым ведущим. Громко хлопая ушами, прилетела обратно вся семеркаамериканских слонов, приземлилась и снова выстроилась впирамиду. Только на сей раз внизу был самый маленький, анаверху, под куполом, -- самый большой, тот, который свеселыми, хитрыми глазками. Потом пирамида рассыпалась, слоныцугом помчались по манежу, стремительно сокращаясь в размере,пока не стали с булавочную головку и окончательно не затерялисьопилках. Оркестр горошиной выкатился из правого уха Хоттабыча, быстровырос в огромный ком весело хохочущих людей, вопреки законувсемирного тяготения покатился наверх, на площадку, рассыпалсятам на тридцать три отдельных человека, расселся по местам игрянул туш... -- Разрешите, граждане!.. Попрошу вас пропустить, --проталкивался к Хоттабычу сквозь тесно опступившую еговосторженную толпу худощавый человек в больших круглых роговыхочках. -- Будьте любезны, товарищ, -- почтительно обратился онк Хоттабычу, -- не откажите заглянуть в кабинет директора. Свами хотел бы поговорить начальник Управления госцирков насчетряда выступлений в Москве и периферийных цирках. -- Оставьте старика в покое! -- сказал с досадой Волька. --Вы разве не видите -- он болен, у него повышенная температура. Действительно, у Хоттабыча был сильный жар. Старик здорово объелся мороженым. ХXVII. БОЛЬНИЦА ПОД КРОВАТЬЮ Тот, кто никогда не возился с заболевшим джинном, не можетдаже себе представить, какое это утомительное и хлопотливоедело. Прежде всего возникает вопрос: где его держать? В больницуего не положишь, и дома на виду его тоже держать нельзя. Во-вторых, как его лечить? Медицина рассчитана на лечениелюдей, а не сказочных волшебников. В-третьих, заразны ли для людей болезни джиннов? Все эти три вопроса были тщательно обсуждены ребятами, когдаони на такси увозили бредившего Хоттабыча из цирка. Было решено: 1. Хоттабыча в больницу не везти, а держать его со всемивозможными удобствами у Вольки под кроватью, предварительнопредложив ему для безопасности сделаться невидимым. 2. Лечить его, как лечат людей от простуды. Давать на ночьаспирин, поить чаем с малиновым вареньем, чтобы хорошенькопропотел. 3. Болезни джиннов людям, очевидно, не передаются. К счастью, дома никого не было. Хоттабыча удалось спокойноуложить на его обычное место под кроватью. Женя побежал ваптеку и в "Гастроном" за аспирином и малиновым вареньем, аВолька пошел на кухню подогреть чай. -- Ну, вот и чай готов! -- весело сказал он, возвращаясь изкухни с кипящим чайником в руках. -- Будем пить чай, старина?А?.. Ответа не последовало. -- Умер! -- ужаснулся Волька и вдруг почувствовал, что,несмотря на все неприятности, которые уже успел ему доставитьХоттабыч, будет очень жалко если старик умрет. -- Хоттабыч,миленький! -- залепетал он и, встав на колени, полез подкровать. Но старика под кроватью не оказалось. -- Вот нелепый старик! -- рассвирепел тогда Волька, сразупозабыв о своих нежных чувствах. -- Только что был здесь и ужеуспел куда-то запропаститься! Неизвестно, какие еще горькие слова произнес Волька поадресу старика, если бы в комнату в это время не ввалилсяЖенька, с шумом волоча за собой Хоттабыча. Старик упирался ибормотал себе под нос что-то несвязное. -- Вот чудак!.. Нет, ты подумай только, что за чудак! --возмущался Женя, помогая укладывать больного под кровать. --Возвращаюсь это я по улице, смотрю -- а Хоттабыч стоит на углус мешком золота и все норовит всучить его прохожим. Я егоспрашиваю: "Что ты здесь делаешь с повышенной температурой?" Аон отвечает: я, мол, чувствую приближение смерти, я, мол, хочупо этому случаю раздать милостыню. А я ему говорю: "Чудак ты,чудак! Кому же ты собираешься раздавать милостыню?" А онговорит: "В таком случае, я пошел домой". Вот я его и привел...Лежи, старичок, поправляйся! Умереть всегда успеешь!.. Хоттабычу дали лошадиную дозу аспирина, скормили ему с чаемвсю банку малинового варенья и, укутав получше, чтобы пропотелза ночь, уложили спать. Старик, полежав некоторое время спокойно, вдруг проголодалсяи собрался вставать, чтобы пойти к Сулейману ибн Даудуизвиняться за какие-то давнишние обиды. Потом он заплакал истал просить Вольку, чтобы тот сбегал в Средиземное море иИндийский океан, разыскал там на дне медный сосуд, в которомзаточен его дорогой братик Омар Юсуф ибн Хоттаб, освободил егоиз заточения и привел сюда. -- Мы бы так чудно зажили здесь все вместе! -- бормотал он вбреду, заливаясь горючими слезами. Через полчаса старик пришел в сознание и слабым голосомпроизнес из-под кровати: -- О юные мои друзья, вы не можете себе вообразить даже, какя вам благодарен за вашу любовь и дорогое ваше внимание!Окажите мне, прошу вас, еще одну услугу: свяжите мне покрепчеруки, а то я во время горячки такое наколдую, что потом боюсь исам ничего не смогу поделать. Старика связали, и он моментально уснул как убитый. Наутро Хоттабыч проснулся совершенно здоровым. -- Вот что значит вовремя поданная медицинская помощь! --удовлетворенно сказал Женя Богорад и твердо решил по окончаниишколы поступить в медицинский институт.
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 78; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |