Чемпион по пит-стопам

1995 г. обещал стать уравновешенным сезоном, который про­ходил по новым правилам, привносящим порядок и безопасность в гонки. После того как улеглись страсти по переходам из коман­ды в команду, все казалось довольно прозрачным. Партнером Шумахера стал милый и осторожный Джонни Херберт. «Уильямс» оставил Хилла и подписал контракт с Култхардом – вместо Мэнселла, который ушел в «Макларен» к Хаккинену. В «Феррари» обошлись без изменений, сохранив Бергера и Алези.

Апогеем 17 гонок чемпионата, начавшегося 26 марта, стала вторая серия дуэли Шумахер – Хилл, особенно увлекательная, так как «Бенеттон», подобно «Уильямсу», обрел новые силы бла­годаря мощным двигателям «Рено» – лучшим в тот период.

«Бенеттон» представил свою машину в феврале. Шумахер убе­дил это сделать Флавио Бриатторе, чтобы сбросить пресс психо­логической нагрузки – многие говорили ему, что он фаворит в борьбе за чемпионский титул, но он заявил, что теперь превратился из охотника в добычу.

Старт сезона состоялся в Бразилии. Шумахер в ностальгичес­ком тоне говорил о том, как почетно вернуться на эту трассу пос­ле гибели Сенны. Взвешивание прошло в четверг в «Интерлагосе». Раньше машина должна была весить не менее 515 кг, а по новым правилам болид с пилотом должен весить минимум 595. Это правило работало следующим образом: болиды будут взве­шивать на протяжении всего сезона, но вес пилота, начиная с четверга, принимался за константу, потому что он не должен значительно меняться. В связи с этим тогда не возникало нужды во взвешивании пилотов. Шумахер весил 77 кг, что многим показа­лось несколько странным, учитывая, что в начале 1994 г. он ве­сил всего 69.

Во время первых квалификационных заездов он был шестым и упорно рвался вперед. В одном из поворотов он почувствовал «небольшое движение» болида, а в следующем потерял управление вовсе, и его «Бенеттон» вылетел на травяную обочину. Он отре­агировал инстинктивно (даже не подозревая, что и зачем он дела­ет) – он сбросил скорость. Это заставило машину развернуться, и она ударилась задом в стену из покрышек. Шумахер, трясясь, сказал, что не будет участвовать в гонках, пока причина случив­шегося не будет найдена и устранена. Это было проделано. Хилл занял поул-позишн, но Шумахер повел в гонке до первого пит-стопа на 18-м круге. Хилл стал лидером, но на 30-м круге у его машины сломалась подвеска. Шумахер заехал в боксы второй раз, отдав лидерство Култхарду и отобрав его после того, как тот, в свою очередь, посетил боксы, и уже более не уступил первенства никому.

Михаэля взвесили на месте, и оказалось, что его вес составляет 71,5 кг. Это могло бы окончиться печально, если бы не случилось кое-что похуже. Через пять часов после гонки Шумахер и Култхард узнали, что FIA признала топливо Elf, взятое у «Бенеттона» и «Уильямса», не соответствующим предыдущим тестам. Оба пи­лота были лишены очков, несмотря на протесты. Пока общест­венность Формулы-1 «переваривала» произошедшее, всем стало из­вестно о результатах взвешивания. Как мог Шумахер, весивший 77 кг в четверг, «похудеть» до 71,5 в воскресенье? Патрик Хэд тогда рассчитал, что, имея вес на 5,5 кг меньше, «Бенеттон» в среднем выиграл 14 секунд в гонке.

Хайнер Бикингер, представитель Шумахера, объяснял: «Во-первых, у него было несколько выходных перед этапом в Бразилии. Онотправился в Club Med, а у них превосходная французская кухня. Михаэль любит поесть, и любит поесть хорошо. Поэтому, когда он приехал на трассу, он весил на 1-2 кг больше, чем обыч­но. Во-вторых, у него не было шлема на взвешивании, потому что его привезли только в пятницу (а весит он всего несколько сот граммов). Он выпил где-то 2 или 3 литра воды, а один литр равен одному кг, что обусловлено его физиотерапевтической под­готовкой. Все это вкупе с солевыми таблетками, предназначенными удерживать воду в организме и разжижать кровь. Кроме того, он теряет порядка двух кг в течение гонки, а если вы наблюдали за ее ходом, то должны были заметить, что его болид по сравнению с «Уильямсом» или «Феррари» далек от совершенства, и ему при­ходится прилагать намного больше усилий, чем остальным пило­там». (Еще одна «темная» история, не прибавившая Михаэлю и «Бенеттону» популярности.)

Шумахер отдыхал в Бахия, Бразилия. Во время отдыха он от­правился понырять с аквалангом на коралловый риф. Его невес­та Корина Бётч и менеджер Вилли Вебер остались на катере, пока Шумахер совершал погружение с инструктором, менедже­ром отеля и тренером Гарри Хакелой в 8 милях от берега. Катер дрейфовал, и, когда Шумахер поднялся на поверхность, он уже скрылся из виду.

«Это было ужасное чувство. Волны были довольно большие. Сначала я кричал, чтобы мы все взялись за руки и затем попыта­лись добраться до катера, но мы никуда не продвинулись, ведь это сложно, когда волны бросают тебя взад и вперед. Я подумал, что один я доберусь быстрее. Я сбросил пояс с грузом и уже поду­мывал о том, чтобы сбросить баллон акваланга, но не знал, как это сделать, не потеряв при этом спасательного жилета. Три моих спутника ничего не предпринимали и просто лежали на воде в своих жилетах. Корина увидела меня первая». Шумахер пробыл в воде еще в течение часа, пока его и его спутников не подняли на борт.

«Первый раз в жизни я был напуган до полусмерти и думал, что это конец, – сказал Шумахер. – Первый раз я испугался, очень испугался. Например, когда произошла авария в Бразилии, когда я неожиданно потерял управление, это не испугало меня. Это случалось, у нас было объяснение, и мы решили проблему. Я чувствую себя довольно комфортно, находясь в болиде, где я твердо знаю, что я делаю, но я никогда прежде не задумывался о смерти».

Гран-при Аргентины не проводился с 1981 года по ряду поли­тических и экономических причин. Култхард занял поул-позишн, Хилл второй, Шумахер на втором ряду. Култхард лидировал, но у него возникли проблемы. Он откатился назад, преодолел труд­ности и затем догнал Шумахера и обошел его на торможении. Во время этого маневра показалось, будто Шумахер пропустил его. Для такого сильного пилота это должно было быть откровением. Хилл провел великолепную гонку, выиграв у Алези, Шумахер – третий. Он сделал 3 пит-стопа и затем объяснил это так: «По­крышки предоставляли разные возможности. Первый и третий комплекты никуда не годились, но четвертый был просто отлич­ным, и я смог показать самый быстрый круг в гонке. Если бы все четыре комплекта были такими, то, думаю, я мог бы победить».

К этому времени немецкая пресса не обделяла Шумахера своим вниманием, а с немецкой прессой, так же, как и с немецкой по­лицией, шутки плохи. Когда Михаэль прибыл в Буэнос-Айрес, он жаловался, что никто не написал ни слова о его великолепной гонке в Бразилии: «Они пишут о всякой ерунде, а это уже слиш­ком. Всему есть предел. Я подумываю о переходе в Инди».

Комитет по протестам FIA заседал в Париже, после чего вернул очки Шумахеру и Култхарду. Выяснилось, что ошибка возникла при «проведении исследований горючего». FIA находилась тогда под сильным нажимом могучего нефтяного концерна «Эльф», чей имидж в этой ситуации сильно пострадал.

Была еще одна неприятность, помимо штрафа в $200 000, уплаченного «Бенеттоном» и «Уильямсом». Ники Лауда, в то время бывший спортивным советником «Феррари», сказал: «Я не могу полностью отделить гонщика от машины. И если это новое правило, то вы можете построить машину, не отвечающую прави­лам, а затем заплатить за победу. Все это просто коммерция, где не осталось места для спорта. Это как засчитать пол-гола в футбо­ле. Вы либо забиваете гол, либо нет. Я считаю это поражением FIA, которая не может больше управлять спортом». Бергер сказал проще: «Я больше ничего не понимаю, Формула-1 преврати­лась в шутку».

Накануне Имолы Шумахер сказал: «Бергеру следует концент­рироваться на гонке вместо того, чтобы критиковать меня. Если бы Бергер проявил такой же талант в гонках, как в интервью, он бы выиграл намного больше Гран-при. Я не понимаю, как мож­но праздновать победу в Бразилии с кругом отставания от лидера или выиграв после того, как кто-то другой был дисквалифици­рован».

Бергер ответил на следующий день: «Я никогда не критиковал Шумахера, я только критиковал решение (восстановившее его). Пусть он злится на меня, моя жизнь от этого не изменится. Меня назвали победителем стюарды FIA, поэтому у меня был повод от­крыть шампанское». Бергер также напомнил о подиуме после Гран-при Сан-Марино 1994 года: гонка началась вновь после ин­цидента с Сенной, и Шумахер победил. «Я не могу понять, как кто-то может праздновать победу, прыгая вокруг, когда один из наших коллег погиб». Бергер заявил австрийскому телевидению, что «Шумахер своего рода черствый эгоист, который думает, что это в порядке вещей разбрызгивать шампанское после того, как кто-то умер». Шумахер ответил на это: «У Бергера короткая па­мять. Во-первых, там не было шампанского. Во-вторых, о смер­ти Сенны объявили позже».

В Имоле Макс Мосли, президент FIA, дал пресс-конферен­цию и предупредил Шумахера об инциденте в Бразилии: «Мне очень жаль, что чемпион мира вовлечен в скандал из-за непони­мания того, сколько он может или не может весить во время гоночного уик-энда. Это плохо отражается на спорте и демонстрирует полное отсутствие уважения. То, что человек может набрать вес в течение года, ни для кого не является сенсацией, особенно когда вес пилота не имеет особого значения. Необычно то, что он поху­дел за три дня. Очень жаль, что это стало предметом спора, и не­важно, сколько было выпито воды, ходил ли он в туалет или тяже­лый ли его шлем. Мне жаль, что он не позаботился о том, чтобы этого не случалось вовсе».

Шумахер встретился с Мосли. «Я сказал ему, – заявил Михаэль, – что в будущем было бы хорошо сначала поговорить со мной, чтобы узнать все факты, прежде чем делать такие заяв­ления».

Шумахер занял поул-позишн. Утром шел дождь, и гонщики, вы­шедшие первыми на трассу, использовали дождевые шины. Ми­хаэль великолепно стартовал, оставив Бергера позади. Он мог чувствовать себя уверенно и мог контролировать отрыв. Скоро трасса высохла, и Бергер на 5-м круге заехал в боксы за «сликом», оставляя Шумахера в 2,104 с впереди Култхарда. Шума­хер заехал в боксы на 10-м круге и вернулся на трассу позади Култхарда и Бергера. Двигаясь к «Пирателла», крутому левому повороту на дальнем конце круга, Михаэль потерял контроль над своим «Бенеттоном». Его развернуло на траве, ударило о стену, еще раз развернуло, и, пролетев еще немного в воздухе, он уда­рился о заграждение из покрышек. «После смены резины маши­на была несколько нестабильна. Мы не знаем, почему. Я боялся, потому что это очень быстрая часть круга, и думал, что вращение никогда не прекратится». Хилл победил, и в его активе стало 20 очков, у Шумахера – по-прежнему 14.

Один аспект был всем ясен. Шасси «Бенеттона» – не столь хорошее, как у «Уильямса», и это заставило Михаэля больше пола­гаться на себя, чтобы компенсировать отставание. Пэт Симондс cказал: «Михаэль слишком хорошо знает, что если ты, вступив в гонку, понимаешь, что твой болид не в состоянии победить, но в состоянии приехать вторым, то ты получишь 6 очков, и это именно то, что учитывается в конце года. Возможно, Михаэль сделал ошибку – люди делают ошибки, – но если он сделал ее, я не думаю, что это обязательно результат давления. Лидировать в гонке и затем направить автомобиль в стенку – это не из тех вещей, которые делает Михаэль».

В Испании Шумахер наконец смог ответить, но еще до того Хилл сказал о нем: «Я знаю, что он достаточно высокомерен, но не верю, что он невосприимчив к критике. На «взвешивании» в Бразилии он вертел правилами, как хотел. Это – не тот тип поведения, которого ждут от чемпиона мира. Он тоже делает ошибки, которые являются признаком переутомления». И каков ответ Шумахера? Он уверенно выиграл поул-позишн в субботу (1:21,452 против 1:22,052 Алези, Хилл – пятый с 1:22,349) и на фоне разнообразия тактик пит-стопов вел гонку от начала до конца без намека даже на подобие ошибки. У Хилла, ехавшего вторым до заключительного круга, отказала гидравлика, и он приехал лишь четвертым. Это принесло Шумахеру лидерство в чемпионате – 24 к 23.

В Монако Хилл отобрал поул у Шумахера, разрыв между ними был 0,790 секунды. Хилл вошел в первый поворот лиде­ром. Шумахер некоторое время атаковал, но затем отстал, каза­лось, смирившись со вторым местом и шестью очками. Хилл за­ехал в боксы на дозаправку и замену шин – это была первая из двух остановок, – и Шумахер должен был последовать за ним на одном из следующих кругов. Но не стал этого делать. Шума­хер сильно прибавил в скорости, чтобы увеличить отрыв перед пит-стопом, и было интересно наблюдать, как «Бенеттон» содро­гался от мощи, проносясь в миллиметрах от металлических ба­рьеров, перепрыгивая через кочки в поисках добычи: и этой до­бычей было непосредственно время, болид «глотал» секунды, которые должны были принадлежать Хиллу.

И круг за кругом Шумахер не останавливался. Только тогда стал ясен гениальный ход. Шумахер намеревался остановиться только раз, и, если бы он смог поддерживать заданный темп до своего пит-стопа, Хилл оказался бы перед неприятным фактом, изменить который был бы не в силах: времени на второй пит-стоп не оставалось. Шумахер летел и летел вперед и выиграл 35 секунд. Счет в чемпионате стал 34:29. Хилл явно отставал.

В Канаде Шумахер занял поул-позишн, но, столкнувшись с неисправностью системы электропитания, финишировал пятым.

Решающим фактором всего сезона была стратегия пит-стопов «Бенеттона». Росс Браун, казалось, выбирал ее безошибочно – так произошло и во Франции. Хилл лидировал, Шумахер за ним, он заехал в боксы на 19-м круге, в то время как Хилл оставался на трассе еще в течение двух кругов, оказавшись за более медленными машинами. Когда Хилл заехал на пит-стоп, Шума­хер вышел в лидеры и ехал первым до самого финиша. «У нас не было жесткой стратегии. Мы собирались подождать, чтобы по­смотреть, как развивается гонка, а затем принять решение, де­лать нам два пит-стопа или три. Тем не менее я чувствовал себя весьма уверенно». Шумахер сделал две остановки. В итоге у Шу­махера стало 46 очков, у Хилла – 35.

На Херберта обрушилось беспощадное давление сравнения – он был лишь шестым в чемпионате с 12 очками. Когда на Гран-при Великобритании закончились первые пит-стопы, Шумахер был лидером, а Хилл на свежих шинах преследовал его за 20 кругов до финиша. Хиллу было необходимо отыграть как можно больше, так как преимущество свежей резины не может про­длиться долго. Он знал это. И Шумахер знал это. Отрыв состав­лял 2,3 секунды, и, чтобы удержать его – чтобы удержать Хилла сзади до начала опасного износа шин, – Шумахер так гнал свой «Бенеттон», что неоднократно блокировал колеса на торможени­ях. Отрыв сократился до 1,5 секунды, а в течение трех кругов фактически исчез – 0,4. У него был мощный стимул – психо­логический и физический.

Шумахер и Хилл проехали в тандеме по прямой перед пит-лейн, которая поворачивает вправо под мостом, налево, снова налево, направо. Между мостом и первым левым поворотом Шу­махер зашел слишком широко, чтобы надежно повернуть, но Хилл мгновенно сообразил – образовался промежуток с внутренней стороны. Деймон рванулся в просвет, а Шумахер повернул. Они столкнулись, вылетели с трассы. Всегда существуют две точки зрения на такие вещи, и просмотр видеозаписи в режиме замед­ленного воспроизведения поучителен, но едва ли справедлив по отношению к гонщикам, которые должны принять решение за несколько тысячных долей секунды. Однако, учитывая, что Шу­махер шел по внешнему радиусу, Хилл не мог оказаться доста­точно близко, чтобы столкнуться.

Происшедшее отразилось на их лицах. Германская телевизи­онная группа направилась взять интервью у Шумахера; он вы­глядел окаменевшим, взгляд ожесточился и устремился куда-то вдаль. Он вряд ли смотрел на трассу, где его партнер Херберт выигрывал гонку. После финиша Херберт уже не сдерживал эмоции, но Шумахер был там, поздравлял его, улыбался. Хилл, окруженный микрофонами и диктофонами, дал свое объяснение произошедшему: «Я думал, что была возможность, я мог бы вос­пользоваться преимуществом, но, боюсь, Михаэль – гонщик, ко­торый слишком хорош, чтобы его можно было так обойти». Шу­махер объяснил так: «Я считаю, там нельзя было делать то, что сделал Деймон. Там не было места для него».

Следующим был Хоккенхайм. В британских опросах средств массовой информации бульварные газеты спрашивали Хилла о его безопасности. По их сообщениям, Хилл находился в смер­тельной опасности в Аделаиде в прошлом году. Шумахер сказал: «Прошу справедливости! Я, к примеру, не думаю, что Хилл хотел убрать меня с пути преднамеренно (в Силверстоуне), хотя я не могу оправдать его маневр. Я все еще плохо себя чувствую (относительно смертельных угроз). Мы здесь занимаемся спор­том. Британские болельщики везде справедливо обращались со мной, где бы я ни появился, и я ожидаю такого же отношения к Деймону со стороны немцев». Фактически у Хилла были абсо­лютно другие проблемы: он вылетел на первом круге, в то время как Шумахер спокойно доехал до финиша лидером. У Шумахера стало 56 очков, у Хилла по-прежнему 35. Тем временем Шума­хер отрицал, что он уже подписал контракт с «Феррари» на 1996 г., он сделал это чуть позже. В Венгрии незадолго до финиша гонки сломался топливный насос, когда Шумахер ехал вторым за Хил-лом. Шумахер – 56 очков, Хилл – 45.

Решение перейти в «Феррари» за $ 25 000 000 за сезон каза­лось логичным. Он отработал свое в «Бенеттоне», он, возможно, единственный гонщик, который мог бы вновь приносить «Ферра­ри» регулярные победы. Предложение было явным признанием того, что он лучший гонщик в мире, да и деньги были, прямо ска­жем, немалые.

В Спа погода то и дело менялась (обычное для Спа дело!). Шу­махер квалифицировался только шестнадцатым (и, что случи­лось только второй раз во всей его карьере, его обошел товарищ по команде). Стартовая решетка обещала великолепнейшую гонку: Бергер и Алези на первом ряду, Хилл восьмой, Шумахер далеко позади даже от него. Хилл продирался вперед до 14-го круга и захватил лидерство, но кругом позже, когда Шумахер был уже позади него, Хилл заехал в боксы и Шумахер оказался лиде­ром. Он рисковал всем, оставаясь на «слике» в дождь, чтобы по­лучить решающее преимущество перед Хиллом – он помнил, как Сенна делал это здесь в 1992 г. В один момент, когда Хилл на дождевой резине прошел его, Шумахер опередил его в Les Combes на торможении. Это побудило гонщика Формулы-1 Бе­ртрана Гашо пробормотать: «Есть две вещи в этом мире, которые вы не захотите делать, если вы к этому не принуждены: одна – выйти на ринг против Майка Тайсона – и другая – гоняться с этим парнем». В «Уильямсе» почувствовали, что некоторые эпизоды действий Шумахера в сдерживании Хилла позади были настоль­ко некорректными, что они подали протест. Шумахеру объявили отложенный запрет на одну гонку, действие которого распро­странялось на следующие четыре гонки, и он заявил, что, в свою очередь, собирается протестовать. После должных размышлений он передумал. Если протест будет проигран, то возникает риск увеличения наказания.

Тем временем Бергер подписал контракт с «Бенеттоном» на 1996 г., утверждая, что сделал это не вследствие перехода Шу­махера в «Феррари»: «Это вообще не имеет значения. Ни он, ни кто-либо еще не имел для меня значения при принятии решения. Что имеет значение, так это двигатель». Алези присоединился к нему в «Бенеттоне».

Затихшая было дуэль возобновилась на 24-м круге в Монце, во время «уик-энда затаенных чувств». Шумахеру будут поклонять­ся в 1996 г., как новому мессии, который спасет «Феррари»; Алези же был оскорблен, покидая «Феррари» и переходя в «Бенеттон». Фактически Шумахеру тогда нужен был вооруженный полицей­ский эскорт, чтобы добраться до паддока, в то время как Алези ездил где угодно на мотике со своей подругой Кумико на заднем сиденье.

Бергер лидировал в гонке, опережая Шумахера и Хилла. Пе­летон пересек линию, чтобы начать 24-й круг, Бергер уже обошел на круг Таки Иное («Эрроуз») и Жана-Кристофа Буйона («Заубер»), и его маневры предстояло повторить Шумахеру, Хиллу, Алези. В начале первой «шиканы» Буйон аккуратно сместился в сторону, чтобы дать пространство Шумахеру, Хиллу и Алези. Они прошли «нос к хвосту» без проблем и направились к величе­ственному повороту Curva Grande, располагавшемуся в лесопар­ке. В повороте Иное прижался к внутренней стороне, Шумахер обошел его по внешней стороне без трудностей. Хилл следовал за Иное «нос к хвосту».

По мере приближения ко второй части поворота Иное круто повернул влево. Он впоследствии признал, что не знал о присут­ствии Хилла и выполнил маневр потому, что точка торможения перед «шиканой» «приближалась очень быстро», и он волновался, что, если останется позади Шумахера, его аэродинамика не будет работать в турбулентности, созданной «Бенеттоном». В начале «шиканы», которая является каскадом лево-правых поворотов, Шумахер был справа и на торможении Хилл внезапно оказался сзади, а Иное далеко слева. Хилл врезался в Шумахера, и – это было будто повторение Сильверстоуна – они вылетели. Когда они остановились, Шумахер выпрыгнул из машины и побежал выразить свой протест Хиллу, который все еще сидел в кабине «Уильямса». Шумахера остановили маршалы. Хилл сказал, что Иное «нужно лишить лицензии. Он дважды перекрестил траек­торию с моей. Он позволил Шумахеру пройти, блокировал меня, затем снова освободил путь».

Впоследствии предположили, что Шумахер входил в «шика­ну» медленнее, чем он делал это прежде, чтобы заблокировать Хилла позади Иное. «Бенеттон» уверенно оспорил это, исследо­вав данные телеметрии, и настоял, что в точке столкновения Шумахер шел слегка быстрее, чем на двух предыдущих кругах, и он затормозил на восемь метров позже. Победил же опять Херберт.

Култхард выиграл в Португалии, опередив Шумахера и Хилла, а на Гран-при Европы на «Нюрбургринге» Шумахер фактически выиграл чемпионат мира, продемонстрировав такое искусство, напор и смелость, что казалось, что все стали свидетелями чего-то исторического. Алези лидировал, Хилл вылетел, а Шумахеру предстоял третий пит-стоп для дозаправки за 16 кругов до финиша, после которого нужно было отыграть у Алези 24 секунды. Мастер принялся за работу, демонстрируя силу, которая – увели­чиваясь и накапливаясь – несла его к Алези и пронесла мимо него в «шикане» «Игольное ушко». Две машины почти коснулись, колеса чуть ли не перекрестились. Это был один из самых вели­ких обгонов всех времен.

Шумахеру надо было занять лишь третье место в Тихоокеанском Гран-при в Аиде или затем в Гран-при Японии, чтобы выиграть чемпионат, но он победил уже в Аиде. Хилл финишировал тре­тьим. Но так просто все закончиться не могло. Шумахер обвинил Хилла в блокировании, и Хилл стал усиленно защищаться.

Шумахер выиграл Гран-при Японии в Сузуке, сравнявшись по числу побед с рекордом Мэнселла – девять в сезоне, но столк­нулся с Алези в Аделаиде на Гран-при Австралии, где победил Хилл.

Вскоре после этого Шумахер тестировал «Феррари» н выска­зал предостережение по поводу стремительного ее улучшения, а также устроил словесную атаку на Херберта по поводу высказы­вания того на тему эгоистичности Шумахера – «но я эгоистичен в правильном смысле». Херберту, конечно, было обидно: Шума­хер – самый молодой из всех двукратных чемпионов мира, Херберт – четвертый в чемпионате с 45 очками, да к тому же поки­дает команду.

Множество спекуляций в прессе было по поводу выбора ново­го партнера Шумахера по «Феррари». Им стал Эдди Эрвайн, пере­шедший в «Феррари» из «Джордана».

Автомобиль 1996 был представлен в феврале среди традици­онно оптимистичных обещаний и традиционно мрачных предполо­жений, что, если эта машина не победит, тогда «Феррари» и миру, такому, каким мы его знаем, придет конец. «Феррари» надеялась на этот новый союз между многолюдной итальянской командой и практичным немцем, так как она безуспешно боролась за чемпи­онаты с тех пор, как Ники Лауда и Джоди Шектер вдвоем выиг­рали три титула в 1970-х. Многие гонщики пытались устранить проблемы «Феррари», но даже таким великим, как Прост и Мэнселл, это не удалось, «Феррари» перестала ставить на гонщиков. Стараясь не вызывать напрасные надежды, Шумахер предполо­жил, что выиграет только две или три гонки в 1996 г. «Когда я уви­дел новый автомобиль, я стал намного более оптимистичным, но мы должны быть реалистами. Это было бы фантастично – выиг­рать пару гонок, но я должен учитывать, что в прошлом году «Феррари» сошли 13 раз. Мы хотим быть надежными в 1996 г. «Феррари» будет стремиться к тому, чтобы выиграть несколько гонок в этом году и чемпионат в 1997 г.». Шумахер на «Ферра­ри» снова оказался соперником Хилла на «Уильямсе». К тому же Хилл имел потенциально очень сильного партнера – Жака Вильнева, нового победителя серии «Инди».

Шумахер квалифицировался четвертым в Мельбурне (Эрвайн третий). Вначале он преследовал лидеров, Вильнева и Хилла, но после заезда в боксы для замены резины и дозаправки на 20-м кру­ге стал сильно отставать: он был способен удержаться за «Уильямсами» только с меньшим количеством топлива. Они ехали с одним пит-стопом, он с двумя, поэтому у них на борту было го­раздо больше топлива. Неважно, как все произошло бы. Тормоза «Феррари» отказали. Хилл победил. Новичок Вильнев приехал вторым.

Шумахер финишировал третьим в Бразилии, проиграв Хиллу круг (!) незадолго до финиша. Под дождем Баррикелло («Джор­дан») нырнул в левый-правый поворот в конце прямой, чтобы обойти Шумахера, они поворачивали параллельно, Шумахер отодвинулся, позволив Баррикелло пройти, но Баррикелло выне­сло слишком широко, и Шумахер, перекрестив траекторию, не­медленно хладнокровно обошел его по внутреннему радиусу.

В Аргентине он поставил «Феррари» в передний ряд. Поул-позишн была у Хилла. Михаэль очень жестко настроил машину и ис­пользовал это на быстрых кругах, его рефлексы были достаточно быстрыми, чтобы уловить любое движение. Даже закаленные наблюдатели, подобно Рону Дэннису из «Макларена» и Патрику Хэду, выразили свой страх, глядя на то, что Шумахер вытворял со своей машиной. В гонке он ехал вторым, но один из острых об­ломков, лежащий на трассе, попал в заднее колесо, и он сошел.

Они прибыли на «Нюрбургринг» на Гран-при Европы. Здесь Михаэль стартовал со второго ряда позади Хилла и Вильнева, но старт, казалось, вернул шансы. Култхард («Макларен») велико­лепно стартовал с третьего ряда, так что вправо-левом S-образном повороте Castrol в конце прямой порядок был следующий: Вильнев, Култхард, Баррикелло, Шумахер, Хилл, и это на трас­се, где обгон часто проблематичен. Этот порядок держался на протяжении пяти кругов, пока Хилл не обошел Шумахера. Конец истории? Нет, теперь в ход пошли стратегии пит-стопов, вечно вмешивающиеся в ход любой гонки. Незадолго до финиша Виль­нев лидировал, а Шумахер ехал в трех секундах позади него. За 18 кругов до финиша Шумахер догнал его. Мог ли Шумахер вы­брать место и время, чтобы обогнать, и мог ли Вильнев продер­жаться под непрерывными атаками безошибочно? Мы этого не узнаем, так как Шумахер решил, что Вильнев «был на грани предельной скорости, поэтому у меня не было шансов обойти его». Так и закончился Гран-при Европы.

На Гран-при Сан-Марино в Имоле фанаты «Феррари» могли впервые полюбоваться на Шумахера «дома», и он подарил им праздник в виде квалификационного круга – 1:26,890 против 1:27,105 Хилла, который принес ему поул-позишн. «Было столь­ко радости, как будто я выиграл гонку». Култхард снова блестя­ще стартовал, но в «Тамбурелло». Шумахер потряс всю Имолу, обойдя Хилла на торможении. Култхард и Шумахер рано заеха­ли в боксы, а Хилл остался на трассе и увеличил отрыв достаточ­но, чтобы продержаться до конца. Шумахер пересек финишную черту позади него при причудливых обстоятельствах. На послед­нем круге его переднее колесо намертво заблокировало», но он сумел продолжить движение. Как кто-то заметил, эта демонстра­ция намерений покорила каждого итальянского болельщика, даже если он до сих пор оставался равнодушным к Шумахеру. «Перед прибытием сюда я думал, что второе место было невоз­можно для нас, потому что Имола холмистая, а наша машина не очень хорошо работает в такой обстановке, но фактически она была великолепна вначале, хотя недостаточно быстра, чтобы дер­жаться за «Уильямсами». Пока нет, так или иначе».

И вот опять Монако, другой шедевр гонок. К тому субботнему утру и дню все было огорожено, все было очищено. Во время ут­ренней практики Шумахер затормозил слишком поздно перед первым поворотом, Sainte Devote. Запасная дорога была прямо перед ним, и он мог бы уйти туда, но почувствовал, что может повернуть. Он попробовал и потерпел неудачу. «Феррари» неиз­бежно врезалась в барьер. За миллисекунду Шумахер решил встретить барьер в лоб, вместо того чтобы принять удар боком, рассуждая, что, если он сможет достаточно затормозить, он по­вредит только нос, тогда как боком – подвеску. Они могут по­ставить новый нос за доли секунды, конечно, но повреждение подвески серьезнее. «Я затормозил слишком поздно, заднюю часть автомобиля стало немного заносить, а дорога там очень узкая. Единственный выход состоял в том, чтобы врезаться в ба­рьер».

Согласно правилам в 1996 году традиционная первая пятнич­ная квалификация была отменена, и места на стартовой решетке распределялись во время часовой сессии в субботу днем. В этот час происходило очень многое: гонщики рано выезжали на трассу, чтобы оценить условия, а потом делали более поздние выезды, чтобы улучшить результат, показанный ранее; порядок менялся постоянно, и первую строчку табло занимали по очереди сначала один, потом другой, потом третий. А ведь в Монте-Карло, больше чем где-либо, улучшение возможно, только если гонщику удается сделать «чистый» круг. Пилоты также стали ограничены прежни­ми 12 кругами, что и предполагало тщательное нормирование. Хилл, чтобы избежать столпотворения на последних минутах квалификации, закончил свои последние (с улучшением) круги за 12 минут до конца, но «как только я вылез из автомобиля, я понял, что закончил слишком рано». Поверхность трассы, осо­бенно в заключительной части, становилась быстрее. 1:20,866

Хилла сначала чуть было не улучшил Алези, но показал лишь 1:20,918.

За три минуты до конца Шумахер сделал это. Часто можно почувствовать, что круг очень быстрый, ощутить чрезвычайность прилагаемого усилия: гоночный болид извивается в «шиканах» и пролетает через скоростные повороты, перепрыгивая через бугры, мечется около барьеров.

Иногда в эти моменты достаточно взглянуть на руки водителя, живущие особой жизнью, яростной, быстрой, увидеть приливы перегрузок, бросающие его защитный шлем вправо-влево подоб­но тростинке в сильном потоке. Иногда испытываешь абсолютно противоположные ощущения – болид движется даже быстрее, но его темперамент обуздан контролем; движение четкое и уве­ренное. Айртон Сенна имел обыкновение делать это на узких монакских улицах с удивительной регулярностью; пять поул-позишн за 10 лет. 18 мая 1996 г. Михаэль Шумахер сделал это. 1:20,356.

Это было на полсекунды быстрее результата Хилла. В следую­щей секунде поместились семь гонщиков, от Хилла до Хаккинена с 1:21,688. На фоне кого угодно, даже Сенны, Шумахер сумел по­казать великолепный круг. У него было время еще на одну по­пытку, и он проехал другой круг за 1:20,372, без улучшения, но также быстрее всех остальных. Шумахер пересек линию практи­чески за несколько секунд до клетчатого флага и, зная, что Хилл уже не может ответить, поехал медленно по трассе, махая толпе, главным образом, конечно, немцам и особенно итальянцам, ко­торые находились в состоянии полной эйфории: «Феррари» на поуле! Forza Schumacher», «Феррари» на поуле! Forza Italia!»

Правила ясны. Любая машина, пересекшая стартовую линию, чтобы начать круг, до окончания квалификационного часа, имеет право закончить круг. Когда Шумахер начал совершать свой «круг почета», Бергер пересек линию – как раз вовремя для последнего круга, и так же поступил Хаккинен. При выезде из тун­неля Бергер шел приблизительно на скорости 280 км/ч, когда перед ним возник триумфально размахивающий руками Шу­махер.

Шумахер: «Я увидел его в зеркалах и нажал на газ, чтобы уйти прямо (на запасную дорогу), чтобы освободить ему траекторию, но он двигался очень быстро, и его занесло. Это была полностью моя ошибка». Бергер развернул «Бенеттон», чтобы не столкнуться с Шумахером, и влетел в «шикану» задом, повсюду появились жел­тые флаги, из-за которых Хаккинен, следовавший за Бергером, вынужден был сбавить скорость. Впоследствии Бергер выразил свое недовольство и пошел в офис стюардов, чтобы жаловаться, в то время как босс «Макларена» Рон Дэннис сказал, что нахо­диться на круге, размахивая толпе, в то время как квалифика­ция все еще продолжается, – поведение, не приличествующее двукратному чемпиону мира. Мика должен был стартовать на че­тыре места дальше.

В воскресенье пошел дождь. Хилл классно стартовал, и на пер­вом круге Шумахер, уже далеко позади него, врезался в барьер. «Я человек, я делаю ошибки. Я ехал слишком быстро и не смог поймать машину». Несколько позже он добавил, что команда «действительно поддержала меня, как отец поддерживает малень­кого ребенка. Было очень интересно испытать это». По иронии судьбы, в то время как он не сумел закончить и круга в дождь в Монако, он проехал все 65 кругов в следующей гонке в Испании, в гораздо худших условиях, и создал еще один шедевр. Это заста­вило Джонни Ривза, опытного журналиста, написать в L'Equipe: «Вы должны погрузиться в историю Формулы 1 и исследовать Гран-при в одинаково сложных условиях, чтобы измерить каче­ство исполнения Шумахера».

Джеки Стюарт на «Нюрбургринге» в 1968 г. в дождь и туман победил с разницей в четыре минуты. В 1972 г. в Монако при на­воднении Жан-Пьер Бельтуаз сдерживал Джеки Икса позади – Икса считали мастером дождевых гонок. Ближе по времени Ален Прост и Айртон Сенна в 1984 г. в Монако снова... Ривз сравнил шедевр Шумахера с таким же шедевром Сенны в Донингтоне в 1993 г., в гонке «мокрой-сухой-мокрой-сухой», в которой в какой-то момент Сенна лидировал, опережая всех на круг.

В Испании Шумахер квалифицировался на втором ряду, но сделал то, что он описал как «провал на старте». «Я выжал сцеп­ление, и ничего не произошло». Он закончил первый круг шес­тым, а затем обошел всех с красивой уверенностью и отобрал ли­дерство у Вильнева на 11-м круге. Его преимущество на финише перед Алези составило 45,302 секунды.

В Канаде он стартовал с конца стартовой решетки (механи­ческая проблема возникла на прогревочном круге) и в итоге сошел. Во Франции проблемы не прекратились: Шумахер выиг­рал поул-позишн, но двигатель взорвался на прогревочном круге, а у Эрвайна после пяти кругов полетела коробка передач. Итальян­ская пресса начала травлю Жана Тодта, жесткого маленького француза, управляющего командой, хотя Шумахер многое объ­яснил позже: «Я думаю, что критический момент был после Маньи-Кура, когда некоторые глупые люди начали говорить о месте Жа­на. После этого стало ясно, что мы все должны держаться вместе как команда...»

Давление, однако, осталось. В Силверстоуне коробка передач Шумахера отказала после трех кругов, а двигатель Эрвайна пос­ле пяти. К Германии Шумахер четвертый – Хилл практически выиграл чемпионат: у него было 73 очка, у Вильнева – 52, у Але­зи – 31, у Шумахера – 29. Тогда Шумахер сказал, что он дол­жен быть «идиотом», чтобы оставить «Феррари» до 1998 г. Он аргументировал это решение тем, что он сделал всю тяжелую ра­боту и создал побеждающий автомобиль для кого-то еще. Он сошел в Венгрии (система контроля акселератора), а в Спа «Феррари» представила свою коробку передач с семью скоростя­ми. Он преследовал Вильнева, рано заехал в боксы, в то время как пейс-кар кружил после аварии, и получил лидерство, кото­рое не потерял до финиша.

В Монце он квалифицировался на втором ряду, но опять про­валил старт – шестой после первого круга, поднялся до второго места позади Алези и, ловко использовав два быстрых круга, когда Алези заезжал в боксы, получил тактическое преимущест­во для своей собственной остановки. Он вышел в лидеры и не ус­тупил до финиша, вызвав предсказуемую истерию. Он был так опьянен счастьем, что на подиуме прыгал высоко-высоко в воз­дух, и казалось, что он мог бы бросить вызов силе земного притя­жения.

Третье место в Португалии и второе место в Японии дали ему 59 очков против 97 Хилла и 78 Вильнева. Эрвайн был десятым с 11 очками, но это при десяти сходах. Он смог противостоять дав­лению сравнения и остался. Подвигом Шумахера по итогам чемпионата была лучшая позиция «Феррари» начиная с 1990 года с Простом (второй) и Бергером в 1994 г. (также третий). Это, ка­залось, скорее начало, чем конец.