Тоска на море

Играют чайки и порхают,

А кони белые морей,

Вздымаясь в волнах, потрясают

Косматой гривою своей.

День падает; дождем незримым

Закатный омрачен мираж,

И пароход плюётся дымом,

Ещё черней его панаш.

Бледней, чем небо океана,

Я уношусь в страну угля,

Самоубийства и тумана —

Убить себя, вот так, дремля!

Мое желанье жадно тонет

Средь горьких бездн, где дух поник,

Танцует судно, влага стонет,

Свежеет ветер каждый миг.

Ах, у меня душа тревожна;

Вздымает океан, стеная,

Грудь тягостна и безнадёжно,

Как друг, жалеющий меня.

Ну что же сны любви бывалой,

Надежды мертвые, мечты,

Покинувшие пьедесталы, —

Прыжок в бездонность с высоты!

О, в море муки и обманы,

Мне отравившие все дни,

Давя закрывшиеся раны,

Чтоб кровью плакали они,

На дно, о призраки мечтаний,

Глухих раскаянья ночей,

Что носят, словно Мать Страданий,

В кровавом сердце семь мечей.

И каждый призрак жалко бьётся

Одно мгновенье над волной,

Которая над ним взнесётся,

Поглотит и поднимет вой.

Мучительны и бесполезны,

Вы были счастьем бытия,

Тоните же, но знайте: в бездны

За вами вслед уйду и я!

Распухший, страшный, с черной кровью,

Безмолвно слушая волну,

Склоняясь к сырому изголовью,

Сегодня сладко я засну!

…Но женщина, что созерцая,

Сидела тут же в стороне,

Прелестная и молодая,

Вдруг повернула взор ко мне.

И в этом взоре всей печали

Симпатия даёт ответ.

Прощайте волны, цвета стали,

Глазам лазоревым привет!

Играют чайки и порхают,

А кони белые морей,

Вздымаясь в волнах, потрясают

Косматой гривою своей.

К розовому платью

Люблю я розовое платье,

Тебя раздевшее легко:

И руки наги для объятья,

И грудь поднялась высоко!

Светла, как сердце розы чайной,

Прозрачна, как крыло пчелы,

Чуть розовеет ткань и тайно

Тебе поёт свои хвалы.

От кожи на шелка слетели

Ряды серебряных теней

И ткани отблески на теле

Ещё свежей и розовей.

Откуда ты его достала

Похожим на тебя одну,

Смотри: оно в тебе смешало

И розовость и белизну.

То раковина ль Афродиты,

Заря, что пламенней вина,

Иль груди, что почти налиты,

Ему снесли свои тона?

Иль, может быть, те переливы

Лишь розы твоего стыда?

Нет, горделива и красива,

Ты не смутишься никогда.

Долой, докучная завеса!

И пред Кановой смело ты

Откроешь, словно та принцесса,

Сокровищницу красоты.

И эти складки — только губы

Моих желаний грозовых,

Хотящих нежно или грубо

Покрыть тебя лобзаньем их.