Мансарда

На черепицах, там, где кошка

Выслеживает воробья,

Выглядывая из окошка,

Мансарду замечаю я.

Чтоб сделать вид её приветным,

Я мог бы — лгать и мне дано —

Плющом, горошком незаметным

Для вас убрать её окно.

И показать вам хохотушку

Пред старым зеркальцем своим,

Что отражает только мушку

Над подбородком молодым.

Иль у холодного камина

С открытой шеею Марго,

Что поливает из графина

Растенья сада своего.

Или поэта молодого

Над сибиллическим стихом,

Следящего в дали лиловой

Монмартр и мельницу на нём.

Моя мансарда — ах. Не сказка;

Её окошка плющ не скрыл,

И только старая замазка

Видна над брёвнами стропил.

Артист, весёлая гризетка,

Вдовец и юный холостяк

Мансарду любят очень редко,

И только в песнях мил чердак.

Когда-то под косою крышей,

Ценя ремённую кровать,

И сам Амур взбирался выше

С Сузанною потолковать.

Но, чтобы ощущать блаженство,

Нужны хрусталь и серебро,

Шелков и кружев совершенство,

Кровать из мастерской Монбро.

Марго однажды спозаранку

Ушла на улицу Бреда,

И уж Сузанну-содержанку

Не забавляет резеда.

Давно поэт с горящим взором

Оставил рифм восторг и боль:

Он стал газетным репортёром,

Ведь небеса не антресоль.

И за окошком всё страшнее

Старуха тощая молчит,

Погружена в Четьи-Минеи,

И нитку пальцами сучит.

Тучка

На горизонте, улетая,

Поднялась тучка на простор,

Ты скажешь, девушка нагая

Встаёт из голубых озёр.

Она спешит уже открыто,

Её зовёт голубизна,

Как будто это Афродита,

Из пен воздушных создана;

Какие принимает позы

Стан этот, гибкий, как копьё,

Заря свои роняет розы

На плечи белые её.

Та белизна сродни виденью

И расплывается туман,

Корреджио так светотенью

Окутал Антионы стан.

Она в лучах необычайна,

В ней все сиянья, все мечты:

То — вечной женственности тайна,

То — отблеск первой красоты.

Я позабыл оковы тела,

И, на крылах любви взнесён,

За ней мой дух несётся смело

Лобзать её, как Иксион.

Твердит рассудок: «Призрак дыма,

Где каждый видит, что желал;

Тень, легким ветерком гонима,

Пузырь, что лопнул и пропал».

Но чувство отвечает: «Что же?

Не такова ль и красота?

Она была, но вот — о Боже! —

Взамен осталась пустота.

Ты, сердце, жадно до созвучий,

Так будь же светом залито,

Люби хоть женщину, хоть тучи…

Люби! — Всего нужнее то!»

Дрозд

В лесу свистит протяжно птица

И на обмерзлые кусты

С надеждой светлою садится,

Фрак черен, сапоги желты.

То дрозд, наивный по природе,

Не знающий календаря,

Что верит в солнце и выводит

Апрельский гимн средь января.

И тут же хлещет дождь струями,

Арв Рону синюю желтит,

Салон, завешенный шелками,

Перед огнём гостей хранит.

Под мантией из горностая,

Как судьи, горы в полумгле,

Они суровы, размышляя

О затянувшейся зиме.

А птица скачет по бурьяну

И так настойчиво поёт;

Назло снегам, дождю, туману

Всё верит, что тепло придёт.

Смеётся над зарёй ленивой,

Зачем так долго спит она;

Подснежник трогает стыдливый,

Чтобы скорей пришла весна.

И видит день, что скрыт тенями…

Так простодушный пилигрим

Пред алтарём в пустынном храме

Все Бога чувствуют за ним.

Она доверилась природе,

Инстинкт предчувствует закон,

Дрозд, кто смешным тебя находит,

Тот более тебя смешон.