Вы упомянули о ранении, когда это случилось?

- В 7 часов утра 7 июня 44-го года. Преследовали немцев, переправились через Дриссу по временному деревянному мостику, затем побывали у фрица в траншеях. Там еще подхарчились лимонами, яйцами. Окопы были временные, потому что их шибко толкнули, и они бежали с небольшими остановками. Ночью за ними решили не идти, вечером еще, помнится, искупались. Наутро в чужой роте выпросили гречневой каши и двинули вперед.

Шли вдоль бетонного шоссе, потрошили брошенные мешки с немецким хлебом, укладывали его вдоль шоссе, чтоб ребята могли брать, не нарушая строя. Таким Макаром дошли до железнодорожного переезда. Все шпалы на дороге были перекушены громадным крючком, а рельсы загнуты узлом.

На другой стороне переезда я обратил внимание на большую кучу песка. Возле нее лежал крупный гаубичный снаряд, который я аккуратно осмотрел. Ребята еще меня поругали, мол, отойди от греха. Продвинулись еще чуть-чуть, я еще шомполом дорогу проверял. Вдруг артобстрел, взрыв…

А может я мину разрядил, сейчас трудно сказать. Кроме меня ранило еще двух человек…

По мне было сразу видно, что уже капут. Я и ребятам сказал, мол, всем пока, автомат им отдал. Медсестра подошла…

Осколки ударили в оба глаза. Правый вытек, его потом пришлось удалить в больнице. А во втором до сих пор сидят осколки, один даже прощупывается. Лицо разворотило песком и камешками. Отвоевал короче…

Наташа [медсестра] отволокла меня к Дриссе, обмыла водой, забинтовала. Меня на колымагу и везли до санитарного батальона километров, наверное, с пятнадцать. В Дретуни организовали госпиталь, я там пролежал до ноября. Писал маме, чтоб забрала меня поближе к себе. А к ней как раз приехала близкая подруга, которая работала в Главном Санитарном Управлении Красной Армии. Они устроили вызов в Москву – меня тут же комиссовали. Попал в госпиталь на улице Горького.

Это конечно стало уже похоже на лечение. Не то, что в Рыбинске! Да еще вышел большой осколок, и я стал хоть немного видеть.

В туалет зайду, повязку приоткрою, смотрю на лампочку, не нарадуюсь. На дневной свет смотреть не мог, потому что резало глаз. Просиживал в туалете часами. Потом стал потихоньку выходить на улицу. Из госпиталя вышел инвалидом II группы – глаз мог видеть на пять процентов.

Проводили меня до поезда, там добрые люди помогли сесть в вагон. Доехал до Берендеево, спрыгнул из вагона на щебень, поскользнулся и чуть не упал под встречный состав. Решил не рисковать, дождался утра, а потом пешочком добрел до Переславля. Там меня нашла мама. Всё! Дома!