Куда Вы попали?

- Под Духовщину. Там еще такой большак Духовщина – Белый. Это был апрель 1943 года. Белый уже был взят, но стоял пустой. Мы «шарились» вокруг него по сожженным деревням в поисках горелой картошки.

Когда шли на Духовщину, то сначала остановились на несколько дней на станции Кресты, от железнодорожного вокзала которой осталась только одна кирпичная коробка, потом ютились в одном из оврагов, ожидая приказа к дальнейшему движению на передовую. Там был занятный момент первого ощущения опасности – того, что тебя может убить!

Подошел паровоз, тянувший за собой пару вагонов с боеприпасами и продовольствием. Тут же отцепился и отвалил назад. А немец не спит, мгновенно накрыл станцию артиллерийским огнем. Хм, забавно. Я тогда варил суп из ржаной болтушки и лебеды. Один котелок съел, стал второй варить, а он уже такой горький, что есть невозможно. Вот в то время, когда я варил второй, немец и накрыл станцию. Снаряды шли над моей «кухней» и рвались в ста метрах от меня. По-моему это были «сотки» (105-мм). Чего он [немец] там, на станции наделал, я не знаю, но мне было немного страшновато.

Пошли вперед на передовую. Идем. С нами идут другие войска. Много пехоты. Двигаются зенитные установки на гусеничном ходу. То солнце светит, то дождик льет. Дороги расползаются, все тонет в грязи, начинаются мучения. Нам объявляют привал, и народ удумал сочинять обед. Хотели сварить рисовые кубики, а вокруг все мокрое – не горит! Только вроде закипело, уже орут: «Подъем. Вперед!» Потом стали умнее, все стали съедать всухую: брикеты, кубики, концентраты. Оставался только чай. Не было смысла экономить, потому что сейчас ты еще жив, а через мгновение тебя уже нет.

Ползешь-ползешь, уже сил нет никаких, ничего не соображаешь. С плащ-палатки течет, да еще «козел» на горбу висит.

Упала ночь, откуда-то спереди долетает: «Привал». А где привал? Темнота такая, хоть глаз выколи! Не снимая миномета, я упал прямо на куст. Проснулся от того, что меня жрут рыжие муравьи…

Приближаемся к передовой, наблюдаем штаб стрелкового батальона, который мы должны сменить. «Видок» у них удручающий - место расположения штаба только что обрабатывали артиллерией. Дымятся свежие воронки, и от них несет таким специфичным кисло-горьким запахом тола. Тут уже у нас начинает меняться настроение, поскольку мы понимаем, что нас скоро ждет такая же участь.

Начали худо-бедно обустраиваться. Кого-то в окопы, кого-то в блиндажи, нас с дружком Ваней Стениным поставили охранять ротную землянку. Лежим себе…

Надо бы сразу в окоп, а мы с ним по глупости и неопытности оказались наверху. А ведь если ты в траншею попал, то ты там как дома. Мы же лежим наверху, да еще фриц всю ночь без конца ведет беспокоящий огонь. Пули над башкой – фьють, фьють. Вот тут нас страх за «гузярку» крепко прихватил.

Вдруг по траншее идет солдат, а Ваня ему – «Стой! Кто идет?», - и сразу – Бах!

Выстрелил в него с перепуга. А этот солдат, не замедляя шага, ему говорит: «А если убьешь? Балбес». Небольшой такой мужичок, коренастый, лет так может быть под 45. Я еще подумал: «О, дает! Так спокойно сказал. Видать пристрелянный уже, и не такой трус как мы».

(Стенин Иван Васильевич, 1923 – г.р., награжден Орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу». В наградном листе фигурирует занятная формулировка: «Любитель-снайпер» Стенин уничтожил 5 гитлеровцев из снайперской винтовки»).

Очень я боялся попасть в боевое охранение. В разговорах бывалые солдаты нас пугали: «Эт-все ерунда. Вот если попадете в боевое охранение, то вас немцы ночью обязательно утащат», - «Ой-ой, не попасть бы туда». Ты подумай! Хвать, и попал вместе со своим «козлом» в боевое охранение!

Что я видел в боевом охранении? Перед нами стоял немецкий ДЗОТ! Ночью из него постоянно велся беспокоящий огонь по заранее пристрелянным в дневное время целям. Трещит всю ночь – тр-р-р, тр-р-р, тр-р-р, тр… У него скорострельность дикая, не то что у нашего «Максимки». На «Максимке» я сам, помню, чечетку отбивал. Ребята давали мне пострелять – та, та́, тра-та-та́-та-та́-та-та-та́.

14 август 1943 года началось наступление. Здесь было интересно. Нас командование не тронуло, мы оставались на своих местах. А вот соседи справа пошли вперед. Появился непривычный грохочущий звук – соседей поддерживали танки.

Возле нашей позиции я обнаружил уютное местечко, где можно было смотреть на небо и бегущие по нему облака. Вдруг среди них появились «мессера», которые стали утюжить танки соседей. Лежишь, смотришь – вот «мессер» разгоняется и запускает бомбу. От него отделяется такая черная сосулька, и создается отвратительное ощущение, что она попадет именно в тебя! Думаешь – «Сейчас херакнет прямо в твой окоп».

Таким вот образом я потихоньку привыкал к фронту. Тогда я усвоил основную истину – «Если ты в траншее, ты дома!»

Нет, если конечно она [бомба] в окоп попадет, то уж попадет. А так все эти взрывы, к ним привыкаешь потихонечку. Частенько бывало и землей засыплет. Это – нормальное явление.