Были ли еще столкновения с немецкой разведкой?

- На тот опорный пункт, где мы хапнули их языка, немцы ходили трижды! В третий раз они все-таки его [языка] взяли! Может им повезло с тем, что происходила смена частей. Наши подразделения уже грузились и мы тоже должны были ехать в направлении местечка Городок.

А во второй раз получилось, мы пришли как бы в виде проверки, посмотреть, что они успели натворить. Их разведка опять ходила большой группой, и опять неудачно. И так же как тогда нас снова вызвали. Только в этот раз пока мы бежали по лесу к ОП, то попали под отсекающий артиллерийский огонь. Вот тут уже был крупный калибр - немцы явно кидались какими-то «чемоданами». Пришлось залечь в воронку. В воронке, я тебе скажу, спокойно. Туда уже крупный калибр не попадет, потому как слишком мала вероятность. Одна проблема, еще не выветрился такой специфический, сладковато-горький дымок от взрыва…

Они повторно обошли этот островок с двух сторон, как-то просочились через наши ПОМЗы, попытались подорвать фугасы, но их ребята снова заметили, быстро сняли станковый пулемет с фронтальной позиции, выкатили его в тыл и прижали эту группу на дне лощины.

На этом небольшом островке, диаметром примерно метров в сто, дежурил пулеметный взвод под командованием лейтенант Плесовских. С пулеметом, кстати, была его идея. После ранения он попал к нам в разведку.

(Плесовских Федор Тимофеевич, - 1909 г.р., командир взвода нештатной разведгруппы 364 ОПАБ, 155 УР. Прим. – С.С.)

Когда на опорный пункт подошли, все уже было кончено. Мне запомнилось, как агонизировал полумертвый немец - он как-то странно вздрагивал. Чуть вперед продвинулись, там еще россыпью лежат…

Мы стали подводить итоги. К сожалению, приобрести немецкий автомат в тот раз не удалось. А вот винтовок валялось навалом. И еще лежали двухметровые трубки начиненные толовыми шашками. Честно говоря, тут у меня получилось кое-что прибрать. Гляжу – на руке у трупа часики с браслетом. Возиться некогда, так я руку просунул, оборвал браслет, да и в карман.

Было видно, что в лощине есть еще трупы, но дальше не пошли, потому как посыпались мины и по нам кто-то стал прицельно бить из винтовки.

А далее был забавный момент - я несу охапку карабинов, а впереди идет Плесовских. Он - роста небольшого, упитанный, задница у него как у бабы. Вдруг нарываемся на мину, и ему осколок проскакивает в этот замечательный, упитанный зад…

Однажды нам пришлось брать деревню Карасево в Белоруссии. Один наш пулеметный взвод, если помягче выразиться, сдрейфил. Надо было возвращать потерянный участок, и нас этим озадачили ночью.

И вроде бы мы шли цепью, темнота же такая, хоть глаз выколи, но каким-то путем вдруг ощущаю, что я иду один, а остальные отстали от меня метров на пятьдесят. Получается – ты пулю получи, а еще немножко подожду. Здравствуйте, пожалуйста!

Ладно, взяли это Карасево. Слава богу, немцы деревню не стали оборонять, только утащили пленных и брошенные пулеметы.

В этом Карасево под яблоней стояли чугуны со свеклой. Надумал я ребят покормить, пополз туда. Хм, а фриц не оценил и стал бить по мне из крупнокалиберного пулемета.

Короче говоря, в деревне мы продержались сутки. Потом нас сменил тот самый взвод «беглецов» лейтенанта Беседина. Когда назад вернулись, увидели то, чем нас собирались поддержать во время ночной атаки на деревню. На позиции стояли два миномета, а на бруствере лежало всего шесть мин. Вот такая скромная поддержка была!

Только на плащ-палатке разложили хлеб-сало, делим - «Это кому? Это кому?» Но покушать не получилось. Со второй роты пришел сигнал – «Фрицы!»

До второй роты через лес напрямую было около двух километров. В общем, опять побежали «не жрамши»! Жрали уже, когда немцев приколотили.

Когда мы подоспели, штурм был в полном разгаре. Фрицы создали довольно напряженную обстановку. Они просочились вдоль лесного озера, сгруппировались, а затем закидали позиции 2-й роты ручными гранатами, где тут же возникла некоторая неразбериха.

Нас хоть и 20 человек подошло, но и фрицы – ребята непростые. А орать, на горло-то – мы специалисты. Когда орёшь, то страх куда-то девается.

Дальше какой-то сумбур: вокруг крики, ругань, хлопки ручных гранат, стрельба-стрельба. И я помню, как немец безостановочно лупит из ручного пулемета…

Наделал бы он дел, но спасибо одному младшему лейтенанту - он бросил гранату и подшиб пулемет. Пулеметчику живот осколком распороло, он начал орать: «Руссия-Австрия, карашо. Рус, рус, не стреляй. Ни видер криг! Руссия-Австрия…» Два часа он еще пожил, кое-какие сведения успел наговорить.

Как пулемет уделали, мы сразу попёрли – немцы в драп! Отходить они стали по левой стороне озера. Надо ж было так случиться, там шел командир 3-й роты со своим связистом и ординарцем. И что ты думаешь? Фрицы, отступая, хапнули связиста! Ординарец шел с ручным пулеметом, хотел их вместе с этим олухом положить, начал по ним стрелять, но они оказались шустрее. Связист был Боря Чечелев из-под Переславля.

Четыре немца сгоряча бросились вплавь. А озеро-то неглубокое! Мы же идиоты, вместо того, чтобы спокойно взять их, озверели…

В озеро полетели ручные гранаты, кто-то от пояса дал до железки с немецкого «ручника» – вода вскипела.

Зря мы, конечно, их расстреляли!

Когда потом трупы из воды доставали, так я уж подхарчился: взял две банки шпрот и буханку «долгоиграющего» хлеба. Она хоть и намокла, но мы ее съели с удовольствием. Спасибо тому фрицу. Еще взял кое-чего несъедобного: ложку и раскладной нож. У кого обувь похуже, те стали с трупов снимать ботинки. Ха-ха, помню, Коля «Москвич» сидит на коряге и любуется на только что одетые желтые ботинки – «О, впервые на арене цирка…»

Из последнего разговора с нашим австрийским другом выяснилось следующее. К нам приходила группа в составе 24 человек. В лесу царила полная неразбериха: одна трескотня, радист - мы потом подобрали их рацию - был убит сразу, командир немцев дал ракету с просьбой о помощи, но она застряла в елках и ее никто не увидел.

Вот в таких условиях, несколько спонтанно, организовывался наш разведывательный взвод. Все складывалось как-то стихийно. И это конечно несерьезно. То ли дело были настоящие разведроты. Их даже обучали езде на мотоциклах, на лошадях. Все у них организовывалось, как следует – они могли и в тылу поработать, и на передовой. И мужики там были не в пример мне, настоящие «дядьки́». В наш взвод таких бы набрать. Ну какой я разведчик? Заморыш!

Хм, а если подумать, кто же из нас был подходящим для разведки? Пожалуй, что Юра «Рыбинский». Да вот Коля «Якут». Ох, Коля такой был артист. У него и жена стреляла не хуже…

Помню, под Костромой в городишке Буй нас выстроили и выбирали парней для лыжной команды. Покупатель отбирал более-менее нормальных «дядьков». Я, конечно же, не подошел. Их всех бросили в снега под Москвой, там они и остались. Вот Емелин Андрей сначала попал туда, а потом сбежал от них - дезертировал.

Когда мы однажды из траншеи тащили фрица, выяснилось, что я еще и слаб в поджилках, а он «пердила» был здоровый. Ребята его подбили и орут: «Тарас, тащите!» А у меня напарник, мягко выразиться, собздел…

Я кричу: «Мишка, я гранату бросаю. Не могу больше скобу держать!» Чеку-то из лимонки вытащил, и держал в кулаке зажатую.

Фрица надо тащить, Мишки нет. А он здоровый медведь. Бросил ее [гранату] нахер…

Вот так в бою бывает! Куда он делся? Вокруг темнота. Я фрица за грудки - а руки окоченели - у него какая-то еще рубашка вязаная, он весь в соплях, в блевотине, кровища булькает. Не могу я его взять, он выскальзывает. А им [группе захвата] надо уходить из траншеи. Бросить пришлось. Вот будь нас двое, уперли бы его. Может и поднаградили бы дома. И получается, мы хвалимся, что немца подстрелили, а на руках ничего нет! Дело начинает дурно пахнуть.

Вдруг из 3-й роты – звонок…

К ним на рассвете фриц пришел!