ПАЛОМНИЧЕСТВО НА ВОСТОК

Может ли душа быть исследована в естественно-научной традиции? Отказ западной психологии от своего искон­ного предмета — души, и замена его явлениями сознания, поведением, дея­тельностью и т.п. обусловлен, прежде всего, проблемой метода. «Прекрасное обозначение "психология" — учение о душе — было просто незаконно похи­щено и использовано, как титул для совсем иной научной области ... когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности челове­ческой жизни как таковой, то занима­ешься делом, которому суждено оста­ваться безымянным или для которого на­до придумать какое-нибудь новое обо­значение» [38; 423]. Предметом психо­логии провозглашалось то, что можно было «объективно» исследовать, пусть даже и косвенными методами. Психо­логические же знания древности и вос­точных мистических культур, не укла­дывающиеся в рамки классической па­радигмы, были за ненадобностью отда­ны на откуп религии. Западная рацио­нальная философия методологически по­кровительствовала западной рациональ­ной психологии.

На наш взгляд, вариант западной психологии и пребывает в перманент­ном кризисе потому, что не верны его исходные посылки. «На протяжении сто­летий восточные мистики изучали свой­ства различных состояний сознания, и те выводы, к которым они пришли, ко­ренным образом отличаются от запад­ных представлений» [16; 316]. Но кар­тина мира, к которой пришла субатом­ная физика, оказалась удивительным об­разом сходна с духовным опытом Восто­ка. «Убоявшись себя, собственной «без­дны», человек отгородился от Бытия понятиями, открестился от «мистики» (чур меня!) и вздохнул облегченно, а легче не стало, — пишет востоковед Т.П.Григорьева. — И этому комплек­су, страху перед ноуменальным миром, есть объяснения, и в нем предстоит ра­зобраться... (если, конечно, у психоло­гов дойдут руки до человека)» [8; 150].

Насколько нам известно, академи­ческие учебники по истории психоло­гии посвящены преимущественно ис­тории западной и отечественной пси­хологии. По сути дела, на обложках этих учебников корректнее писать, как у Б.Рассела: «История западной пси­хологии», а не «История, психологии». Ничтожно малую долю в научных пуб­ликациях занимает изучение психологи­ческого знания Востока. Довольно час­то это сводится к прилаживанию вос­точного знания в западную систему ко­ординат, хотя от подобного предостере­гали как К. Юнг, так и Л.Уоттс. Труд­ности обусловлены в значительной сте­пени тем, что путь к знанию лежит че­рез изучение языков (У.Эко), а психо­лог, знающий восточные языки, — явление пока еще экзотическое... Психо­логические знания Японии, Китая, Ин­дии, Тибета в академических учебни­ках не упоминаются. А ведь это культу­ры, традиционно придающие огромное значение внутреннему опыту и обладаю­щие невероятно развитыми системами психотехник. Опыт этих культур осва­ивается нами явно недостаточно12. Бо­лее того, мы не имеем и культурных ор­ганов для такого рода освоения, о чем свидетельствуют трудности общения европейцев с ламами Тибета, недопони­мание, отсутствие адекватных терминов в собственном психологическом слова­ре и т.п. Подобным органом могло бы стать развитие «сетевого», подвижного, интуитивно-логического, как Инь и Ян, мышления, которое достигается усили­ем «диалога опытов» и является духов­ным новообразованием постнеклассической ментальности.

Паломничество психологов на Вос­ток (Э. Фромм, К. Юнг и другие) кардинально не изменило европоцентрист­ских, инструментальных установок за­падной психологии, однако позволило отрефлексировать ее проблемы [42].

Если изменить видение, словно повер­нув волшебный алмаз из сказки М.Метерлинка, то реальность предстанет, со­вершенно иначе. Мы вдруг увидим «ди­кость» и «варварство» западной (в ши­роком смысле) традиции в психологии, ее духовную нищету. «Западная цивили­зация насчитывает всего лишь тысячу лет и первым делом должна освободить­ся от своей варварской односторонно­сти. Речь идет, прежде всего, о более глубоком понимании человеческой на­туры», — писал К. Юнг [42; 38]. При­мер подобного варварства — исследо­вание нестандартного по своей приро­де творческого мышления с помощью стандартизированных процедур13, не­терпимость к тому, что мы не понима­ем. «Если у нас нет сердца, — пишет В. Джемс в «Многообразии религиозно­го опыта», — мы будем рассматривать музыканта и влюбленного как слабоумных или сумасшедших, и мистики на­ходят, что часто многие из нас судят именно таким образом об их пережива­ниях» [12; 304]. О трудностях, связан­ных с нашими клише мышления и на­ложением западных представлений, в ча­стности, на китайскую терминологию, предупреждал американский исследо­ватель А.Уоттс в работе «Путь Дзен». С другой стороны, имеющий место в современной культуре «магический ре­нессанс» [35] приводит к безответствен­ному употреблению средств иной куль­турной традиции (наркотики, психотех­ники и т.п.), в результате чего достига­ется не духовный рост, а расстройство и деградация психики. Чем в этой ситуации европеец, прельстившийся галлюциногеном-пейотом отличается от «ди­каря», меняющего драгоценности на де­шевые безделушки?

По-видимому, на сегодняшний день не существует удовлетворительной прак­тики культурно-исторической психоло­гии. Разработка методологии и идеаль­ное моделирование несомненно важ­ны, но не менее значимы и экспедиции. Имеются в виду не только полевые и этнографические исследования в стиле М.Коула («психолого-теоретические»), но и исследования, реализующие меж­ду различными культурами герменевти­ку и диалог («культурно-практические»).

Путь подобного изучения восточ­ных культур предполагает ученичество с целью бескорыстного познания, а не только научной выгоды. В этом отноше­нии ценен опыт (пусть неоднозначный) антрополога К.Кастанеды, этнографа и археолога Ф.Мазьера, художника Н.К.Рериха, путешественницы А. Дэви-Неел.

И.Т.Касавин комментирует тексты К.Кастанеды, отмечая, что их автор — «не традиционный ученый типа Б.Ма­линовского или Э.Эванс-Причарда, отстраненно описывающий магические ри­туалы и пытающийся объяснить их из­вне с помощью исторических, социоло­гических и психологических закономер­ностей. Кастанеда доводит до нас таин­ства магической культуры, непосредст­венно вовлекая в этот странный мир и делая нас его жителями. Читая его про­изведения, мы погружаемся в марево «измененных состояний сознания» и осваиваем их изнутри как часть собст­венного опыта. Это особый способ по­стижения культуры, задействующий глу­бинные, не полностью осознаваемые ме­ханизмы восприятия, частично описывае­мые как предпонимание и отнесение к тра­диции Хайдеггером и Гадамером. Герме­невтическая философия подчеркивает свою связь с филологическим и лите­ратурным исследованием отношения че­ловека и мира; этим же или почти этим путем движется и Кастанеда, пытаясь донести до нас тот уникальный опыт, к которому сам приобщился в процессе шаманского ученичества. Если мы по­верим ему, то поймем его; если нет — ограничимся прочтением увлекательно­го изложения путешествия американско­го студента в мир колдунов, духов и де­монов...» [18; 406] (курсив мой. — М.Г.).

Ф.Мазьер, автор книги «Загадочный остров Пасхи», благодаря тому, что его жена, будучи по происхождению таи­тянкой, легко выучила язык островитян и вызвала к себе их симпатию и доверие, в своем исследовании оспорил выводы экспедиции Т.Хейердала, якобы раз­гадавшие тайну происхождения камен­ных идолов острова. Путешественница А.Дэви-Неел в совершенстве овладела санскритом и тибетским языком, чем расположила к себе далай-ламу и ученых Тибета и Индии. Во время длительных путешествий она на удивление легко перенимала местный образ жизни, тем не менее, книги, описывающие опыт этих путешествий, выдержаны в хорошем на­учном стиле. «Я хочу показать то, чему была очевидцем, то, что я знаю об ази­атских учениях из личного опыта как единственного способа, которым знание передается среди азиатов. Это ни в ма­лейшей мере не напоминает то, что утверждают наши ученые, интересы ко­торых не идут дальше грамматических корней и исторических дат, и которые не имеют ни малейшего представления об обсуждаемых ими теориях» [13; 13] (курсив мой. — М.Г.).

Иными словами, миры Востока — кладези психотехнических практик и ис­следований человеческой психики, имею­щих длительную историческую тради­цию. Эти культуры отличает обширный глоссарий психологических состояний, описание многообразия психосоматических феноменов. Более того, здесь прак­тикуется принципиальная неразрывность познания с этикой и духовностью (избирательность в передаче знания, эзотеричность). Но для отечественной ака­демической психологии мистическая культура Востока, по-видимому, пред­ставляет собой нечто сомнительное.

Ис­тория психологии в результате такой установки получается половинчатая, ку­цая — ограниченная лишь западной культурой14. Так, например, идея фор­мирующего эксперимента нуждается в сопряжении с принципом благоговения пе­ред развитием, поскольку объект психологии — сложные саморазвивающиеся системы. Даже в естествознании осознали уникальность таких объектов, край­не чувствительных к малейшим воздей­ствиям. Категория «деятельности» так­же нуждается в дополнении категорией «не-деяния» (китайское «у-вэй»). При­чем важно отметить, что «не-деяние» не равно бездеятельности: «Применять не­-деяние не означает бездействовать и хра­нить молчание, — поясняется в китайском источнике Чжуан-цзы. — Пусть, всему будет предоставлена возможность делать то, что назначено ему природой и естественно для него, и так, чтобы удовлетворялась его природа» (цит. по [16; 121]). «Не-деяние» активно, оно пред­полагает особую внимательность и со­средоточенность: позволяя природе течь своим путем, "не-деяние" впадает в этот поток и действует в гармонии с ходом вещей [8].

Анализ психологического знания в японской, индийской (и индейской), ки­тайской, тибетской традициях, аналоги психологических состояний и понятий в различных культурах, концепции раз­вития внутренних миров человека, об­разы человека — все это, на наш взгляд, актуальные вопросы культурно-исторической психологии.

Итак, наряду с представлениями о психозойской эре [2; 5—10]в современ­ном исследовательском сознании ут­верждается и постнеклассическая пара­дигма. Ее источники мы четко можем проследить как в естествознании и тео­ретической физике [30], [33], так и в гу­манитарных науках (например, в мето­дологических работах школы М.М.Бах­тина, Ю.М.Лотмана, Г.С.Померанца, в проекте «новой истории» французской школы «Анналы»), в стилях и движени­ях искусства. Мозаика постнеклассической парадигмы складывается из ряда положений, так или иначе представленных в современном исследовательском сознании.

1. Мир мыслится как система, и это выражается в семантике «универсу­ма» и нарастающей популярности теории самоорганизации (синергетики).

2. Снимается дихотомия естествен­ного и гуманитарного знания; размыва­ются очертания вещей и границы пред­метов; довлеет отношение между ними (идея развита в концепции М.Бубера), взаимодействие.

3. Человек осознается как «антропо­генный фактор», как активная единица космоэволюционного процесса; позна­ние опирается на антропный принцип (сформулированный Б.Картером: «Все­ленная должна быть такой, чтобы наопределекном этапе ее эволюции ее па­раметры допускали существование наблюдателей»

4. Идея гуманизации мира языком (В.Гумбольдт), переходящим с уровня функции (обслуживания) на уровень сущности (возвышения человека), пере­кликается с размышлениями М. Хайдеггера о сущности поэзии и с концепцией информатизации как реального меха­низма культурогенеза А.И. Ракитова (см. [32]).

5. Постижение сопричастности и все­общей связи вещей («в миге — вечность», «в точке — полнота бытия») и децентрализованности Вселенной («центр — везде, в каждой точке»), Г.С.Померанц показывает, что на подобном принципе строится диалог: центр подвижен, он — везде [31].

6. Понятие «духовной неопределенно­сти» (Н.Бор, В.Гейзенберг) и незавершимости как ценности (практики пост­модернизма). Признание амбивалентно­сти и противоречивости основным свой­ством и двигателем жизни.

7. Взаимоотношения человека и природы рассматриваются как диалог (И.Р.Пригожин) и коэволюция (Н.Н.Мои­сеев).

8. Эволюционирует мир в целом (принцип развития и исторически вос­питанное сознание). Мир понимается как сеть взаимоотношений, «паутина»; эво­люция по Ч.Дарвину должна быть дополнена космогенезом А.Бергсона и т.д. Наряду с естественным описываются ве­роятностный, рассеивающий (В.П.Алексеев), неествественный (С.Н.Давиденков), эстетический (Н.Сахнов) и другие ви­ды отбора.

9. Ноосферогснсз постигается как процесс отчасти рукотворный, что при­водит к постановке вопросов об ответ­ственности творца и этической экспер­тизе социальных проектов. Ведущая роль духовности в космоэволюционном про­цессе осмысливается как экологический фактор. (Не обновив ментальную осна­стку, считает Н.Н. Моисеев, человече­ство не сможет дать позитивного отве­та на вопрос: быть или не быть ...чело­вечеству?) 15.

В конце XX в. мы вновь подошли к опасной черте. Человечество сделалось способным овладеть природой, превра­тившись в ее ненасытного хищника, одним неосторожным движением не толь­ко уничтожить все живое на планете, но и вторгнуться в духовные миры, овла­деть духовной природой. И если эколо­гической защитой в первом случае слу­жит иная парадигма взаимоотношений с природой, в частности, концепция диа­лога И. Р.Пригожина, то экологической защитой во втором случае должно стать культурно-психологическое знание, по­средством просвещения и гуманных об­разовательных технологий пестующее ментальность в духе психозойской па­радигмы. Честь и достоинство, благо­родство и сострадание, совесть и ответ­ственность — вот минимальный набор экологичных человеческих качеств, без которых человечеству не вступить в «психозойскую эру».

1. Асмолов А.Г. XXI век: психология в век пси­хологии // По ту сторону сознания: Методо­логические проблемы неклассической пси­хологии. М.: Смысл, 2002. С. 459-479.

2. Асмолов А.Г. Культурно-историческая пси­хология и конструирование миров. М.: Ин-т практ. психол.; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996.

3. Брунер Дж. Празднуя разнообразие: Пиаже и Выготский//Вопр. психол. 2001. №4.С. 3-14.

4. Василюк Ф.Е. Психология переживания (ана­лиз преодоления критических ситуаций). М.: Изд-во МГУ, 1984.

5. Вернадский В.И. Научная мысль как плане­тарное явление. М.: Наука, 1988.

6. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум в интерпретации Эдмунда Гуссерля // Вопр. философ. 1992. №7. С. 116-136.

7 Генис А. Билет вКитай. СПб.: Амфора, 2001.

S. Григорьева Т.П. Лао и Логос (встреча куль­тур). М.: Наука, 1992.

9. Гуманитарные исследования в Интернете: / Сб. статей /Под ред. А.Е. Войскунского. М.: Можайск-Терра, 2000.

10. Гусельцева М.С. Культурно-историческая психология и «вызовы» постмодернизма // Вопр. психол. 2002. №3. С. 119-131.

11. Гуссерль Э. Логические исследования. Кар­тезианские размышления. Кризис европей­ских наук и трансцендентальная феномено­логия. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Минск: Харвест; М.: ACT, 2000.

12. Джемс В. Многообразие религиозного опы-. та. СПб.: Андреев и сыновья, 1992.

13. Дэви-Неел А. Посвящения и посвященные в Тибете СПб.: ОРИС, 1994.

14. Иванов В.В. Классика глазами авангарда // Иностр. лит. 1989. № 11. С. 226 -231.

15. Интервью М. Хайдеггера в журнале «Экс­пресс» //Логос. 1991. № I. С. 47-58.

16. Капра Ф. Дао физики. Киев: София; М.: ИД «Гелиос», 2002.

17. Капра Ф. Уроки мудрости. М :Изд-во Трансперсон. ин-та, 1996.

18. Касавин И.Т. Комментарии. Ученик шамана // Магический кристалл: Магия глазами ученых и чародеев / Ред. и сост. И.Т. Касавин. М.: Республика, 1992.

19. Коул М. Культурно-историческая психоло­гия: наука будущего. М.: Когито-центр; ИП РАН, 1997.

20. Круглый стол, посвященный обсуждению книги Н.Н. Моисеева «Быть или не быть ... человечеству?» // Вопр. философ 2000. №9. С. 3-14.

21. Круглый стол журналов «Вопросы философии» и «Науковедение», посвященный обсуждению книги B.C.Стелима «Теоретиче­ское знание» //Вопр. философ. 2001. № 1.С. 3-34.

22. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975.

23. Ландрам Дж. Четырнадцать гениев, кото­рые ломали правила. Р.-н/Д.: Феникс, 1947.

24. Левин К. Конфликт между аристотелевским и галиевским способами мышления о со­временной психологии // Психол. жури. 1990. Т. 11. №5. С. 135-15.

25. Лотман Ю.М. Культура и взрыв.. М.: Гно- [ зис, 1992

26. Мамардашвили М.К.. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.: Лабиринт, 1994.

27. Мещеряков Б.Г., Зинченко В.П. Л.С. Выготский и современная культурно-историческая психология (Критический анализ книги М. Коула) //Вопр. психол. 2000. №2. С. 102-116.

28. Моисеев Н.Н. Расставание с простотой. М.: Аграф, 1998.

29. Новиков А.А. Рациональность в ее истоках и утратах// Вопр. философ. 1995. №5. С 49-50.

30. Нугаев P.M. Смена базисных парадигм: кон­цепция коммуникативной рациональности // Вопр. философ- 2001. № 1. С. 114-122.

31. Померанц Г.С. Диалог и молчание // Чело­век. 1996. №3. С. 60-63.

32. Ракитов Л.И. Новый подход к взаимосвя­зи истории, информации и культуры: при­мер России // Вопр. философ. 1994. №4. С. 14-34.

33. Степин B.C. Теоретическое знание: Струк­тура, историческая эволюция М.: Прогресс-Традиция, 2000.

34. Столович Л.И. О «системном плюрализме» в философии // Вопр. философ. 2000. № 9. С. 46- -56.

35. Тамм P.M. Магический ренессанс //Чело­век. 1994. №4. С. 122-134.

36. Тейяр де Шарден II. Феномен человека. М.: Наука, 1987.

37. Фейерабенд П. Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания. Благовещенск.: БГК им. И.А. Бо-дуэна де Куртинэ, 1998.

38. Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. СПб.: Наука, 1995.

39. Цирульников А. Сетевое образование: кон­туры новой парадигмы // Первое сентября. 2002. № 2. С. 3.

40. Швырев B.C. Рациональность как ценность культуры // Вопр. философ. 1992. №6. С. 91-105.

41. Эйдельман Н.Я. «Быть может за хребтом Кавказа...» (Русская литература и общест­венная мысль первой половины XIX и. Кавказский контекст). М.: Наука, гл. ред. вост. лит.,1990.

42. Юнг К. Йога и Запад: Сборник. Львов: Инициатива; Киев: Airland, 1994.

43. Юнг К. Синхронистичность: акаузальный объединяющий принцип. М.: Рефл-бук, 1997.

44. Якимович А. Культура утраченных различий или Об итогах XX столетия // Знание — сила. 1992. №5-7. С. 121-129.

45. Якимович А.К. О лучах Просвещения и дру­гих световых явлениях (Культурная пара­дигма авангарда и постмодерна) // Иностр. лит. 1994. №1. С. 241-248.

Поступила в редакцию 20.03. 2002 г.

[1] Пожалуй, здесь не обойтись без некоторого прояснения смыслов. Сошлемся на разделяемое нами толкование М.Хайдеггером текстов Ф.Ницше: «Ницше поставил основной вопрос современной эпохи, вопрошая о Сверхчеловеке. Он разглядел приход времен, когда человек готовится распространить свое господ­ство по всей земле, и он спрашивает себя, до­стоин ли человек такой миссии и не должна ли сама его сущность быть преобразована. На этот вопрос Ницше ответил: Человек должен пре­одолеть себя, стать Сверхчеловеком» [15; 50).

[2] Термин «неклассичсский» в данном контексте употребляется в широком смысле, т.е. как все, что пришло на смену «классике». В бо­лее детальном анализе уместно различать «не­классический» и «постнеклассический». На сме­ну «классике» в начале XX в. взрывным обра­зом приходит «неклассический» стиль, плавно перетекая к концу столетия в «постнекласси­ческий». Но всегда ли их можно разделить, различить? В культурологии это не так очевид­но, как в истории науки. Поэтому и том кон­тексте, где речь идет об искусстве и литерату­ре, термины «неклассичсский» и «постнеклас­сический» разведены нами не так строго, как в разделе, где речь пойдет о науке.

[3] «Новая, рождающаяся на наших глазах парадигма может быть описана различными способами, — замечает Ф.Капра. — Ее мож­но назвать холистическим мировоззрением — видением мира как единого целого, а не набо­ра отдельных частей. Ее можно назвать также экологическим мировоззрением...» [16; 337].

4 К неклассической психологии по праву относится и теоретическое наследие Л.С.Вы­готского, А.Р.Лурия, НА.Бернштейна, АЛ.Ух­томского; деятельностный и субъектно-деятельностный подходы к психике и т.п.

[5] Ф.Капра приводит «откровенно злобные выражения», которые употреблял Ф.Бэкон по отношению к природе: «поставить на службу», «сделать рабыней», «взять под стражу», «пытками выбить из нее все секреты» [16,343]

6 В частности Н.Н.Моисеева беспокоит культ рынка в западной науке и ориентация на сиюминутный успех. О современном состоянии университета в Америке один из его собеседников отозвался так: «Прекрасные русские профессора обучают китайских студентов… И обучают тому, что не очень и нужно! Во всяком случае – в Америке» [28,445]. Но сегодня как никогда необходимы люди с широким кругозором, возражает Н.Н. Моисеев. «Состояние общего образования и бросающийся в глаза недостаток гуманитарного образования, т.е. образования, ориентированного на человека, - один из видимых индикаторов неблагополучия западной цивилизации» [28; 445-446].

7 А. В.Юревич справедливо замечает, что «неклассическое» и «постнеклассическое» — не одно и то же. Но культура-то не однородна: в ней имеет место то, что Б.Г.Ананьев назвал «гетерохроностью» развития В культуре некассические и постнеклассические феномены сосуществуют! Точно так же классическое (идея прогресса, овладение природой) неклассическое (учет субъективности наблюдателя) и постнсклассическое (рефлексия ценностного контекстa} могут сосуществовать в отдельно взятой голове (ментальности ученого) Ведь реаль­ные историю и жизнь нельзя выстроить по линейке в отличие от истории науки.

8 Дж Чу (G. F. Chew) известен «третьим революционным шагом» в физике его «бутстрэпная» (от англ bootstrap — зашнуровывание; здесь: поиск внутренней связности) теория частиц особым образом объединила квантовую механику и теорию относительности [16], [171

9 «Описывая особенности процессов са­моорганизации, я использую разные языки — язык диалектики, теории конфликтов и т. д.

Это все разные интерпретации одного и того же явления процесс самоорганизации мате­риального мира чересчур сложен, чтобы наде­яться его описать с помощью какого-либо единого языка», — признается Н.Н Моисеев {28; 161]

10 Когда какие-то представления не впи­сываются в установленную рациональным со­знанием картину мира, они рассматриваются как ненаучные и нерациональные, отмечает В. С. Швырев «Открытая научная рациональ­ность должна руководствоваться не сакрамен­тальной фразой: "Этого не может быть, пото­му что не может быть никогда", а скорее из­вестным шекспировским изречением о тайнах мира, недоступных нашим мудрецам. Необхо­димо, в частности, внимательное и уважитель­ное отношение к альтернативным картинам мира, возникающим в иных культурных и ми­ровоззренческих традициях, нежели наша со­временная наука» [40, 98].

11 Х.А.Лоренц (1853-1928) – голландский физик, создатель электронной теории. В 1904г. он нашел общие преобразования координат пространства-времени при переходе от одной системы координат в другую.

12 Сказанное не надо понимать как при­зыв «овосточиться». Имеется в виду способ­ность учитывать и практиковать разные стили мышления для овладения многомерным пред­ставлением о предмете исследования.

13 А.Пуанкаре, уже известный математик, по результатам теста Бине-Симона был при­знан умственно неполноценным [23].

14 Это не относится к историку Н.В. Абаеву, автору замечательной монографии о чань-буддизме и культурно-психологических тради­циях средневекового Китая, а также ответст­венному редактору сборника «Психологичес­кие аспекты буддизма».

15 «У нас экстенсивно развивались внеш­ние стороны жизни, — замечает С.П. Капица, — а вот духовная часть отставала... У нас колос­сальный разрыв между внешними возможно­стями, условиями развития и нашим внутрен­ним духовным миром» [20; 91.