Глава семьдесят вторая

Сразу за шторами была небольшая открытая площадка. Там стоял какой-то мужчина, подпирая стену. При нашем появлении он выпрямился. На нем была тенниска, спортивные трусы и белые носки. Чуть иной костюм, но носки выдавали. Тоже танцор. Под рубашкой было больше мускулов, и тело больше похоже на то, которое полагается стриптизеру.

– Помощь нужна?– спросил он.

Как и тот танцор. Совпадение, или это вроде пароля? Не знаю, да и не интересно.

– Нет, спасибо, у нас все есть, – ответил Оуэн тонким голосом. Он повис на руке Натэниела, и Натэниел не возражал.

Я попыталась внести свой вклад:

– Очень жаль, но я уже набрала свой лимит мужчин на эту ночь. После трех каждый следующий – уже лишний.

Новый танцор рассмеялся, покачал головой и показал нам в сторону коридора, который тянулся, очевидно, на всю длину здания. Оуэн повел нас туда. Здесь нам не хватало места идти троим в ряд, и Натэниел пошел сзади, продолжая обнимать Оуэна за плечи. Очевидно, Оуэн счел это хорошим признаком, потому что вдруг обвился вокруг Натэниела как тонкий и высокий модный аксессуар. Мика пошел со мной рядом, обняв меня за талию, будто я была его гарантией неприкосновенности. Могу его понять – мне тоже было не совсем комфортно.

По обе стороны шли кабинки, завешенные отодвигаемыми шторами, хотя, кажется, не все давали себе труд их задвинуть. Почти все было вполне законно – приватные танцы. Правила для них таковы: клиент держит руки при себе. Прикасаться может только танцор, да и то есть правила, какого рода прикосновения разрешены. Забавно, как жизнь со стриптизером и роман с содержателем стрип-клуба просветили меня в том, чего я никогда не хотела знать и не нуждалась в этом. Но, когда наступило уединение, дальше – договоренность между танцором и клиентом. Я не имею в виду только секс. У Джейсона была клиентка, которая хотела лизнуть его под коленями и готова была платить за эту привилегию пятьдесят долларов. Не мое представление о развлечениях, но это не сексуально – с точки зрения закона. Или, по крайней мере, по меркам большинства.

Я пока еще не думала, как мы найдем здесь Ронни. Почти все кабинки были закрыты. Я не могла просто начать выкрикивать ее имя, не подставив Оуэна под этого самого Далласа. Неприятно.

Но мне не пришлось искать Ронни. Я чуть не споткнулась о ее ногу, когда она высунулась из-под шторы. Ногу я вроде бы узнала, но голос не оставлял сомнений.

– Я упала. Господи, как я пьяна.

Что-то забормотал мужской голос – очевидно, ей помогали встать.

Я подавила желание постучать и спросила: «Ронни, это ты?» Хотя и так знала, но каждому в этой жизни иногда приходится задавать совершенно идиотские вопросы.

Ронни ответила только глупым хихиканьем. Я сделала глубокий вдох и отодвинула штору.

Ронни стояла на коленях у задней стены кабинки. Мелькнули белые груди – рубашка у нее была задрана, лифчика не было видно. Над этими грудями склонился мужчина с таким видом, будто он – их владелец. Танцорам разрешены прикосновения, но не такие интенсивные. Если узнает начальство, его вышибут отсюда – в теории, по крайней мере.

– Я подожду в коридоре, – сказал Мика.

– Окей, – кивнула я.

Натэниел взял Оуэна под руку и сказал:

– А я пойду за ним присмотрю.

Я осталась наедине с моей подругой и ее другом.

Ронни, хихикая, притянула его для поцелуя. Кажется, до нее не дошло, что шторы раздвинуты. Будь она трезвой, я бы развернулась и оставила ее делать, что она хочет. Ей больше двадцати одного года, но она пьяна, подавлена, сбита с толку, и она – моя подруга. Так что я вдвинулась малость в кабину, так, чтобы она увидела меня у него за плечом.

Она улыбнулась мне:

– Анита, а ты как здесь оказалась?

– Ты мне звонила, просила отвезти тебя домой. Не помнишь?

Она нахмурилась, будто говоря, нет, не помню.

Стоявший на коленях мужчина обернулся ко мне:

– Хочешь с нами? Дополнительной платы не возьму.

– Не сомневаюсь. Вставай, Ронни, поехали домой.

– Я не хочу домой. Еще не хочу. Я только что нашла Далласа. У нас приватный танец.

– Вижу, – ответила я, – но если бы ты запланировала себе приватный танец, ты бы мне не звонила. Мне надо лечь спать, и тебе тоже.

– Смотри, какая он лапочка.

Она погладила его ладонями по щекам и повернула лицом ко мне. Действительно, все на месте, но не лицо было его украшением. Это было первое тело в этом заведении, которое было телом мужчины, а не подростка перед началом полового созревания. Широкие плечи, узкая талия и бедра, мышцы на руках и ногах показывали, что он работает с железом. Татуировка на руке – морской пехоты. Что может делать в таком заведении морпех в отставке?

– Да, он лапочка. А теперь пошли домой.

Я потянулась к ее руке. Даллас не прикоснулся ко мне, не попытался удержать силой ее – он был достаточно хитер, да и сообразителен. Он зарылся лицом в ее грудь и чуть-чуть прихватил губами край. Ронни запрокинула голову и испустила звук, который я никогда не хотела бы слышать от своей подруги, находясь с ней в одной комнате.

Мика позвал – не крикнул, а позвал:

– Анита, почему так долго?

– Ронни не хочет уходить.

– Тогда поехали.

Что-то в его голосе навело меня на мысль посмотреть, что с ним там происходит.

– Я сейчас вернусь. Не делай ничего, за что тебя могли бы арестовать.

Даллас посмотрел на меня, и по этому взгляду ясно было, что у него как раз противоположные намерения, но больше я ничего сейчас не могла сделать, если не тащить Ронни за волосы. Сейчас я хотела посмотреть, отчего так звучал голос Мики.

А Мика очень вежливо, но твердо отвечал пожилому джентльмену.

– Спасибо, но нет, мы ждем нашего друга.

– Я буду твоим другом, – говорил джентльмен.

Он размахивал пачкой банкнот где-то на высоте пояса, так что ее издалека нельзя было увидеть. Видимая банкнота была двадцаткой, так что, очевидно, это была пачка двадцаток.

Мика покачал головой.

Джентльмен отделил от пачки две двадцатки.

– Нет, – сказал Мика.

Я уже почти дошла до них, когда пожилой вытащил еще две двадцатки – восемьдесят баксов – и протянул их Мике.

– Сегодня тебе никто не предложит больше.

– Ну, не знаю, – сказала я. – Я ставлю на кон стол и комнату, а также секс с женщиной.

И я взяла Мику за талию, а он меня.

Мужчина поглядел на меня, снова на Мику, снова на меня.

– Вы и есть его друг?

Я кивнула.

– Так вы действительно ждали друга!

– Я вам так и говорил.

Мужчина нахмурился и стал складывать пачку.

– Я не знал, что вы говорили о друге такого рода.

– Бывает, – сказала я, и улыбнулась ему улыбкой светлой и радостной, но и близко не доходящей до глаз.

Потом оглянулась в поисках Натэниела и обнаружила, что он едва виден за спинами пары, которая прижала его в углу. Он поднял руку, чтобы я его увидела. А может, просил помощи, как утопающий.

Взяв Мику за руку, я потащила его за собой. Наша лучшая защита – безопасность в количестве.

– Простите, мальчики-девочки, – сказала я.

Пара оглянулась. Мужчина был высокий и темноволосый, девушка чуть выше меня, блондинка. На ней было платье с открытой спиной, которое надо было бы завязать получше. Соски темными отпечатками выделялись на белой ткани. Я тщательно смотрела на верхнюю часть, даже не желая знать, видны ли темные отпечатки ниже. Не хочу сказать, что у них был вид дешевок – это не так. У девушки в обручальном кольце торчал бриллиант, которым щенок подавится, браслеты золотые и тоже с бриллиантами. Очень искусно наложенная косметика, то есть выглядит так, будто на девушке вообще краски нет, хотя на самом деле ее много. Мужчина одет в скроенный по фигуре костюм, очевидно, от того же поставщика, где брали свои Мика и Натэниел. Вид внушительный.

– Прошу прощения, но мы первые заговорили с этим джентльменом, – сказал мужчина.

Я сделала глубокий вдох через нос и медленно выдохнула. Духи у женщины были с пудровым ароматом, дорогие.

– На самом-то деле первой с ним заговорила я, потому что это я его сюда привела.

Они удивленно переглянулись.

Натэниел попробовал проскользнуть мимо них.

– Видите? – сказал он. – Я же говорил, что здесь не один.

Когда он оказался рядом со мной, и я держала за руку и его, и Мику, я вообразила, что мы защищены от дальнейших предложений. Наивная девушка.

Женщина встала на цыпочки, а мужчина нагнулся, чтобы услышать, что она шепчет ему на ухо. Мне это было все равно. Я двинулась обратно в сторону Ронни – здесь было тесновато для перемещений втроем.

– Постойте! – окликнула нас женщина.

Я обернулась – нормальная реакция, когда к тебе обращаются.

– Все трое – с нами, – сказала она.

Я заморгала, и это дало мне время обработать информацию, пока я не сразу поверила своим ушам. Было время, когда я спросила бы ее, что она имеет в виду, но с тех пор я подросла и теперь знаю ответ.

– Нет, – ответила я и вроде как подтолкнула Мику впереди себя и подтянула за руку Натэниела, который был сзади. И мы резко остановились, потому что остановился Натэниел.

Я еще раньше, чем обернулась, знала, что случилось. Наполовину я была права – Натэниела схватили за руку. Мужчина – я-то думала, что это женщина. Опять же моя наивность.

Я встала рядом с Натэниелом.

– Отпустите его. Немедленно!

В последнее слово я вложила достаточно силы.

Он выпустил руку Натэниела:

– Моей жене очень нравится ваш друг.

– Рада за нее, но это не мои проблемы. Больше его не трогайте. Не трогайте никого из нас, я понятно говорю?

– Вы сюда пришли за тем же, что и мы, – ответил он. – Поехали к нам. У нас ванна такая, что мы все свободно поместимся. – Он шагнул чуть ближе. – Я знаю, что без одежды вы даже еще красивее, чем в ней.

Я выдала ему свой фирменный взгляд – от которого крутые бандиты вздрагивают за двадцать шагов, а не слишком крутые с визгом бегут к мамочке.

Его жена оказалась умнее его – она потянула его за рукав со словами:

– Милый, кажется, они не хотят с нами играть.

– Послушайте свою жену, она из вас двоих самая умная.

Я подумала, что это вполне мирная прощальная реплика, и мы повернулись уходить, но Натэниел опять остановился. Я обернулась и увидела, что мужчина схватил его за косу. Так, ладно. Значит, по-хорошему не вышло.

Вытащив значок, я сунула его ему под нос. Ему пришлось отступить на шаг, чтобы взглянуть – следовало бы ему очки носить. Но зато он при этом выпустил волосы Натэниела. И засмеялся:

– У меня такой дома есть. Если хочешь играть в копов и гангстеров, можем и это устроить.

Значок был у меня в левой руке, так что пришлось концами пальцев той же руки откинуть полы куртки, чтобы показать ему пистолет в кобуре.

– И такое у тебя тоже есть?

Женщина тянула его прочь за рукав:

– Не надо, милый. Она всерьез.

Он на меня глянул сердито:

– Кто вы такая?

– Федеральный маршал Анита Блейк, мудак. Запомни и больше не лезь.

По выражению его лица было совершенно ясно, что он мне не поверил. Может быть, он из тех, кто не признает баб начальством, или слишком уж ему хотелось видеть волосы Натэниела разметавшимися у себя по простыне, и потому он не хотел верить. Я покупалась на то, что это его жене Натэниел понравился, до тех самых пор, пока его рука не схватила Натэниела за волосы. Может, его жене и понравился Натэниел – а кому бы нет? Но не она так всерьез на него запала.

Я отпустила куртку и телом чуть подтолкнула Натэниела встать между мной и Микой. Уж никак я не оставлю его в конце цепочки, где этот лапальщик. Убрав значок, я снова повела нашу троицу по узкому коридору, но сама пошла сзади, чтобы приглядывать за парой – ладно, за половиной пары.

Жена продолжала тянуть его за рукав, пытаясь увести. Он вырвал руку и продолжал на меня смотреть – не слишком дружелюбно. Можно даже сказать, что жара в его глазах хватало, чтобы назвать такой взгляд ненавидящим. Я ничего не сделала, чтобы вызвать его ненависть, только сказала ему «нет». Есть такие мужчины, которые считают «нет» смертельным оскорблением, но обычно для такой реакции нужно больше, чем отказ при попытке знакомства в баре. Я приглядывала за ним, пока нас не скрыли шторы дальних комнат.

– Жуть, – сказала я.

– Я его знаю, – тихо ответил Натэниел.

Я обернулась к нему:

– Откуда?

Он облизал губы, глаза у него были полны тревоги.

– Когда жил на улице. Он выбирал ребят постарше, таких, что уже почти были слишком старыми для профессии.

– Слишком старыми?

– Как правило, выходящие на улицу мужчины мужчин не ищут, Анита. Они хотят мальчиков. Как только становишься слишком взрослым с виду, приходится менять место работы. Переходить к другой клиентуре. – Последние слова он произнес, горько скривив губы. – Он постарел, и он меня не узнал, но я его помню. Помню, один из старших ребят меня о нем предупреждал.

– Предупреждал?

– Да, – кивнул Натэниел.

– Он им делал больно?

– Нет, но иногда клиент у всех вызывает чувство какого-то страха. Он просил обычных вещей, но через какое-то время всем становилось жутко. Вроде как чуешь в нем сумасшествие и понимаешь, что когда он кого-то изуродует – это только вопрос времени.

Я коснулась его лица, и он посмотрел на меня. В его глазах была та печаль, с которой он пришел ко мне когда-то. Это взгляд сказал мне, что он все это видел, все это делал, и при этом разрушил что-то в себе. Я взяла его ладонями за щеки и ласково поцеловала. Одиночество в его глазах смягчилось, но не исчезло. Что-то осталось.

– Анита, она твоя подруга, но... – заговорил Мика.

Я обернулась и увидел, что танцор Даллас лежит на полу, а Ронни сидит на нем. Она ниже пояса все еще была одета, а он – нет. Рубашка на ней была расстегнута, и если она пришла сюда в лифчике, то сейчас его не было.

Все, хватит. Хватит с меня чужаков, которые лапают моих мальчиков. Хватит с меня Ронни, которая нас в этот гадючник затащила. Хватит ее саморазрушительного слабоволия. Я этого нахлебалась от Ричарда, и от Ронни уже не хочу.

– Вероника Мария Симмз! – произнесла я.

Она заморгала, подняв глаза на голос и на звук всех своих имен.

– Ты мне кто, мама?

Я схватила ее за пояс джинсов и подняла с этого мужчины. Это поразило ее – и меня тоже, потому что мне это не стоило усилий. Она больше меня, выше, просто больше, а я ее подняла так, будто она ничего не весит. И поставила на шатающиеся ноги.

– Эй, у нас сеанс! – заявил с пола Даллас.

Я показала ему значок:

– Сеанс окончен.

Держа значок в левой руке, я правой перебросила Ронни через плечо. Мне пришлось пару раз подбросить ее в воздух, чтобы устроить поудобнее, а потом я зашагала по коридору. Натэниел раздвинул перед нами шторы и последовал за нами, Мика в арьергарде.

Ронни не отбивалась, но протестовала:

– Анита, отпусти меня!

Жутковатая парочка нас не ждала на площадке перед комнатами, и я была этому рада. Значок я держала на виду, но, чтобы достать пистолет, мне пришлось бы снять с плеча Ронни. Войдя в зал, я оглядела его, и той пары не было и здесь. Еще лучше.

– Анита, я тебе не ребенок, мать твою! Отпусти меня!

На пути возник вышибала, и я сунула ему под нос значок. Он поднял руки – дескать, никаких проблем. Мы продолжали путь к двери. Музыка все еще наяривала так, что у меня череп трескался, но людской говор затихал за нами. Не знаю, в значке было дело, в том, что я несла на плече женщину, или что Ронни светила грудями на весь зал, или у народа вызвал траур тот факт, что я двух самых красивых мужиков увожу с собой. Как бы там ни было, но мы шли в туннеле тишины, потому что на нашем пути все прекращали говорить, прекращали пить, прекращали танцевать и только глазели на нас.

Пришлось рукой со значком придержать Ронни, когда я по ступеням всходила к входной двери, но мы прошли. Натэниел придержал дверь, ведущую в гардеробную. Мика вышел первым и поспешил открыть наружную дверь. Мы вышли в прохладный осенний воздух, дверь захлопнулась за нами, оставив в звенящей тишине.

– Отпусти меня на фиг!

На этот раз она стала вырываться – не слишком хорошо, не так, как могла бы, но у меня кончилось терпение. Отпустить? Сейчас отпущу. Я сбросила ее на землю, задницей прямо на гравий.

Я думала, она заорет на меня, но на ее лице появилось странное выражение, и вдруг она вскочила на ноги и побежала, спотыкаясь, к травке на краю автостоянки. Там она рухнула на четвереньки и начала блевать.

– Блин! – произнесла я тихо и с чувством, направилась в ее сторону, и ребята пошли за мной. Я махнула им рукой, чтобы оставались в последнем ряду машин, и пошла по траве к Ронни. Сухая осенняя трава шелестела о джинсы.

Ронни все еще стояла на четвереньках. Кисло-сладковатый запах рвоты добрался до меня прежде, чем я до нее. Действительно, она моя подруга, потому что я подошла к ней, убрала волосы с ее лица и стала держать ее, как держат ребенка. Только истинная дружба могла удержать меня там, где она выблевала все, что выпила за этот вечер.

Стоя рядом с ней, я пыталась думать о другом, о чем угодно другом. Я не слишком умею находиться в присутствии блюющих людей. Что-то в этом звуке и запахе есть такое, что меня тоже тянет на рвоту. Я смотрела на ту сторону поляны, пытаясь найти другой предмет для размышлений. И ничего интересного не видела, пока не посмотрела прямо перед собой. Сперва мне показалось, что это бурелом, упавшее дерево, но глаза рассмотрели получше, и я поняла, что это человек. Бледный контур руки, кисть уставлена в небо, будто опирается на что-то, мне не видное. Не обязательно же мертвое тело – кто-то вышел и упал в обморок.

Я оглянулась на Мику и Натэниела и жестом их подозвала. Ронни уже начинала переставать. Наконец-то пошли пустые спазмы.

– Останьтесь с ней.

Я знала, что, идя в ту сторону, я могу уничтожить улики, но я знала также, что это может быть манекен или просто человек без сознания. Надо убедиться перед тем, как звать кавалерию. Что это говорит о моей жизни, что первая мысль у меня была «мертвец, убийство»? Да то, что я слишком давно работаю с убойным отделом.

Я шла по сухой траве, замедляя шаг, глядя, куда ставлю ноги. Трава уже не шелестела, потому что я кралась осторожно. Если где-то здесь лежит оружие, мне не хочется на него наступать.

Чем больше смотрела я на тело, тем больше убеждалась: мертвец. Та самая бледность кожи в свете далеких галогеновых фонарей и в холодном свете звезд. Мужчина, лежит на спине, рука упирается в сухую ветку дерева. Если бы она не торчала вверх, я бы так быстро и не заметила. Как волосы девушки на месте первого убийства, кто-то дал себе труд сказать: эй, гляньте-ка сюда. Да, на этот раз мужчина, а не женщина, но тоже в стрингах леопардовой расцветки, сдвинутых в сторону, и трудно было не заметить тот факт, что он выбрит, тщательно выбрит. Шансы, что это не стриптизер из «Снов инкуба», почти нулевые. В Вегасе на такие шансы не играют.

Следы клыков на шее выделялись черным на белой коже. Еще на сгибе локтя, на запястье. Я не стала трогать его и отодвигать голову, чтобы посмотреть, есть ли соответствующие следы на другой стороне шеи. Не стала раздвигать ноги и смотреть, есть ли отметины внизу. Я только присела рядом на корточки, пытаясь не касаться земли, и тронула его за руку. Да, вроде как искала пульс, но на самом деле нет. Он был холоден на ощупь, но рука его сдвинулась, когда я нажала едва-едва. Либо окоченение не наступило, либо наступило и прошло. На это могут влиять многие факторы, но я бы сказала, что он умер недавно, сегодня ночью. Его убивали, пока мы допрашивали Иону Купера в Церкви Вечной Жизни. Сейчас, когда у меня перед глазами был этот мертвец, почти мальчик, я не испытывала такого неприятного чувства по поводу убийства Ионы Купера. Странно, правда?

Я встала и полезла в карман за сотовым. Набрала номер, который знала наизусть.

– Зебровски слушает.

– Надеюсь, ты не дома, – сказала я.

– А что?

Явное подозрение слышалось в этом голосе.

– То, что я на той стороне реки, возле стрип-клуба, стою над очередным телом.

– Нам не сообщали.

– Я сообщаю.

– Ты мне хочешь сказать, что это ты нашла тело?

– Ага.

– Рассказывай.

Я изложила ему сокращенную версию. Я не скрыла, что бармен велел Ронни позвонить, чтобы ее отвезли домой, но не стала рассказывать, что она была в раздрипе из-за разрыва с Луи. Про жутковатую пару я тоже умолчала, но это и все.

– Блин, – сказал Зебровски. – Я должен доложить. Полиция штата и местный шериф доберутся туда раньше нас. Шериф не слишком от тебя в восторге.

– Я помню.

Почти ощутимо было, как он думает на том конце линии.

– Я готов был бы сказать: «отпусти своих домой», но они нужны нам будут, чтобы подтвердить твой рассказ.

– Ты мне не веришь?

– Я-то верю, но не я буду первым на месте преступления, Анита. Понимаешь?

– Я так понимаю, что мне нужно будет алиби для объяснения, как это я первой обнаружила следующую жертву, когда они патрулируют все клубы. Они сразу подумают, что меня кто-то навел.

– Вот именно.

– Ты ведь мне веришь, Зебровски.

– Верю, но я тебя знаю. Если какая-то женщина могла забрести в стрип-клуб в поисках мужиков и случайно напороться на жертву убийства, то это ты.

– Я не искала мужиков.

– Ну да. Обязательно расскажу всем ребятам в РГРПС, что ты просто выручала подругу.

– Зебровски, гад, не надо меня на эту тему подкалывать!

– Да стал бы я?

– Имела я тебя, Зебровски!

– Я бы с радостью, да что Кэти скажет? – Вдруг он стал совершенно серьезен. – Я доложу по команде и скажу, что один из наших людей уже на месте, но если шериф приедет первым, не выступай особо.

– Я никогда не выступаю.

– Ага, а в летний зной в аду прохладно, – засмеялся он. – Постарайся вести себя прилично, пока мы не приедем тебя выручить.

– Буду, если он тоже.

– Вот и хорошо. Я постараюсь приехать как можно скорее, Анита.

– Знаю.

– Чертовски долгая выдалась ночь.

– Ага.

Он повесил трубку. Я выключила телефон и направилась обратно. Сирены я услышала раньше, чем дошла до парковки. У меня было время быстро сказать Натэниелу и Мике, что случилось и что будет дальше. Ронни сидела на земле, стеная и держась за голову. Вряд ли она бы меня услышала, даже если бы я обратилась к ней. Потом заскрипел гравий парковки под колесами, и на передней машине заявился шериф Мелвин Кристофер. Ни одного полицейского штата в поле зрения. Лучше не придумаешь.