Библиологический словарь. Евангелия.

Протоиерей Александр Мень.

Глава 7. Язык канонических Евангелий.

(http://www.alexandrmen.ru/books/mirbibl/bibleist.html)

Язык канонических Евангелий – греческий диалект койне, сложившийся в эпоху эллинизма. Этот народный язык во многом отличается от классического и несет на себе печать восточных влияний. Открытие «бытовых» папирусов (частные письма, дневники, контракты, счета) позволило Дейссману* установить тождество евангельского языка и койне. То, что Евангелия, повествующие о событиях в Иудее, написаны уже по-гречески, дало основание критикам относить их ко второму и даже третьему поколению христиан. Но, во-первых, теперь установлено, что койне был широко распространен и у евреев. Первые проповедники Евангелия среди язычников были «эллинистами», т. е. евреями, говорившими по-гречески (Деян. 11:19-20).

Во-вторых, есть немало данных в пользу того, что Евангелия имеют семитическую основу (см. работы Баженова*, Дальмана*, Блека*, Иеремиаса*, Карминьяка *, Торрея *, Тресмонтана * и др.). В них были выявлены различные формы библейского параллелизма: синонимический (Мф. 10:41; Л к. 12:48), антитетический (Лк. 12:47-48), возрастающий (Мф. 10:40; Лк. 12:4-5); евангелисты постоянно прибегают к удвоению глагола, которое чуждо греческому языку, но зато в высшей степени характерно для еврейского и арамейского языков («встал и пошел», «пришед, поселился*, «удерживал и говорила, «отвечая, сказал*, «начал проповедовать и говорить* и т. п.). Семитический характер имеет в Евангелиях и употребление слова «сын» как способа описания того или иного лица: вместо «свадебные гости», «мирские люди», «обреченные геенне», «погибший человек», «просветленный человек» мы находим «сынов чертога брачного», «чад века сего», «сынов геенны», «сына погибели», «сына света» (Мф. 9:15; 23:15; Лк. 16:8; Ин. 17:12; ср. также Мф. 8:12; 13:38; Лк. 10:6); и само наименование «Сын Человеческий», которое значит «Человек», характерно для библейского языка. Далее, в Евангелиях почти отсутствуют сложные периоды, свойственные греческим писателям; фразы отличаются восточной простотой и лаконичностью. Евангелисты любят часто употреблять одно и то же слово (например, «свидетельство» у Ин.), в то время как греки старались умножать синонимы. Перевод Евангелий на арамейский и еврейский языки выглядит как «обратный» и выявляет семитические аллитерации и рифмы (в молитве Захарии, в речах Крестителя, в Молитве Господней, в прологе Ин. и др.). Ряд мест в Евангелиях делает очень правдоподобной гипотезу о переводе их греческого текста с еврейского языка. Например, цитата из Мих. 5:2 (Мф. 2:6) передает слово элуфей не по Септуагинте («тысячи»), а по другому его еврейскому значению («воеводства»). Как отметил о. Карминьяк, язык Евангелий — это не плохой греческий в Откр, а «хороший греческий язык переводчика, который бережно относился к семитическому оригиналу». Особенности евангельского текста он, как и многие другие экзегеты, объясняет «постоянным дословным калькированием переводчика, желавшего сохранить верность еврейскому тексту, бывшему у него перед глазами». Все это еще раз показывает, что первоисточники канонических Евангелий восходят к палестинской традиции, к апостольской первообщине. Вопрос же о том, были ли эти первоисточники написаны на еврейском или арамейском языке, в настоящее время все еще продолжает дебатироваться среди библеистов.