Специфика российской системы управления в ракурсе бюрократии

В России государство действительно играло роль более значительную, нежели в большинстве европейских стран, не говоря уж о США, выступая как активная, во многом первич­ная по отношению к обществу сила. И в этом смысле наши нынешние крайние "государственники" опираются на мощ­ную культурно-историческую традицию.

Однако, поскольку мы сейчас, к счастью, живем в период переосмысления традиций, необходимо заново проанализировать характер, смысл и по­следствия этого исторического обстоятельства. Многие, напри­мер, считают, что одна из фундаментальных причин россий­ских бед как раз в том и состоит, что у нас всегда было слиш­ком сильное государство и слишком слабое общество. Впрочем, поскольку серьезный анализ данной проблемы выходит за рамки настоящей работы, ограничимся фиксацией важности назван­ного аспекта.

И поэтому, учитывая многовековые традиции государствен­ного деспотизма нашей исто­рии, страшные последствия так называемой особой роли государства в России может не вызывать тревоги лишь в том случае, если государство одновременно осознает необхо­димость серьезного самоограничения, а общество при этом со­хранит инструменты контроля над ним.

В противном случае это может стать хотя и безнадежной в историческом отношении, но способной причинить немалый ущерб и людям, и обществу в целом попыткой затормозить наше движение по пути к от­крытому обществу.

Один из крупнейших, мыслителей XX века К. Поппер считал величайшей и еще далеко не завер­шенной революцией в истории переход от общества закрыто­го, где индивид растворен в коллективности, взамен получая иллюзию социальной защищенности, к обществу открытому, где он свободен принимать многие решения, но сам несет и ответственность за их последствия.

Россия сейчас как раз пе­реживает этап такого перехода, который неизбежно сопря­жен со страхом "сквозняков" свободы с попытками вновь зах­лопнуть уже отворенную дверь.

И процесс действительно можно задержать. В истории такое случалось. Но это приносило лю­дям лишь новые беды1).

Вернуться в мнимый "утраченный рай" тоталитаризма не­возможно. Мы можем вернуться в животное состояние. Однако если мы хотим остаться людьми, то перед нами только один путь — путь в открытое общество. Путь России в открытое общество не будет ни очень легким, ни очень быстрым. Попятные движения тоже весьма вероятны.

Но все же основной вектор движения зафиксирован необратимо. Попытки реставра­ции обречены даже в среднесрочной перспективе. Именно в этом видится мне главный позитивный исторический смысл "ельцинского" десятилетия — 90-х годов. И на этой умеренно оптимистической ноте перейдем к нашему непосредственному предмету.