Развитие отечественной методологии историографии

Трудности развития. Теоретические основы исторической науки понимались по-своему разными исследователями в разное время. Даже слагаемые этих основ виделись и разрабатывались неодинаково: философская база, теория исторического процесса, методы исторического исследования, методика преподавания истории и др.

Из специальных исторических дисциплин источниковедение родилось раньше историографии более чем на столетие.

Позднее развитие историографии объясняется, прежде всего, сложностью предмета: для занятий историографией необходимо предварительно знать, естественно, саму историю, ее источниковую базу, философские предпосылки и др. Поэтому Н. Л. Рубинштейн, главный труд которого «Русская историография» вышел в 1941 году и составил эпоху в исторической пауке, в начале 1960-х годов утверждал, что ввиду трудности этой дисциплины она может изучаться не студентами и аспирантами, а лишь зрелыми историками.

Поэтому же и в 1980 году В. Л.Дунаевский обоснованно полагал, что исследовательские труды по истории исторической науки — «это самый высокий по своему теоретическому уровню вид научного творчества в области историографии, находящийся в значительной степени еще в состоянии становления» [106].

К тому же после хрущевской «оттепели» в брежневскую пору начался ресталинизационный откат, затруднивший развитие историографической мысли.

Становление отечественной теории историографии относится ко второй половине XX века и связано с деятельностью академика М. В. Нечкиной и руководимого ею Научного совета «История исторической науки» при Отделении исторических наук АН СССР.

Научный совет «История исторической науки». Милица Васильевна Нечкина (1901—1985), известная еще в довоенную пору прежде всего как историк декабристского движения, возглавила в 1958 году Научный совет «История исторической пауки» и до конца жизни оставалась его душой и руководителем. Эта небольшого роста круглолицая женщина с неброской внешностью обладала абсолютной порядочностью, мощным интеллектом и блестящим пером («серебряным стило», по выражению академика IO. Л. Полякова). Нечкина являлась генератором идей и инициатором всех значительных начинаний Научного совета. Она собрала под своим началом талантливых сподвижников (в этом качестве она на своем уровне — напоминала Екатерину II).

Ее правой рукой и помощником в научно-организационной деятельности стал Владимир Аронович Дунаевский (1920—1998) [107].

Для развития отечественной методологии истории большое значение имели научные форумы, проводившиеся под эгидой Научного совета. Особенно значимыми были историографические среды и конференции в Москве (в здании Отделения истории по ул. Д. Ульянова, 19), а также конференции в Смоленске (1973), Калинине (1975), Калининграде (1979), Томске (важном центре историографических исследований, где конференции собирались регулярно раз в 2—3 года), других городах и региональных центрах. Материалы этих конференций затем публиковались и способствовали развитию теоретико-методологической мысли.

Благодаря деятельности Научного совета были опубликованы масштабные 5-томные «Очерки истории исторической науки в СССР», выходили альманахи «История и историки» [108].

Мне довелось участвовать в ряде перечисленных форумов, выступать там с сообщениями. Попыткой суммировать некоторые обсуждавшиеся на них дискуссионные вопросы явилось мое учебное пособие «История исторической мысли в новое время» (Иваново, 1983), в котором впервые, насколько мне известно, в связном и доступном для студентов виде были охарактеризованы историографические источники и модель историографического исследования [109]. Более подробно о них позже рассказал А. И. Зевелев [110].

Существенный вклад в развитие методологии истории внесли историографические учебные пособия кафедры новой и новейшей истории МГУ, в частности, опубликованные в последнее десятилетие XX века [111].

2. Понятийный аппарат: историография и близкие дисциплины

Предмет историографии. Знакомство с происхождением слова «историография (греч. histona — рассказ и grapho — пишу) мало помогает раскрытию его содержания. А. В. Гулыга говорит о шести, А. Л. Витухновский — о восьми значениях слова «история» [112]. В прошлом не видели разницы между историей и историографией, разве что «историография» звучала более увесисто, фундаментально. Поэтому слова эти употреблялись как синонимы, например, Л. Ранке имел титул «прусский историограф», И. Г. Дройзен — «историограф Бранденбургского дома». В самом широком смысле понятия «история» и «историография» иногда употребляются в качестве синонимов и в наше время.

Из ряда значений слова «историография» наиболее распространены два:

1) анализ совокупности исторических трудов по определенной теме или проблеме;

2) история развития самой истории, то есть история развития исторической мысли, или исторической науки.

В соответствии с этими значениями предметом любого историографического курса может быть либо характеристика исторической литературы по определенной тематике (проблематике), либо анализ развития исторической мысли (науки) в целом.

Практика чтения историографических курсов за последние десятилетия и обсуждение этого сюжета историографами привели их к выводу: характеристику литературы по узловым темам целесообразно включать в общие исторические курсы, курсы же историографические должны собой представлять историю исторической мысли как науки, имеющей большое мировоззренческое и познавательное значение. Впрочем, до сих пор подчас слово «историография» употребляют в обоих этих смыслах, хотя очевидно, что далеко не каждая книга, существенная для понимания истории отдельной страны или темы, получает глобальное значение для истории исторической мысли (науки).

Отграничение предмета. Не следует смешивать историографию как историю исторической науки со смежными или близкими ей историей общественной мысли (экономических, политических, философских идей) или науковедением (включающим и вопросы истории науки).

Особенно часто путают историографию с библиографией — описанием основных данных о книге. Известно, что это описание может быть кратким — состоять лишь из фамилии и инициалов автора, названия книги, места и года издания, может быть более подробным и даже включать аннотацию. Очевидна полезность библиографии как рабочего инструмента историка. Но история исторической науки гораздо шире самого обстоятельного каталога аннотированных книг. Попытки подмены историографического анализа библиографическим описанием — «детская болезнь» (М. В. Нечкина) или даже «младенческий этап» (Л. М. Сахаров) становления историографии как науки. «Библиографию называют лоцией в море исторических знаний, исторических исследований. Историографию можно было бы назвать инструментом познания глубинных процессов, происходящих в самой исторической науке, инструментом познания закономерностей развития исторических знаний» (Е. Н. Городецкий) [113].

Сопредельной с историографией дисциплиной является и источниковедение. Соотношение историографии и источниковедения своеобразно, в известном смысле каждая из этих наук шире другой, входит в другую, изучается другой. История развития источниковедения — это историография источниковедения (здесь историография шире), источники же историографии изучает источниковедение историографии (здесь источниковедение шире).