В.В.Сдобников, О.В.Петрова ♦ ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА. И Нора Галь заключает: «Слово обыграно другое, а смысл и настроение сохранились — ничего не от­нято у автора

— Все кончено?

— Не для вас, сэр. Для нее».

И Нора Галь заключает: «Слово обыграно другое, а смысл и настроение сохранились — ничего не от­нято у автора, не прогадал и читатель»¹⁹¹.

Использование в тексте заимствований из гре­ческого и латинского языков, то есть варваризмов, также может ограничивать переводимость. Рас­смотрим следующий пример. В романе Ф.Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» один из персонажей говорит на своеобразном языке, в котором латинс­кие лексемы облачены в чисто французскую грам­матику (к латинским корням прибавляются фран­цузские грамматические окончания). Н. Любимов использует в переводе на русский обратный прием, добавляя латинские окончания и форманты к рус­ским корням (ожидамус, такум. и сякум, обдираре). Казалось бы, решение найдено. Однако это реше­ние не позволило переводчику точно воспроизвес­ти коммуникативный эффект, передать смысл используемого персонажем приема. У Рабле лиму-зинский школяр стремится говорить на лучшем французском языке, подделываясь под речь пари­жан. Он наивно полагает, что его латинизированная речь отвечает нормам столичной речи. У Любимова создается впечатление, что школяр стремится гово­рить на латыни для большей учености, не зная тол­ком этого языка. В целом перевод состоялся, но с не­которым искажением коммуникативного эффекта.

До сих пор мы рассматривали чисто лингвисти­ческие факторы, ограничивающие переводимость, то есть те формальные свойства текста, которые препятствуют осуществлению перевода в макси­мально полном объеме. Однако очень часто в ка­честве подобных факторов выступают явления, от­носящиеся не к формальной, а к содержательной стороне текста. Речь идет о самих элементах содер-

¹⁹¹ Г а л ь Н о р а. Слово живое и мертвое (Из опыта переводчика и редактора). 4-е изд., доп. М.: Книга, 1987. С. 165.

ЧАСТЬ III. Проблемы общей теории перевода

жания, об описываемых в тексте событиях и фак­тах, которые в силу своей национально-культурной специфичности могут быть чужды культуре и вос­приятию читателя перевода. Правда, только в том случае, если они переносятся в текст перевода не­посредственно, без каких-либо изменений и коммен­тариев. В частности, в качестве одного из ограниче­ний переводимости мы упоминали использование в тексте оригинала слов-реалий. Однако реалия — это не просто некий предмет или явление, во многих слу­чаях это элемент иной культуры, отсутствующий в принимающей культуре, это своего рода символ иного образа жизни. Как мы убедились, можно ре­шить чисто формальную проблему — найти в ПЯ или создать, используя средства ПЯ, соответствие сло­ву-реалии. Но все равно есть опасность, что в самом содержании что-то останется непонятным или стран­ным читателю перевода. Отсюда возникает пред­ставление о так называемой «культурной непере­водимости» (термин предложен Дж.Кэтфордом). В качестве примера Дж.Кэтфорд приводит японс­кое слово юката — свободный халат с поясом, кото­рый носят мужчины и женщины; он выдается посто­яльцам японских гостиниц и предназначен для дома и улицы. На английский язык японское слово обыч­но переводят словами dressing-gown, bath robe, house-coat, pyjamas, night-gown. Иногда переводчи­ки используя транслитерацию, переносят японс­кую единицу в английский текст. В некоторых слу­чаях используется давно ассимилировавшееся в ан­глийском языке слово kimono.

Дж.Кэтфорд в качестве примера приводит пред­ложение, которое могло бы быть переводом с япон­ского языка на английский:

After his bath he enveloped his still-glowing body in the simple hotel bath-robe and went out to join his friends in the cafe down the street.

Возможный перевод на русский: После бани он накинул на еще горевшее тело простой гостиниц-