Глава вторая рассказывает о том, как один прапорщик трех генералов прокормил

Чуть ниже среднего роста, полноват, но не толстый, холеные усы, но меньше чем у Буденного, всегда гладко выбрит, пахнет одеколоном «Красная Москва», военная форма пригнана по фигуре, чистая, выглажена, сапоги гармошкой и блестят как зеркало. Но армейский канон «умом ты можешь не блистать, а сапогом блестеть обязан» к нему не подходит - на учениях, будучи начальником походной кухни, он три дня кормил трех генералов колбасой общим весом сто пятьдесят граммов.

Если верить солдатскому телеграфу, служил этот прапорщик пятнадцать лет старшиной роты в дисциплинарном батальоне, а затем перевелся в нынешнюю часть старшиной учебной инженерно-саперной роты. На службу приходил каждый день в шесть пятьдесят утра, исключение – воскресенье. Звали прапорщика Иван Николаевич, фамилия – Мельниченко.

Расположение учебной роты находилось на втором этаже казармы, построенной, как и сам город Николаев по указу Светлейшего Князя Григория Потемкина, видевшем за этим городом большое кораблестроительное будущее.

Начало служебной деятельности в 6:50 утра было для Ивана Николаевича своеобразным ритуалом, выработанным за его долгую службу старшиной. Перед тем, как подниматься на второй этаж, он доставал белоснежный носовой платок и, шествуя по лестнице, то и дело проводил им по стенам выкрашенным синей краской, по перилам, по подоконнику. Если платок оставался таким же белоснежным – старшина доволен собой, не зря он старшиной служит - приучил солдат-курсантов учебной роты к чистоте. Чистота – залог здоровья, об этом говорят даже военные медики. Если платок терял свою белизну, тогда внутренний наряд по роте снимался в полном составе и до окончания времени дежурства мыл ротный туалет. Благодаря этим драконовским методам, молодые люди, оторванные от юбок мамок и бабок, становились солдатами – защитниками Отечества, проходили школу мужества, школу жизни. Очень многие из этих солдат, демобилизовавшись, становились кто рабочим, кто военным, кто ученным. Но все они писали прапорщику Мельниченко письма, благодаря его как раз за его драконовские методы, сделавшие из них настоящих мужчин. Все его требования были справедливы, и ни кто и ни когда не был наказан им без причины просто так.

У Мельниченко Ивана Николаевича была очень интересная черта, но не та, которая у человека делит задницу пополам, а связанная с фуражкой. Когда головной убор сидел на его голове строго по уставу, то мимо него можно было спокойно пройти строевым шагом и отдать честь. Если головной убор немного сдвинут на затылок, значит прапорщик немного в подпитии, и лучше всего мимо него по быстрому пробежать и отдать честь. Когда головной убор еле держался на затылке, то старшину учебной роты обходил стороной даже командир учебного батальона – старшина пьян в дым, и обязательно найдет, где что не по уставу. Но такое случалось крайне редко - обычно в приезды инспекций и проверок, проводимых штабами округа или дивизии. Старшина мастерски организовывал эти встречи, и поэтому батальон был на хорошем счету у командования, а печень старшины – на плохом счету у эскулапа части.

Кормили в этом учебном подразделении хорошо - это заслуга заместителя командира батальона по тылу майора Петухова. Но всегда и везде находится тот, кто чем-то недоволен. Однажды, построив роту после ужина, прапорщик Мельниченко поинтересовался, понравился ли ужин солдатам. Рота загалдела:

- Все хорошо, все вкусно, но чай холодный.

Старшина пояснил:

- С точки зрения советской военной медицины, горячий чай очень вреден для молодого солдатского организма. Особенно на ночь: кто-то из вас случайно описается и обварит ноги, а утром не сможет одеть ни галифе, ни сапоги и его отправят на лечение в санчасть. Нельзя травмировать солдата в мирное время.

Все чистки оружия личного состава роты проводились непосредственно под контролем прапорщика Мельниченко. Он всегда обстоятельно рассказывал и показывал будущим сержантам правильность чистки и где может быть грязь в автомате. Во время очередной чистки оружия «очень умный» солдат, выбрав момент, когда Иван Николаевич объяснял порядок разборки и сборки автомата, задал вопрос:

- Товарищ прапорщик, разрешите обратиться, курсант Петров?

- Обращайтесь.

- Товарищ прапорщик, вот автомат, мы его разбираем, а вычистив - собираем и ставим в пирамиду в оружейной комнате. А вот бы солдата так: перед отбоем разобрать и положить в кровать - экономия какая, кровати меньше, одеяла меньше, а подушки вообще не нужны.

Старшина, не задумываясь, ответил:

- Я с вами, товарищ курсант, согласен полностью. Экономия в объеме всех Вооруженных сил СССР огромная! Но представьте себе тревогу ночью и всех начинают собирать. Возьмем вас, к примеру. Вас в спешке собирают, и случайно перепутывают вашу голову с вашей задницей. Что из этого получается: каска не одевается, крючок кителя на горле не застегивается. Рота пошла в атаку, все кричат «Ура!», а что будете издавать вы, товарищ курсант?

Веселое ржание солдат роты сделало на несколько минут казарму конюшней, а курсант Петров в солдатской среде стал «задницей без каски».

Обучение курсантов учебной роты - будущих сержантов - шло своим чередом. За учебой и освоением военной техники незаметно прошла зима и природой начала управлять весна. Все Вооруженные силы СССР, согласно приказу Министра Обороны, перешли на летнюю форму одежды с весенним уклоном, то есть сдали зимнее нательное белье, зимние шапки заменили пилотками, а шинели остались.

Прапорщик Мельниченко выдал пилотки курсантам учебной инженерно-саперной роты и дал команду построиться в расположении. Сержанты построили роту, и старшина стал показывать, как правильно надевать пилотку. После изучения новой для курсантов детали военной формы, Иван Николаевич спросил:

- Товарищи курсанты, вопросы есть?

Курсант Петров, по прозвищу, «задница без каски», решив отплатить старшине за свою кличку, поехидничал:

- Товарищ прапорщик, разрешите обратиться, курсант Петров.

- Слушаю вас, товарищ курсант.

- Товарищ прапорщик, а почему этот головной убор называется пилотка?

- Товарищи курсанты, кто ответит на вопрос Петрова, тот будет освобожден от несения нарядов до самого отъезда по линейным частям.

В расположении роты повисла тишина - заманчивое предложение, все курсанты стали вспоминать все, что они изучали на занятиях по тактике, по изучению техники и вооружения, на политзанятиях, но ответа не находили. Даже в работах Ленина и тезисах, недавно прошедшего очередного съезда КПСС, ответа не было.

- Ни кто не знает, - констатировал этот пробел в знаниях курсантов учебной роты прапорщик Мельниченко. - Курсант Петров, я удовлетворю ваше любопытство.

Подняв пилотку над головой, он тоном профессора анатомии изрек:

- С этой стороны она похожа на то место вашей мамы, откуда вы, товарищ курсант, имели счастье появиться на свет божий, а с этой стороны она похожа на лодку, поэтому сокращенно называется пилотка…

Но вернемся к учениям и генералам. На учениях оно как – всех кормят из общего котла, и солдат и офицеров, в том числе и генералов. А тут попались какие-то неправильные генералы, которые сильно возмущались, что их, как и всех, кормят борщом и кашей, а им хотелось бы и деликатесов. Прапорщик Мельниченко, наточив до бритвенной остроты нож, отрезал половину куска «Салями», который ему в «тревожный» чемоданчик положила жена, и порезал эту половину на куски толщиной листа газетной бумаги. Разложив эти куски на четыре тарелки, выставил их на завтрак генералам - дополнительным пайком к положенной всем военнослужащим каше, хлебу с маслом и чаю.

Ткнет генерал вилкой в сухую колбаску - ан не накалывается, не было бы рядом ни кого, сгрёб бы рукой все с тарелки - да в рот, а рядом сидят еще два таких же генерала, не удобно - по этикету только вилочкой. Два генерала смотрят на него – не получается, может они везучей: тык, тык – тоже не получается. Скушают они как сироты кашку да хлеб с маслом, похлебают чаю, посмотрят с грустью на дополнительное питание – колбаску сухую - и пойдут в штабную палатку картами шелестеть да мозги пудрить тем, кто не генерал. Прапорщик на это время выставлял колбаску на солнышко. Солнышко подтопит сало, затянутся дырочки от вилок и на обед опять выставляет её генералам как дополнительное питание. Съедят они борщ и кашу с тушенкой, постучат вилками через колбасу по тарелкам, попьют компот, и в штабную палатку за труды военные - помогать разрабатывать оперативно-тактические планы. А прапорщик опять тарелки на солнышко и на ужин стоит на столе доппаек к положенному продовольственному пайку, не покричишь и не по возмущаешься, так как есть сухая колбаска. За трое суток не получилось у генералов наколоть на вилочку колбасу, не попробовали они угощение прапорщика, но и голодными не были.

Закончились учения, повар-солдат намазал хлеб маслом, прапорщик нарезал оставшиеся сто пятьдесят граммов колбасы и отдал ее солдату, а себе то, что генералы не смогли наколоть. Уложили они себе колбасу на хлеб с маслом, да и съели вкусные бутерброды.