Россия в середине XVIII столетия. Начало разложения феодально – крепостной системы

1. Экономическое положение страны.

2. Дворцовый переворот 1762 г. Вступление на престол Екатерины II.

3. Внутренняя политика Екатерины II до крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева.

4. Внутренняя политика Екатерины после крестьянской войны.

5. Император Павел 1.

Вторая половина XVIII в. – время начавшегося разложения феодально- крепостного строя и созревания в его недрах нового, капиталистического уклада – ознаменовалось крайним усилением крепостничества, когда оно на практике в полной мере приняло «наиболее грубые формы» и «ничем не отличалось от рабства».

К середине ХVIII ст. экономика России по основным показателям догнала наиболее развитые страны Европы.

Развитие промышленного производства. Как вы помните, рождение регулярной российской армии и флота (солдат необходимо было обуть, одеть, дать оружие; флот оснастить парусами, канатами и т. д.), изменения в быту дворян (их уже не устраивали домотканая одежда, старая посуда, мебель), выход в Балтийское море дали толчок развитию промышленности. Быстро росли мануфактурные предприятия. Если в средине ХVIII ст. их было около 650, то

к концу столетия уже 2300, из которых 1200 крупных. Наибольших успехов достигли металлургия и текстильная промышленность. К 1750 г. Россия выплавляла 2 млн. пудов чугуна, в конце века – около 10 млн. пудов. На Урале стояли величайшие в мире доменные печи, до 13 метров высотой и до 4 метров в ширину. Большие партии русского железа и парусного полотна теперь шли на экспорт, прежде всего в Англию. На предприятиях применялся крепостной труд приписных и посессионных крестьян. Они трудились на заводах от 60–70 до 110–160 дней в году. Рабочий день продолжался от 10 часов зимой до 14–16 часов летом. На заводах применялся и вольнонаемный труд. Многие вольнонаемные были крепостными, которых помещик отпускал на заработки. (Их называли крестьянами отходниками.) Они в виде оброка отдавали барину часть заработанных денег. Несмотря на то, что такие крестьяне могли работать на предприятии многие годы, помещик мог в любое время вернуть отходника домой. К концу столетия количество рабочих на предприятиях выросло в два раза.

Наряду с предприятиями, на которых применялся подневольный труд, развивалась и чисто капиталистическая мануфактура. Она возникала в легкой промышленности и вырастала из крестьянских «промыслов». Создателями таких предприятий, как правило, были крестьяне-кустари и крестьяне-купцы. Сначала они у себя дома мастерили станок, покупали пряжу и пряли ткани. Постепенно богатели. Таких крестьян стали называть «капиталистыми». Их капиталы составляли от 50 до 120 тысяч рублей.[8] Они увеличивали количество станков, иногда до 20-30. Строили кирпичные здания. Нанимали работать своих односельчан. На предприятиях работало 100 и более человек. Так возникала мануфактура. Характерно, что многие «капиталистые» крестьяне предприниматели были еще крепостными. И лишь со временем за большие деньги смогли откупиться на волю. Крепостной графа Шереметьева Ефим Грачев за свое освобождение заплатил 130 тысяч рублей. Но многим крестьянам откупиться не удалось. Барин не хотел их отпускать на волю. Ведь каждый «капиталистый» крестьянин платил ежегодно огромный оброк. Таким образом, русская деревня стала делиться на бедных и богатых. Происходило расслоение крестьянства. Это говорило о том, что надвигался кризис феодально-крепостнической системы в России.

Мануфактурное и ремесленное производство сосредотачивалось главным образом в городах. Росли города, увеличивалось их население.[9] В России становилось все больше покупателей и продавцов. Покупали и продавали товары купцы, фабриканты – новый, буржуазный слой, помещики-феодалы.

Нужда у барина в деньгах росла очень быстро. Он не довольствовался простой пищей и одеждой – положение «благородного дворянина» обязывало жить на широкую ногу. Дорогие яства, вина и посуда, роскошные заграничные наряды, богатые экипажи, содержание многочисленной прислуги – все требовало больших расходов. Дорого стоила жизнь в Петербурге и «первопрестольной» Москве, недешево обходилась служба в гвардии, поездка за границу, балы и маскарады, усадьбы и парки, театры и хоры, отъезжие поля и псовые охоты. На все нужны были деньги. И деньги брали с крестьян, на которых возлагали дополнительные трудовые и денежные повинности.

Изменения в сельском хозяйстве и положении крестьян. Хозяйство деревни развивалось экстенсивно. Осваивались южноукраинские и казахстанские степи, Прикавказье и Приуралье. Попытки возникшего в 1765 г. «Вольного экономического общества» распространить научные знания и осудить крепостной труд оказались мало эффективными. Крепостнические отношения продолжали господствовать, мешая развитию российского предпринимательства. Но остановить процессы экономического развития было невозможно. Жизнь в России брала свое. Помещики в погоне за дополнительными источниками доходов более широко, чем прежде, стали торговать сельскохозяйственными продуктами, заводить различные предприятия, в том числе и мануфактуры. Но получить дополнительные доходы в крепостной России можно было только за счет крестьян. И помещики применяли различные средства, чтобы их получить.

Вотчины дворян располагались на черноземных и нечерноземных землях. Отсюда и формы эксплуатации были различны.

Для Петровского времени было характерно сочетание барщины, денежного и натурального оброка. С середины столетия значение натурального оброка падает. Зато возрастает барщина и денежный оброк. Оброк характерен для нечерноземных областей, а барщина – для черноземных. Денежный оброк давал крестьянину большую самостоятельность и предприимчивость. При такой форме помещик не вмешивался в дела крестьян.

В мало плодородных нечерноземных областях помещикам выгодно было переводить своих крестьян на денежный оброк. Именно в этих областях было больше крестьян-отходников и «капиталистых». Здесь возникали мануфактуры.

В плодородных черноземных областях русские дворяне, подобно польским магнатам и шляхты, сокращали крестьянские наделы, увеличивали собственную запашку, доводили барщину до 4-6 дней в неделю, переводили крестьян на «месячину» (крестьянин работал исключительно на земле барина, получая за это пищу). В целом повинности крестьян в пользу хозяев к концу столетия увеличились в 12 раз.

Крестьяне теряют остатки своих прав. Им запрещают иметь недвижимость, брать подряды и откупа, давать векселя, выступать в качестве поручителей, торговать без особых разрешений помещика, отлучаться без письменного разрешения. Крестьян дарили, продавали и покупали, проигрывали в карты; над ними издевались, их не считали за людей. Установилась определенная рыночная цена за крестьянские «души». Произвол, жестокость и самодурство помещиков не знали предела. Помещица Дарья Салтыкова (Салтычиха), например, повинна в смерти более сотни своих людей. Она собственноручно замучила 38 человек. Орловский помещик Шеншин имел специальный штат палачей. Образованный человек своего времени, общественный деятель, историк князь М. М. Щербатов предписывал приказчикам бить крестьян палками:

«А лучше – сечь батогами по спине и ниже, ибо наказание чувствительнее будет, а крестьянин не изувечится». Мемуарист А. Т. Болотов считал себя снисходительным и человеколюбивым барином на том основании, что в его имении наказанные не умирали от истязаний, – он, по собственному признанию «сек очень умеренно и отнюдь не тираническим образом, как другие». Такие случаи не были редким исключением. Помещик не только обирал и угнетал крестьянина, но и издевался над ним. Крестьянки пополняли крепостные гаремы, кормили грудью щенят из псовой охоты барина, «услаждали» господ, участвуя в крепостных хорах и театрах. Крестьян травили борзыми, заставляли нести унизительную службу дворовых, зверски истязали на конюшнях. «Господа» вмешивались в семейную жизнь своих крестьян, разрушали семьи, отделяли родителей от детей, жен от мужей, препятствовали бракам или заключали их против воли крестьян.

Резкое усиление крепостнического гнета подрывало основу феодального хозяйства – крестьянский двор. Крестьяне не могли терпеть такое положение. Они хотели жить по-новому без барина, хозяйствовать самостоятельно, владеть землей. Сопротивление жестоко эксплуатируемых, полностью бесправных крестьян помещикам и царским властям вылилось в массовые побеги на окраины государства (в Сибирь, Нижнее Поволжье, Северный Кавказ), в упорное неповиновение крепостных помещикам, а работных людей заводчикам и управителям казенных предприятий, в крупные антифеодальные восстания («колиивщина» на Украине в 1768–1769 гг., Кижское восстание в Карелии 1769–1771 гг., «чумной бунт» в Москве 1771 г.) и, конечно же, в мощное крестьянское движение под предводительством Емельяна Пугачева (1773-1775 гг.).

Добралось правительство и до казачества – этих, по выражению А. Герцена, «витязей – мужиков, странствующих рыцарей русского черного народа». Из Петербурга на Дон и Яик, на Волгу и Терек, Запорожскую Сечь надвигалось «регулярство» с его постоянной и трудной службой, ограничениями и притеснениями, постепенной ликвидацией старинных, добытых кровью и саблей казачьих прав. И на этом фоне происходил взлет российского могущества, российской культуры. Сумма государственных доходов с 16 млн. рублей поднялась до 69 млн., т. е. увеличилась более чем в четыре раза. Балтийский ввоз

и вывоз с 9 млн. руб. возрос до 44 млн. руб., а черноморский – с 390 тыс. руб. до 1,9 млн. руб.

Перемены в жизни государства современники, а вслед за ними и историки связали с именем императрицы Екатерины II, которая управляла страной без малого 35 лет (1762–1796 гг.).

Екатерина получила престол Российской империи в результате государственного переворота, осуществленного гвардией, причем прежде всего гвардейцами Измайловского полка 28 июня 1762 г. и, убийства 6 июля Петра III.

София Августа Фредерика родилась 21 апреля 1729 г. в Штеттине (ныне польский город Щецин) в семье принца Христиана Августа Ангальт-Цербстского и княгини Иоганны Елизаветы. Когда же императрица Елизавета Петровна выбрала её в невесты своему наследнику Петру Федоровичу, принцесса была крещена в православие под именем Екатерины (1744 г.). Екатерина не была красивой, но была умна, обладала природной живостью и наблюдательностью, что помогло ей собрать обильный запас наблюдений и опытов, развило в ней житейскую сноровку, привычку распознавать людей, будило размышление. Весь её облик излучал достоинство и величие. Француз Рюльер, побывавший в России в 1760-х годах, так описал внешность императрицы: «Большое открытое чело и римский нос, розовые губы, прекрасный ряд зубов, не тучный, большой и несколько раздвоенный подбородок. Волосы каштанового цвета отличительной красоты, черные брови… прелестные глаза… и кожа ослепительной белизны». Уже в 15 лет она читала Плутарха, Цицерона, Платона, Вольтера, Монтескье.

Приехав в Россию, девушка попала в иной мир – под строгий присмотр императрицы Елизаветы и безразличное отношение к себе собственного супруга. Как пишет сама Екатерина, 18 лет скуки и одиночества заставили её много читать. За это время она постаралась получше узнать страну, её историю, традиции и обычаи. В последствии, уже став императрицей, она и сама занялась сочинительством. Двенадцать томов её сочинений содержат интереснейшие автобиографические записки, несколько пьес, политические памфлеты, статьи для журналов и многочисленные письма, в том числе адресованные Вольтеру и Дидро. За годы пребывания в изоляции она стала опытным царедворцем, научилась хорошо разбираться в людях, знала психологию, умело использовала их достоинства и недостатки, научилась угождать и нравиться. Сбывалось желание Екатерины, с которым она ехала Россию: «нравиться Елизавете, нравиться народу». Вокруг принцессы постепенно сложился кружок однодумцев: таких же молодых и энергичных. Именно они организовали и совершили дворцовый переворот. Императрица окружила себя фаворитами, сменив их в течение жизни превеликое множество. Последний – Платон Зубов – был на 38 лет моложе своей благодетельницы. К чести Екатерины надо признать, что она приближала к себе, как правило, умных