УЧАСТИЕ В ВОЙНЕ 9 страница

Руководство Колумбийского университета возглавило кампанию го­нений. В помощь совету попечителей была создана «комиссия 9-ти» для изучения тенденций преподавания в военное время. Этот акт многие ученые факультета политических наук университета назвали «догмати­ческой инквизицией» ⁵¹.

49 American Higher Education..., vol. 2, p. 868.

50 Ibid., p. 869.

51 Hofstadter R., Metzger W. Op. cit, p. 499.

6 июля 1917 г. президент Колумбийского университета Батлер зая­вил: «То, что раньше можно было считать заблуждением, теперь явля­ется призывом к бунту». Все это относилось к таким крупным ученым, как Дж. М. Кэттл, президент Американской ассоциации психологов, и дру­гим. Кэттл обратился к конгрессменам с призывом противиться использованию американского военного контингента в войне в Европе. Совет попечителей уволил Кэттла. Одновременно был уволен и профес­сор литературы Г. У. Дейна, который поддержал студентов, выступав­ших за отмену закона о воинской повинности.

Против подобных увольнений протестовал известный профессор-исто­рик Ч. Бирд. В письме Батлеру тот подчеркнул, что над университе­том «установлен контроль малочисленной, но активной группы попечи­телей, не имеющих никакого авторитета среди деятелей образования, реакционных и близоруких в политике, узколобых и дремучих в вопро­сах религии» ⁵². Бирд подал в отставку, которая была немедленно при­нята. Бирд стал объектом нападок наиболее реакционных кругов и прес­сы. Оставляя преподавательскую деятельность, в декабре 1917 г. Бирд опубликовал документ, в котором убедительно доказал наличие угне­тающего контроля со стороны некомпетентных лиц над учебным про­цессом в университетах.

Увольнения в период войны происходили и в других центрах. Из уни­верситета штата Небраска были исключены три профессора за то, что «верили в интернационализм». В 1918 г. из университета Виргинии удалили руководителя школы журналистики Л. Р. Уиппла, который ока­зался также «зараженным» интернационалистскими идеями и убеждени­ем, что Россия будет духовным лидером следующего поколения⁵³.

В условиях реакции состояние науки и учебного процесса, как ви­дим, подверглось влиянию общих кризисных явлений капиталистической системы. В первую очередь их разрушительное действие сказалось на секторе социально-политических паук, истории, философии, праве, по­литэкономии. Но и ученые точных и технических отраслей знаний также преследовались за политические взгляды и требования свободы слова. Все это следует иметь в виду, когда речь идет о росте университетского дела в США после гражданской войны, перестройке колледжа — первой ступени обучения, начале и развитии общей широкой профессиональной и научной подготовки студентов на второй, высшей ступени.

Рост же университетской подготовки специалистов и ученых был налицо: число окончивших высшие учебные заведения и получивших ученые степени бакалавра, магистра, а также доктора увеличилось с 9372 в 1869/70 учебном году до 29 375 в 1899/1900 учебном году и до 53 516 — в 1919/20 учебном году. Среди получивших степени возрос процент женщин, хотя даже в 1919/20 г. из 2985 молодых магистров женщин было 1294, а докторов — 93 из 522 ⁵⁴.

Таким образом, в начале XX в. в США была создана модель со­временного университета, нацеленного как на удовлетворение нужд ин­дустриализации страны, так и на обеспечение ее высококвалифицирован­ными кадрами, исследователями в области прикладных и фундаменталь­ных наук. Во втором десятилетии XX в. около двух десятков универ-

52 American Higher Education..., vol. 2, p. 883.

53 Hofstadter R., Metzger W. Op. cit, p. 497.

54 Digest of Educational Statistics, 1971, p. 77.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

ситетов соответствовало требованиям времени. Вместе с тем распыление сил, низкий уровень большинства мелких учебных центров оставался непреодоленной проблемой. Обнаружились и издержки элективного ме­тода в тех заведениях, где зачастую предлагались «облегченные» про­граммы, не обеспеченные квалифицированными кадрами преподавателей. Университетская общественность была обеспокоена недостаточностью подготовки абитуриентов, а также неадекватностью обязательных про­грамм университетов, что сужало общую подготовку, кругозор, эрудицию выпускников.

Учитывая усиление роли высшей школы в обществе, принятие ею определенных экономических и социальных функций, правящие круги были заинтересованы в установлении идеологического контроля в этой сфере. Колумбийский университет выступил с инициативой введения обязательного курса, «из которого студент получал бы знания о наи­более значительных и влиятельных факторах материальной и социаль­ной действительности». Этот курс был назван «современной цивилиза­цией» ⁵⁵ и начал читаться с 1919 г. Рассчитанный на два года, курс включал определенный материал как гуманитарного, так и естествен­нонаучного направлений. Руководство Колумбийского университета ви­дело назначение данного курса в том, чтобы интерпретацией значитель­ных событий прошлого века направить умы молодежи в нужном для пра­вящих кругов аспекте. В стенах университетов и колледжей унифициро­вались курсы, призванные формировать мировоззрение будущих поколе­ний американских граждан.

3. НАУКА И ТЕХНИКА

В течение сорокалетия — от конца Реконструкции Юга до первой мировой войны — масштабы американской науки⁵⁶ значительно возросли и в то же время проявился ряд особенностей, важных и для ее после­дующих этапов. В частности, в наиболее (по сравнению с другими ка­питалистическими странами) отчетливом виде сформировалась система постановки науки на службу монополий; развился характерный плюра­лизм структуры науки и научной деятельности, основанный на распы­лении исследований между многочисленными университетскими, акаде­мическими, индустриально-исследовательскими центрами, рассеянными по различным штатам.

Впрочем, география американской науки по-прежнему традиционно ограничивалась в основном Новой Англией, среднеатлантическим райо­ном и штатами северо-восточного центра. После 1877 г. создаются новые научно-культурные очаги, в том числе университеты, в южных и запад­ных штатах (например, только в Техасе за 1877—1917 гг. было учреж­дено 16 университетов), но самостоятельных исследований в них пока еще почти не велось. Сохранилась узость научной традиции, неохотно выходившей за рамки практически-прикладных, сулящих немедленную прибыль разработок и исследований.

Известный перелом к осознанию предпринимателями, отчасти и госу­дарством, огромной ценности «чистого», теоретического исследования

55 American Higher Education..., vol. 2, p. 904.

56 В данном параграфе рассматриваются естественные науки.

как ресурса новой технологии наметился на рубеже XIX и XX вв., т. е. несколькими десятилетиями позже аналогичного явления в Европе. Но и тогда отставание США в области фундаментальной науки еще не было ликвидировано, поскольку перелом в сторону высокой оценки теоретических исследований не сразу отразился на их прогрессе.

В течение первых десятилетий XX в. США, продолжая отставать по «чистой» науке от европейских стран, более или менее успешно стреми­лись компенсировать это отставание широким использованием результатов европейской науки; частым приглашением европейских профессоров для чтения лекций, участия в конференциях и т. д.; созданием развернутой сети университетских и других центров естественнонаучного и техни­ческого преподавания, которые в случае необходимости могли быть при­влечены и в целях ускоренной подготовки кадров, в том числе в фунда­ментальных областях, и в целях создания благоприятной обстановки для деятельности перворазрядных исследователей (например, иммигрантов). Таким образом, на базе высокоразвитой капиталистической экономики в США формировалась своего рода «научная инфраструктура», потенциаль­но столь же пригодная для эксплуатации интеллектуальных ресурсов других стран и регионов (в особенности менее развитых), как для раз­вития «автохтонных» исследований.

Показателем постепенного роста международного признания амери­канской науки и техники служило увеличение числа патентов, выданных за границей на сделанные в США изобретения. К 1904 г. США, все еще отставая от Германии по числу зарегистрированных за рубежом патентов, значительно опередили по этому показателю Англию. В то же время увеличилось и число зарубежных изобретателей и фирм, стремившихся запатентовать свои изобретения в США. Американские ученые чаще стали участвовать в международных естественнонаучных съездах и конференциях. Впервые и сами США становятся местом про­ведения международных научных конгрессов (МНК): уже в 1876 г. в Филадельфии собрался V МНК по химии, а в Нью-Йорке — V офталь­мологический. Имена американских ученых начинают встречаться и в списках лауреатов Нобелевской премии: по физике (А. Майкельсон, 1907 г.— за сконструированные спектрометрические и другие оптические приборы и выполненные с их помощью изыскания) и по химии (Т. Ри­чардc, 1914 г.— за точные определения атомных масс).

Противоречие между капиталистическим использованием науки и объективными потребностями научно-технического прогресса резко обо­стрилось в специфичных условиях американского социально-экономиче­ского уклада с его «практицистскими» тенденциями. В особенности на этапе империализма эксплуатация научной и изобретательской деятель­ности в борьбе за рынки, в конкуренции, в милитаристских целях не могла не приводить к диспропорциям в научно-техническом прогрессе и применении его достижений.

В целом история американской науки конца XIX — начала XX в. представляет сложную мозаику во многом противоречивых тенденций к обобществлению и «приватизации» исследований, к их централизации (создание первых правительственных органов по науке) и децентрали­зации, к развитию собственного научного потенциала и к максимально­му импорту технологии и идей. При этом ареной борьбы между раз­личными тенденциями в развитии научно-технического потенциала стала

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

в наибольшей мере область организации науки и научной деятельности Положение в этой области в США в конце XIX в. мало соответствовало требованиям ускорившегося научного прогресса (и прежде всего в фун­даментальной области).

Прежде всего бюджетирование науки производилось почти исключи­тельно из частных источников. Несовершенство такого принципа очевид­но на примере организации отраслевых исследований, в частности в астрономии, которая тогда в США все же была «сравнительно с прочи­ми теоретическими дисциплинами наиболее популярна в качестве объек­та поддержки со стороны частного капитала. Тем не менее и здесь исследования финансировались лишь спорадически и почти всегда только в ответ на конкретную просьбу о закупке каких-либо особо важных приборов. Кконцу XIX в. у американских астрономов было даже слиш­ком много приборов, но зато не хватало постоянных бюджетных фондов на исследование, публикацию и оплату труда сотрудников» ⁵⁷.

В качестве иллюстрации можно привести организационные трудно­сти, с которыми столкнулся Э. Пикеринг — один из крупнейших аме­риканских астрономов, автор всемирно принятой системы спектральной классификации звезд, открывший спектральные двойные звезды. Пока Пикеринг был директором Гарвардской обсерватории, т. е. в 1877— 1919 гг., он вынужден был почти непрерывно обращаться посредством объявлений в научных журналах к их подписчикам с просьбами о по­жертвованиях; таковые поступали преимущественно от иностранных ученых обществ. Только после 1907 г., когда удалось наладить связь обсерватории с «благотворительными фондами», положение несколько стабилизировалось, хотя продолжало зависеть от успешности перегово­ров с тем или иным меценатом.

Если подобное явление можно было в какой-то мере рассматривать как специфически местное (в Англии, Германии и других европейских странах правительственная поддержка науки к тому времени стала регулярной), то другая категория трудностей, связанная с кризисом таких традиционных форм организации науки, как академии и научные общества, видимо, носила глобальный характер. Национальная академия наук США, основанная еще в 1863 г. и задуманная прежде всего как консультативный орган для военного министерства и других федеральных ведомств, оказалась не в силах ни заменить отсутствующие государствен­ные центры регуляции и координации исследований, ни выполнить кон­сультативную функцию ⁵⁸.

57 .Miller H. S. Dollars for Research. Science and Its Patrons in Nineteenth-Century Ame­
rica. Seattle; London, 1970, p. 112.

58 «Между 1863 и 1913 гг. военное министерство обращалось к услугам Националь­
ной академии наук всего пять раз по следующим вопросам: проверка чистоты вис­
ки, сохранение краски на армейских ранцах, гальванизирующее действие соедине­
ний железа и цинка, исследование Йеллоустоуна, метеорологические науки и их
применение» (Политика США в области науки. М., 1971, с. 169). О международном
характере кризиса академических форм организации науки в конце XIX в. см.:
Ben-David J., Zloczower A. Universities and Academic Systems in Modern Societies.—
In: Science and Society. Chicago, 1965, p. 62—85. Первое действительно эффективное
организационное мероприятие было осуществлено Национальной академией также
в связи с военными задачами, но уже в 1916 г., когда на ее базе был основан На­
циональный исследовательский совет, в начале 1917 г. включенный в Cовет на­
циональной обороны.

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

Естественнонаучных и технических обществ было много (к 1900 г.— более 400, большая часть которых возникла в последние десятилетия XIX в.), но они выполняли лишь функции научного общения и, кроме того, были сосредоточены преимущественно в приатлантических штатах. Однако они сыграли значительную роль в установлении принципов научной специализации и в пропаганде научных знаний, а также в формировании научной периодики в США. Так, основанное в 1876 г. в Вашингтоне впоследствии одно из крупнейших американских науч­ных обществ — химическое — с 1879 г. начало издавать «Джорнэл оф Америкэн кемикэл сосайети», а в 1907 г. выпуском широко известных сейчас «Кемикэл абстрактc» положило начало новому для США типу научной информации — реферативным журналам; с 1909 г. то же об­щество издает «Джорнэл оф индастриэл энд техникал кемистри».

Не все общества были столь же активны в данном отношении; во всяком случае вместо трех существовавших до 70-х годов журналов общенаучного профиля к концу столетия образовалось уже более 400 специализированных журналов, печатавших статьи естественнонаучного и технического содержания, в том числе такие пользующиеся автори­тетом (и до настоящего времени) издания, как «Джорнэл оф хэредити» (с 1885 г.), «Джорнэл оф джиолоджи» и «Физикэл ревыо» (с 1893 г.), «Астрофизикал джорнэл» (с 1895 г.), и многие другие.

Возникли новые общенаучные журналы с популяризаторским укло­ном: «Попьюлар сайенс мантли» (1872—1915), «Сайентифик Америкэн сапплемент» (1876—1919), «Сайенс» (с 1883 г.). Несомненно, рост числа и тиражей научных журналов свидетельствовал об интенсификации научной жизни в стране и содействовал оживлению коммуникации, играя роль организующего фактора по отношению к складывавшемуся в конце XIX в. американскому научному сообществу.

Но ни научные общества, ни академии наук (Национальная и в отдельных штатах) сами по себе не могли решить проблемы, которая все более настоятельно ставилась развитием экономики,— проблемы соз­дания постоянно функционирующей и регулярно финансируемой системы прикладных и фундаментальных исследований. За отсутствием эффек­тивных специально-научных (не преподавательских) и координационных центров, которые могли бы принять на себя роль такой системы в мас­штабе страны, некоторое время эту роль играли университеты⁵⁹ и во­обще высшие учебные заведения, включая как основанные ранее и уже стабилизировавшиеся (в отношении кадров, бюджета и научных тра-

59 Университеты работали в тесном контакте с научными обществами, совместно с ними выпуская многие упомянутые журналы. С 70-х годов в американской науке и преподавании появилась такая оказавшаяся впоследствии жизнеспособной орга­низационная форма, как летние школы, первые из которых были проведены в Сей-леме (штат Массачусетс) при Академии наук имени Дж. Пибоди (Peabody Acade­my of science), эфемерном исследовательском центре, основанном в 1866 г. на по­жертвования коммерсанта и мецената Дж. Пибоди и слившемся впоследствии (1945 г.) с Сейлемским музеем естественной истории. В 1870—1871 гг. сейлемскими летними школами руководил иммигрировавший в США из Швейцарии палеонтолог и геолог Л. Агассис, в 1876—1882 гг.— энтомолог Э. Пиккард. Впоследствии эта форма организации научных встреч и дискуссий получила широкое распростране­ние в мировом научном сообществе. См.: Dexter R. W. Contributions of the Salem Group of Agassiz Zoologists to Natural Science Education.— Bios, 1946, vol. 47, N 1, p. 25—30.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ II НАУКА

диций) Гарвардский, Йельский, Мичиганский и другие университеты Массачусетский технологический и Смитсоновский институты, так и многочисленные вновь основываемые университеты и колледжи, в уста­вах которых нередко с самого начала предусматривался принцип соеди­нения исследовательской и преподавательской деятельности.

При этом студентами под руководством профессоров выполнялись научные программы, что, конечно, повышало исследовательский потенци­ал системы вузов в целом и отчасти компенсировало почти полное от­сутствие в них особых (свободных от преподавания) штатных единиц для ученых-исследователей. Эти программы, как и вообще университет­ская наука, стали получать поддержку со стороны предпринимателей, в частности Моргана, Рокфеллера (выделившего 30 млн. долл. Чикаг­скому университету) и др.

Начиная с 1902 г., когда был учрежден фонд Э. Карнеги, поддержка все чаще оказывалась через «благотворительные» фонды — формально некоммерческие организации, бюджеты которых не облагались налогами и расходовались на проведение исследовательских и других программ в направлении, желательном для благотворителей. Первоначальным образцом для таких фондов послужили фонд К. Цейса и прочие такого рода центры в Германии, но в США деятельность фондов приобрела больший размах и (в силу недостатка других источников финансирова­ния) большее значение как форма капиталистической организации науки. К 1915 г. в США было уже 27 «благотворительных фондов», и их число и роль продолжали быстро расти. Субсидируя как универси­тетские, так и внеуниверситетские исследования и публикации, фонды начали в ряде случаев поощрять работы фундаментального характера, не дававшие прямой прибыли, что увеличивало гибкость системы моно­полистического регулирования науки.

Другим источником финансирования университетов продолжали оста­ваться бюджеты отдельных штатов и муниципальных органов. За счет этих бюджетов с 1887 г. при университетах начинают создаваться сель­скохозяйственные и технические опытные станции, что получило и за­конодательное оформление (законы Хетча). К 1918 г. было организовано юлее 50 одних только сельскохозяйственных станций.

За 1877—1900 гг. в США были вновь открыты или преобразованы из колледжей 82 университета, в результате чего сформировалась основ-ная сеть существующих и поныне университетских исследовательских центров. Достаточно сказать, что приблизительно из 60 современных вузов США, имеющих право присуждать степени доктора наук, только два (Питтсбургский университет, 1908 г.; Лос-Анджелесский филиал калифорнийского университета, 1919 г.) основаны в XX в., остальные же существовали к 1900 г. За 1900—1922 гг. было основано всего 44 университета, преимущественно из категорий более мелких (с годич-ным выпуском до 50—100 человек), которые, помимо общеобразователь-ных колледжей, включали иногда лишь два-три факультета и по евро-пейским понятиям должны были бы считаться институтами узкого про-филя.

Процесс концентрации производства своеоразно отразился и в сфере oбразования: выделилась небольшая (не более 10—20) группа универ-cитетов, фактически монополизировавших присвоение высших ученых cтепеней. 14 вузов, объединившихся в 1900 г. в Ассоциацию американ-

ских университетов, выпускали 90% от общего числа докторов наук в стране.

Новые для США формы организации науки, появившиеся в конце XIX в., были связаны, во-первых, с созданием промышленных лабора­торий, специализировавшихся в данный научный период своего суще­ствования на исследованиях технического характера (речь о них пойдет впереди); во-вторых, с деятельностью «благотворительных фондов», не ограничивавшихся рамками поддержки университетской науки и образования и тесно взаимодействовавших с государственным аппара­том (что особенно проявилось начиная с 1916 г.); в-третьих, с попыт­ками огосударствления науки.

И раньше имелись случаи, когда государственные организации (в основном военные, например Армейский корпус инженеров и Армей­ский корпус связи, основанные соответственно в 1802 и 1863 гг.) спо­радически занимались научно-техническими вопросами. Но первое пра­вительственное ведомство, специально созданное с функциями научного центра, появилось в США только в 1879 г.: это была Геологическая служба министерства внутренних дел. В ее задачи входило геологическое и палеонтологическое обследование всей территории страны, изучение рудных и водных ресурсов США, топографическая съемка. При орга­низации Геологической службы был использован опыт аналогичного бри­танского учреждения, существовавшего с 1832 г.

Вообще в сфере государственного регулирования науки США отста­вали от европейских стран, пока положение не стало меняться в связи с подготовкой к войне и участием в ней США. До 1916 г. в США не было федеральных центров по науке с полномочиями, приближавшихся к полномочиям, например, основанного еще в 1853 г. английского де­партамента науки и технических ремесел. Редким исключением продол­жали оставаться институты или лаборатории правительственного подчи­нения, несмотря на положительный опыт Смитсоновского института. Только в 1890 г. было создано Бюро погоды (в Англии — с 1854 г., в России —с 1872 г.); в 1901 г.—Национальное бюро стандартов, в задачи которого вошли исследования разнообразного круга связанных со стандартизацией проблем в области физики, химии, металлургии, элект­ротехники, гидравлики, строительной техники и т. д. К 1917 г. в бюро работало более 400 человек. Исследованиями занимались также неко­торые службы министерства сельского хозяйства: Бюро по химии (с 1883 г.), Горное бюро (с 1910 г.) и др. Всего этого было, однако, еще совершенно недостаточно для эффективного руководства наукой в целом.

Первая мировая война, выявив резкое отставание США в ряде отрас­лей военной промышленности, например в военном судостроении и само­летостроении, и связь этого отставания с недостаточной интенсивностью и координацией исследований и разработок, подтолкнула дело органи­зации исследований. В 1915 г. был образован Национальный консульта­тивный комитет по аэронавтике, предшественник позднейшего НАСА (Национального управления по аэронавтике и освоению космоса), а так­же Военно-морской консультативный комитет. При созданном в августе 1916 г. в целях мобилизации научных и технологических ресурсов Со­вете национальной обороны были учреждены отраслевые комитеты, дея­тельность которых должна была координироваться Национальным ис­следовательским советом (НИС). В него вошли представители прави-

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

тельства, «благотворительных фондов» (это были два основных источни­ка финансирования деятельности совета) ⁶⁰, Национальной академии наук (основное обеспечение в собственно научном отношении), универ­ситетов и промышленных лабораторий. К проведению военно-организа­ционных мероприятий по науке были привлечены видные ученые.

Так, во главе НИС был поставлен известный астрофизик, крупней­ший исследователь Солнца Дж. Хейл; его заместителем был Р. Милли-кен; Военно-морским консультативным комитетом руководил Т. А. Эди­сон. В рамках НИС в 1918 г. впервые была создана (хотя еще не как постоянно действующая система) государственная служба научной ин­формации. Непосредственное участие представителей капитала в цент­рах управления наукой с этого периода стало одной из важных особен­ностей организации науки в США.

Таким образом, начавшиеся попытки государственного регулирования науки (которая по своим масштабам все более могла быть приравнена к крупной отрасли производства) имели преимущественно военную ориен­тацию и предпринимались в тесном контакте государства с монополи­стическим капиталом, извлекавшим максимальную выгоду из правитель­ственных заказов.

При подобном положении в области организации науки развитие технических дисциплин (на долю которых приходился наибольший объем по сравнению со всеми остальными научными исследованиями) неиз­бежно осуществлялось, по крайней мере до начала XX в., в первую оче­редь усилиями индивидуальных изобретателей, часто самоучек, работав­ших на свой страх и риск. Во многих случаях история технико-при­кладных исследований вообще не может рассматриваться отдельно от работ таких изобретателей, как Эдисон, Белл или Холлерит, поскольку их деятельность составляла главный компонент оригинального вклада США в технические дисциплины. Для прогресса этих последних перво­степенную роль сыграли наметившиеся еще в период Реконструкции Юга факторы, а именно быстрое развитие внутреннего рынка; стабили­зация экономических связей в масштабе страны; рост потребности про­изводства (включая военную промышленность, транспорт, строительство) в научно-техническом обеспечении.

Существен для технического прогресса был не только сам по себе экономический подъем, но и тот факт, что протекал он в условиях, сравнительно свободных от груза устаревшей техники, изживших себя традиций (в том числе научно-организационных) и т. п. Так, рост сети железных дорог, достигшей к началу XX в. протяженности более 300 тыс. км (т. е. гораздо большей, чем во всей Европе), был в какой-то мере вызван самим отсутствием развитого шоссейного сообщения. Определенное воздействие на развитие технологических нововведений оказывала и нехватка рабочих рук.

Наиболее значительными в США были успехи научных и инженер­ных изысканий, связанных с электротехнической промышленностью как самой типичной «для новейших успехов техники, для капитализма конца XIX и начала XX века» ⁶¹. Большое впечатление произвели на

60 Dupree A. H. Science in the Federal Government. A History of Policies and Activities to 1940. Cambridge (Mass.), 1957, p. 312.

61 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 365.

современников моторы фирмы Вестингауза мощностью до 1000 лошади­ных сил, модели турбин для гидроэлектростанции на Ниагарском водо­паде, электрические маяки и прочие электротехнические устройства, экспонированные на Всемирной выставке в Чикаго в 1893 г.

В этот же период немаловажный вклад в формирование технических, в особенности электротехнических, достижений США внесли исследо­вания и изобретения сербского инженера Н. Теслы, в 1884 г. переселив­шегося в США, в том числе такие, как создание известного трансфор-матора Теслы (1891 г.), а также асинхронного электродвигателя и дру­гих электрических машин; описание вращающегося магнитного поля (1888 г.); работы по беспроволочной передаче сигналов и созданию дистанционно управляемых самоходных механизмов. В 1900 г. он тео­ретически обосновал возможность радиолокации.

По мнению многих радиотехников и историков науки, до А. С. По­пова никто не был так близок к созданию радио, как Тесла. Впрочем, судьба тесловских механизмов с беспроволочным управлением («телеав­томатов») сложилась неудачно: предложенные перед испано-американ­ской войной 1898 г., они были первоначально применены для разработки проблем дистанционного управления американскими военными инжене­рами, которые, используя служебное положение, лишили Теслу прав на его изобретение ⁶².

Исследования в технической сфере базировались в США в конце XIX в. и еще больше в начале XX в. на промышленных лабораториях как структурной ячейке научно-технических работ, которая оказалась наи­более эффективной в данных условиях. В. И. Ленин в 1916 г. указывал на работу особых «инженеров для развития техники» и стимуляцию изобретений в американских трестах как на явление, характерное для новейшего этапа монополистической концентрации производства ⁶³.