ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК

Общая теория государства и права обратилась к проблемам ответст­венности после того, как наибольшую теоретическую разработку полу­чили два отраслевых вида (модели) ответственности - имущественной и

уголовной. Опора на выводы наук гражданского и уголовного права при выработке общего понятия юридической ответственности привела к ря­ду достижений. Традиционное для цивилистов внимание к правовым последствиям правонарушения в немалой степени содействовало рас­пространению и утверждению взгляда на ответственность и принужде­ние как на правовые лишения, обременения, ограничения, правовой урон, что ныне признано важным и существенным для характеристики принуждения и ответственности во всех отраслях права. Учет же при разработке общей теории ответственности положений наук уголовного права и процесса содействовал уточнению представлений об основаниях ответственности и стадиях ее развития, выделению из правовых послед­ствий правонарушения тех, в которых непосредственно выражено госу­дарственное принуждение, и ряду других достижений.

Вместе с тем в общую теорию юридической ответственности нередко включались понятия отраслевых юридических наук без проверки дейст­вительной сферы применимости этих понятий. Высказывалось представ­ление, что основные вопросы в понимании правовой ответственности должны найти однотипное общетеоретическое решение для всех отрас­лей права (уголовного, гражданского, административного)¹. Очевидно, однако, что однотипность общетеоретических решений должна быть не априорно заданной, а опираться на действительно объективное основа­ние. Известно, что функции общей теории права не сводятся только лишь к обобщению достижений отраслевых юридических наук и к ре­шению тех или иных задач, общих для двух и более юридических наук. "Правовые понятия, первоначально разработанные в одной из специаль­ных юридических наук и трансформировавшиеся благодаря своей об­щенаучной значимости(выделено мной. - О.Л.) в категории теории права, распространяются и на другие правовые науки, включаются как особый вариант общей правовой категории в их понятийный аппарат"². К сожалению, эти методологические положения не всегда соблюдаются при разработке проблем юридической ответственности. Понятия отрас­левых юридических наук нередко без проверки их общезначимости включаются в общее понятие ответственности либо переносятся из од­ной отраслевой науки в другую. Это происходит потому, что общая теория права еще не в полной мере использует важные именно в обще­теоретическом плане достижения и выводы отраслевых наук, а при ис­следовании ответственности недостаточно обращается к действующему

¹ Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистиче­ское право. М., 1973. С. 587.

² Васильев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработ­ки системы категорий теории права. М., 1976. С. 96.

праву. Ничем другим нельзя объяснить, например, почему среди много­численных общих определений ответственности нет, пожалуй, ни одно­го, в котором в качестве ее конститутивного элемента были бы названы состязательность и право на защиту лица, привлеченного к ответствен­ности. С другой стороны, трудно понять, почему проблема так называе­мой "ответственности без вины", не имеющей применения за пределами гражданского права, иногда включается в проблематику общей теории юридической ответственности, что может создать ложное впечатление, будто "ответственность без вины" применяется в уголовном, админист­ративном и в других отраслях права.

Существеннее другое затруднение. Как выше отмечено, все виды от­ветственности осуществляются на основе нормативных конструкций, представляющих единство норм материального и процессуального пра­ва. Признаки правонарушения и санкции за его совершение предусмот­рены нормами материального права; порядок доказывания, определения того, было или не было правонарушение и кто его совершил, а также назначение конкретной меры государственного принуждения в пределах санкции нарушенной нормы строго регламентированы нормами процес­суального права.

В последние десятилетия преодолевается существовавшая в общей теории права и ряде отраслевых дисциплин недооценка роли и значения процедурно-процессуальной регламентации ряда сфер осуществления государственной деятельности. Справедливо отмечается, что процессу­альные нормы несут на себе, в сущности, основную нагрузку норматив­ного способа упрочения режима законности¹. Однако дефинитивный аппарат теории права не вполне готов выразить различные уровни поня­тия "процессуальные нормы и отношения". Само понятие процесса по традиции нередко связывается с деятельностью суда; поэтому необыч­ным терминологическим новшеством оказывается определение уголов­но-исполнительного права как уголовно-процессуального или, по край­ней мере, лежащего с ним в одной плоскости. Известные трудности свя­заны также с динамичностью самого понятия "процессуальные нормы", так как многие из таких норм (устанавливающих "технологию поведе­ния", указывающих, "как делать") в процессе правового регулирования выполняют функции материальных норм (определяющих "конструкцию" поведения, указывающих, "что делать") по отношению к процессуаль­ным нормам следующего порядка .

¹ Юридическая процессуальная форма: Теория и практика. М., 1976. С. 4.

² Васильев A.M. Правовые категории. Методологические аспекты разработ­ки системы категорий теории права. М., 1976. С. 261 и след.; см. также Ветро­ва Г.Н. Санкции в судебном праве. М., 1991. С. 16 и след., 64 и след, и др.

Устоявшийся термин "процессуальная норма ответственности", а также отраслевая обособленность материально-правовых и процессу­альных норм, регулирующих наиболее развитые виды ответственности, в какой-то мере ориентируют на их раздельное исследование. В результа­те сущность (содержание) ответственности нередко целиком сводится к ее материально-правовому основанию.

Выведение процессуальных норм и отношений за пределы ответст­венности вызывает ряд возражений.

Во-первых, сведение ответственности к реализации только матери­ально-правовых норм оставляет вне поля зрения обширные правовые институты, содержащие гарантии достижения объективной истины по делу, права лица, обвиняемого в правонарушении, обоснованность при­менения мер пресечения (обеспечения), правовые способы устранения возможных ошибок при применении государственного принуждения. Во-вторых, взгляд на процесс как на что-то внешнее по отношению к ответственности оставляет вне поля зрения исследователей механизм осуществления ответственности, нормы, определяющие "технологию принуждения", от которых зависят реализация и неотвратимость юриди­ческой ответственности.

Попытки вывести понятие уголовной ответственности только из норм материального права (наподобие гражданско-правовой ответствен­ности за причинение имущественного вреда) привели к распростране­нию идей "уголовно-правового отношения". Представления о содержа­нии уголовно-правового отношения, его субъектах, основании и момен­те возникновения, о соотношении его с ответственностью чрезвычайно многочисленны и разнообразны¹. Содержанием этого правоотношения, а тем самым и уголовной ответственности большая часть сторонников этой идеи считает обязанность преступника подвергнуться наказанию, предусмотренному нормами уголовного права².

Поскольку юридической обязанностью называется предписанная пра­вом необходимость определенного поведения, обеспеченная соответст­вующими санкциями, об уголовно-правовом отношении можно было бы говорить, если существовал бы закон, обязывающий лицо, совершившее преступление, в определенный срок обратиться в правоохранительные

Обзор литературы об уголовно-правовом отношении и ответственности см.: Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву (теоретические проблемы). М., 1981. С. 182 и след. Там же названы цитируемые работы по этой проблеме.

По аналогичной модели некоторые специалисты административного или трудового права конструируют "административно-деликтные" и другие "охрани­тельные отношения", лежащие в основе административной или дисциплинарной ответственности.

органы для назначения ему наказания. Но даже и такой закон не созда­вал бы уголовно-правового отношения в том виде, как оно обычно кон­струируется, поскольку "подвергнуться (подвергнуть себя?) наказанию" преступник неспособен, а содержанием обязанности не могут быть дей­ствия невозможные, от воли и сознания обязанного лица не зависящие. Наказание в соответствии с совершенным преступлением назначается уличенному преступнику управомоченными государственными органами но правилам Уголовно-процессуального кодекса, содержащим ряд норм и принципов, радикально противоречащих теоретически предполагаемой "обязанности правонарушителя отвечать, дать отчет, подвергнуть себя наказанию". Эти нормы и принципы достаточно известны; многие из них закреплены в международных пактах о правах, а также действую­щей Конституции Российской Федерации (ст. 47-51).

Для преодоления обозначенного противоречия некоторые сторонники идей уголовного правоотношения предлагали теоретически расщепить уголовную ответственность на "материальную" и "процессуальную". В результате получилось, что содержанием материальной уголовной от­ветственности является обязанность преступника "отвечать, дать отчет и подвергнуться наказанию", а суть ответственности уголовно-процес­суальной сводится к праву того же самого лица на защиту от обвинения (т.е. праву не отвечать, оспаривать обвинение, возражать против назна­чения наказания и т.п.). Несовместимость взаимоисключающих пред­ставлений о содержании уголовной ответственности не могла быть оп­равдана даже и бытовавшими ссылками на диалектические противоре­чия, существующие в правовой надстройке.

Рациональная основа идеи уголовно-правового отношения может быть выражена суждением: "преступник должен быть наказан на основе и в пределах закона". В этом, собственно, и состоит основная мысль многих сторонников этой идеи. Но это суждение не ново; оно сводится к принципам законности, обоснованности и неотвратимости наказания, известным и общепризнанным задолго до появления идей уголовно-правового отношения. Вместе с тем ряд модификаций этой идеи обра­щается против ее рациональной основы.

Высказывались суждения, что уголовная ответственность "как обя­занность отвечать существует фактически и в том случае, когда совер­шившему преступление лицу в течение длительного времени (а возмож­но, и вообще) удается уклониться от следствия и суда". Это представле­ние излагалось в учебной литературе и воспроизводилось в связи с об­щим понятием юридической ответственности: "То обстоятельство, что правонарушитель может быть некоторое время неизвестен, не имеет принципиального значения. В течение срока давности уголовного пре­следования преступник является субъектом юридической ответственно-

ста, поскольку он объективно существует. Он обязан понести наказа­ние, и эта обязанность возникает именно с момента преступления, хотя она в течение определенного времени не реализуется". Между тем принципиальное значение имеет именно то обстоятельство, что пре­ступник не обнаружен, не изобличен, не наказан. То, что некоторые авторы считают ответственностью (преступник объективно существует), на самом деле называется безответственностью (преступнику удалось скрыться от следствия и суда), и от того, что фактическую безответст­венность мы станем именовать теоретической ответственностью, не продвинется ни разработка проблем правовой науки, ни борьба с право­нарушениями.

Идея уголовно-правового отношения основана на крайне ограничен­ных представлениях о правах лица, привлеченного к уголовной ответст­венности. Обвиняемый, по этой идее, вправе требовать того же самого, что требует обвинитель, - наказания в пределах санкции нарушенной нормы. То, что выше говорилось (§ 1 настоящей главы) о вредном влиянии на практику сконструированного по средневековым образцам определения "ответственность - обязанность отвечать", целиком отно­сится к идее уголовно-правового отношения.

С другой стороны, отвлечение теоретиков уголовного права от про­цессуальной нормы привело к тому, что в ряде концепции уголовного правоотношения недооценивается резкое изменение правового, общест­венного, морального положения лица, привлеченного к уголовной от­ветственности, т.е. официально обвиняемого в совершении преступле­ния. В большинстве концепций уголовного правоотношения, связываю­щих возникновение уголовной ответственности с моментом совершения преступления, акту привлечения лица в качестве обвиняемого вообще не придается значения. Теоретическое расщепление отношений ответст­венности на материальные и процессуальные породило также взгляд на меры процессуального принуждения как на что-то, не имеющее отно­шения к уголовной ответственности. Между тем некоторые меры пре­сечения (заключение под стражу) тяжелее ряда уголовных наказаний; не часто, но все же имеют место трагические ситуации, когда отбытая осужденным мера пресечения в целом оказалась тяжелее и строже на­значенного ему наказания.

Иногда утверждается, что ошибочное привлечение человека к уго­ловной, административной или иной "процессуальной" ответственности юридически не создает никаких последствий, поскольку не было "материально-правового" отношения ответственности. Между тем оши­бочное (или тем более незаконное) официальное обвинение невиновно­го лица в совершении правонарушения порождает право лица на офи­циальную реабилитацию, моральную и материальную компенсацию.

32-6343

Вопреки распространенному варианту идеи уголовного правоотно­шения мы стремимся доказать, что преступник не автоматически несет ответственность, а должен быть обнаружен и привлечен к ней; что об­виняемый не обязан, а вправе не отвечать, а защищаться от обвинения; не подвергнуть себя наказанию, а добиваться истины по делу. Когда в результате этого устанавливается, что он совершил преступление, нака­зание применяется законно и обоснованно, на основе права, нравствен­ности, справедливости. Аналогично осуществляется любая штрафная ответственность, возникающая не с момента правонарушения (адми­нистративного или дисциплинарного проступка), а только с момента официального обвинения лица в его совершении. До этого существует обязанность компетентных органов государства и должностных лиц рас­крыть правонарушение, обнаружить и изобличить виновных в его со­вершении, обеспечить правильное применение закона.

Что касается особенности правового положения лица, совершившего преступление или проступок, то эту особенность можно обозначить как существующую на определенный законом срок (давность) подвержен­ность наказанию, взысканию, государственному принуждению. Это -особенное правовое состояние, которое не может быть раскрыто через понятие обязанности (ведь преступник наказывается не за невыполнение приписываемой ему обязанности понести наказание, а за то, что совер­шил преступление), но выделяет правонарушителя среди других граждан именно как потенциально подверженного государственному принужде­нию.

Можно возразить, что меры государственного принуждения, предна­значенные правонарушителю, иногда по ошибке применяются к неви­новному и, наоборот, правонарушитель может быть освобожден от этих мер. Но между этими вариантами разница громадная. Если к ответст­венности по ошибке привлечен невиновный, то за этим должны следо­вать оправдание, реабилитация, моральная и материальная компенсация; правонарушитель же освобождается от ответственности лишь по нереа-бшштирующим основаниям, а проще говоря, может рассчитывать толь­ко на милость и снисхождение, но никак не на оправдание.

При изложенном взгляде на штрафную (уголовную, административ­ную, дисциплинарную) ответственность ее существование, возникнове­ние, развитие, как отмечалось, определяется актами государственных органов и должностных лиц; можно возразить, что при таком подходе уголовная (и другая штрафная) ответственность смешивается с процес­суальной нормой ее осуществления; однако такого смешения не про­изойдет, если исходить из общепризнанного взгляда на процесс как форму жизни закона, имеющего свои необходимые, присущие ему про-

цессуальные нормы . Достаточно очевидно, что нормы уголовного права не могут применяться вне рамок уголовного процесса, равно как и по­следний теряет смысл, если его предметом не является применение точ­но обозначенных уголовно-правовых норм.

Высказывались опасения, что такой подход к теоретическому иссле­дованию ответственности ставит ее возникновение и развитие в зависи­мость от деятельности и усмотрения соответствующих государственных органов и должностных лиц, а это может привести к примату субъек­тивного над объективным со всеми вытекающими отсюда отрицатель­ными последствиями. Но действительным средством против субъекти­визма являются не бесчисленные литературные модификации идеи уго­ловного правоотношения², а законодательная регламентация деятельно­сти правоохранительных органов, строгое соблюдение норм уголовного и процессуального права, надзор и контроль за законностью и обосно­ванностью процессуальных актов и действий. Ни закону, ни практике не известен никакой другой способ осуществления ответственности за преступления и проступки, а равно обеспечения законности при ее реа­лизации.

Иначе соотносятся материальное право и процесс при осуществле­нии правовосстановительной ответственности³. В связи со становлением

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 158.

Высказано много разных точек зрения о причине и моменте возникнове­ния уголовного правоотношения; разные авторы утверждают, что оно возникает с момента совершения преступления, осознания виновным преступности своего деяния, обнаружения факта преступления правоохранительными органами, применения к обвиняемому мер пресечения, вынесения обвинительного приго­вора, вступления приговора в законную силу (есть и другие варианты); содер­жанием этого отношения называются обязанность преступника отвечать, отчи­таться в содеянном, подвергнуться наказанию на основе закона; утверждается, что это правоотношение зависит от "наших знаний о нем" либо существует в сознании самого правонарушителя; оно может быть "искажено" неправильными актами следователя, причем оно существует даже и тогда, когда лицо привле­чено к ответственности по ошибке, т.е. когда вообще не было факта преступ­ления, которое, как утверждается, порождает это самое уголовно-правовое от­ношение. Некоторые рассуждения об уголовно-правовом отношении мы понять не смогли. Такова, например, квалификация прав и обязанностей осужденного, возникших в результате развития уголовно-правового отношения и уголовной ответственности: "Именно наличие у человека этих прав и обязанностей пре­вращает его в преступника" (Тарбагаев А.Н. Понятие уголовной ответственно­сти как последствия совершения преступления // Вестник Ленинградского уни­верситета. Экономика, философия, право. 1983. Вып. 1. С. 87.).

О видах юридической ответственности и их соотношении см.: Общая тео­рия государства и права. Академический курс. В 2 т. Т. 2. Теория права. М., 1998. С. 602 и след., а также указанную там литературу.

гражданского общества этот вид юридической ответственности приобре­тает особенное значение. В настоящее время в юридической литературе обсуждаются спорные вопросы одной из разновидностей правовосстано-вительной ответственности - имущественной ответственности за причи­нение вреда либо за нарушение договора.

Имущественная ответственность (гражданско-правовая, а также ма­териальная ответственность рабочих и служащих) имеет ряд свойств, отличающих бе от любого вида штрафной, карательной ответственно­сти. Эти свойства предопределены особенностями гражданского право­нарушения¹. Выше отмечалось, что любая ответственность конкретна: это ответственность точно определенного лица за виновное противо­правное деяние. Особенность гражданского правонарушения (причине­ние вреда, нарушение договорных обязательств) в том, что оно наруша­ет конкретное право определенного физического или юридического ли­ца и потому в отношениях имущественной ответственности обязательно участвует потерпевший. Другая особенность в том, что причинитель вреда или нарушитель договорных обязательств юридически имеет воз­можность возместить причиненный вред, ущерб, убытки, уплатить пре­дусмотренные законом или договором неустойки, пеню, штрафы. По­этому имущественная ответственность возникает в результате правона­рушения (обязанность правонарушителя возместить вред, убытки, пре­кратить противоправное поведение) и может быть реализована без вме­шательства правоохранительных органов. Такое вмешательство стано­вится необходимым в случае спора между потерпевшим и нарушителем его права (спора о событии правонарушения, о распределении вины, о размере ущерба или вреда и т.п.) либо при отказе правонарушителя выполнить свои обязательства, составляющие содержание имуществен­ной ответственности. Возможность добровольного выполнения этих обя­зательств правонарушителем обусловливает использование в структуре нормативной конструкции имущественной (и иных видов правовосста-новительной) ответственности дополнительных санкций (пеня, процен­ты, штрафы, возложение судебных расходов), применяемых к причини-телю вреда, медлящему с выполнением своих обязанностей .

¹ Аналогичные особенности присущи правонарушениям, порождающим ма­териальную ответственность рабочих и служащих, которая также является имущественной, но строится с учетом специфики трудовых правоотношений. Далее (в тексте) говорится только о гражданско-правовой ответственности.

² При наличном состоянии теоретической разработки проблем юридической ответственности для ряда студентов-выпускников оказался трудным вопрос о том, почему при подаче кассационной жалобы на решения судов взимается пошлина, а сама мысль о взимании пошлины при кассационном обжаловании приговоров была бы абсурдна. Большинство ответили, что последнее противо-

Особенности гражданского правонарушения (деликта) дают возмож­ность рассматривать его в ряду не противоречащих праву юридических фактов, порождающих имущественные обязательства, по юридическому содержанию близких или тождественных имущественной ответственно­сти. Такова, как известно, "ответственность без вины", возникающая не из правонарушений¹. Гражданские правонарушения отличаются от дея­ний, влекущих штрафную ответственность, еще и тем, что не создают рецидива. Штраф, наложенный в административном порядке или назна­ченный приговором суда, может быть уплачен добровольно, но у право­нарушителя, подвергнутого административной или уголовной ответст­венности, остается в течение определенного законом срока состояние наказанности (судимость - в уголовном праве, неснятое взыскание - в административном и др.), влекущее более строгую ответственность при повторном правонарушении. Имущественная ответственность таких по­следствий не влечет. Наконец, на правовосстановительную ответствен­ность не распространяется принцип штрафной ответственности поп bis in idem, означающий, что применение и реализация одной санкции ис­черпывающе решает вопрос о правонарушении. В процессе осуществ­ления имущественной ответственности может применяться несколько санкций до полного восстановления нарушенных прав (взыскание убыт­ков + проценты за неуплату соответствующих сумм + принудительное исполнение невыполненных обязанностей).

Все это, вместе взятое, породило неясности и сомнения в теоретиче­ском исследовании гражданских правонарушений и имущественной от­ветственности.

Между тем эти проблемы в нашей стране приобретают особенное значение в связи с развитием частного права, товарно-денежных отно­шений, перспективой становления гражданского общества и правового

речило бы праву на защиту подсудимого. Меньшая часть сверх того пояснила, что в фажданском процессе все судебные расходы в конечном счете возмещает сторона, оказавшаяся неправой в споре и затягивавшая выполнение своих обя­зательств.

"Ответственностью без вины" в фажданском праве называют обязанность организаций и граждан, деятельность которых связана с повышенной опасно­стью для окружающих (транспортные организации, промышленные предпри­ятия, стройки, владельцы автомобилей и т.п.), возместить вред, причиненный источником повышенной опасности (если вред не возник вследствие непреодо­лимой силы или умысла потерпевшего). Эти правила, определяющие граждан­ско-правовую ответственность за вред, причиненный как правонарушающими, так и правомерными действиями, установлены в целях защиты прав и интересов лиц, пострадавших от транспортной, промышленной и иной деятельности, не­безопасной для окружающих; кроме того, эти правила стимулируют развитие техники безопасности при эксплуатации таких предприятий.

государства. В прежнем обществе, где все было огосударствлено, глав­ное значение придавалось штрафной, карательной ответственности. Часть теоретиков вообще утверждала, что ответственность состоит только лишь в применении штрафных, карательных санкций . В чем-то здесь сказалось и обыденное правосознание, сводящее право в целом к уголовному праву, и недооценка роли санкций, направленных на реаль­ное восстановление нарушенных прав. Поскольку все, даже сфера об­служивания, было огосударствлено, нередки были ситуации, когда гра­жданин, чьи права нарушены противоправными действиями работников государственных организаций и предприятий, получал не возмещение вреда и убытков, а сообщение о том, что на виновных наложены дисци­плинарные взыскания. Еще хуже дело обстояло с ответственностью хоз-органов, когда взыскание санкций за нарушение поставок и договоров хотя и считалось юридически обязательным, но производилось в преде­лах 10-15%, а на полученные суммы штрафов и неустоек вообще не­возможно было приобрести продукцию взамен недопоставленной или некачественной.

В условиях рыночной экономики причинитель имущественного вреда или нарушитель договорного обязательства имеет юридическую возмож­ность немедленно возместить причиненный вред, уплатить предусмот­ренные договором неустойки, пеню, штрафы, суммы ущерба, упущен­ной выгоды. Спрашивается: сохраняет ли гражданское правонарушение свой противоправный характер в случае, если потерпевший получил полное возмещение или "отступное"? Если в начале века этот вопрос решался без колебаний², то распространение в последние десятилетия так называемого "страхования ответственности" практически свело к нулю превентивные, репрессивные, воспитательные функции имущест­венной ответственности³.

В современных условиях резко возрастает теоретическое и практи­ческое значение концепции С.Н. Братуся, который определял ответст-

¹ См., напр.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 1. М., 1981. С. 272 и след. Впрочем, названный автор противоречиво решает вопрос о гражданско-правовых санкциях и ответственности (Там же, с. 278, 282 и др.), в силу чего непонятно выраженное им недоумение по поводу деления ответственности на правовосстановительную и штрафную (Там же, с. 283).

² "Гражданским правонарушением, - писал Шершеневич, - признается дей­ствие, воспрещенное законом под страхом вознаграждения потерпевшему лицу причиненного ему вреда" (Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Учебное пособие (по изданию 1910-1912 гг.). Т. 2. М., 1995. С. 258).

³ См.: Варкалло В. Ответственность по гражданскому праву (возмещение вреда - функции, виды, границы). М., 1978 (вступительная статья профессора С.Н. Братуся - в названной книге, с. 5-19).

венность как состояние принуждения к исполнению обязанности¹. Эта концепция оспаривалась с разных позиций. Утверждалось, в частности, что если принуждение осуществимо там, где содержанием обязательства является передача товаров, вещей, предметов, то принудить к выполне­нию, скажем, договора строительства или договора подряда практически невозможно. Утверждалось и то, что возмещение правонарушителем вреда или уплата неустойки под угрозой принуждения (но еще не под принуждением) - такая же по существу имущественная (т.е. правовос-становительная) ответственность, как и принудительное взыскание со­ответствующих сумм. Наиболее спорным остался вопрос: является ли правонарушением причинение имущественного вреда, если причинитель тут же, добровольно, в полном объеме возместил причиненный вред? Хотя С.Н. Братусь и писал, что государственное принуждение в случае деликтной ответственности опирается, так сказать, на "двойное право­нарушение" (причинение вреда и отказ от его возмещения), само при­чинение вреда лишь названо правонарушением, но по существу вряд ли может считаться таковым, поскольку государственное принуждение на­правлено лишь на выполнение обязанности возмещать уже причиненный вред, а не воздерживаться от его причинения. Получается так, что иму­щественная ответственность устанавливается не нормами ГК, опреде­ляющими основания обязанностей возместить вред, ущерб, уплатить пеню, неустойку, а нормами ГПК, регулирующими принудительное ис­полнение названных (деликтяых) и обычных гражданско-правовых обя­занностей.

Концепция С.Н. Братуся существенно важна и для теоретической разработки проблем ответственности, и для совершенствования практи­ки ее осуществления (см. далее). Однако здесь нужно отметить сле­дующее. Причинение имущественного вреда и другие деликты безуслов­но относятся к правонарушениям, а применение санкций за их совер­шение (возложение обязанностей возместить вред, восстановить нару­шенный правопорядок и др.) является видом правовосстановительной ответственности.

Во-первых, гражданско-правовые деликты нарушают права и свобо­ды других лиц и потому в общем виде запрещены законом (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ). С нарушением прав всегда сопряжено нарушение социальных ожиданий потерпевшего, его нормальной деятельности; при самом щедром и скором возмещении потерпевшему имущественного вреда, понесенных убытков, уплаты ему неустоек, пеней, отступного в деятельности лица, чьи права нарушены (а потом восстановлены), про-

¹ Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (Очерк теории). М., 1976. С. 85 и след.

исходит срыв, непредвиденный перебой, нарушающий стабильность нормальной работы. То обстоятельство, что отдельные лица, потерпев­шие от деликтов, могут даже и обогатиться за счет полученных неусто­ек и возмещений, не противоречит тому, что основная масса потерпев­ших от гражданско-правовых деликтов не получает полного возмещения (правонарушитель может скрыться, оказаться несостоятельным и т.п.), что нередко причиняет урон и третьим лицам, связанным с ними дого­ворными и иными обязательствами. Полное и своевременное возмеще­ние правонарушителем причиненного вреда, восстановление нарушен­ных прав - это не правило, а редчайшее исключение. Гражданско-правовые деликты нарушают не только частные права, но и правопоря­док как основу стабильной общественной жизни.

Во-вторых, деликты, формально запрещенные действующим законо­дательством, обозначены как особенные юридические факты, порож­дающие правовые последствия, в виде гражданско-правовых санкций, режим реализации которых значительно строже порядка осуществления обычных гражданско-правовых обязательств.

В-третьих, применение правовосстановительных санкций в случае спора облечено в процессуальные формы, во многом аналогичные тем, которые свойственны штрафной, карательной ответственности. Инсти­туты гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального права содержат гарантии достижения истины по делу, правомерности приме­нения санкций, права лица, обвиняемого (упрекаемого) в правонаруше­нии, дающие ему возможность защищать свои охраняемые законом ин­тересы, вплоть до права добиваться компенсации в случае ошибочного или незаконного привлечения к ответственности. Попытки отдельных авторов трактовать правовосстановительные санкции как меры защиты, осуществляемые вне процессуальных форм ответственности, не соот­ветствуют традициям, современному состоянию и перспективам разви­тия законодательства.

Если большинство цивилистов признает санкциями и ответственно­стью взыскание (точнее, присуждение) причиненного вреда, убытков, неустоек и другие неблагоприятные (для правонарушителя) последствия гражданского правонарушения, то прямое принуждение, применяемое для изъятия соответствующих сумм (или предметов) у правонарушителя, иногда не считается ответственностью, поскольку оно, как утверждает­ся, ничего не меняет в правовом положении правонарушителя. Такой взгляд основан на недостаточном понимании соотношения материаль­ных и процессуальных норм: с одной стороны, недооценивается необхо­димость и возможность реального исполнения обязанностей, предусмот­ренных материально-правовыми нормами, с помощью процессуальных

средств (принудительное исполнение); с другой стороны, принудитель­ное исполнение рассматривают только с позиций гражданских прав и обязанностей, не замечая, что оно (принудительное исполнение) затра­гивает порой более важные права и обязанности принуждаемого долж­ника (например, неприкосновенность жилища, право распоряжаться имуществом и др.). Непонимание проблем органической связи норм материального и процессуального права привело отдельных авторов к выводу, что взгляд на принудительное исполнение обязанности как на ответственность объективно оправдывает фактическую безответствен­ность¹. Между тем достаточно известно, что сейчас именно неналажен­ность аппарата принудительного исполнения позволяет многим недобро­совестным должникам уходить от ответственности². По сообщению ми­нистра юстиции, в настоящее время реально исполняется лишь 32% судебных решений. Из них по материальным искам в 1996-1997 гг. су­дебными исполнителями изъято 42% общей суммы, подлежащей взы­сканию по исполнительными документам. Исполнение остальных 2/3 откладывается по различным причинам .

Существенным вкладом в решение этой теоретически спорной про­блемы является концепция С.Н. Братуся, определявшего ответствен­ность именно как "состояние принуждения" к исполнению невыполнен­ных обязанностей. При таком подходе на первый план выходит "технология принуждения", определяемая именно процессуальной фор­мой. Законность и неотвратимость ответственности обеспечивается прежде всего тем, писал С.Н. Братусь, "чтобы бесперебойно и ответст­венно работал государственный аппарат, в частности юрисдикционные органы, в случаях нарушения норм права, деятельность которых также определяется нормами права... Очевидно, важным средством обеспече­ния надлежащей работы этих органов должна быть ответственность со­ответствующих должностных лиц за допущенное ими бездействие или иное нарушение законности" .

¹ Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношени­ях. М., 1968. С. 14.

² Об этом писал тот же автор, справедливо сетуя на то, что решения арбит­ража не обеспечены гарантиями принудительного характера и потому "ответственность" не будет реализована (см.: Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985. С. 140-141). Если так (а это дей­ствительно так), то в чем смысл рассуждений того же автора, что при взгляде на принудительное исполнение как на ответственность "безответственность признается ответственностью"? (Указ. соч. С. 145).

³ Законодательство. 1998. № 4. С. 3.

⁴ Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (Очерк теории). М., 1976. С. 80, 81.

На совершенствование правовосстановительной ответственности на­правлены принятые недавно Федеральные законы "Об исполнительном производстве" и "О судебных приставах"¹. Совершенствование государ­ственной системы исполнительного производства, требующее принятия ряда дополнительных организационных и законодательных мер², призва­но создать в конечном счете систему объективизированного (процес­суально оформленного) государственного принуждения, представляюще­го собой динамичный процесс, который не исчерпывается, а лишь за­вершается физическим или, точнее, фактическим (прямым, непосредст­венным) принуждением. Именно неизбежностью развертывания этой нормативно определенной процедуры принуждения осуществляется дав­ление на правонарушителя, понуждение его к выполнению специальных обязанностей, порождаемых деликтом, органическое соединение "обяза­тельности" и "принудительности" в нормативно-правовой модели иму­щественной ответственности .

¹ Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 30. Ст. 3590, 3591.

² Новоселова Л.А. Взыскание денежных средств по решению суда // Зако­нодательство. 1998. № 4. С. 7 и след.

³ Подробнее см.: Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому пра­ву (теоретические проблемы). М., 1981. С. 79 и след. /

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ............................................................................................3

Глава I. МЕСТО И РОЛЬ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА В СИСТЕМЕ ДРУГИХ НАУК...................................................................7

§ 1. Политико-юридический характер теории государства и права.....7

§ 2. Место и роль теории государства и права в системе

гуманитарных наук.....................................................................................13

§ 3. Соотношение теории государства и права с другими

юридическими науками..............................................................................26

Глава П. ОБЩЕСТВО, ПРАВО И ГОСУДАРСТВО.......................36

§ 1. Право и государство в сословно-кастовых обществах................36

§ 2. Гражданское общество, право и государство................................42

§ 3. Основные этапы, тенденции и перспективы развития права и государства в гражданском обществе....................................................52

Глава Ш. МНОГОГРАННОСТЬ ГОСУДАРСТВА И ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЕГО ПОНЯТИЯ.............................63

§ 1. Многозначность подходов к определению понятия

государства..................................................................................................63

§ 2. Основные черты и особенности государства...............................70

Глава IV. ПРОБЛЕМЫ ТИПОЛОГИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА...................................................................................................78

§ 1. Критерии типологии......................................................................78

§ 2. Формационный подход в типологии государств..........................80

§ 3. Цивилизационный подход в типологии государства и права.... 102 § 4. Личностный подход в типологии государства и права..............104