Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Вознаграждение




Доктрина, согласно которой для придания обещанию юридической силы оно должно быть подкреплено вознаграждением, на первый взгляд может показаться естественным логическим следствием тези­са о том, что роль контрактного права заключается в облегчении направления ресурсов посредством добровольного обмена в наиболее ценные способы их использования. Бели обещание является полно­стью односторонним, оно не может быть частью процесса обмена. Но неправильно утверждать, что юридическую силу должны приобретать только те обещания, которые связаны с обменом. Вспомним случай, когда молодой человек оставляет свое рабочее место из-за данного ему богачом обещания заплатить за обучение в колледже. Здесь нет обмена в каком-либо реалистичном смысле, и тем не менее право трактует нарушение обещания как нарушение контракта. Правда, это делается путем введения фикции, согласно которой «вредоносная зависимость» (уход с вечерней работы) является формой вознаграж­дения.

Вот более трудный случай. А спасает В от некоей опасности, и В обещает А выплачивать ежегодную компенсацию до конца жизни. Имеет ли это обещание юридическую силу? Да, по теории (если это можно так назвать), согласно которой существует «моральное возна­граждение», даже если акт спасения предшествовал какому-либо обеща­нию. Этот результат имеет смысл, если В намерен юридически оформить свое обещание. Такое оформление будет содержать полезную инфор­мацию для А — что он действительно может рассчитывать на эти деньги до конца жизни. Эта информация делает дар более ценным для А, а стало быть и для В, поскольку он должен получать удовле­творение от удовлетворения А — иначе зачем делать подарок?

Этот пример подчеркивает важный, но не осознаваемый интуи­тивно момент: часто мы можем увеличить нашу пользу путем огра­ничения нашей свободы. На самом деле этот принцип лежит в осно­ве контрактного права. А выигрывает, а не проигрывает, когда дает

Контрактные права и средства их защиты

связывающее его обещание платить В за постройку дома, поскольку, не имея возможности гарантировать выплату денег, А был бы вынуж­ден платить всю сумму вперед или заложить собственность, эквива­лентную цене дома, а может, и вообще обойтись без нового дома. Тайна «морального вознаграждения» состоит в том, почему право не может просто предоставить некоторую форму для обеспечения выпол­нения связывающих обещаний без требования «физического» возна­граждения или выявления специальных классов случаев, в которых вознаграждение не требуется. В практике права есть подобные приме­ры. Обещания, скрепленные печатью, имели юридическую силу без вознаграждения. По-видимому, это было полезным механизмом; его исчезновение — загадка.

Вот некоторые экономические функции, которые, по-видимому, выполняет требование вознаграждения.

1. Оно сокращает число разбирательств по недобросовестным сделкам, так как от истца требуется доказательство большего, чем самого факта дачи ему кем-либо обещания. Он должен показать, что имело место некоторое соглашение, а это труднее сделать, не имея никаких материальных фактов. Эта очевидная функция важна в сис­теме, подобной нашей, где имеют место устные соглашения — совер­шенно необходимые в эпоху телефона и уже не так значимые в эпоху факсов и электронной почты.

2. Оно снижает вероятность непродуманных контрактных обяза­тельств, возникающих от невнимательности или при непреднамерен­ном использовании «многообещающего» тона. (Согласуется ли докт­рина морального вознаграждения с пунктами 1 и 2?)

3. Функция, более полное обсуждение которой предстоит далее в этой книге, когда мы будем рассматривать издержки управления судебной системой, состоит в избавлении судов (издержки которых, как мы увидим, не в полной мере несут на себе стороны процесса) от разбора множества тривиальных обещаний, возникающих в социаль­ном и семейном контексте. Концепция «вредоносной зависимости» (или обязательства процессуального отвода) ограничивает принужде­ние к исполнению лишь теми добровольными обещаниями, которые с большой вероятностью вызовут существенные издержки тех, кому эти обещания даны.

4. Функция, связанная с предыдущей, состоит в избежании су­дебного рассмотрения случаев, в которых, несмотря на контекст обме­на, поведение одной или обеих сторон остается совершенно неупоря­доченным. Например, стороны могли не указать в контракте цену или какой-либо метод либо формулу для вычисления цены. Чтобы обеспечить выполнение соглашения сторон в подобном случае, суд должен определить разумную цену. Но суды не имеют сравнительного преимущества при определении цены, по которой должны продавать­ся товары. Напротив, почти всегда (за исключением очень редких

Вознаграждение

3 '•$

случаев) переговоры между продавцом и покупателем являются бо­лее надежным методом определения цены, при которой обмен явля­ется взаимно выгодным. Не следует допускать, чтобы издержки пере­говоров о цене перекладывались на плечи налогоплательщиков, со­держащих судебную систему,9 хотя, как отмечалось в п. 4.1, суды могут иметь сравнительное преимущество перед сторонами в предло­жении некоторых других условий контракта.

5. Доктрина вознаграждения играет свою роль в предотвраще­нии оппортунистического поведения. В деле Alaska Packers' Assn. против Domenico10 ответчик нанял моряков в Сан-Франциско для похода на Аляску с целью промысла лосося. Когда их судно вошло в воды Аляски, моряки заявили, что они не будут работать, если ответ­чик не поднимет заработную плату, договоренность о размере кото­рой была достигнута еще до начала похода. Будучи не в состоянии найти им замену в течение короткого сезона промысла, ответчик усту­пил и пообещал заплатить морякам более высокую зарплату, кото­рую они просили, по возвращении в Сан-Франциско. (Должен ли он был идти на уступки? Как эта ситуация, в которой он оказался один на один с моряками, может быть описана экономическими термина­ми?) Он отказался от уступки, когда судно вернулось в Сан-Франциско, и моряки подали в суд. Они проиграли процесс на том основании, что изменение контракта было невозможным, так как не было подкреплено соответствующим вознаграждением. Это экономически правильный результат, так как в случае, когда точно известно о неправомочности изменений, рабочие, находящиеся в положении моряков из упомяну­того примера, могут быть уверены, что попытка извлечь выгоду из уязвимости их работодателя не принесет ничего хорошего.11

Противоположный результат был достигнут в процессе Goebel против Linn.12 Истец обещал поставить ответчику мороженое, но мо­роженое растаяло из-за аномально теплой погоды. Истец потребовал от ответчика обещания заплатить более высокую цену и получил та-

9 Единый коммерческий кодекс (действующий во всех штатах) либе­рализует общее право в данной области. Кроме прочего, он позволяет сторо­нам не указывать цену в обстоятельствах, когда имеется опубликованная цена спот. В этих обстоятельствах установление цены не только является механическим — указание цены противоречило бы цели контракта, заклю­чающейся в совершении обмена при постоянно меняющейся рыночной цене.

10 117 F. 99 (9th Cir. 1902).

11 Проблемы, подобные этой, обсуждаются в главе 11 (трудовое право). Действительно, дело Domenico знакомит нас со случаем трудовой монопо­лии, основным предметом главы 11. Другой вариант экономического анали­за дел Domenico и Goebel см. в книге Varuij A. Aivazian, Michael J.Trebilcock & Michael Penny. The Law of Contract Modifications: The Uncertain Quest for a Bench Mark of Enforceability, 22 Osgoode Hall L. J. 173 (1984).

12 47 Mich. 489, 11 N. W. 284 (1882).

Контрактные права и средства их защиты

кое обещание. Впоследствии ответчик отказался платить, и судебный иск со стороны истца на нарушение контракта был отклонен на осно­вании того, что изменение не было подкреплено вознаграждением. Но, как показали факты, истец (в отличие от моряков в деле Domenico) мог бы разориться, если бы ответчик действовал по первоначальным условиям контракта, и если бы это случилось, ответчик вообще не получил бы мороженого. Изменение условий не было оппортунисти­ческим (нечестным) со стороны истца — в контракте не было намека на то, что истец умышленно добивался риска банкротства — напро­тив, имело место разумное приспособление к ненамеренным и непред­усмотренным изменениям обстоятельств.

Различие между двумя этими случаями можно обобщить следу­ющим образом. В оппортунистическом случае (Domenico) не произо­шло увеличения издержек обещающей стороны (моряков); измени­лось лишь то, что лицо, которому дали обещание, оказалось во власти обещающего. (Это подразумевает, следует заметить, что лицо, которо­му дали обещание, не имеет достаточных контрактных средств против злоупотреблений со стороны обещающего. Если бы такие средства были, угроза была бы маловероятной, даже если бы право допускало изменение условий без соответствующей компенсации.) В случае, когда оппортунизм отсутствовал (Goebel), издержки выполнения контракта для обещающей стороны неожиданно возросли уже после его подпи­сания. Это означает, что истец не обманывал; без изменения контрак­та просто нельзя было его выполнить. В случае наличия оппортуниз­ма, так как обещавший мог получить выгоду при первоначальных условиях контракта, он, вероятно (почему только вероятно?), получит ее, даже если право лишает его угрозы действенности.

Дело Goebel показывает, что существуют (и должны существо­вать с экономической точки зрения) исключения из правила, соглас­но которому изменения контракта не могут иметь юридической силы без пересмотра вознаграждения. В современном праве наблюдается тенденция к пренебрежению требованием пересмотра вознагражде­ния и просто к отказу от придания юридической силы изменениям, вызванным принуждением, — условие, которому можно дать точное экономическое значение со ссылкой на факты дела Domenico (см. п. 4.7).

В соответствии с экономической интерпретацией доктрины воз­награждения суды осведомляются только о существовании, а не об адекватности вознаграждения обещанию. Спросить о наличии возна­граждения означает просто выяснить, является ли ситуация актом обмена и состоялась ли сделка. Дальнейшее выяснение адекватности вознаграждения потребует от суда сделать то, что ему, как мы уже говорили, сделать труднее, чем сторонам контракта: определить, яв­ляется ли указанная в контракте цена (и другие важные условия) разумной. Это также демонстрирует правомерность тенденции разви-

Проблемы формулирования: согласие и односторонние контракты

тия юриспруденции в сторону использования доктрины принужде­ния, а не доктрины вознаграждения при принятии решения о том, в каких случаях следует изменять контракт. Моряки в деле Domenico, если бы они были умнее, могли бы предложить увеличить продолжи­тельность своего рабочего дня на полчаса в обмен на повышение зара­ботной платы. А что, если бы они предложили работать на две секун­ды больше в месяц? Где та грань, за которой вознаграждение стано­вится столь номинальным, что это уже не вознаграждение? Ответ заключается в том, что неадекватность вознаграждения всегда потен­циально соотносится со свидетельствами наличия принуждения, ошиб­ки, обмана или других случаев выхода за пределы контракта. Чем меньше адекватность, тем строже указанные свидетельства.

4.3. Проблемы формулирования:


Поделиться:

Дата добавления: 2015-04-15; просмотров: 130; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.008 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты