Изменение социально-политического значения религии и характеристика онтологического перехода от теизма к деизму в эпоху Модерна

Начало Нового времени, с точки зрения социологии религии, представляет собой переход от теизма к деизму. Теизм – это форма монотеистической религии, в которой наличествуют все религиозные составляющие:

· доктрина потустороннего, предание (описание «там» и того, как его достичь),

· социальная организация (церковь или ее аналоги),

· обряды и ритуалы,

· социально-религиозные иерархии,

· политические модели, основанные на религиозных идеях и традициях.

В христианской Европе теизм сохранялся с периода распространения христианства вплоть до конца Средневековья и частично—в эпоху Возрождения и Реформации.

При переходе к Новому времени мы сталкиваемся с процессом, с которым уже встречались в рахических культах – с превращением «далекого Бога» в deus otiosus, в «ленивое божество». Слишком трансцендентный Бог схоластического христианства становился настолько далеким, что терялся за горизонтом. Скептические настроенные философы Нового времени, не отрицая самого Бога и боле того, доказывая его бытие на основании своих персональных философских концепций, отказывались при этом верить в «сказки» и на этом основании отвергли теизм. Сохраняя веру в Бога (но на сей раз в рационального «бога» в «бога философов»), они насмехались над надрациональностью церковного предания, критиковали иерархию и злоупотреденеия клира, осмеивали чудеса церковного предания и ставили под сомнение правомочность освященных церковной традицией политических институтов и социальных систем. И так уже предельно «далекий» («слишком далекий») Бог рационалистической схоластики превращался в совершенно абстрактную единицу, обоснованную только подчас громоздкими и индивидуалистическими теодицеями (доказательствами бытия Бога) светских философов.

В деизме граница между «здесь» и «там» становится абсолютной, и религиозные институты постепенно утрачивают свое сотереиологическое (обеспечивающее спасение), социальное и политическое значение.

В этот момент фундаментально меняется социальный статус религии в обществе. Если до этого момента и во всех типах общества реалия и ее институты играли фундаментальную, основополагающую роль, являясь центральным ядром общества, то в Новое время начинается процесс секуляризации, маргинализации церкви и религии, перемещение ее из центра общества на периферию.

Религия утрачивает свое социальное и политическое положение а дело спасения начинает осмысляться как индивидуальное дело отдельного человека. Сакральное исчезает, его место занимает рациональное.

Этому процессу во многом способствует протестантская религия, которая поставила под сомнение многие аспекты католической традиции, и отменила некоторые важнейшие моменты католического теизма – значение предания, обязательность и строгость церковной иерархии, политическую идею католичества, а в некоторых протестантских сектах и саму церковь как организацию. Протестантизм не выходил еще окончательно за рамки теизма, но своим главным методом – толкованием священного писания – «Библии» – на основании рациональных индивидуальных заключений – уже подготовил дорогу последующему деизму.

Деизм, таким образом, превращает deus otiosus схоластики в философскую конструкцию, тем самым окончательное размывая опредставление о «там» и, по сути, выходя за границы того общества, в котором религия играла основополагающую роль. Это и есть линия перехода к Модерну.

В Модерне социальный статус религии фундаментально меняется. Она больше не является необходимым структурным компонентом социума и качественно меняет свое содержание. Утрачивая свое значение и свою роль в качестве социального института, религия превращается в организацию, имеющую отношение к индивидуальному выбору – своего рода клуб по интересам. Деизм, своим обращением к философским персоналистским формам теодицеи, и протестантская критика католической традиции, с разных сторон лишают европейское христианство его претензий на компетенцию в вопросах «дальнего» и обязательности общества признавать и считаться с этой компетенцией. Отношение к «дальнему» становится гадательным, произвольным, основанным на индивидуальных предпочтениях. Это означает, что «там» не просто предельное удаляется, но полностью исчезает. Особенно это касается, на первых порах, «далекого».

Показательно, что Новое время строго совпадает с эпохой великих географических открытий, в ходе которых обнаруживается шарообразность земли и заполняются белые пятна на карте. По сути все пространство земли становится одним глобальным «здесь», для «там» не остается места, одно «здесь» вплотную прилегает к «другому здесь». Остаточный религиозный рефлекс еще заставляет европейцев помещать «там» в далекие регионы, искать Эльдорадо, углубляться в дебри Индии или Африки, подозревать наличие тайн и неожиданных чудес в самых далеких уголках планеты – на полюсах, в центре недоступных гор, безводных степей или ледяных пустынь, но постепенно приходит осознание, что есть только «здесь», «одно большое здесь». Мир становится полностью профанным, «далекое» рассеивается, превращается в полную абстракцию.

Но между судьбой границы «здесь» с дальним и границы «здесь» с «тайным» на этом этапе намечается различие. «Дальнее» перестает быть религиозно и социально обязательным, граница (и так уже трансцендентная) становится совершенно непроницаемой. Но внутреннее измерение, возможность погрузиться в сокрытое, невидимое еще некоторое время сохранятся. Религия смещается именно в этот сектор. Изгнанная из центральных позиций в обществе и отрешенная от общепризнанной компетенции в общеобязательном «дальнем», религия в Новое время превращается в институт, связанный с культивации «тайного». К церкви люди приходят отныне на индивидуальной основе, в поисках «сокрытого», для объяснения процессов, протекающих у них внутри.

Сам деизм, как его формулировали Декарт и Ньютон вполне может быть отнесен именно к этому «сокрытому» – человеческий субъект на основании своих внутренних рассуждений приходит к выводу о существовании Бога. Но это – Бог субъекта, не бог окружающего мира и небесной перспективы, но «личный бог», «бог скрытый», постигаемый только путем философских упражнений ума.

В этот момент мы подходим вплотную к классической для социологической науке теории Макса Вебера о социальной роли протестантской религии в развитии капитализма и создании общества Нового времени – современного общества⁽¹⁶⁾. Основной тезис Вебер состоит в том, что современное общество со всеми его основными характеристиками – научно-техническим прогрессом, буржуазной парламентской демократией, либеральной идеологией, индивидуализмом и рыночной экономикой – есть прямой продукт протестантской религии, которая заложила предпосылки для возникновения общества, построенного на радикально новых началах, в сравнении со всеми предшествующими типами.

Протестантизм поставил в центре культа не фигуру жреца, а простого человека, типичного представителя буржуазного сословия, рациональный и этический потенциал которого был взят за точку отсчета – вначале в вопросе спасения и толкования «Библии», а затем и в качестве нормативной социальной фигуры. Протестантизм как религия дошел до максимальной степени секуляризации, отхода от того, что составляло сущность религии в ее изначальном смысле. Трансцендентное измерение (далекий Бог) и жреческое сословие, ответственное за представительство неба на земле, были отвергнуты. Религиозность свелась к индивидуальному началу, обращенному к своей субъектности, к своей психике и своему рассудку. Протестантизм стал впервые практической религией, в которой полностью преобладало «здесь», измерение мезо-зоны, взятой в своих границах. И добродетель и грех, и добро и зло, получили истолкование в рамках рутинной бытовой практики. Рачительность, бережливость, работоспособность, предпреимчивость как сугубо земные добродетели стали восприниматься как выражение избранности и религиозности. Любые авторитеты были поставлены под сомнение; каждый отныне был уполномочен предлагать свою трактовку религиозных догматов и священных текстов. Церковь распалась на множество групп, конгрегаций и сект, каждая из которых предлагала свои трактовки религии, изменяла символы и обряды, вводила новшества в богослужебную практику, отменяла запреты и ограничения по своему усмотрению. Фактически религия стала формой социально-политической деятельности.

Вебер показывает, что к этому добавилось и то обстоятельство, что во многих странах протестанты или отдельные протестантские секты оказались в роли религиозного меньшинства и испытывали определенные притеснения со стороны католических (или англиканских – в Великобритании) властей. Это заставило ранних протестантов сосредоточить свое внимание на экономической деятельности, которая стала приоритетной зоной реализации их жизненной энергии. Сосредоточившись на материальном предпринимательстве, торговле, промышленности, финансовом секторе протестанты подготовили почву для буржуазно-демократических революций, в результате которого старые феодальные средневековые порядки в Европы были заменены на новые, продиктованные интересами Третьего сословия.

Подход Вебера состоит в том, что он не просто отметил большое значение протестантского фактора в становлении капитализма, но прочно связал социально-политические и экономические процессы Нового времени с влиянием Реформации как религиозного движения. Тем самым Вебер, ввел в социологию представление о религии как фундаментальной матрице социальных процессов, что стало аксиомой для этой дисциплины в дальнейшем.

Другой крупнейший немецкий социолог Вернер Зомбарт распространил этот подход, заключавшийся в изучении релииозного фактора как фундаментального двигателя социально-политических реформ Нового времени на католическую схоластику, в которой он отметил те индивидуалистические тенденции, которые сделали позже возможным Реформацию. Особо Зомбарт отмечал роль иудейского религиозного меньшинства в социально-экономических процессах Европы, которые, так же как и протестанты у Вебера, будучи отторгнутыми от прямого участия в социально-политической жизни в условиях преобладания католических правил, сосредоточили свои усилия в экономической сфере и использовали этот рычаг для завоевания новых позиций в условиях буржуазно-демократчисеких и либеральных реформ.

Протестантизм и деизм были последними аккордами религии как таковой, подготовившими приход современного общества (социума Нового времени). Когда «здесь» стало тотальным, а перспективы трансцендентности («там») стали совершенно абстрактными или произвольно индивидуалистическими, в европейской культуре возникает вполне логичная идея вообще отказаться от бога, от религии, от какой бы то ни было трансцендентности, и перейти к атеизму, полностью светской социальности, где религии не было места вообще. Либералы предполагали, что религиозные институты можно сохранить как музейные памятники прошлым эпохам, а социалисты, левые полагали, что религия вот-вот отомрет сама собой. Напомню, что Огюст Конт, основатель социологии считал, что религия в Новое время в эпоху научных знаний и позитивистской философии должна полностью исчезнуть, а ее место призвана занять социология. Либералы, таким образом, проявляли безразличие в отношении религии, а социалисты настаивали на ее активном и скорейшем искоренении. Коммунисты в ХХ веке занимались антирелигиозной борьбой самым радикальным и прямым образом – взрывая церкви, уничтожая священников, разрушая святыни и религиозные памятники.

Атеизм представлял собой последний шаг к упразднению «там». Теперь не только существование бога (далекого) отвергалось как «нелепая выдумка темных веков», но и наличие у человека души, то есть внутреннего невидимого измерения ставилось под сомнения, а на месте души ставилась «психика», то есть совокупность нервных связей, передающих импульсы от телесных органов чувств в кору головного мозга. Таким образом, вслед за секуляризацией далекого состоялась секуляризация «скрытого», и граница, ранее отделявшая «здесь» от «там» превратилась в границ между человеком и ничто.

Наблюдение такого положения дел заставила одного из самых проницательных и искренних европейских философов Фридриха Ницше объявить в конце XIX века о том, что «Бог умер», то есть о конце религии.

Трансцендентное исчезло, а имманентное, ранее охватывавшее весь объем бытия, сузилось до мезо-зоны, до пространства «человевесчкого-слишком-человечского» (по выражению Ницше).

Так происходит в Модерне десоциализация религия, ее маргинализация, ее перемещение из центра социальности на ее периферию вплоть до почти полного исчезновения в атеистических (коммунистических) режимах.