Карта 1. Центры формирования и направления распространения производящего хозяйства

(с указанием тысячелетий до н.э.)

1 — Месопотамская цивилизация и Элам

2 — Древнеегипетская цивилизация

3 — Цивилизация долины р. Инд

4 — Эгейская цивилизация

5 — Шан-Иньская цивилизация Северного Китая

6 — Мезоамериканский цивилизационный центр

7 — Перуанский цивилизационный центр

Карта 2. Первичные центры цивилизационного развития и их периферии48 Теоретические основы понимания всемирной истории

Раннепервобытное человечество верхнего палеолита еще не знало самораз­вития как определенного поступательного процесса. Оно не преобразовывало окружающей среды, а приспосабливалось к ней. Поэтому изменения природ­но-климатических условий автоматически приводили к общему кризису соот­ветствующей социокультурной системы, представители которой далеко не все­гда могли эффективно адаптироваться к новым условиям.

История раннепервобытных обществ представляется, таким образом, исто­рией небольших, связанных между собою в пределах широких природно-гео-графических ареалов кровно-родственных общин с общими формами адапта­ции, а значит, и всего хозяйственно-культурного облика в целом. В качестве таковых, к примеру, можем считать коллективных охотников приледниковых открытых пространств верхнепалеолитической Евразии или современных им охотников и собирателей средиземноморско-переднеазиатских пространств с более индивидуализированными формами хозяйственной деятельности.

Поэтому периодизация истории раннепервобытных обществ представляется необычайно сложной, до сих пор не получившей убедительного решения. От­дельные охотничьи коллективы достигали высокого культурного уровня и исче­зали, не оставляя достойных продолжателей своих традиций. Примером может быть взлет и упадок верхнепалеолитических обществ приледниковой Европы с их блестящим изобразительным искусством. Также известно, что предки южно­африканских бушменов и аборигенов Австралии несколько тысячелетий назад обладали более развитой культурой, чем в момент встречи с европейцами.

Собственно же цивилизационный процесс, как то следует из вышеизло­женного, может быть разделенным на две основные ступени: формирования основ цивилизационных структур и собственно историю цивилизации. Водо­разделом между ними выступает время формирования первых цивилизаций, начиная с рубежа IV—III тыс. до н. э., на Ближнем Востоке. Теперь остановим­ся на вопросе выделения стадий в пределах названных ступеней.

Период формирования основ цивилизации может быть разделенным на две стадии, соответствующие, в терминологии В.Ф. Генинга, временам родового (в смысле времени существования общественных структур, основанных на вер тикальном, многопоколенном генеалогическом родстве) и племенного строя Рубежом между ними выступает процесс формирования надобщинных струк тур власти и управления — племенных институтов, со временем приобретаю щих преимущественно вид чифдомов-вождеств, хорошо проанализированны западными этнологами (М. Сахлинс, Э. Сервис и др.). Если "неолитическая ре волюция" закладывает, прежде всего, хозяйственные основания будуще цивилизационной истории, то формирование племенных органов власти и уп равления — основания будущих государственно-административных структур

При этом в данном случае простительно абстрагироваться от того хорош известного факта, что на уровень развитых родовых, а отчасти и раннеплемен ных обществ иногда выходят и общества высших рыболовов и морских охот ников, а в исключительных ситуациях, как то показал В.А. Шнирельман на при мере коллективов, живущих преимущественно за счет потребления саго, даж некоторые этносы собирателей. Важнее то, что, развиваясь некоторое время параллельно с родовыми обществами ранних земледельцев и животноводов такие этносы собственными силами, без перехода к производящим формам хозяйства, выйти на уровень цивилизации не могут. Становление структур циЕдинство и стадиальность исторического процесса

вилизационного плана (элементы государственности, эксплуататорских отно­шений и пр.) мы наблюдаем среди них только в том случае, если эти общества вовлечены в жизнедеятельность уже сложившейся соседней цивилизации (об­ские угры начала Средневековья, индейцы северо-западного побережья Се­верной Америки в XVIII—XIX вв. и т. д.).

Как было показано, категории "рабовладельческая" и "феодальная" форма­ции, равно как и искусственно привязанные к ним понятия "древности" и "сред­невековья", лишь препятствуют адекватному постижению исторического процес­са, а условный рубеж между ними, относимый традиционно к концу V в., если и фиксирует некоторое качественное изменение состояния Западной Европы, то не отражает каких-либо всемирно-исторических сдвигов. Сегодня, с отказом от пя-тичленной формационной схемы последнего длительное время ее защищавшего ученого большого масштаба — И.М. Дьяконова, на вопросе о "рабовладении" и "феодализме" как формациях можно поставить точку. Однако это обстоятельство вовсе не снимает проблемы внутренней периодизации истории на отрезке между появлением раннецивилизационных систем и началом мировой интеграции под эгидой становящегося буржуазным, а затем и индустриальным Запада.

Стадию цивилизации можно подразделять на историю отдельных, хотя и связанных так или иначе между собой локальных и региональных цивилиза­ций (с формирующимися вокруг них цивилизационными ойкуменами типа Китайско-Дальневосточной и пр.), с одной стороны, и историю всемирной мак-роцивилизационной системы, которая в общих чертах складывается к рубежу XIX—XX вв. — с другой. Становление последней (его можно рассматривать в плоскости реализации тенденций глобализации, ярко проявивших себя на ис­ходе XX в.) в решающей степени было определено промышленным переворо­том, произошедшем на рубеже XVIII—XIX вв. в передовых, уже ставшими ка­питалистическими, странах Запада, ранее всех — в Англии.

Стадия обособленных, или автономных (локальных и региональных) ци­вилизаций соответствует, таким образом, временам доиндустриальных эк­сплуататорских обществ, тогда как стадия всемирной макроцивилизацион-ной системы — индустриальному обществу с его дальнейшими модифика­циями в сторону, выражаясь уже ставшей общепринятой терминологией Дж. Белла, общества постиндустриального — информационного.

На первой стадии мы, как говорилось, наблюдаем так называемые раннек­лассовые и сословно-классовые общества или, в другой системе понятий, ран­ние и зрелые (развитые, традиционные) доиндустриальные цивилизации. Они соответсвуют двум четко просматривающимся этапам социокультурной эволю­ции, разделяемых обозначенным К. Ясперсом (к подобному выводу пришел и А. Вебер) периодом "осевого времени". Тогда были заложены основы новой духовной культуры человечества, связанной с идеей достоинства и самоценно­сти, свободного выбора и нравственной ответственности отдельного человека.

Однако ясперсовская интерпретация "осевого времени" отражает только один, хотя и чрезвычайно существенный, в метафизическом смысле важнейший аспект глобальной трансформации системы ранних цивилизаций в традиционные социо­культурные системы цивилизационных ойкумен середины I тыс. до н. э. — сере­дины II тыс.; трансформации, которая в Египте и Месопотамии началась уже во II тыс. до н. э., однако разворачивалась в этих древнейших центрах цивилизаци-онного процесса весьма медленно.

50_____________________________Теоретические основы понимания всемирной истории

Сегодня вполне ясно, что новое понимание места и значимости человека в мироздании, связанное с идеей непосредственной, внутренней, глубинной его причастности к первоосновам бытия, было сопряжено с кардинальными изме­нениями во всех других сферах жизнедеятельности.

В технологическом отношении оно соответствовало переходу к широкому использованию железных орудий труда и иным, качественно повысившим про­изводительность труда практически во всех сферах изменениям в производ­ственном процессе. Благодаря использованию железных орудий производи­тельность сельскохозяйственного труда вне аллювиальных долин великих рек субтропической полосы (Нила, Тигра и Евфрата, Инда и пр.), в предгорьях и на каменистых плато, в зоне умеренных и тропических лесов качественно возрос­ла; стало возможным использование дополнительных сил в ремесленном про­изводстве, в армейских структурах и пр.

В социально-экономической области это время знаменательно началом пол­номасштабного утверждения частнособственнических отношений. Это происхо­дило при условии,'когда, как это показал Л.С. Васильев, прежняя нераздельная власть-собственность раннегосударственного аппарата на материальные и тру­довые ресурсы коллектива утрачивает свою самодостаточность и рядом с госу­дарственным сектором легализируется сектор частный. Все большее развитие получают товарно-рыночные отношения, свидетельством чего является начало денежного обращения (монета начинает чеканиться в Лидии в VII в. до н. э.).

Все это, как и многое другое, ведет к нарушению жесткой (характерной для позднепервобытных и раннеклассовых обществ) корреляции между социальным, политическим и имущественным статусом индивида и до определенной степе­ни раскрепощает его внутреннюю творческую активность. В связи с этим за­рождаются философия, пророческие религии и авторская лирика, в изобрази­тельном искусстве появляется индивидуальный портрет и пр. Конечно, отдель­ные из названных явлений мы встречаем в Египте и Месопотамии и ранее, однако в системном виде — в пяти отмеченных К. Ясперсом регионах третьей четверти I тыс. до н. э.

Более того, как справедливо отмечал в свое время В.И. Вернадский, именно с этого времени в качестве профессиональной сферы занятий выделяется область получения нового знания, а само знание начинает связываться с личными дости­жениями отдельных философов и ученых. С этого момента человек начинает осоз­навать свободу как сущностный аспект личностного бытия, что выражается в фундаментальных принципах высших религий, исходящих из наличия свободы воли и выбора у человека, а значит, и его ответственности за свои деяния.

Положение о богоданности, метафизической определенности человеческой свободы впервые встречаем в учении Заратуштры и в библейском Второзако-нье. В таком контексте человек осознает себя автономным контрагентом не только экономической, общественно-политической и культурной жизни, но и во взаимоотношениях с трансцендентной первореальностью бытия (вспомним хотя бы вызов Иова Богу). Это выражается во многих из тех религиозных и философских учений, которые возникают в Греции, Палестине, Иране, Индии и Китае в течение второй трети I тыс. до н. э.

Именно в это время оформляются базовые идеи высших религий, к кото­рым, кроме трех мировых (буддизма, христианства и ислама), относят также иудаизм, зороастризм, индуизм и традиционный китайский даосско-конфуци-

52 Теоретические основы понимания всемирной истории

энский мировоззренческий комплекс. Тогда же закладываются основы систе­мы региональных империй — начиная с Новоассирийской и Нововавилонской держав, империи Ахеменидов на Ближнем и Среднем Востоке, затем Нандов и Маурьев в Индии, Цинь и Хань в Китае, эллинистических царств и Рима в Средиземноморье. Впрочем, прообразы таких держав встречаем и ранее — Аккадская держава Саргона, Египет эпохи Нового царства.

История до "осевого времени" — это история локальных раннецивили-зационных систем, тогда как с названного периода начинается этап тради­ционных региональных цивилизаций доиндустриального типа с присущими им надэтническими религиозно-культурными формами духовной жизни: ин­дуистской, конфуцианско-даосской и пр., позднее — восточнохристианской, мусульманской, западнохристианской в их многочисленных модификациях и разновидностях.

Более того, к финалу "осевого времени" и в следующие столетия основные цивилизационные миры Старого Света (в пределах Средиземноморья, Пере­дней и Центральной Азии, Индостана, а с рубежа эр и Китая) вступают в не­посредственные контакты друг с другом, что ведет к их взаимообогащению главным образом в области культуры. Примечательно, что именно в последние столетия до н. э. в целом уже складывается трансъевразийская система трасс Великого Шелкового пути, а каботажные плавания вдоль берегов Азии, Восточ­ной и Северной Африки и Европы охватывают все пространство от Приатлан-тической Европы до Кореи и Японии.

Существенно подчеркнуть значение "осевого времени" еще в одном отно­шении. До него, как уже отмечалось В.А. Коротаевым, социокультурный про­цесс раскрывается именно как процесс, на ход которого в принципиальном отношении воля отдельных людей практически не влияет (впрочем, не следует забывать о людях типа Саргона Аккадского, своей жизнью впервые в истории так ярко реализовавшего принцип "кто был никем, тот станет всем", или, что то же, — "из грязи в князи"). Однако начиная с "осевого времени" так называ­емый "субъективный фактор" постепенно приобретает все большее значение. Если попытку религиозно-общественных преобразований Аменхотепа IV (Эх-натона) в Египте постигла неудача, то возникающие вскоре после этого движе­ния Моисея и Заратуштры уже имели принципиальные последствия для даль­нейшей истории человечества.

Не вдаваясь в подробности, отметим и значение преобразований последних столетий. Развитие всемирной индустриально-постиндустриальной макроциви-лизационной суперсистемы охватывает пока чрезвычайно небольшой отрезок времени для того, чтобы имело смысл ставить вопрос о его периодизации. В сущности, мы живем в переходную эпоху, сопоставимую по масштабам преоб­разований с "осевым временем", — разительно уступающую ему в духовном обновлении человечества, но неизмеримо превышающую его в производствен­но-техническом отношении.

Если XIX в. — время объединения человечества под эгидой Западной бур­жуазно-индустриальной цивилизации, то XX в. — пора поисков форм сосуще­ствования в рамках этой макросистемы различных цивилизаций и народов, поисков, отмеченных трагедиями двух мировых войн, установлением и падени­ем тоталитарных режимов, бесчисленными региональными конфликтами. С этих пор человечество обречено функционировать как единое, но противоре-Единство и стадиальность исторического процесса

S3

чивое целое, и нам не дано предугадать, какими последствиями это обернется уже в ближайшие десятилетия.

Внутреннее членение эпохи присваивающего хозяйства, как о том уже шла речь, по каким-либо сущностным критериям пока еще не может быть убеди­тельно осуществлено. Здесь мы видим вариативность форм адаптации раннего человечества к ландшафтному разнообразию планеты. Тем более нет основа­ний для рассуждений о периодизации будущего информационного общества. Достаточно лишь отметить, что при таком подходе последние два столетия (ко­торые, вслед за О. Контом, обычно называют эпохой индустриального обще­ства) должны рассматриваться в качестве переходного периода между произ­водящей и информационной эпохами.

С учетом сказанного, обоснованной и удобной представляется следующая периодизация:

I. Присваивающее общество(ранняя первобытность). Узловая точка — возникновение производящего хозяйства.

II. Производящее общество(поздняя первобытность и время цивилизации, рассматриваемые вместе как цивилизационный процесс).

1. Ступень становления основ цивилизации(в традиционной терминоло­гии — поздняя первобытность).

а) Стадия родового строя (родовые и гетерогенные общины без надобщин-ных органов власти и управления).

Узловая точка — становление племенных органов власти и управления (структур чифдомов-вождеств).

б) Стадия племенного строя (чифдомов-вождеств).

Узловая точка — возникновение раннецивилизационных систем.

2. Ступень развития и интеграцииотдельных цивилизаций(или собствен­но цивилизационная история).

а) Стадия ранних (локальных) цивилизаций (раннеклассовых обществ). Узловая точка — "осевое время", переход от локальных к региональным циви­лизациям.

б) Стадия зрелых, традиционных (региональных) цивилизаций и цивилиза-ционных ойкумен (сословно-классовые общества).

3. Ступень развития индустриальных обществс быстрым (по историческим меркам) переростанием их ведущей части в общество постиндустриальное — информационное

Узловая точка — возникновение глобальной информационной цивилизации.