Французская школа социологии

Чрезвычайная слабость работ профессио­нальных психологов и их ничтожный прак­тический интерес зависят главным образом, от того, что они посвящают себя исключи­тельно изучению ума и оставляют почти совершенно в стороне изучение характера.

Г. Лебон

С именами Габриэля Тарда(1843-1904) и Гюстава Лебона (1841-1931) связана линия психологизации французской социологии¹, сосредоточив­шаяся на разработке проблематики больших групп, которая находилась на периферии психологической пауки. Мощный импульс к научному ис­следованию вопросов характера рас, наций и толпы был задан в XIX веке интенсивным развитием этнографии, антропологии и революционными событиями в Европе и Америке². В результате перед европейцами история людей предстала как широкая вариабильность психологических феноме­нов в этнических и социальных сообществах.

Тард и Лебон обращаются к решению вопросов межгрупгювых отноше­ний, группового поведения и массовизации социальных явлений: толпы как формы организации общества; общественных верований и мнения; характера расы (нации); связи изменений в психике людей и в их жизни; принятия групповых решений; различения «элиты и массы», многие из которых продолжают оставаться открытыми и сегодня. Каждый из них шел своим путем, но есть в их творчестве и нечто общее.

Прежде всего, Тард и Лебон не разделяют веры в индустриальный про­гресс, которая определяла собой весь XIX век. Для их творчества характер­но предчувствие грядущей социальной катастрофы, ее наступление они усматривают в признаках душевного упадка современного им переходного периода. Тревожным взглядом они акцентируют усиливающуюся власть разрушительной силы толпы и пытаются раскрыть ее существо. В подтверж-

¹ Французская школа социологии, вслед за О. Контом и наряду с Э. Дюркгей-\гом, закладывается также усилиями представителей различных течений: Р. Вормс, Ж. Гобино, Ж. Лапуж, Ф. Ле Пле, Ж.-Ж. Реклю, А. Эспинас, И. Тэн и др.

¹ В частности, Тард и Лебон были современниками Парижской коммуны 1871 г., а последний еще и Октябрьской революции в России.

денис своих идей и выводов Тард и Лсбон широко оперируют примерами Французских революций 1793, 1848, 1871 годов. Причем последний настро­ен более пессимистически: ход истории неумолим и трагедия неотвратима. Отсюда Лебон определяет задачу современности — поиск путей наиболее безболезненного межвекового перехода¹.

Действительно, в «открытом» обществе, в сравнении с «закрытым»², все время испытывается недостаток объединяющих идей, так как в нем личности представлено самостоятельно выбирать идеи, дающие смысл жизни. С этим «средний» человек часто не справляется: человек наказан свободой выбора. Реакцией па данное состояние является стремление масс восстановить закрытое общество, чтобы в нем, с помощью жесткой раз­решительно-запретительной регламентации, избавиться от чувства страха перед чрезмерной духовной открытостью, перед обновлением и усложне­нием социальной жизни.

Тард и Лебон особо подчеркивают сложность социальных явлений и невозможность предвидеть результаты их взаимного влияния. Эти результа­ты выступают следствием громадной бессознательной работы (Лебон), боль­шей частью недоступной теоретическому анализу. В частности, есть такие случаи, когда действиями рас, наций и толпы руководят, по-видимому, таинственные силы, называвшиеся в древнем мире судьбой, провидени­ем, теперь именуемые голосом мертвых. Мы не можем не признать могу­щества этих сил, хотя совершенно не знаем их сущности. Иногда кажется, что в недрах наций находятся скрытые силы, руководящие их действиями. Поэтому исследователь должен быть очень осторожным в тех выводах, которые внушаются ему логикой, и сдержанным в своих заключениях.

Тард и Лебон в анализе поведения больших групп опираются прежде всего на индивидуальную наблюдательность, интуицию и здравый смысл исследователя. Их оригинальные размышления над закономерностями со-

¹ Данную линию поиска причин кризиса общества и путей к спасению от надви­
гающейся опасности в «последний час» продолжали О. Шпентлер, X. Ортега-и-.
Гассет, А. Тойнби, Н. Бердяев, П. Сорокин и др. В частности, Ортега-и-Гассет
обращает внимание на угрозу господства «массового человека», национализма,
которая подлежит двойному пониманию: она имеет лик победы и лик смерти.
Восстание масс может привести к новому, непредвиденному строю жизни, но
также и к величайшей из катастроф во всей судьбе человечества. И, быть может,
опасность опережает надежду. В частности, Первая мировая война была свидетель­
ством варварства, угрозы существующей культуре и опасности их расползания в
мире XX века.

² Дихотомия «закрытое — открытое общество» присутствует в сочинениях А Бер­
гсона, но в полной мере развернута в его работе «Два источника морали и рели­
гии» (1932). Закрытое — это общество, в котором принуждение и основанная на
нем моральная обязанность является существенной чертой. Человек создан для него,]
как муравей для муравейника (2, 288). Открытое общество (человеческое) основа­
но на морали человеческого братства, в котором следование обязанности не требу­
ет принудительных усилий и мораль основана на любви (она выше интеллекта). В\
нем индивидуальное стремление стало социальным давлением (2, 289). В последу­
ющем проблематика «закрытое — открытое» общество получила развитие в работая
К. Поппера.

циальных процессов, эмоциональный стиль изложения, отсутствие шаб­лонного «научного» жаргона разрывали схемы исторического развития и стандарты его интерпретации. Главную установку выразил Лебон: «При­надлежать к какой-нибудь школе — это значит необходимым образом раз­делять все ее предрассудки и предубеждения» (17, 122). Такая позиция тре­бовала определенного мужества перед идеологическими проработками, ко­торые укоренялись в социальных науках па рубеже XIX—XX веков. Вместе с тем, им удалось достаточно глубоко проникнуть в тайны таких соци­альных феноменов, как характер нации (расы) и толпы.