МЕТОДИЧНА РОЗРОБКА ПРАКТИЧНОГО ЗАНЯТТЯ № 13 16 страница

Только значение слова сохранилось, потому что оно очень важно для нашего

народа. Мы храним в себе смысл, который оно несет в себе: Избранная

Империя. Мы - избранный народ.

Поведение Ричарда изменилось. Казалось, его злость ушла.

- Империя Бандакар, почему о ней не знают? - подойдя ближе к Оуэну,

мягко спросил он. - Почему никто не знает твоего народа?

Оуэн отвел взгляд и посмотрел сквозь слезы на восток, туда, где

находилась его родина.

- Говорят, что древние, те, кто дал нам это имя, хотели защитить нас,

потому что мы особенные. Они отвели нас гула, куда никто не мог пройти,

потому что вокруг горы. Эти горы воздвиг сам Создатель, чтобы защитить нас,

и они непроходимы для врага.

- За исключением одного места, - Ричард показал на восток. - Этой

расселины в горной цепи, перевала, так?

- Да, - подтвердил Оуэн, устремив взор в сторону своей родины. - Этим

путем мы пришли в нашу страну, но также и чужаки могли попасть к нам.

Только в этом месте мы были уязвимы. Мы - просвещенные, поднявшиеся над

насилием, но в мире хватает диких рас. Поэтому древние хотели, чтобы наша

культура выжила и развивалась без всей жестокости этого мира, и они

запечатали перевал.

- И твой народ все это время был изолирован от мира - тысячи лет?

- Да. У нас совершенная страна, место, культура которого возвысилась

над насилием.

- А как этот перевал, ущелье в горах, был распечатан?

Оуэн посмотрел на Ричарда, испуганный его вопросом.

На минуту он задумался.

- Ну... перевал был запечатан. Никто там не мог пройти.

- Потому что они бы погибли, пересекая границу, - констатировал лорд

Рал.

Кэлен вдруг обдала холодная волна осознания. Она поняла, что за вещь

была печатью на границе к империи.

- Ну да, - заикаясь, произнес Оуэн. - Но это не позволяло чужакам

завоевать нашу империю. Мы исключили все насилие. Так ведут себя

непосвященные. За насилием следует насилие, и так дальше, бесконечный круг

насилия. Мы - высшая раса, мы выше насилия наших предков. Мы выросли над

ними. Но без границы, закрывающей переход, и пока мир не избавится от

насилия, народ моей страны может стать жертвой диких варваров.

- А сейчас граница нарушена.

- Да, - прежде чем ответить, Оуэн уставился в землю и сглотнул.

- Когда это произошло?

- Мы не знаем точно. Это опасное место. Никто не живет поблизости,

поэтому мы не уверены, но, кажется, два года назад.

Кэлен испытала головокружительное чувство: ее страхи подтвердились.

Когда Оуэн поднял голову, он олицетворял собой само страдание.

- Теперь империя открыта диким варварам.

- После падения границы Имперский Орден часто пересекает перевал? -

продолжал расспрашивать Ричард.

- Да.

- Земля за этими снежными горами, Империя Бандакар... Обитают ли там

чернокрылые птицы? - спросил воин.

- Да, эти ужасные создания, невинные в своей злобе, охотятся на

людей, - Оуэн удивился тому, что лорд Рал знает о них. - Ночью, когда они

вылетают на охоту, мы не выходим из дома. Но иногда эти страшные создания

все-таки хватают людей, особенно детей...

- Почему вы их не убьете? - с негодованием воскликнула Кара. - Не

прикончите? Не застрелите из луков? Добрые духи, почему вы просто не

запустите им в головы камень, если они нападают на вас?!

Оуэн выглядел потрясенным.

- Я же говорил, мы выше насилия. Было бы очень плохо совершить насилие

над этими невинными созданиями. Наш долг - оберегать их, потому что мы

пришли в их земли. Мы, люди, виноваты в том, что соблазняем их нападать на

нас. Но такова их природа. Мы сохраняем добродетель, принимая все в мире

без предубеждения, вызываемого нашими несовершенными чувствами.

Ричард жестом приказал Каре замолчать.

- Все ли в империи такие миролюбивые? - спросил он, отвлекая внимание

Оуэна от Кары.

- Да.

- А не бывает ли тех, кто... случайно, ну, ведет себя неправильно?

Дети, например. Там, где я родился, дети иногда хулиганили. Дети твоей

родины тоже должны шалить.

Парень слегка пожал плечами.

- Ну да. Иногда дети ведут себя неправильно и становятся

неуправляемыми.

- И что вы делаете с такими детьми?

Оуэн кашлянул, откровенно стесняясь.

- Ну, их... отлучают на некоторое время от дома.

- Отлучают от дома, - повторил Ричард. Он вопросительно поднял руки. -

Насколько я знаю, дети счастливы быть не дома. Они просто начинают играть.

- Мы другие, - убежденно покачал головой Оуэн. - С самого рождения мы

не остаемся одни. Все бандакарцы очень связаны. Мы зависим друг от друга,

заботимся друг о друге, проводим друг с другом все время. Мы и готовим, и

стираем, и работаем вместе. Вместе спим в доме. Наша жизнь - жизнь

просвещенных, в которой главное - общение между людьми, близость. Нет

высшей ценности, кроме как быть вместе.

- Итак, когда кто-то из вас - ребенок - изгоняется, он становится

несчастным? - спросил Ричард, притворившись удивленным.

Парень сглотнул, по его щеке катилась слеза.

- Ничего не может быть хуже. Быть отлученным, вдали от остальных -

самое страшное, что может произойти с человеком. Быть выброшенным в

холодную жестокость мира - это ужасно.

Даже говоря об этом наказании, Оуэн весь принялся дрожать.

- И поэтому иногда птицы хватают таких детей, - произнес Ричард

голосом, полным сострадания. - Когда они одиноки и беззащитны.

- Когда ребенка наказывают и должны отлучить, мы принимаем все меры, -

Оуэн вытер ладонью слезы. - Мы никогда не выгоняем его ночью, потому что

ночью обычно охотятся птицы. Детей наказывают только днем. Но когда мы

остаемся одни, мы оказываемся беззащитными перед всеми ужасами и

жестокостью этого мира. Остаться одному - ничего не может быть хуже! Мы

очень стараемся не наказывать детей. Ребенок, которого один раз наказали,

больше никогда не ведет себя неправильно. Нет большей радости для него, чем

возвращение к родным и друзьям.

- Значит, для твоего народа изгнание - самое суровое наказание.

Оуэн смотрел вдаль.

- Конечно.

- Там, откуда я родом, мы тоже любим собираться вместе и веселиться.

Мы ценим время, проведенное вместе. Когда мы уезжаем надолго, то всегда

спрашиваем, как поживают наши знакомые.

- Тогда ты понимаешь, - улыбнулся Оуэн.

Ричард кивнул, вернув парню улыбку.

- Но иногда бывают люди, которые ведут себя неправильно, даже уже

будучи взрослыми, - лорд Рал целеустремленно шел к выяснению истины. - Мы

делаем все, что можем, но иногда кто-нибудь совершает что-нибудь

неправильное, и такие люди знают, что поступают дурно. Они могут солгать

или украсть. Или даже хуже, иногда люди намеренно причиняют боль другим

людям - разбойничают, насилуют женщин или убивают других людей.

Оуэн не смотрел на Ричарда. Его взгляд был направлен в землю.

- Когда кто-то совершает нечто подобное в твоей стране, что делает

твой народ? - Продолжая говорить, Ричард медленно ходил вокруг Оуэна. - Как

просвещенные люди судят преступления, совершенные против людей?

- Мы удаляем корни такого поведения в детстве, - быстро ответил

Оуэн. - Мы делим все поровну, поэтому никому не придет в голову красть.

Люди воруют потому, что завидуют другим. Мы показываем таким людям, что мы

не лучше их, и поэтому у них нет нужды скрывать свои страхи от других. Мы

учим их быть просвещенными и отвергать такое поведение.

Ричард невозмутимо повел плечами. Кэлен подумала, что он готов был

задушить Оуэна, но он вел себя понимающе и спокойно. Она уже видела его

таким. Ее муж был Искателем Истины, названным самим Первым Волшебником.

Ричард выполнял свой долг Искателя, ища истину. Иногда с помощью меча,

иногда с помощью слов.

Ричард обезоруживал людей своими вопросами, но в данном случае Кэлен

поражалась тому, как спокойно чувствует себя Оуэн. Эта мягкая манера

задавать вопросы вела к получению ответов, которых Кэлен никогда бы не

добилась.

Женщина поняла, что она сама была причиной того, что произошло с

бандакарцами.

- Мы оба знаем, Оуэн, что даже если бы людей захотели изменить, ничего

бы не вышло. Некоторые люди просто не хотят меняться. Сейчас они творят

много ужасного. Даже среди цивилизованных народов есть нелюди, стремящиеся

к насилию и разрушению, несмотря на все наши усилия. Что еще хуже, если не

препятствовать насилию, такие люди подомнут под себя все общество, - Ричард

продолжал искать истину все таким же спокойным тоном. - Объясни мне, если

среди вас есть насильник, то ты ведь не сможешь позволить ему насиловать

женщин? Если кто-то совершает убийство, ты не позволишь ему угрожать всей

империи, да ведь? И высшую культуру, в особенности, нельзя винить за

желание остановить поведение, угрожающее просвещенным людям... Но вы

избегаете всех форм насилия, и разве смогли бы вы наказать человека -

обречь убийцу на смерть - если на самом деле отрицаете насилие? Как вы

поступаете с такими людьми? Как просвещенный народ наказывает за "мокрые"

дела, такие как убийство?

Оуэн вспотел. Он не мог отрицать, что убийцы существуют - Ричард сам

доказал ему это.

- Э-э, - парень опять замялся и проглотил слюну. - Как ты сказал, мы -

просвещенный народ. Если кто-нибудь причинит вред другому, мы его открыто

осуждаем.

- Осуждение, - Ричард приблизился к нему, пристально смотря в его

лицо. - То есть вы осуждаете действия преступника, но не самого человека.

Даете ему второй шанс.

- Да, так, - Оуэн вытер пот и посмотрел на Ричарда. - Мы много делаем

для того, чтобы такие люди исправились. Мы понимаем, что их проступки -

крик отчаяния, поэтому мы наставляем их в просвещении. Помогаем осознать,

что боль, причиненная одному, отразится на всех, и что они - возлюбленные

наши, а значит, вред, нанесенный народу, причинен ими самим себе. Мы

выказываем им сочувствие и понимание.

Кэлен поймала руку Кары и твердым взглядом попросила ничего не

говорить.

- Понимаю, - Ричард медленно ходил вокруг Оуэна, кивая головой, словно

соглашаясь. - Вы делаете все для того, чтобы они не повторили своих

проступков. - Оуэн обрадовался, что Ричард его понимает, но пока не мог

знать, к чему тот клонит. - Но бывали случаи, когда после порицания и

наставления такие люди снова совершали те же, а иногда еще более тяжкие

преступления. И тогда вам становилось ясно, что они не собирались меняться

и продолжали угрожать общественному порядку, безопасности и доверию. Верные

только себе, такие люди несут в себе то, что все вы отрицаете - насилие,

пытаясь навязать обществу свои законы.

Туман начал рассеиваться. Оуэн сидел на ящике, дрожащий, испуганный и

одинокий. Некоторое время назад он уклончиво отвечал на самые прямые

вопросы, а сейчас Ричард вынуждал его говорить открыто.

Фридрих почесал лошадь за ухом. Дженнсен присела на камень, Бетти

примостилась у ее ног. Том стоял рядом с девушкой, положив на ее плечо

ладонь и наблюдая за человеком, которого коснулась Кэлен. Мужчина

безучастно сидел в стороне, ожидая приказа госпожи. Кара стояла рядом с

Кэлен, готовая к неприятностям и очевидно увлеченная историей народа Оуэна.

Она выглядела так, словно долгое время с трудом держала язык за зубами.

Впрочем, так оно и было.

Кэлен разделяла настроение Кары и была ошеломлена историей

таинственной империи, которую Ричард так легко и непринужденно вытянул из

парня, намеревавшегося его отравить. Кэлен не представляла, чего муж хочет

добиться своими само-собой-разумеющимися вопросами. Связаны ли как-то

способы наказания в этой империи с тем, что Ричарда отравили? Одно ей было

ясно - он знал, к чему клонит, и быстро шел по выбранному им пути к свету

истины.

- Что же вы тогда делаете? - Лорд Рал остановился перед Оуэном. -

Когда не способны изменить того, кто стал для всех опасен? Что просвещенные

делают с такими людьми?

Оуэн заговорил тихим голосом, ясно слышимым в утренней тишине.

- Мы изгоняем их.

- Изгоняете... Посылаете их через границу?

Оуэн кивнул.

- Но ты ведь сказал, что переход через границу равен смерти. Вы не

могли посылать их просто так через границу, иначе вы обрекли бы их на

смерть. Где-то должно быть место, через которое они проходили. Особое

место. Место, куда вы могли их изгнать, не убивая, но такое, откуда они не

смогли бы вернуться и снова причинить вам зло. Оуэн покивал головой.

- Да. Есть такое место. Перевал, через который идет граница, крутой и

ненадежный. Но есть тропа, которая ведет к границе. Древние, те, кто

защитил нас, воздвигнув границу, оставили и тропу. По тропе можно миновать

границу. Спускаясь с гор, идти по ней очень тяжело, но возможно.

- И потому, что она так обрывиста, невозможно вернуться назад? В

Империю Бандакар?

- Она идет через опасное место, узкий проход через границу,

безжизненную землю, где везде подстерегает смерть, - Оуэн пожевал нижнюю

губу. - Изгнанному не дают с собой воды. Он должен найти ее сам или

умереть. Мы посылаем наблюдателей к началу тропы, где они поджидают

изгнанного и убеждаются в том, что он уже не вернется. Наблюдатели ждут

несколько недель, после того, как человек начнет переход, чтобы быть

уверенными в том, что изгнанный ушел далеко в поисках воды и пищи, в

поисках новой жизни вдалеке от своего народа. - Парень содрогнулся. - Там

чудовищный лес, корни деревьев извиваются по земле, как змеи. Тропа уводит

все ниже под корни и бегущую воду. Через некоторое время ты оказываешься в

месте, где деревья растут прямо над головой, пытаясь дотянуться до дальнего

света. Ты ищешь хотя бы луч солнца, а видишь только скрученные корни,

уходящие в темноту. Когда этот лес корней окружит тебя, ты пройдешь границу

и пересечешь горы. - Голос Оуэна стал совсем страдальческим. - Но

невозможно попасть в нашу страну с другой стороны тропы. В империю нельзя

вернуться. Однажды изгнанным нет возврата.

Ричард подошел к мужчине и положил руку ему на плечо.

- За что тебя изгнали, Оуэн?

Тот спрятал лицо в ладонях, уткнулся головой в колени и громко

зарыдал.

Глава 24

Ричард мягко заговорил с парнем, держа руку на его плече.

- Расскажи мне, что произошло, Оуэн. Скажи так, как ты чувствуешь.

Кэлен поразилась, что после всего рассказанного бандакарцем, он сам

оказался изгнанником. Она увидела, что Дженнсен приоткрыла рот. Кара

изогнула бровь.

Кэлен заметила, что Ричард поглаживает Оуэна по плечу. Тот, наконец,

разогнулся и отер слезы. Вытер нос рукавом.

- Я должен рассказать всю историю? Все до конца? - Оуэн посмотрел на

Ричарда.

- Да. Я хочу услышать все, с самого начала.

Кэлен удивилась поразительному сходству в этот момент Ричарда с его

дедом, Зеддом. Когда Первый Волшебник говорил кому-то, что хочет знать все,

он был так же спокоен и мягок в своем величии, и ему тоже было невозможно

отказать.

- Я был счастлив среди моего народа, когда они окружали меня. Наши

люди прижимали меня к груди, когда я был мал. Я всегда мог найти спасение в

их теплых объятиях. Я знал, что другие дети становились неуправляемыми и их

наказывали, но сам никогда не вел себя неправильно. Я жаждал быть таким же,

как мой народ. Они учили меня просвещению. Я служил своему народу, меня

назвали Мудрым. - Когда Оуэн углубился в воспоминания детства, лицо его

просветлело. - Позже, когда люди увидели, насколько я просвещен и как о них

забочусь, они выбрали меня Говорящим нашего города. Я путешествовал в

ближние города и произносил слова, в которые мои люди верили - все как

один. Я бывал и в маленьких, и в больших городах. О, это было счастливое

время, потому что везде меня окружали самые близкие люди. Я влюбился в

девушку из моего города. Ее звали Мэрили.

Оуэн погрузился в прошлое. Ричард не торопил его, терпеливо ожидая,

когда он продолжит.

- Была весна, чуть меньше двух лет назад, когда мы полюбили друг

друга. Мы с Мэрили проводили время, разговаривая, держась за руки и сидя

рядом друг с другом. Когда мы были среди людей, я не отводил глаз от

Мэрили, а она от меня... Даже когда мы были с другими людьми, мы были одни

в целом мире, Мэрили и я, и мир принадлежал только нам, только мы видели

его потаенную красоту. Это неправильно - думать так. Быть только друг с

другом и не помнить о других людях, значит быть эгоистами, а думать, что

наши глаза видят больше - греховная гордость, но мы ничего не могли с собой

поделать. Деревья цвели только для нас. Вода в ручьях звенела только нам.

Луна выходила на небо только для нас двоих, - Оуэн медленно покачал

головой. - Вам не понять, как это... что мы чувствовали.

- Я понимаю тебя, - тихим голосом заверил его Ричард.

Оуэн взглянул на него. Потом перевел взгляд на Кэлен. Она кивком

подтвердила слова мужа. Брови парня удивленно изогнулись. Он виновато, как

показалось Кэлен, отвел глаза.

- Я был Говорящим в своем городе - тем, кто говорит правду, - вернулся

Оуэн к своему рассказу. - Иногда я помогал людям решать, как верно

поступить, исходя из принципов нашей высокой культуры. - Оуэн неловко

выбросил вперед руки. - Я уже говорил вам, меня назвали Мудрым, поэтому

люди верили мне.

Ричард только кивнул, не прерывая, хотя Кэлен догадалась, что он не

понимает некоторых деталей истории Оуэна. Но суть ее была Ричарду понятна.

- Я спросил Мэрили, выйдет ли она за меня замуж, станет ли она моей

женой. Она ответила, что это будет самый счастливый день в ее жизни, когда

я скажу, что не хочу никого, кроме ее. Это был самый счастливый день в моей

жизни, когда она сказала, что станет моей женой... Все были рады за нас.

Люди любили нас обоих и долго обнимали, показывая свою радость. Мы сели и

говорили о том, как справим свадьбу и как все будут рады, когда мы станем

мужем и женой и родим детей нашему народу.

Оуэн застывшим взглядом смотрел вперед. Казалось, он ушел в себя и

совсем не замечал, что прервал рассказ.

- Свадьба была большая? - спросил Ричард. Оуэн также смотрел вперед.

- Пришли люди Ордена. Тогда мы впервые узнали, что границы больше нет.

Больше не было барьера, защищавшего нас. Наша империя лежала обнаженной

перед варварами.

Кэлен знала, что это она нарушила границу и стала виной тому, что эти

люди оказались беззащитны. У нее не было выбора, но это не облегчало

тяжесть, рухнувшую камнем на ее душу.

- Они пришли в наш город. Вокруг нашего города, как и везде, стоят

стены. Те, кто дал нам имя "Бандакар", завещали строить города именно так.

Это было очень мудро с их стороны. Стены защищали нас от диких животных. Мы

были в безопасности и не причиняли зла живым созданиям.

Люди Ордена разбили лагерь у наших стен. Разместить их в городе не

было возможности - их было слишком много, а у нас никогда не бывало так

много гостей из других городов. Я боялся того, что они будут спать с нами

под одной крышей. Это неправильно, это моя вина, не их, но я чувствовал

страх. Поскольку я был Говорящим, мне пришлось отправиться в их лагерь с

едой и добрыми пожеланиями. Я был наполнен неправедными страхами и боялся

пришельцев. Они были огромны. Некоторые с длинными темными масляными

волосами, другие - лысые, многие носили грязные бороды - среди них не было

никого со светлыми волосами, цвета солнечного золота, как у моего народа

Ужасно было видеть, что они носят одежду из звериных кож, железные цепи и

кожаные полосы, утыканные острыми лезвиями. К их поясам были подвешены

жутко выглядевшие инструменты, которых я никогда в своей жизни не видел.

Только потом я узнал, что это оружие. Я пригласил их разделить то, что мы

имели, сказав, что это будет честью для нас. Я пригласил их посидеть с нами

и разделить беседу.

Все замерли в тишине, не силах сказать что-нибудь. По щекам Оуэна

бежали слезы и стекали с подбородка.

- Люди Ордена отказались посидеть с нами. И не разделили нашей беседы.

Пока я говорил с ними, они обращались со мной, как с недостойным внимания,

кто-то скалился на меня так, словно собирался съесть.

Я подумал, может, они испытывают страх, и постарался их успокоить,

уверяя в том, что мы - мирный народ и не причиним им зла. Я обещал, мы

сделаем все возможное, чтобы им у нас понравилось... Их Говорящий,

командир, как он себя назвал, обратился ко мне, сказав, что его зовут

Лучан. Его плечи были шире моих в два раза, хотя он был не выше меня. Лучан

сказал, что не верит мне и мои люди причинят им вред. Как он подозревает,

мы собираемся убить его людей. Меня потрясло, что он так подумал о нас,

особенно после того, как я от всего сердца пригласил их погостить. Я не

понял, почему он думает, что мы собираемся убить его людей, и стал уверять

этого человека в наших мирных намерениях.

Лучан улыбался, но не доброй улыбкой, а такой, которой я еще никогда

не видел. Он сказал, они снесут наш город и убьют всех, и только тогда

будут уверены, что мы не нападем на них во время сна. Я заклинал его не

делать этого, а просто поговорить с нами и избавиться от своих страхов. А

мы рассеем его сомнения и покажем ему свою любовь.

После моих слов Лучан сказал, что теперь он не разрушит город и не

убьет всех нас, как собирался. Он заявил, что поверит мне, если я отдам ему

свою женщину в знак искренности и расположения. Он добавил, что если я не

пошлю ее к нему, то они нападут, и это будет на моей совести, поскольку я

отказался доказать ему свою искренность и добрую волю.

Я вернулся в город, узнать, что скажет мой народ. Все согласились и

решили, что я должен послать Мэрили к людям Ордена, и тогда они не разрушат

город и не убьют всех. Я просил всех не решать так быстро, предложил

закрыть ворота, тогда люди Лучана не смогли бы причинить нам вред. Но мои

люди сказали, что воины Ордена найдут способ проникнуть в город и убьют

всех до единого, если мы закроем ворота и опозоримся отказом. Они говорили

все громче и громче, что я должен показать Лучану свое расположение и

развеять его страхи.

Никогда я не чувствовал себя таким одиноким среди своего народа. Я не

мог пойти против слова всех, потому что меня учили, что голоса, сложенные

вместе, мудрее одного и знают истинный путь. Один не может знать правды. А

все вместе всегда примут правильное решение.

Мои колени дрожали, когда я пришел к Мэрили. Я слышал, как спросил ее,

хочет ли она выполнить волю пришельцев и волю нашего народа. Я сказал, что

убегу вместе с ней, если она откажется. У Мэрили было золотое сердце. Она

заплакала и сказала, что никогда не слышала от меня такой греховной

просьбы, поскольку она означает смерть всех остальных.

Мэрили сказала, что пойдет к людям Ордена и успокоит их, а иначе

совершится насилие. Она хотела уверить их в наших добрых намерениях.

Я гордился тем, что моя любимая выбрала высшие ценности нашего народа.

Мне хотелось умереть, когда я это чувствовал, и не отпускать ее.

Поцеловав Мэрили в последний раз, я не мог остановить слез. Тогда я

обнял ее, и мы заплакали вместе.

Потом я отвел ее к их командиру, Лучану. У него была бритая голова,

масляно-черная борода, и он носил серьгу в ноздре и ухе. Лучан сказал, что

я сделал мудрый выбор. Его загорелые руки были по объему почти такие же,

как талия Мэрили. Своей огромной потной лапой он схватил Мэрили за руку и

потащил от меня, а мне крикнул, чтобы я "бежал побыстрее" в город. Его люди

смеялись надо мной, когда я повернул обратно.

Люди Ордена оставили мой город и мой народ. За это я заплатил Мэрили.

Нет мне покоя.

Люди Ордена сняли лагерь и ушли. Но однажды они вернулись и вызвали

меня. Я спросил Лучана о Мэрили, как она, счастлива ли. Лучан отвернулся и

сплюнул, а потом ответил, что не знает, он ее никогда об этом не спрашивал.

Я был взволнован и спросил, говорила ли она с ним о мирных путях нашего

народа, о наших чистых намерениях. Он сказал, что когда он с женщинами, то

предпочитает их молчаливыми. И Лучан подмигнул мне. Хотя я никогда не

видел, чтобы кто-нибудь так подмигивал, я понял, о чем он.

И тогда я страшно испугался за Мэрили. Но я помнил, что ничего на

самом деле нет, а потому не мог быть уверен в услышанном. Ведь я слышу

только то, что этот человек говорит о вещах, которые видел, а это всего

лишь чувственная сторона мира. Я не могу знать реальность только через свои

глаза и уши.

Затем Лучан сказал, что мы должны открыть ворота, если утверждаем, что

гостеприимны к ним. Он еще добавил, что если мы откажемся, начнется новый

круг насилия.

Я вернулся в город и передал его слова жителям. Мой народ в один голос

сказал, что надо открыть ворота и пригласить их в город.

Люди Ордена вошли в город и захватили всех женщин, от девочек до

пожилых бабушек. Я стоял вместе с другими мужчинами и умолял их отпустить

наших женщин, не трогать нас. Я говорил, что мы согласились с их

требованиями и не причиним им зла, но они не слушали.

Тогда я напомнил Лучану, что послал ему Мэрили в обмен на мир. Я

сказал, он должен сдержать свое слово. Но командир и его люди только

засмеялись.

То, что я видел потом, не было реальностью. Действительность - царство

смерти, и мы знаем, что мир не может знать правды. В тот день несчастье

пришло к моим людям. Мы знаем, что не следует сопротивляться судьбе,

поскольку она предопределена истинной реальностью, которую мы не в силах

увидеть.

Я видел, как тащили наших женщин. Я смотрел, как они выкрикивали наши

имена, рвались к нам, но чьи-нибудь огромные руки закрывали им рот и

оттаскивали; а я ничего не мог сделать. Никогда мои уши не слышали таких

криков, как в тот день.

Тяжелые облака, казалось, касались верхушек деревьев. В тишине Кэлен

слышала, как поет птица на еловой ветке. Оуэн остался один на один со

своими страшными воспоминаниями. Ричард молча стоял, сложив руки, и смотрел

на него.

- Я пошел в другие города, - заговорил Оуэн. - В некоторых из них

Орден уже побывал до моего прихода. Люди Ордена сделали с другими городами

то же, что и с моим: взяли женщин. Иногда они прихватывали и нескольких

мужчин.

Но оставались и поселения, куда войско Ордена еще не добралось. Как

Говорящий своего города, я рассказывал, что произошло с моим народом, и

призывал их действовать.

Но люди сердились на меня и говорили, что противостоять насилию -

неправильно, и это приведет только к новому витку насилия. И тогда мы

станем ничем не лучше диких варваров. Они убеждали меня в необходимости

отказаться от моих слов и положиться на мудрое решение моего народа. Еще

они сказали, что я смотрю на мир собственным ограниченным зрением, а не

следую вере остальных.

Я пришел в один из самых больших городов и снова рассказал о том, что

граница нарушена, Имперский Орден идет на нас и уже взял несколько городов.

Я просил людей поверить мне и вместе решить, что делать для защиты нашей

империи.

Так как я был настойчив, Совет Говорящих отвел меня к Мудрому. Это

большая честь - говорить с Мудрым. Он сказал мне, что я должен забыть

содеянное людьми Ордена над моим народом. Только так я смогу остановить

насилие.

Мудрый сказал, что злоба и жестокость людей Ордена вызвана их болью,

это крик о помощи, и они нуждаются в доверии и понимании. Я должен был

очиститься его мудростью и замолчать. Но я начал рассказывать ему о своем

желании быть с Мэрили, о людях, которые были уведены неведомо куда, о

других Говорящих, которые готовы мне помочь.

Но Мудрый ответил, что Мэрили найдет свое счастье, а я веду себя очень

эгоистично, желая привязать ее к себе. Он сказал, что каждому положена своя