Глава VIII. Позитивизм XX века и его разновидности

Позитивизм XX в. называют неопозитивизмом.¹ Это одно из распространенных и влиятельных направлений в современ­ной западной философии.

1. Идейные предшественники

Неопозитивизм продолжает линию классического позитивиз­ма 30-х годов XIX в. Его основателем был французский фило­соф О. Конт (1798 - 1857). Значительный вклад в развитие по­зитивизма внесли английские ученые Дж. Ст. Милль (1806 - 1873) и Г. Спенсер (1820 - 1903). Они стремились создать такую фи­лософию, которая согласовывалась бы с развитием естествен­ных наук. Дело в том, что господствовавшая тогда гегелевская философия принижала частные, конкретные науки, считала философию «наукой наук». Позитивистская же школа высту­пала с лозунгом «Наука сама себе философия!». Ее представи­тели заявили, что наука ничего не объясняет. Она отвечает не на вопрос «почему», а на вопрос «как», дает позитивный материал и не нуждается в какой-либо стоящей над ней философии, имеющей дело с «метафизическими»² абстракциями. Отрицая необходимость философии, позитивисты объявили борьбу ма­териализму, идеализму и диалектике и претенциозно заявили, что позитивизм будет иметь всеобъемлющее значение.

Считая, что наука призвана описывать факты, и понимая под «фактом» чувственно данное в индивидуальном опыте, Конт, работавший в области математики и физики, и его по­следователи растворили философию в естествознании и созда­ли замаскированную форму субъективного идеализма. Позити­визм широко распространился среди ученых-естественников, его сторонников можно было встретить в разных странах, в том числе и в России.

¹ От лат. positivus, что означает «положительный», и nео - новый, возрожденный.

² Под «метафизикой» понимались философские воззрения.

В конце XIX в. австрийский философ и физик Э. Мах (1838 - 1916), швейцарский философ Р. Авенариус (1843 -1896), английский математик, биолог и философ К. Пирсон (1857 - 1936), французы - математик А. Пуанкаре (1854 - 1912), физик, историк естествознания П. Дюгем (1861 - 1916), а в начале XX в. их русские последователи - А. Богданов, В. Базаров, П. Юшкевич и другие разработали субъективно-идеалисти­ческий вариант позитивизма.

Махизм положил в основу своей концепции принцип «экономии мышления», из которого вытекало положение об «описании» как идеале науки. Объяснительная часть из науки в целях экономии мышления должна быть, по мнению Маха, удалена. Например, причинность заменялась функциональной зависимостью. Применив методологические принципы «эконо­мии мышления» и чистого описания к теории познания, эм­пириокритицизм пришел к релятивизму¹, к обоснованию ус­ловности всех наших знаний, к утверждению, что наука не отражает объективную реальность. Это был второй этап пози­тивизма.

2. Возникновение неопозитивизма, причины и этапы его развития

Неопозитивизм представляет собой третий этап в развитии позитивизма. Первоначально он проявил себя в 20-х гг. XX в. в рамках философского семинара в Венском университете («Венский кружок»), объединившего группу философов и пред­ставителей специальных наук. Руководил семинаром преемник Маха по кафедре философии индуктивных наук австрийский философ и физик М. Шлик (1882 - 1936). В кружок входили: философ и логик Р. Карнап (1891 - 1870), социолог О. Нейрат (1882 - 1945), логик и математик К. Гедель (1906 - 1978), фин­ский психолог и логик Э. Кайла (1890 - 1958) и другие. С этим кружком сотрудничали: группа философа и логика X. Рейхенбаха (1891 - 1953) в Берлине, философ и физик Ф. Франк (1884 - 1966), преподававший тогда в Пражском университете, и английский философ А. Айер (род. в 1910 г.).

¹ Релятивизм (от лат. relativus) - относительный. Методологический принцип, состоящий в абсолютизации относительности содержания сознания.

Отмечая преемственность взглядов махистов неопозитиви­стами, один из представителей «Венского кружка» Ф. Франк писал: «Наша группа полностью одобрила антиметафизиче­ские тенденции Маха, и мы охотно примкнули к его ради­кальному эмпиризму как отправной точке...».¹

«Венский кружок», кроме махизма, воспринял субъектив­но-идеалистические установки философии «логического ато­мизма» (или аналитического эмпиризма) известного мыслителя Б. Рассела (1972 - 1970) и особенно идеи «Логико-философ­ского трактата» Л. Витгенштейна (1889 - 1951), заключавших в себе варианты позитивистских взглядов. Рассел, например, рассматривал математические аксиомы как априорные² логи­ческие положения и утверждал, что чистая математика черпает свое содержание не из материального мира, а из «мира уни­версалий» (общих понятий). Познание, по Расселу основанное на наблюдении, не выявляет «первичных данных», сущности предметов, к которым они относятся. Такими первичными элементами являются комбинации чувственных сведений. (То же утверждали и эмпириокритики, рассматривавшие предмет как комплекс ощущений).

Так сложилась школа логического позитивизма. Идейным и организационным ядром ее стал «Венский кружок», к которо­му затем примкнула сходная по взглядам Львовско-варшавская школа в логике, возглавляемая К. Айдукевичем (1890 - 1963) и А. Тарским (1902 - 1983). В 1929 г. был опубликован его мани­фест - «Научное миропонимание. Венский кружок». Неопози­тивизм как философия науки, «философия естествознания» широко рекламировался в западных странах. Начиная с 30-х гг. это направление представлено различными международными научными объединениями: Международным обществом логики и философии науки, Международной Академией философии наук; издаются журналы - «Обозрение философии наук», «Познание», «Анализ», «Журнал унифицированной науки». В работах неопозитивистов «Между физикой и философией» Ф. Франка, «Философские основания квантовой механики» X. Рейхенбаха, «Физическое познание и его границы» А. Марха, «Размышления физика» П. Бриджмена и др. выдвигается разнообразная естественно-философская проблематика.

¹ Ph. Frank. Modern Science and its Philosophy, NY, 1995, p. 7.

² Априори (от лат. a priori - из предшествующего) - знание, предше­ствующее опыту и независимое от него.

С приходом к власти фашизма в Германии многие ученые и философы переезжают в США и Великобританию. В 1936 г. «Венский кружок» распадается. В этом же году погиб Морис Шлик, выезжает в США Р. Карнап, затем туда же перебирают­ся Рейхенбах, фон Мизес и др. Начинается распространение неопозитивизма в США. Центрами этого направления стано­вятся англоязычные страны - США, Англия, Канада и др. Влияние его в мире сильно возрастает.

Чем можно объяснить появление неопозитивизма?Он возник в связи с развитием естествознания, стремлением понять труд­ности его роста. Общими гносеологическими причинами воз­никновения неопозитивизма следует считать, во-первых, от­носительность знаний и, во-вторых, процесс математизации и формализации наук, ярко проявившийся в связи с развитием теоретических разделов науки.

Неопозитивизм пытался решить актуальные философско-методологические проблемы, например, роль знаково-символических средств научного мышления, взаимоотношение тео­ретического аппарата и эмпирического базиса. Так, возрастание роли математического аппарата в физической теории выявило, что в теориях науки нельзя все свести к чувственному миру субъекта, а есть несводимый к нему «остаток», который харак­теризует общезначимость теоретических положений, объектив­ный характер познания субъекта. В позитивизме же Конта, и особенно в махизме, все знания сводились к ощущениям, что привело к крайней субъективизации знаний и не давало воз­можности обосновать общезначимость физических теорий.

Вместе с тем возникает проблема: как выделить «остаток», несводимый к чувственному опыту? Объяснение общезначи­мости, наличие объективного содержания в теориях устанав­ливает практика. Идеализм же субъективного толка, начиная с Дж. Беркли, толковал общезначимость как коллективный опыт, как зависимость от субъектов, их опыта. Для субъективного идеалиста без субъекта нет факта, факт существует лишь по­стольку, поскольку субъект его воспринимает. Игнорируя роль практики в познании или неправильно ее толкуя, неопозити­висты окольными путями идут к установлению общезначимо­сти, ищут ее в анализе специфики математического знания. Ведь в формализованных системах математизированные объ­екты и отношения между ними лишены связи с чувственно-наглядными образами. Таким образом, процесс формализации трактовался неопозитивистами как независимость логических

связей от объективной действительности. Такая крайняя абсо­лютизация процесса формализации знаний привела к изгнанию содержательного смысла из формализованных теорий, к отри­цанию эвристической ценности человеческий знаний. Единст­венным критерием их применимости в познании было объяв­лено их удобство, простота и т. п. Но развитие науки показало, что полную формализацию провести невозможно, она имеет пределы, стало быть, нельзя полностью отвлечься от чувственно-наглядного материала.

Неопозитивизм проделал своего рода эволюцию, в которой можно выделить несколько стадий, когда он был представлен определенными модификациями: 1) логический атомизм (Б. Рассел, ранний Л. Витгенштейн); 2) логический позити­визм («Венский кружок», «Берлинская школа Рейхенбаха»); 3) семантический позитивизм; 4) лингвистический анализ; 5) постпозитивизм.

3. Отношение к философии, понимание ее предмета

В классическом позитивизме, провозгласившем лозунг «Наука сама себе философия!», четко видно негативное отношение к философии. Сводя науку к эмпирическим наблюдениям и описанию их, Конт как бы продолжал позицию И. Ньютона, выраженную им в положении «Физика, бойся метафизики» (то бишь философии). Вместе с тем Конт считал, что индивиду­альный опыт не исключает синтеза научного знания, за кото­рым можно сохранить старое название «философия», рассмат­ривая ее как своеобразную синтетическую науку. В духе классической рациональности теория вообще рассматривалась как обобщение опыта.

В отличие от классического позитивизма неопозитивизм лишь ориентирует философию на науку, отказывая ей в праве самой быть наукой. В неопозитивизме философия понимается функционально, т. е. не как теория или определенное учение, а как аналитическая деятельность по отысканию значений языковых выражений. «Науку, - писал М. Шлик, - следует определить как «поиск истины», а философию как «поиск смысла».¹ Филосо­фия, по его мнению, вообще не является наукой, т. е. систе-

¹ Shlick, The Future of Philosophy. College of the Pacific, Publications in Philosophy, I, p. 58.

мой познания, она является деятельностью, посредством кото­рой проясняется смысл необходимых для познания понятий. Научная деятельность - это прежде всего эмпирическое иссле­дование, чего нельзя сказать о философии. Швейцарский фи­лософ и математик Фердинанд Гонсет говорил, что философия науки создает язык, имея своим объектом человека в его связи с научными знаниями, методы и технику научных исследова­ний и т. п. Таким образом, объективный мир исключается неопозитивистами из науки и философии.

Поскольку мысли в науке выражаются в суждениях и поня­тиях, неопозитивизм предметом философии считает систему на­учных дефиниций, а задачей философии - их логический анализ. Так, английский ученый А Мер пишет, что философ, как ана­литик, не имеет прямого отношения к физическим свойствам вещей, он имеет отношение только к способу, которым мы говорим о них.

Объявляя войну философии, неопозитивисты утверждают, что она занимается бесплодным делом, выясняя, что такое материя, пространство, время, якобы существующие вне нас. Надо отбросить эти «метафизические» фикции и брать мир таким, каким он существует в представлениях и понятиях уче­ных. При этом важно отметить, что эти понятия рассматрива­ются не как отражение объективной реальности, а как систе­мы мыслительных конструкций, создаваемых умом ученых по определенным логическим законам. Стало быть, мир - это система научных фраз и терминов. Философия же должна дать методы их анализа, отделить научно-осмысленные предложения от бессмысленных, «метафизических», устранить последние. (Надо помнить, что под словом «метафизика» понимается фи­лософия вообще.) С «метафизическим туманом», говорят нео­позитивисты, необходимо вести постоянную борьбу, посредст­вом логического анализа очищать теорию познания от метафизических проблем.

Такой подход к философии открывал дорогу произволу и субъективизму в науках. Ведь каждый ученый создает «свою» картину «мира» в зависимости от своего опыта и восприятий, от того, какую систему научных фраз он принимает за исход­ные аксиомы. Математик иначе, чем химик или социолог, представляет «мир» (свой внутренний опыт). Под словом «опыт» может скрываться как материалистическая, так и идеа­листическая интерпретация. Неопозитивизм фактически исхо­дит из приоритета «психического как реальности» (Шлик),

«субъективных переживаний» (Карнап), восприятий как «состояний сознания» (Витгенштейн). В конечном счете все сводится к ощущениям.

Поскольку каждая наука имеет свой «язык», только ей при­сущую систему символов, то философия, по мнению неопози­тивистов, имеет дело с языковой структурой специальных на­ук. Поэтому Карнап говорил, что философия представляет собой логический синтаксис языка науки, она является новой логикой, причем «в логике, - утверждал Карнап, - нет никакой морали. Каждый может построить свою логику, т. е. свою форму язы­ка, как он хочет».¹ Видя специфику науки в ее языке и считая язык условным, так как он является результатом соглашения ученых, неопозитивисты пришли к конвенционализму,² кото­рый выдвигался еще А. Пуанкаре, придерживавшимся взглядов эмпириокритицизма.

В XIX в. О. Конт утверждал, что философия не может быть учением о внешнем мире. На втором этапе позитивизма махи­сты сводили предмет философии только к проблемам позна­ния. Логические позитивисты еще более сузили предмет фило­софии, считая ее только логикой науки, а затем свели философию к анализу «языка» науки, а Карнап - даже к «синтаксису языка науки».

Если классический позитивизм не претендовал на то, что является «единственно научной философией», то неопозити­визм, хотя и отказался от философии как научной теории, все же считал философию аспектом научной деятельности, но исключил всю мировоззренческую проблематику науки из по­нимания предмета философии.

4. Логический позитивизм

Итак, главная задача логического позитивизма - отделение ис­тинных научных положений от ложных. По их мнению, языковые построения, чтобы стать предложениями (фразами) науки, превратиться из произвольно принимаемых конвенций (гипотез) в теоретические положения, должны быть соотнесе­ны с чувственными данными. Следует отметить, что логиче­ские позитивисты различают два рода предложений: логические,

¹ R. Carnap. Logische Syntax der Sprache. Wien, 1934, pp. 44 - 45.

² Конвенционализм (от лат. conventio - соглашение) утверждает, что в основе теории лежат произвольные соглашения между учеными, вы­бор которых зависит от удобства, целесообразности и т. д.

когда суждения соответствуют законам и правилам логики и получают выражение в математической символике (они не имеют предметного содержания); и фактические, когда высказывае­мые предложения соответствуют чувственным данным. Одни неопозитивисты называют эти чувственные данные «атомар­ными фактами» (например, Витгенштейн, Рейхенбах), а другие «протокольными положениями» (Нейрат); их они считают ба­зисом науки, «материалом» познания. Они говорят, что чело­веческое познание ограничено «чувственными данными», ощущениями и не может выйти за их пределы. Объекты вхо­дят в «атомарный факт» как некоторое отношение, но сами фактами не являются. «Атомарные факты» - это некоторое отношение между восприятиями, но не сами восприятия. Та­ким путем неопозитивисты хотели избежать чрезмерной субъективизации, имевшей место в махизме. (Мах говорил об «элементах мира», под которыми разумелись ощущения).

Введение понятия «атомарный факт» не вносит принципи­альных изменений по сравнению с махистским учением и также ведет к солипсизму¹.Стремясь спастись от него, неопози­тивисты отказываются от «атомарных фактов» и заменяют их языковыми элементами - «протокольными положениями», опи­сывающими непосредственные данные опыта.

Процесс соотнесения предложений науки с «атомарными фактами» или «протокольными положениями» - это эмпири­ческая проверка, которую М. Шлик называл верификацией.² В процессе верификации, считают представители этой школы, предложения не только проверяются, но и наделяются смыслом, •а теория очищается от псевдонаучных предложений.

Сущность верификации - в отождествлении наблюдаемого и реального, что четко выявляет субъективно -идеалистическую суть неопозитивизма: реально то, что наблюдаемо. Именно так рассуждает логический позитивист Фейгль, утверждая, что ре­альность скал и деревьев, звезд и атомов, радиации, сил чело­веческого разума и социальных групп, исторических событий и экономических процессов поддается эмпирической провер­ке. Но многие философы, продолжает он, не удовлетворяются

¹ Солипсизм (от лат. solus - один, единственный и ipse - сам) -крайняя форма субъективного идеализма, в которой реальностью при­знается только мыслящий субъект, а все остальное объявляется сущест­вующим лишь в сознании индивида.

² Верификация (от лат. verificatio) - доказательство, подтверждение, verio - истина, facio - делаю.

таким эмпирическим пониманием реальности. Они не усвои­ли урок Джемса,¹ согласно которому «вещи - то, что про них известно».

Спрашивается, как же быть с вещами, о которых нам раньше ничего не было известно? Например, когда-то мы ни­чего не знали об атомной энергии, об обратной стороне Лу­ны - что же, они не были явлениями, вещами, не существова­ли объективно, независимо от нас, поскольку не были предметом нашего опыта, наших ощущений? Получается -если что-либо не дано в ощущениях или понятиях, того не может быть и в реальности.

Строгое применение принципа верификации натолкнулось также на непреодолимую преграду: дело в том, что не поддают­ся чувственной проверке общие положения; поскольку они не мо­гут быть подтверждены конечным числом актов опыта. А мно­гие законы науки - это общие теоретические построения, например, закон сохранения, закон тяготения, закон стоимо­сти и т. д. К тому же они, как и другие положения науки, об­ладают смыслом и до эмпирической проверки. Кроме того, не могут быть верифицируемы знания о прошлом и будущем, как о Процессах, недоступных в настоящее время наблюдению. Сле­дует еще отметить, что верифицируемое предложение после проверки утрачивает смысл и подлежит новой верификации, поскольку это единичный акт опыта, а в таком случае как же можно говорить об «эмпирическом базисе науки». Возникла сложная ситуация в связи с этим кардинальным положением логического позитивизма. Получалось, что из науки надо было устранить законы, прогнозы и исторические выводы. Тогда что же это за наука? Выход логические позитивисты видели в объявлении законов природы «гипотезами», в утверждении возмож­ной, частичной верификации.

Против принципа верификации выступил крупный англий­ский философ К. Поппер, верно заметив, что этот принцип вместе с «метафизикой» уничтожает также и естествознание, законы которого логически не сводимы к элементарным вы­сказываниям по результатам опытов. Вместо верификации он предложил фальсификацию, суть которой в том, что научно-эмпирическая система всегда должна опровергаться опытным путем. Однако в отличие от верификации фальсификация

¹ Представитель философии прагматизма, о котором речь пойдет ниже.

служит лишь критерием разграничения научного и ненаучного знания, науки и метафизики, но не критерием значения, раз­личия осмысленности или бессмысленности предложений. Метафизические предложения, согласно Попперу, вполне могут быть осмысленными, хотя и ненаучными.

Карнап и Нейрат выбросили принцип верификации и реко­мендовали рассматривать истинными те предложения, кото­рые согласуются со всей совокупностью ранее установленных научных предложений, т. е. непротиворечиво входят в тот или иной «язык» науки.

Но тогда возникает вопрос: а как быть с тем, что в процес­се развития науки открываются законы, прямо противополож­ные всей признанной «системе» научных предложений? Так, открытия Коперника не совпадали с птоломеевскими взгляда­ми, законы квантовой механики не согласовывались с закона­ми классической механики. Карнап считал, что каждый уче­ный волен строить свою картину мира, поэтому должен быть «принцип терпимости», а это ведет к конвенционализму, к от­рицанию объективной значимости законов науки.

В связи с данной позицией некоторые из неопозитивистов, опираясь на «принцип неопределенностей», отрицали объек­тивное существование микрообъектов и утверждали, что кван­товая механика - это просто две системы уравнений, не свя­занные друг с другом. Одна система уравнений описывает микрочастицу как волну, другая - описывает ее как частицу. Поскольку импульс и координата частицы не поддаются одно­временной экспериментальной проверке, то бессмысленно утверждать их одновременное существование, а, стало быть, и объективность как первой, так и второй. Каждая система име­ет свой математический «язык», непереводимый на язык дру­гой системы. Реальность микрочастицы - это реальность опи­сывающих ее уравнений, а какова она на самом деле - это, по мнению логических позитивистов, праздный вопрос. Самое большее - они дополняют друг друга, отсюда принцип допол­нительности.

В том же духе они толковали факты, установленные теори­ей относительности, утверждая, что понятия пространства и времени бессмысленны вне соотнесения с чувственными дан­ными, с личным опытом субъекта, что пространство и время не существуют объективно, а являются конструкциями ума. Для них логические теории служили только средством для систематизации наблюдений. Логические позитивисты обхо-

дали проблему происхождения физического знания, его ис­точника и диалектику развития. Это было сделано более позд­ними представителями неопозитивизма.

Сводя специальные науки к их языковым средствам, логи­ческий позитивизм не мог объяснить единство наук, единство «мира». Карнап и Нейрат искали принципы объединения наук опять-таки в символике, в «унифицированном языке науки». Они стремились создать «универсальную науку». Еще Б. Рас­сел предложил считать таковой математическую логику, позд­нее Р. Карнап в качестве универсального предложил физиче­ский язык, на который, по его мнению, можно перевести предложения из любого другого языка науки. Но теория «физикализма» отрицала качественное различие и специфику наук. В 1954 г. на Цюрихском конгрессе неопозитивисты при­знали, что на данном этапе нельзя создать универсального языка. Все это свидетельствовало о внутреннем кризисе нео­позитивизма, о шаткости его позиций. Р. Карнап в 1936 - 37 гг. признал «односторонность» своего логического синтаксиса языка науки и под влиянием Тарского, начавшего с 1931 г. интересоваться семантической, смысловой стороной истинно­сти, выдвинул в качестве философской проблемы семиотику, т. е. смысловой анализ знаковых систем (естественных и ис­кусственных).

5. Семантический позитивизм

На Гарвардском конгрессе по философии и логике науки в 1939 г. был официально декларирован переход некоторых ло­гических позитивистов на позиции семантики. С «языка» нау­ки принципы логического позитивизма были перенесены на живые национальные языки. Причиной этому послужило стремление неопозитивистов преодолеть вопиющее противо­речие, по которому язык, ставший предметом философского анализа в логическом позитивизме, был изолирован от основ­ной своей функции - функции общения, следовательно, функ­ции передачи значения (определенно-значимого содержания, информации). Он превращался в «логическом синтаксисе» в систему произвольно скомбинированных знаков. Беспрерывно ищущие неопозитивисты поставили задачу расширить про­грамму анализа языка рассмотрением функции общения.

Семантический позитивизм также неоднороден, он вклю­чает в себя академическую семантику (А. Тарский, Ч. Моррис,

Р. Карнап) и популярную, или общую семантику (А. Кожибский, С. Чейз, С. Хаякава, А. Рапопорт и др.).

Семантика - раздел лингвистики, исследующий смысловые значения языка. В отличие от синтаксических систем в семан­тических системах формулируются правила обозначения и ис­тинности. Поэтому семантика реализуется в таких искусствен­но созданных «языках», в которых понятия определены строго однозначно. Это дает возможность избежать двусмысленности и использовать семантические системы как алгоритмы (совокупность правил для решения типовой задачи), позво­ляющие однозначно выразить и автоматически решать вопрос об истинности или ложности рассматриваемых в этой системе предложений. Б этом смысле семантика является частью мате­матической логики. Возникновение ее подготовлено общим раз­витием науки и является закономерным обобщением процесса формализации знаний. Большую роль в этом сыграла выпу­щенная в 1938 г. американским ученым Ч. Моррисом книга «Теория знаков». Все это создало предпосылки для автоматиче­ского решения многих задач, внедрения машинной техники в теорию, освобождения человека от утомительных операций.

Внимательно следившие за развитием науки неопозитиви­сты использовали эти достижения для обновления своей кон­цепции. Совершенно правильные в пределах математической логики соображения дали им возможность отказаться от край­ностей карнаповского синтаксического подхода, и прежде всего от конвенционалистского «принципа терпимости».

Представители академической семантики стали утверждать, что семантический подход обеспечивает возможность связать воедино сферу знаний и сферу реальности. Однако они не су­мели выйти за пределы языка, ибо предложение соотносится не с предметом, а с предложением же. Для них «опыт» был системой слов и предложений, и поэтому язык являлся един­ственной реальностью. Р. Карнап теперь утверждал, что про­блемы философии относятся не к природе бытия, а к семан­тической структуре языка науки.¹

Представители общей семантики, например, А Кожибский, видели ее задачи в том, чтобы: а) помочь людям правильно мыслить; б) совершенствовать способы общения отдельных лиц и социальных групп; в) на этой основе излечивать душев­ные заболевания и соблюдать умственную гигиену. Таким об-

¹ R. Carnap. Introduction into Semantics and Formalisation of Logic. London, 1959, p. 250.

разом, семантика приобрела функции универсальной общест­венной дисциплины. В 1937 г. в США был создан Институт общей семантики, а в 1942 г. - Международное общество об­щей семантики. С 1943 г. начал издаваться журнал «ЕТС» («И так далее»). Признанный основатель этой школы, польский инженер А Кожибский, живший в США, считал, что общая семантика не является «философией», «психологией» или «логикой» в обычном смысле. Общая семантика, по его мне­нию, объясняет и учит, как более эффективно использовать нашу нервную систему, ибо неправильное пользование языком в личной жизни приводит к патологическим изменениям, в семейной жизни - к разладам и ссорам, а в международных отношениях - к войнам. Гипертрофируя значение языка, пред­ставители популярной семантики объясняли все социальные коллизии несовершенством языков.

Встает вопрос, какое отношение это имеет к неопозити­визму? А дело в том, что средства «эффективного использова­ния нервной системы» черпаются из критического анализа язы­ка, т. е. значений слов, используемых в повседневном общении и воздействующих на поведение людей. Поэтому общая семантика полностью вписывается в систему неопози­тивизма. Кстати, само понятие неопозитивизма, начиная с 1950-х гг., все больше вытесняется понятием «аналитическая философия».

По мнению семантических позитивистов, несовершенство языков заключается в том, что они изобилуют двусмысленными и многозначными словами и предложениями: есть синонимы, омонимы, метафоры, общие понятия и т. д., и это затрудняет взаимопонимание. Представитель этой школы американский экономист и социолог Ст. Чейз написал книгу «Тирания слов», в которой утверждал, что неправильное употребление слов ведет к общественным конфликтам, поэтому надо выбро­сить из языков многие «вредные» слова, в частности абстрак­ции. Например, разъяснял Чейз, мы чувственно воспринимаем реальный предмет, допустим, карандаш, и обозначаем этот предмет словом «карандаш». Но затем высказываем о каран­даше ряд все более абстрактных суждений: «длина этого ка­рандаша - 6 дюймов», «длинные карандаши лучше коротких», «карандаши являются товаром», и т. д. Появляются все более отвлеченные понятия, каждое из них мы обозначаем словом и под каждым мыслим ошибочно реальный предмет; каждая из абстракций - «длина», «товар», «капитал» - становится все бо-

лее отдаленной от объекта, зажатого между моими пальцами. Абстрактным понятиям никакой предмет в действительности не соответствует. Например, «нация» - это пустая абстракция. Если нация не является личностью, то она, очевидно, не име­ет личного чувства чести, поэтому ее честь не может быть ос­корблена, - утверждал автор.

Итак, источником семантического позитивизма является не­правильное истолкование абстрактных понятий. Из того фак­та, что слова в своем звучании не выражают объективной при­роды предмета, семантики заключили, что слово есть произвольно избираемый знак, причем знак не предмета, а понятия. Большинству же общих понятий в действительности ничего не соответствует. Но так как мы привыкли думать, что всякое слово что-то обозначает, то нередко мыслим реально не существующими фикциями.

Общая семантика выдвигалась не как абстрактная концеп­ция, а как социальное лекарство от всех коллизий, при усло­вии устранения «тирании слов». Для этого семантики предла­гали мировую реформу языка, смысл которой заключается в замене несовершенных и двусмысленных «пустых абстракций» одним общим математическим языком. Другой вариант ре­формы - повсеместное внедрение упрощенного английского языка, свободного от «лишних слов». В 30-е гг. предпринима­лись безуспешные попытки разработать особую систему «бейсик инглиш», в основу которой положили 850 наиболее употребительных слов английского языка. Некоторые из семантиков считали, что звуковая речь вообще несовершенна, поэтому лучше использовать систему каких-либо технических символов или сигналов, в которой может быть достигнута аб­солютная однозначность. Чейз говорил, что речь должна быть подобна языку сигналов животных, ибо «кошачий мир не фальсифицирован верованиями и поэтическими вымыслами».

6. Лингвистический анализ

Лингвистический позитивизм - еще одна разновидность неопози­тивизма - понимает философию как аналитическую деятельность . по прояснению языка, но уже не научного, а обыденного. Представи­тели этой философии видят задачу «философа-аналитика» в ис­следовании фактического употребления естественного разговор­ного языка с тем, чтобы устранить недоразумения, возникающие вследствие его неправильного использования.

Лингвистическая философия сложилась в 30-х гг. в Англии и затем распространилась в США и Австралии. Основы лингвисти­ческого анализа заложили английский философ Д. Мур (1873 -1958) и Л. Витгенштейн. Главным для Витгенштейна было не столько доказательство бессмысленности философских проблем (как это было раньше), сколько выяснение их источника. Этот источник усматривался в неправильном употреблении языка, в непонимании его «логики». Поэтому философствование он по­нимал не как теоретическую деятельность, а как своеобразную «критическую технику», благодаря которой проявляется реально функционирующий язык и устраняется его неверное понимание. «Цель философии, - писал Витгенштейн, - логическое прояснение мыслей. Философия - не теория, а деятельность. Философская работа состоит по существу из разъяснений».¹ Все последователи Витгенштейна считают, что философские проблемы возникают в результате нарушения норм использования обыденного языка, злоупотребления повседневным языком. Средством же выявления деятельности языка служит анализ речевой практики.

Представители лингвистической философии Г. Райл (1900 -1976), Дж. Уисдом (1904), Дж. Остин (1911 - 1960), П. Стросон (1919) в духе неопозитивизма считают традиционные пробле­мы философии псевдопроблемами. Философия, с их точки зрения, не имеет связи с наукой и не может выполнять миро­воззренческих функций. Для них характерно абсолютно неис­торическое понимание философии; не только отрицание ее как науки, но и дискредитация философии. Неприязнь лин­гвистического позитивизма к метафизике, однако, не означа­ет, что в своем анализе он не исходит из определенных фило­софских (метафизических) предпосылок. К последним можно отнести абсолютизацию обыденного сознания и повседневного языка.

Во всех социальных вопросах представители лингвистиче­ской философии выступают с позиции сохранения «статус-кво». Как писал английский философ М. Корнфорт (1909 -1980), лингвистическая философия и неопозитивизм в целом считают, что все будет ладиться в духе взаимной доброй воли и компромисса. Поэтому такую философию одобряют, ей по­кровительствуют, она полностью господствует в британских университетах. В своих поздних работах Л. Витгенштейн пи­сал, что философия никоим образом не вмешивается в дейст­вительное использование языка, она может, в конечном счете, только описывать его, оставляя все, как оно есть.

¹ Л Вингенштейн. Логико-философский трактат. М., 1955, с. 50.

7. Падение престижа неопозитивизма

Уход от жизненно важных социальных и идеологических про­блем, абсолютизация логической и языковой проблематики привели к падению популярности неопозитивизма и усилению влияния антипозитивистских течений в западной философии XX в. (экзистенциализма, философской антропологии и др.) В 50-х гг. четко обнаружилось, что «реформа» логического пози­тивизма, новые подходы к философии, ее предмету (с одной стороны - возникновение семантического позитивизма в США, и с другой - лингвистического анализа в Англии), не оправдали надежд. Сужение предмета философии было доведено до того, что стало трудно отличать философию от психотера­пии или языкознания.

Если вначале неопозитивизм увлек многих представителей научной интеллигенции на Западе своей связью с естествозна­нием (через естественно-научную литературу он просочился в среду некоторой части советских ученых), то позднее естест­воиспытатели постепенно отходили от него. Все сильнее на­растал конфликт между объективным развитием естествозна­ния и его неопозитивистской интерпретацией.

Первоначальное увлечение неопозитивизмом связано было с тем, что естествоиспытатели видели в нем, с одной стороны, критику спекулятивной идеалистической философии, а с другой - критику механицизма.

Успех неопозитивизма также объясняется тем, что он вни­мательно относился к проблемам, которые вставали перед на­учным знанием, и на основе логико-математического аппарата раскрывал структуру научного знания, подробно исследовал основные теоретические функции науки. Не случайно среди разделявших какое-то время взгляды неопозитивизма были крупнейшие ученые - Н. Бор, В. Гейзенберг и др. В число по­следователей этой школы входили также широко известные ученые, имеющие большие заслуги в разработке проблем со­временной физики, логики, математики, например, Ф. Франк, X. Рейхенбах, Р. Карнап. Так, некоторые результаты разрабо­танной Карнапом теории семантической информации были использованы в исследованиях по кибернетике. Следует отме­тить Ч. Морриса, сделавшего огромный вклад в теорию зна­ков, семиотику.

Американский физик и основатель такой модификации неопозитивизма, как операционализм, П. Бриджмен (1882 - 1961)

сделал ряд ценных открытий в области физики высоких дав­лений. Но его философское осмысление реальности физиче­ского мира, базирующееся на неопозитивистском принципе наблюдаемости, сводилось к показаниям измерительных при­боров. С точки зрения операционализма, понятия науки отра­жают не объективные свойства вещей и явлений действитель­ности, а особенности процедуры измерения и наблюдения; содержание понятий определяется не свойствами физических объектов, а методами измерения. Физические понятия сводят­ся к субъективной точке зрения наблюдателя, избравшего ту или иную процедуру измерения, и отрываются операционалистими от физических объектов. Получается, что физическая теория не имеет никакого отношения к объективной реально­сти, а является лишь систематизацией чувственных воспри­ятий, внушаемых процедурой наблюдения.

Кризисные явления внутри неопозитивизма - отход от ис­ходных принципов, их пересмотр, например, верификации, трактовки единства научного знания, несогласованность и противоречивость во взглядах - показали, что неопозитиви­стам не удалось выработать адекватный критерий осмысленно­сти научных предложений. К тому же следует добавить, что не все из них могут быть сведены к высказываниям о «чувствен­ных данных» или «протоколах наблюдателя». Так, результаты теоретического знания невозможно свести к предложениям о непосредственно наблюдаемом в отличие от некоторых резуль­татов эмпирического знания.

Неопозитивизм, отрицая объективное содержание науки, порождал неуверенность в ее ценности. Поэтому к середине XX в. авторитет неопозитивизма в западной философии за­метно снизился. Такие ученые, как М. Плате, П. Ланжевен, вели борьбу с неопозитивизмом в защиту объективной цело­стности науки. Другие творцы современной физики, такие, как А. Эйнштейн, Н. Борн, В. Гейзенберг, Л. де Бройль, не­смотря на различие своих философских воззрений, также ста­ли придерживаться антипозитивистской точки зрения по во­просам познания в физической науке. А. Эйнштейн, например, подчеркивал, что физики в своих теориях имеют дело с природой, которая существует независимо от познаю­щего ума.

Показательно высказывание М. Борна. «Когда-то позитиви­стская точка зрения побуждала физиков занять критическую позицию по отношению к традиционным взглядам и содейст-

вовала им в создании теории относительности и квантовой механики. Но, - продолжает М. Борн, - эта точка зрения ни­коим образом не находит обоснования в самом естествозна­нии; никто с помощью естественнонаучных методов не может доказать, что она правильна. Я мог бы сказать, что ее проис­хождение метафизично, если бы я не боялся оскорбить этим чувства позитивистов, которые претендуют на то, что их фи­лософия совершенно неметафизична».¹

8. Постпозитивизм

Отход от неопозитивизма, подрыв доверия к его доктринам связаны также с тем, что неопозитивисты занимались главным образом логикой готового знания, они не интересовались про­блемой развития научного знания и не разрабатывали ее.

В 60 - 70 гг. нашего века развивается постпозитивизм. Его вдохновитель, английский философ К. Поппер отошел в ряде вопросов от логического позитивизма и рассматривал научное знание как способное к росту, к наполнению и изменению путем смены одной теории другой. Постпозитивисты, к числу которых принадлежат такие широко известные ученые и фи­лософы, как Т. Кун (род. 1922 г.), И. Лакатос (1922 - 1974), П. Фейерабенд (1924), С. Тулмин (1922) и др., поставили перед собой задачу выявить формы и методы, позволяющие рас­крыть развивающееся содержание научного знания. В методо­логии и философии науки они создали «историческую шкалу» и сформулировали вывод о том, что логика науки может быть только теорией ее развития. Кроме того, они обратили особое внимание на исследование социокультурных и личностно-мировоззренческих факторов в научном познании; в отличие от лозунга позитивистов «Наука сама себе философия!» счита­ли, что философские утверждения органически входят в «тело» науки. Лакатос, например, рассматривал метафизику как су­щественную часть науки.

Историческая динамика развивающегося знания получила разработку в фундаментальной работе Т. Куна «Структура науч­ных революций», изданной в 1963 г.² и затрагивающей наиболее актуальные проблемы методологии и истории науки.

История науки представлена в работе Т. Куна как чередова­ние эпизодов конкурентной борьбы между различными науч-

¹ М. Борн. Физика в жизни моего поколения. М.-Л., 1963, cc. 93, 94.

² Русский перевод - Т. Кун. «Структура научных революций». М., 1977.

ными сообществами (понятие «научное сообщество» введено в научный оборот одним из основателей постпозитивизма анг­лийским философом и ученым М. Полани).

Члены научных сообществ принимают определенные моде­ли научной деятельности - совокупность теоретических стан­дартов, методологических норм, ценностных критериев, миро­воззренческих установок. В рамках такой модели (парадигмы или «дисциплинарной матрицы») решаются «задачи-голово­ломки»; господство такой модели есть период «нормальной науки». Этот период заканчивается, если парадигма взрывается под влиянием противоречий между теориями и фактами («аномалий»), назревших в ее рамках. Наступает кризис или «революционный переход», когда создаются новые парадигмы, оспаривающие первенство; они должны хотя бы частично раз­решить противоречия и дать истолкование аномалий. Когда одна из них побеждает, начинается новый «нормальный» пе­риод в развитии науки. Переход к новой парадигме позволяет фиксировать изменение научного знания, преодолевать кризис и перестраивать фундаментальные теоретические представле­ния. Т. Кун выступает против абсолютных и неизменных кри­териев научности у логических позитивистов и настаивает на их исторической относительности.

Историческую модель развития научного знания отстаива­ют также другие представители этого направления - С. Тулмин и И. Лакатос. Так, Лакатос считает, что «догмы логического позитивизма гибельны для истории и философии математи­ки», ибо «в соответствии с логическим позитивизмом исклю­чительной задачей философии является построение «формали­зованных» языков, в которых искусственно замораживаются состояния науки».¹

Лакатос представляет развитие науки как непрерывный про­цесс выдвижения и уточнения гипотез. По его мнению, про­цесс изменения в развитии исторического знания представля­ет непрерывную смену научно-исследовательских программ. В самом деле, специфику современной науки определяют ком­плексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты из различных областей. Таким образом сращиваются в единой системе деятельности теоретические и экспериментальные, прикладные и фундаментальные знания.

¹ И. Лакатос. Доказательства и опровержения. М., 1967, с. 7, 130.

Методология Лакатоса включает в себя противоположные процессы; негативную эвристику, которая учит, как следует сохранять основные предположения и постулаты программы при столкновении с противоречащими ей фактами. В класси­ческой механике, рассматриваемой как исследовательская программа, такими основными положениями являются из­вестные законы Ньютона. Противоположным процессом, вхо­дящим в методологию исследовательских программ, является позитивная эвристика, которая учит, как совершенствовать и конкретизировать теории, формируемые на основе данной программы, каким испытаниям следует подвергать принятые положения. Как видим, в этих утверждениях объективно име­ются диалектические моменты, поскольку движущей слой раз­вития научного знания признаются противоречия.

Вместе с тем у представителей «исторической школы» имеются определенные уязвимые стороны. Так, Т. Кун отрицает преемственность в развитии науки, утверждая, что научные теории независимы друг от друга, несопоставимы, так как па­радигмы представляют собой замкнутое образование. Знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества вытесняют друг друга. По­добный вывод порожден тем, что Т. Кун, так же, как и Фейерабенд, в отличие от логических позитивистов, отрицает тео­ретически нейтральный язык наблюдателя. Научный факт - это некоторый чувственный образ, а видение ученого происходит с позиции определенной теории и принятой парадигмы.

Следует отметить, что, по мнению постпозитивистов, цель изменения научного знания - не достижение объективной ис­тины, а реализация одной из задач, например, построение простых и компактных теорий. Понятие истины заменяется понятием веры, интереса и т. п. П. Фейерабенд утверждает, что наука иррациональна, ничем не отличается от мифа и рели­гии, представляя собой одну из форм идеологии; общество надо освободить от «диктата науки», а последнюю - отделить от государства и предоставить ей одинаковые права с магией. Фейерабенд выдвинул точку зрения «методологического анархиз­ма». Он считает, что в науке «все подходит», надежных мето­дов не существует, они создаются нами и со временем меня­ются. Нужно создавать множество теорий, несовместимых с существующими и признанными, и это будет способствовать их взаимной критике и ускорению развития науки, причем каждая теория воздает свой собственный язык для описания фактов и устанавливает свои собственные нормы.

Таким образом, постпозитивисты, выступая с ревизией неопозитивистского понимания задач методологического ана­лиза науки, тем не менее сохраняют общую связь с установка­ми логического позитивизма. Из него заимствуются процеду­ры анализа; традиционные философские проблемы переводят в сферу языка. Реалистические тенденции во взглядах предста­вителей постпозитивизма, ряд ценных методологических идей и резкая критика позитивизма эклектически сочетаются с элементами релятивизма, конвенционализма, прагматизма и инструментализма, а также с отрицанием принципа отражения мира в науке.

9. Прагматизм

В позитивизме выявились две тенденции: для одной характерен уклон в сторону философии неопозитивизма, считающего себя философией и логикой науки, аналитической философией языка, а для другой - поворот к иррационализму¹ и узкому практицизму. Это вторая тенденция нашла выражение в праг­матизме.

Основы философии прагматизма были заложены в 70-х гг.

XIX в. американским философом, математиком и логиком Ч. Пирсом (1839 - 1914). Но сложился прагматизм в начале

XX в. Название этой философской школы связано с греческим словом «прагма», что в переводе означает дело, действие (термин заимствован Пирсом у Им. Канта), поэтому предста­вители этой школы называют свое учение «философией дейст­вия». Но это лишь одно из названий. Американский философ В. Джемс (1842 - 1910) называл его «прагматизмом», Дж. Дьюи (1859 - 1952) - «инструментализмом», С. Хук (1902 - 1989) -«натуралистическим прагматизмом», а английский приверже­нец этой школы Ф. Шиллер (1864 - 1937) - «гуманизмом» и «философией моторов».

Прагматизм - сугубо американская форма развития позитивиз­ма. До этого времени США, как выразился историк филосо­фии Г. Шнейдер, в философском отношении были как бы интеллектуальной колонией Европы.

Возникновение прагматизма обычно связывают с развити­ем техники, с техницизмом. В действительности, возникнове-

¹ Иррационализм (от лат. inationalis - неразумный, бессознатель­ный) - идеалистическое направление в философии, отрицающее воз­можности разума, утверждающее внеразумное.

ние и распространение прагматизма объясняется определен­ными историческими условиями, которые сложились в Аме­рике на рубеже XIX и XX вв. Восстановление разрушенного гражданской войной хозяйства дало мощный толчок развитию экономики страны. К концу XIX в. по объему промышленной продукции США вырвались вперед. Первая четверть XX в. также была эпохой исключительно бурного развития произ­водства.

В этот период промышленного бума умопомрачительные финансовые карьеры породили в среде бизнесменов веру в безграничные возможности обогащения. В художественной литературе того периода в романах Т. Драйзера, Э. Синклера, Д. Лондона показывается, как в иногда поразительно корот­кий срок создавались колоссальные состояния. Достаточно вспомнить образы Каупервуда, Мартина Идена, Тедди Таккера. Наиболее почетным и полезным занятием стало «делать деньги»; человек оценивался в зависимости от того, сколько на его счету долларов; все, что не приносит денег, ценилось невысоко. Так, в среде дельцов типичным воззрением стал утилитаризм¹, который, приняв массовые формы, должен был породить свое философское обоснование. Такой философией стал прагматизм, в котором соединились утилитаризм и субъек­тивный идеализм.

Кроме того, появление прагматизма было вызвано стрем­лением философов заменить теологию и религиозную фило­софию «более эффективной формой, которая очистила бы место от религии, но не ограничивала себя этим»². Еще Ч. Пирс рассматривал процесс познания как психологический процесс достижения определенного верования. В статье «Как сделать наши идеи ясными» он отмечал, что стоит нам добить­ся веры, как мы полностью удовлетворяемся, независимо от того, какова была вера - ложная или истинная.

В качестве цели человеческого существования прагматизм вы­двигает индивидуальное благополучие и возможность дости­жения богатства и счастья в условиях «американского образа жизни». Рекомендуя простому человеку рецепты для этого, прагматизм рассматривает человека преимущественно как

¹ Утилитаризм (от лат. utilitas - польза, выгода) - принцип оценки всех явлений с точки зрения их полезности, возможности служить сред­ством для достижения какой-либо цели.

² Г. Уэллс. Прагматизм - философия империализма. М.-Л., 1965, с. 18.

биологическое существо, руководствующееся инстинктом. По­ведение человека в мире, по мнению прагматистов, то же са­мое, что и поведение животного - у них путем проб и ошибок постепенно вырабатываются стереотипы поведения. Содержа­ние жизни у человека слагается из волевых усилий и эмоций, а мысль нужна для того, чтобы устранить помехи для действия.

Основным героем философии прагматизма является делец -энергичный, волевой стяжатель, проникнутый духом индиви­дуализма и эгоизма. Такой герой, добивающийся успеха, руко­водствуется в своем поведении не какой-то теорией, а больше инстинктом, интуицией. Иррационализм используется прагма­тистами для того, чтобы расчистить путь «для воли к вере», причем веру они истолковывают как готовность действовать. Американцы привыкли во всем опираться на свои силы. Че­ловеку внушалось, что его национальная особенность - мо­бильность, умение быстро действовать; скорость - стихия аме­риканцев. А долгое и обстоятельное размышление - нужно ли оно? Ведь за это время можно упустить шанс. Важна энергия, практическая сметливость, размах и деловитость, убежден­ность, что с любой проблемой можно справиться. Люди оце­нивались скорее по признаку того, что они делали, чем по тому, что они собой представляли. Американцы, как правило, с презрением относятся к неудачникам, не достигающим успе­ха в своей области, считая, что в их стране быть неудачником просто неприлично.

Идеи прагматизма получили в США широкое распростра­нение благодаря тому, что они оказались полностью созвуч­ными умонастроению обывателя с его слабой философской культурой, нелюбовью к абстракциям, с его гипертрофирован­ным практицизмом и культом успеха. Обвинив всю прежнюю философию в отрыве от жизни, абстрактности, созерцательно­сти, поставив в центр выдвинутую Джемсом моральную запо­ведь: «делать то, что окупается», - прагматизм объявил про­грамму «реконструкции философии». Так Дж. Дьюи назвал одно из своих произведений. Он считал свое направление не философской системой, а совокупностью методов, «инструмен­тов», приемов, показывающих, как лучше прожить индивидуу­му в его «борьбе за существование».

Каждому человеку, рассуждают прагматисты, дан лишь его индивидуальный непосредственный опыт. В этом их родство с позитивизмом вообще и махизмом, в частности. Дьюи утвер­ждал, что «реальность», «объект» - это слишком двусмыслен-

ные слова, лучше пользоваться более приемлемым термином «научный материал». Непосредственный опыт человека являет собой сложную совокупность чувственных восприятий, воле­вых усилий, эмоций, а также подсознательных психических актов. Дьюи определял «опыт» как единство чувственного и рационального, ощущения и мысли, тем самым он исключал объективную сторону опыта, не считал опыт результатом взаимодействия человека с внешним миром. Опыт понимается у Дьюи как любое содержание сознания; у Джемса - как «поток» сознания.

Этот внутренний индивидуальный опыт человека должен быть гармонизирован. Сознание человека направляется на свой внутренний мир, чтобы собственное мышление согласо­вать с действиями. Джемс сводил силу разума к требованиям момента и утверждал, что в любом случае при выборе между логикой и опытом он отдаст предпочтение опыту. Дьюи рас­сматривал сознание как род «реагирующего поведения», как индивидуально выработанную для каждого человека систему наиболее благоприятных для него типов поведения и реакций.

Абсолютизируя действия и уходя от теоретического осмыс­ления действий и их последствий, прагматизм смыкается с би­хевиоризмом,¹сущность которого так изложил проф. Джоуд: «Говорят, что люди имеют ум. Возможно. Но мы его не видим. Мы видим лишь механические действия тел. Эти тела ведут себя определенным образом. Наше дело состоит лишь в том, чтобы наблюдать это поведение и изучать его. И ничего боль­ше».² Согласно теории бихевиористов человек - иррациональ­ное существо, всецело зависящее от внешних стимулов. По их схеме личность представляет собой сумму привычек, инстинк­тов и моторных реакций, которые дискредитируют интеллект.

Познание рассматривается прагматистами как попытка ре­шить определенную проблему в конкретной ситуации; человек сам себе создает объект познания. Для Дьюи, например, объ­ект познания является не реальным внешним объектом, а следствием «целенаправленных действий». Он прав в том, что познание осуществляется не в результате пассивного воспри­ятия объектов, а благодаря определенным действиям. Но у него познание сводится к действию, а действие отождествля-

¹ Бихевиоризм (от лат. behavior - поведение) - направление в амери­канской психологии, которое толкует поведение человека и животных как совокупность двигательных реакций на воздействие внешней среды.

² Joad С. М. Guid tu Philosophy, p. 520.

ется с познанием; при этом действие теряет свою объективную природу, а познание - свою характеристику отражения, вос­произведения объективной действительности.

Поскольку прагматизм исходит из «опыта» и устраняет во­прос о соответствии наших представлений реальности - он выступает как разновидность позитивизма. Джемс и Шиллер считали, что единственная известная нам реальность - реаль­ность для нас - в значительной степени создана нашим позна­нием. Шиллер заявлял, что реальность есть то, что мы из нее делаем. Согласно прагматизму мир вне человека - это неясная бесформенная масса. Структуру миру придает человек своими действиями. Недаром Дьюи называл прагматизм «идеализмом действия», хотя он преподносился им как «натурализм». Во­прос об отношении мышления к бытию для прагматистов ре­шается так же, как и для других субъективных идеалистов -бытие растворяется ими в познании. Прагматизм отрицает объ­ективную необходимость и закономерность, какое бы то ни было единство мира и считает, что поскольку в реальности все происходит случайно, то невозможно какое-либо устойчивое теоретическое постижение мира.

Истину прагматисты толкуют как соответствие мысли дей­ствию, считают ее научной в том случае, если она представля­ет собой полезную рабочую гипотезу. Еще Ч. Пирс утверждал, что истина состоит в будущей полезности для наших целей. Как только истина перестает «работать» на нас, она перестает быть истиной. Прагматисты отрицают объективность истины, а, следовательно, научной теории. Истину и практику прагма­тизм толкует субъективно-идеалистически. Об этом ярко сви­детельствует заявление Дж. Дьюи: «... Мы создаем истину и самую действительность, мы творим мир здравого смысла».¹ Подобно махистам, они подменяют объективность истины общезначимостью. Критерием истины объявляют «пользу» или «удобство». Называют истиной все то, что приводит к индиви­дуальному успеху, совершенно не заботясь о том, соответству­ет ли это чему-либо в действительности или не соответствует, лишь бы это совпадало с целями индивидуума, «работало» на него. «Наша обязанность искать истину, - писал Джемс, - есть часть нашей общей обязанности делать то, что выгодно».² По­этому и самое явное заблуждение, например, суеверие, праг­матист может считать истиной, если оно привело к успеху. С

¹ D. Dewey. Reconstuction in Philosophy. Boston, 1949, p. 182.

² В. Джемс. Прагматизм. СПБ. 1910, с. 141.

этой точки зрения религия истинна, если приносит кому-то пользу, например, успокоение. Прагматизм отрицает принци­пиальное различие между наукой и религией - каждая по-своему приносит людям пользу. Не случайно прагматизм, в приспособленном для католической Церкви виде, был распро­странен в фашистской Италии (так называемый «символический прагматизм», с которым выступал философ Преццолини). Прагматизм рассматривает и науку, и религию не как теории, призванные объяснить мир, а только как указатели путей к счастью и благополучию.¹

Идеи и теории толкуются в прагматизме как «инструмен­ты» (поэтому Дьюи назвал прагматизм «инструментализмом»), которые служат орудиями для успешного разрешения напря­женных ситуаций. Дьюи писал: «Если идеи, значения, поня­тия, представления, теории, системы действуют как орудия активной перестройки данной среды, устранению какой-либо конкретной трудности или неприятности... они заслуживают доверия».² По мнению Дьюи, люди должны связывать «свои идеи ценностей с практической деятельностью, вместо того, чтобы связывать последние с познанием чего-то вне челове­ка».³ «Идеи - это формулировки не того, что существует или существовало, а формулировки действий, которые должны быть выполнены».⁴ Эти высказывания четко подчеркивают, что идеи и понятия не являются отражением действительно­сти, а представляют собой как бы директивы действовать оп­ределенным образом. Дьюи считал невозможным обществен­ное предвидение. «Мы действуем - и это все».

Таким образом, прагматизм возвел в философский прин­цип отказ от теории в пользу действия. Научная теория пони­малась исключительно как аппарат для «правил действия», а не как развивающееся знание об окружающем мире. Сама наука рассматривалась как высоко специализированная форма практики, выражающаяся в изобретении техники для эффек­тивного ведения дел.

Подвергая критике всякую умозрительную «метафизику» и правильно уловив практический характер познания, прагма­тизм, однако, абсолютизировал его. На самом деле прагматизм спекулирует понятиями «истина» и «практика». Об истине уже

¹ В. Джемс. Прагматизм. СПБ. 1910, с. 182.

² D. Dewey. Reconstruction in Philosophy, Boston, 1949, p. 128.

³ D. Dewey. Quest for Certainty, NY., 1929, p. 43.

⁴ D. Dewey. Quest for Certainty, NY., 1929, p. 133.

шла речь, а что касается практики, то она понимается в праг­матизме не как общественная, а как узко личная практика по­ведения, действий и стремлений индивидуума. Прагматист С. Хук определяет практику как «человеческую деятельность, которая осуществляет возможность, основанную на структуре ситуации»¹. У прагматистов лишенная связи с научной теори­ей «чистая практика» сводится к «успеху». Согласно прагма­тизму смысл жизни в том, чтобы найти себе удобное место под солнцем, а для этого хороши все средства, которые полезны, независимо от того, соответствуют они какой-либо теории или нет. Индивидуум мечется во все стороны, ударяясь о случай­ные препятствия, пока, наконец, не наткнется на свою «жилу», которая принесет ему преуспевание, богатство, из­вестность. По сути дела, прагматисты низводят роль практики до уровня биологического приспособления к среде, до «биологической адаптации» (Каплан).

Выдвигая критерий пользы на первый план, прагматизм тем самым санкционирует любой аморальный поступок, лишь бы этот поступок не повлек за собой вредных последствий для совершающего его человека.

Стремление прагматистов к быстрому и дешевому успеху при­водило к пренебрежению в отношении к серьезной науке и тер­пимости в отношении к шарлатанской выдумке. Теоретическая физика, например, не была в почете в США до тех пор, пока не выяснилось, что она ведет к практическому овладению атомным оружием. Лишь с этого момента она приковала к себе внимание, и США стали сманивать физиков из Европы и Азии.

Прагматистский практицизм, недооценка теории выраба­тывали антипатию к интеллектуальному осмыслению действи­тельности. Это отмечают и многие из американских предста­вителей интеллигенции. Так, выдающийся драматург Артур Миллер пишет: «В самих традициях нашей науки, промыш­ленности, во всем, что мы делаем, над чем работаем, нас больше всего занимает чисто практический конечный резуль­тат. Каждое явление мы, как правило, оцениваем исключи­тельно с точки зрения его полезности. Такой узкоутилитарный подход задерживает научный прогресс... Теория занимает в наших интеллектуальных устремлениях весьма незначительное место».² В 1969 г. в Нью-Йорке состоялся коллоквиум ученых

¹ S. Hoock. Materialism and Scientific Method. Manchester, 1955, p. 17.

² А. Миллер. Что подрывает наш престиж. M., Литературная газета от 4.IХ.1962г.

и писателей на тему: «Не наступил ли конец рационалистиче­ской традиции?» Участники коллоквиума пришли к выводу, что вера в могущество разума все более вытесняется иррационалистическим представлением и соображениями практиче­ской выгоды.

Социальные взгляды прагматистов

Историю общества прагматизм рассмат­ривает как поток случайных событий, в котором нет никакого единства и зако­номерности, кроме временной после­довательности.

Дьюи говорил, что каждое событие определяется множест­вом «факторов», которые невозможно учесть. Прагматизм внушал терпящим бедствия, что они сами в них виноваты. Эти бедствия порождены исключительно индивидуальной для каж­дого отдельного случая причиной, неумением того или иного человека энергично действовать для своего благополучия.

Прагматисты считали, что «масса» слепа, толпа беспомощ­на, если не подвержена влиянию «героя», «супермена». Толпа руководствуется в своем поведении модой, слухами и т. п. Только «герой» дает направление движению толпы, пока он «в моде»; затем его сменяет другой «герой», выдвигающий лозунг, ставший почему-либо популярным. По Дьюи, в мире всегда были и будут группы богатых и бедных, преуспевающие и не­удачники, руководители - «избранные индивидуумы», «элита» и рабочие, выполняющие ее указания.

Западная литература утверждает, что прагматизм наилуч­шим образом выразил «идеал американизма». Так, историк философии Г. Шнейдер подчеркивает влияние прагматизма на американских «практических политиков» - лидеров республи­канской и демократической партий. Шнейдер считает, что «политический прагматизм» - это прежде всего теория силы. Выдающийся английский философ Б. Рассел также называл прагматизм «философией силы», связанной с «веком индуст­риализма». Прагматисты утверждают, что «мир пластичен», он охотно переносит «насилие» и принимает ту форму, которую мы придаем ему в соответствии с нашими намерениями.

Прагматизм как философское направление, обобщающее наиболее существенные черты психологии бизнесмена, нало­жил определенный отпечаток на американскую действитель­ность. Эта подлинно американская система философии стала в известной степени доминирующей системой воспитания

ряда поколений американцев. Дело в том, что Дьюи выступил в США как реформатор педагогики, основной задачей которой было стремление привить практические навыки в ущерб изу­чению теоретических вопросов, т. е. при воспитании молоде­жи господствовал «антиинтеллектуализм». Обучение студентов и школьников было переключено с широкого общего образования на узкопрофессионально