ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ 11 страница

вредным излишествам и в большинстве случаев исправляет их". Крестьяне весьма

заботливы, засевая поле,-- продолжает Гален, возвращаясь к сократической

теме заботы о себе,-- но люди, в течение всей своей жизни пренебрегавшие

собой, слишком мало заботятся о "первом зачатии1.

2. Возраст субъекта. [Период] "использования" aphrodisia не должен ни

затягиваться сверх меры, ни начинаться слишком рано. Плотские связи опасны в

преклонном возрасте: они истощают тело, неспособное восстановить утраченные

элементы2. Но вредны они и для того, кто излишне молод, поскольку

задерживают рост и мешают возникновению признаков поло-

___________

1 Гален. О назначении частей..., XI, 10.

2 Ср. Гален у Орибасия: VIII; Т. III, Р. 110.

вого созревания, которые являются результатом развития в теле семенных

элементов. "Ничто так не препятствует созреванию души и тела, как

преждевременные и неумеренные половые отношения",-- [утверждает

Атеней]1. И Гален вторит ему:

"Множество молодых людей страдает от неизлечимых болезней по причине

половых сношений, так как они хотели во что бы то ни стало совершить насилие

над сроками, предписанными природой"2. Каковы же эти

"предписанные сроки"? Относится ли к ним появление и утверждение признаков

половой зрелости? Все врачи сходятся на том, что для мальчиков такое время

наступает около четырнадцати лет. Но подобным же образом все согласны, что к

aphrodisia нельзя допускать так рано. Следовательно, мы не находим точного

указания, с какого возраста можно начинать сексуальную деятельность. Во

всяком случае, приходилось ожидать несколько лет, пока тело накопит семенную

жидкость в количестве достаточном, чтобы ее можно было выводить. Отсюда

вытекала потребность в специальном режиме, призванном обеспечить целомудрие

подростков. Традиционно врачи предписывали жизнь, занятую интенсивными

физическими упражнениями. Так, Атеней настаивал:

"Поскольку в этом возрасте [четырнадцать лет] начинает вырабатываться

сперма, и молодые люди испытывают страстное желание, побуждающее их [искать]

половых сношений, телесные упражнения должны быть весьма многочисленными,

чтобы, утомясь и телом, и душой, юноши могли подавить эти желания при самом

их начале"3.

У девочек проблема несколько иная. Практика ранних браков несомненно

вынуждала признать, что первый сексуальный опыт и материнство могут иметь

место с тех пор, как устанавливается регулярная менструация4.

Таково мнение Сорана, советовавшего при определении брачного возраста

доверять органическим критериям, а не чувствам самих девочек, которые,

впрочем, под влиянием воспитания могут пробудиться раньше, чем тело: "Семя

должно стать началом нового существа", так

______________

1 См. Oribase, Uvres incertains, XXI; Т. Ill, P. 165.

2 Ibid., VIII; Т. Ill, P. 111.

3 Ibid., XXI; Т. Ill, P. 164-- 165.

4 О связях между брачным возрастом и проблематикой женского

здоровья подробнее см. A. Russelle. Porneia.-- P. 49-- 52.

что опасность сохраняется до тех пор, пока тело женщины не достигнет

зрелости, необходимой для поддержания этой функции; следовательно, ей лучше

сохранять девственность, пока менструации не установятся

самопроизвольно1. Другие врачи устанавливали более поздние сроки.

Так, Руф Эфесский полагал, что беременность до исполнения восемнадцати лет

чревата неблагоприятным исходом как для матери, так и для ребенка. Он

напоминает, что именно этот возраст в древности рекомендовал Гесиод; он

указывает также, что этот возраст -- для кого-то, может быть, слишком

поздний -- в прежние времена не был еще сопряжен с теми неудобствами,

потенциальная угроза которых появилась позднее (женщины некогда вели столь

же активную жизнь, что и мужчины): обжорство и праздность приводят к

расстройствам у незамужних девочек, делая желательными половые сношения,

способные облегчить регулы. Решение, предлагаемое Руфом,-- это относительно

поздний брак (около восемнадцати лет), подготовленный, однако, всем образом

жизни, которого девушка обязана придерживаться вплоть до наступления половой

зрелости: необходимо, чтобы девочки росли вместе с мальчиками, когда же

придет время их разделить, они должны быть подчинены строгому режиму (полный

отказ от мяса, полный или почти полный запрет на вино, длительные прогулки,

[гимнастические] упражнения). Нужно приучить ум к тому, что праздность

"всего опаснее для них", и "полезно прибегать к упражнениям, переводя

[юношеский] пыл в движение и разжигая привычки тела, но так, чтоб они

остались женскими и не приобрели мужской характер". Участие в хорах,

песнопения и танцы, кажется Руфу лучшей формой упражнений: "Хоры были

изобретены не только затем, чтобы чествовать божество, но и на пользу

здоровью"2.

3. "Благоприятное время". Проблема kairos полового акта составляла тему

многочисленных дискуссий. Когда дело касалось широких временных рамок,

принимали обычно традиционный календарь: лучшее время года -- зима и весна;

осень признают одни и отвергают другие; в целом считается, что ле-

________________

1 Soranus. De mulierum morbis, I, 8.

2 См. Oribase, Livres incertains, II; T. Ill, P. 82-- 85.

том следует воздерживаться, насколько это возможно1. С

другой стороны, установление [оптимального] времени суток требовало учета

многих факторов. Помимо религиозных аспектов, о которых Плутарх говорит в

Застольных беседах2*, вопрос времени был связан с проблемами

упражнений, еды и пищеварения. Желательно, чтобы соитие не предваряли

излишне активные упражнения, которые перемещают к другим частям тела

ресурсы, необходимые для половых сношений; напротив, после занятий любовью

рекомендуются ванны и восстанавливающие растирания. Нехорошо предаваться

aphrodisia до еды, испытывая голод, поскольку акт в таких обстоятельствах

хотя и не утомляет, но частично теряет свою силу3. С другой

стороны, следует избегать обильных трапез и излишеств в питье. Время

переваривания пищи всегда вредоносно: "Соитие среди ночи всегда обманчиво,

ибо пища еще не переработана; то же касается и соития, совершаемого ранним

утром, ибо в желудке может оставаться плохо переваренная пища, а излишки еще

не вышли с мочой и калом"4. С учетом этих обстоятельств, наиболее

благоприятное для половых сношений время наступает после умеренной трапезы,

перед сном или перед послеобеденным отдыхом; согласно Руфу, сама природа

предопределяет выбор данного времени, приводя тело в этот час в самое

сильное возбуждение. К тому же, если целью акта является зачатие, мужчина

должен заниматься любовью после плотной еды и обильного питья, тогда как

женщинам можно придерживаться не столь "укрепляющего режима"; ведь в

действительности нужно, чтобы "один давал, а другой принимал"5.

Гален разделяет подобную точку зрения и рекомендует время перед сном, после

"обильного, но не отягощающего ужина": пищи достаточно, чтобы питать и

укреплять тело, а сон помогает снять усталость; кроме того, это лучшее

время, чтобы зачинать де-

_____________

1 Цельс. О медицине, I, III; Руф Эфесский (Oribase, VI; Т. I, Р.

543). Гален (Oribase, Uvres incertains, VIII, Р. 110). О таком распределении

удовольствий по временам года см. М. Foucault. L'usage des plaisirs, chap.

II.

2 Плутарх. Застольные беседы, III, VI, 654d-- 655a.

* Весь вопрос VI посвящен "надлежащему времени полового общения";

теологическое обоснование излагает Соклар, аппелируя при этом к Афродите,

Дионису, Афине, Гермесу и т. д.-- Прим. ред.

3 См. Oribase, VI; Т. I, Р. 540 и далее.

4 Ibid., P. 547.

5 Ibid., P. 549.

тей, "поскольку женщина лучше всего удерживает семя, когда спит", и,

наконец, именно этой-поре отдает предпочтение сама природа, обостряя в тот

момент желание1.

4. Индивидуальные темпераменты. Руф исходит из общего принципа,

согласно которому натуры, пригодные к соитию, "более или менее горячи и

влажны"; напротив, менее всего годятся на это те, чья конституция холодна и

суха. Именно затем, чтобы удержать или восстановить [в организме] состояние

горячей влажности, необходимой при aphrodisia, вводится сложный и

продолжительный режим соответствующих упражнений и питания. Ради поддержания

сексуальной активности и сохранения баланса, который она грозит нарушить,

нужно всецело подчинить себя определенному образу жизни: пить белое вино,

есть хлеб, испеченный в печи (его влажность полезна для подготовки или

регуляции [половых актов]), мясо козленка, ягненка, курицы, тетерева,

куропатки, гусей, уток; из морских продуктов полезно употреблять осьминогов

и моллюсков;

[из фруктов] -- репу, бобы, фасоль и нут (по причине их теплоты), а

также виноград (по причине его влажности). Что касается физической

активности, то здесь будут уместны пешие или верховые прогулки, бег, не

слишком быстрый и не слишком медленный; недопустимы утомительные упражнения,

[резкие] движения рук, как при метании копья (такие движения перемещают

питательные вещества к другим частям тела), излишне горячие ванны, перегрев

или охлаждение, интенсивная работа; следует также избегать всего, что может

изнурить тело,-- гнева, очень бурной радости, боли2.

_____________

1 См. Oribase, Livres incertains, VIII; Т. Ill, P. 111. Можно

добавить, что Цельс отдает предпочтение ночи: "Днем вступать в сношения

хуже, ночью спокойнее, причем, не годится, в первом случае, сразу

приниматься за еду, а во втором -- проснувшись,-- за работу" (О медицине, I,

I).

2 См. Orlbase, VI, 38; Т. I, Р. 543-- 546.

4. РАБОТА ДУШИ

Складывается впечатление, что режим, предлагаемый для сексуальных

удовольствий, всецело направлен на тело: его состояние, равновесие, болезни,

его основополагающие и преходящие предрасположенности, в которых оно

обнаруживает себя, выступают как главные переменные, призванные определять

поведение. В некотором роде само тело и устанавливает закон для тела. Однако

есть своя роль и у души. Врачи обращают ее в предмет своего внимания,

поскольку это она беспрестанно грозит увлечь тело за пределы свойственной

ему механики и исходных нужд; это она побуждает выбирать неподходящее время,

действовать в сомнительных обстоятельствах, противиться естественным

предрасположенностям. Если люди нуждаются в режиме, столь тщательно

учитывающем все основания физиологии, то это потому, что они постоянно

отвлекаются от этих оснований действием присущих им воображения, страстей и

любви. Даже возраст, в котором желательно начинать половую жизнь,

оказывается неясным как для девочек, так и для мальчиков: воспитание и

обычаи могут привести к тому, что желание выкажет себя в неподходящее

время1.

Следовательно, разумная душа вынуждена играть двойственную роль. Прежде

всего она должна дать телу режим, природа которого в действительности

определялась бы им самим, его напряжением, состоянием и обстоятельствами, в

которых оно находится. Но правильно установить такой режим душа сумеет лишь

в том случае, если сама проделает над собой определенную работу: исправит

ошибки, ограничит [власть] воображения, подчинит себе желания, из-за которых

она непра-

__________

1 Soranus. De mulierum morbis, I, 8.

вильно понимает строгий закон тела. Атеней, испытавший заметное влияние

стоиков, вполне определенно указывал на этот труд души над собой как на

условие правильного соматического режима: "Взрослые должны соблюдать

целостный режим души и тела, <...> стараться смирять свои стремления

[hormai] и соразмерять свои желания [prothumai] и возможности"1.

Следовательно, этот режим не предполагает ни противоречия духа и тела, ни

введения средств, с помощью которых душа могла бы защищаться от

посягательств плоти; речь идет, скорее, о самосовершенствовании,

"самоисправлении" души, в результате чего она оказывалась бы в состоянии

направлять тело в соответствии с законами самого тела.

Эта работа была описана врачами в контексте порыва желания, наличия

образов и тяги к удовольствиям,-- трех начал, из-за которых субъекту

угрожает выход за пределы обыденных нужд организма.

1. Смысл медицинского режима состоит вовсе не в преодолении желания.

Сама природа наделила живые существа этим "жалом" с тем, чтобы, возбуждая

каждый из полов, соединять их друг с другом. Нет ничего более противного

естеству, ничего более пагубного, нежели попытка лишить aphrodisia природной

силы желания; ни в коем случае нельзя допускать насилия над Природой, будь

то блуд или попытка обмануть бессилие, свойственное возрасту. Избегай

соития, если не испытываешь страсти [апеи epithumein], призывал Руф в

трактате О сатириазе. Но у страсти две стороны: она охватывает и тело, и

душу. А проблема режима заключается именно в точной согласованности желаний.

Поступать следует так, чтобы здесь и теперь эти стремления были

скоординированы и отрегулированы как можно точнее. У Руфа есть замечательная

формулировка: "Лучше всего вступать в половую связь, когда к этому влекут и

душевный порыв, и телесная потребность"2.

Иногда эту естественную согласованность нарушают действия одного только

тела. Его словно бы "несет", между тем [состояние] души отнюдь не

соответствует такому возбуждению.

__________

1 См. Oribase, XXI; Т. III, Р. 165.

2 Ibid, VI; Т. I, P. 549.

Плоть обуревает своего рода чистое неистовство. Половой акт становится

просто "пароксистическим", как говорит Руф1. Похоже, именно это

сугубо физическое возбуждение имеет в виду тот же Руф, описывая hormai,

сопровождающие признаки мании или эпилепсии2. Оно отмечается при

сатириазе и гонорее, но если первый случай -- это просто воспаление половых

органов, то во втором "без полового возбуждения и ночных видений" происходит

"чрезмерное истечение семени", а больной, увлекаемый безумной механикой

своего тела, совершенно изнемогает и вскоре доходит до "гибели от

истощения"3.

Душа же, напротив, может уйти от [власти] форм и пределов желания,

возникающего в теле. Показателен термин, который применяют для обозначения

такого рода крайности Руф и Гален: dоха. Пренебрегая потребностями и нуждами

одного только своего тела, душа позволяет увлечь себя свойственным ей

представлениям, не имеющим соответствий в организме,-- представлениям

тщетным и пустым (kenai). Подобно тому, как у тела не должно быть влечений,

не согласованных с желанием души, душе не следует выходить за пределы того,

что требует и в чем нуждается тело. Если в первом случае речь идет о

болезни, которую, возможно, в состоянии излечить лекарства, то во втором

случае, скорее, о необходимости соблюдения морального режима. Руфу

принадлежит следующая формула:

"Подчинить душу и принудить ее слушаться тела"4.

Утверждение парадоксальное, если помнить о существовании традиции,

согласно которой душа не вправе уступать призывам тела. Однако его нужно

воспринимать в строгом теоретическом и медицинском контексте, сложившимся,

очевидно, под влиянием стоицизма. Добровольное подчинение души телу

понималось как следование разуму, который представляет собой естественный

порядок и применяет к своим целям механику тела. Doxai могут внушить душе

чрезмерные желания и отвратить ее от этого естественного разума, на который

должен быть ориентирован разумный медицинский режим, основанный на истинном

знании живых существ. В таком контекс-

___________

1 Rufus d'Ephese. (Euvres.-- P. 75.

2 cм. Oribase, VI; T. I, P. 549.

3 Цельс. О медицине, VI, XXVIII.

4 См. Oribase, VI; Т. I, P. 550.

те пример животного, так часто привлекавшийся для того, чтобы опорочить

желания человека, может, напротив, послужить образцом поведения: сексуальный

режим животных, побуждая их следовать требованиям тела, никогда не

предполагает чего-то большего или иного; то, что ими движет, разъясняет Руф,

и, следовательно, то, что должно руководить людьми, это не doxai, но "первые

движения природы, которой необходимо вывести [семя]". С этим согласен и

Гален: животных понуждает к соитию отнюдь не мнение (doxa) о том, что

"наслаждения суть благо"; напротив, они совокупляются, желая лишь

"извергнуть тяготящую их сперму", и не знают разницы между побуждениями к

половым сношениям и к "естественному выделению кала или мочи"1.

Таким образом, медицинский режим предлагает своего рода "анимализацию"

epithumia; под этим нужно понимать строжайшее подчинение страстей души

потребностям тела, этику желаний, ориентированную на модель физиологии

выделений, наконец, стремление к некоему идеальному состоянию, когда душа,

очищенная от всех "бесплодных" представлений, начнет уделять внимание лишь

строгому руководству органическими отправлениями.

2. Отсюда же проистекает и общая неприязнь врачей к "видениям", или

"образам" (phantasiai), неизменно упоминаемым в их предписаниях. Так,

предложенное Руфом лечение сатириаза с одной стороны касалось питания и

предполагало отказ от любой горячащей пищи, а с другой -- затрагивало

[проблему] стимуляции души: "Должно избегать любовных речей, помыслов,

вожделений, и тем самым полностью отказаться от всего, что волнует глаз,

поскольку хорошо известно, как даже во сне оно [может] <...> побуждать

к совокуплению, если тот, кому следует воздержаться от соития, поел вкусно и

обильно"2. Га-лен предлагал одному из друзей подобного же рода

лечение, заключавшееся в двойном очищении: отказавшись от сексуальной

активности, тот обнаружил, что пребывает в состоянии постоянного

возбуждения. Гален советует ему прежде всего ос-

____________

1 Galenus. De locis affectis, VI, 5.

2 Rufus d'Ephese. Euvres.-- P. 74-- 75.

вободиться физически и вывести скопившуюся сперму; затем, очистив тело,

беречь сознание от всего, что могло бы заронить в душу [любовные] образы:

нужно "полностью отвергнуть зрелища, мысли и воспоминания, способные

возбудить любовную страсть"1.

Существует несколько типов этих опасных видений, которые вызывают в

душе "пустые" желания, не согласованные с нуждами тела. Прежде всего,

разумеется, это образы-сновидения: они сопровождаются поллюциями и поэтому,

похоже, вызывающие особое беспокойство врачей, рекомендующих, во избежание

частого их повторения, не спать на спине, проявлять умеренность в еде и

питье, и сохранять спокойное состояние ума перед отходом ко сну (Руф

превратил это требование в важный пункт режима для страдающих сатириазом,

советуя им "спать на боку, а не на спине"2). К образам, которых

следует избегать, относятся и те, что можно видеть в театре, и те, что

будучи порождены чтением, пением, музыкой или танцем, вторгаются в сознание,

нисколько не сообразуясь с потребностями тела. Так, Гален наблюдал случаи

сатириаза у тех, "кто не чуждается идеи любовных наслаждений, как чуждаются

ее люди, от природы целомудренные и долгое время практикующие воздержание,

но, напротив, представляет себе удовольствия, созерцая или вспоминая

зрелища, способствующие их возбуждению. Соответственно, половой член таких

индивидуумов предрасположен [к заболеваниям]*, в отличие от расположения

такового у людей, в чей разум идея любовных наслаждений даже не

проникала"3.

Под термином phantasia в его философском значении нужно понимать и

зрительное восприятие. Опасно не только воображать или вспоминать

aphrodisia, но и наблюдать их. Издавна традиция целомудрия считала, что

aphrodisia уместнее ночью, в темноте, нежели при свете дня. Но такое

предписание

___________

1 Galenus. De locis affectis, VI, 6.

2 Rufus d'Ephese. Euvres.-- P. 74. Часто встречается утверждения

о том, что сон на спине возбуждает половые органы и вызывает ночные

поллюции: см. Galenus. De locis affectis, VI, 6; Диокл (Oribase, Т. Ill, P.

177).

* В оригинале речь идет о диагезис -- [пред]расположенности к недугу; с

этим понятием связано античное представление о "диатезах" -- восприимчивости

организма к тем или иным заболеваниям.-- Прим. ред.

3 Galenus. De locis affectis, VI, 6.

уже отчасти "режимно": не видеть -- значит предохранять себя от

образов, которые могут проникнуть в душу, запечатлеться там и являться не к

месту и некстати. Плутарх затрагивает эту тему в связи с проблемой kairos,

[надлежащего] времени полового общения. К причинам, побуждающим таить [акт]

во мраке, он относит необходимость избегать оживления "любовных образов",

которые постоянно "возобновляют вожделение", тогда как ночь, "освобождая

страсть от ненасытимости и исступления, смиряет и успокаивает природу

человека и не позволяет зрению доводить ее до бесчинства"1.

Вспомним и о том, что к проблеме "образов" часто обращалась любовная

литература. Зрение считали самым надежным проводником страсти, при

посредстве которого она проникает в сердце и поселяется там. Согласно

Пропорцию, "нехорошо оскорблять Венеру игрою вслепую"; ночь -- враг Венеры:

Наг был Эндимион, когда Феба сестрой овладел, И, говорят, возлежал

также с богиней нагой .

Именно поэтому взгляд, свет, изображение таят в себе угрозу, как с

точки зрения строгости нравов (по свидетельству того же Пропорция,

бесстыдство расцвело с появлением в домах римлян "непристойных

картин"3), так и с точки зрения самой любви, которую может ранить

непривлекательность образа. Тому, кто хочет сохранить любовь, Овидий

советует принять известные меры предосторожности:

В опочивальне твоей да будут прикрытыми ставни -- Ведь на неполном

свету женское тело милей4.

Да и сам по себе грубый образ может служить великолепным средством

защиты от страсти или даже орудием ее уничтожения. Ничто так не исцеляет от

любви, говорит Овидий в Remedia Amoris, как свет: телесные изъяны, грязь и

скверна порождают отвращение. Недостатки туалета при пробуждении будут тоже

кстати, если нужно охладеть к любовнице5. Есть целая технология

порождения образов, способных вызывать или уби-

___________

1 Плутарх. Застольные беседы, III, VI, б54е.

2 Проперций. Элегии, II, XV, 15-- 16.

3 Там же, II, VI, 27-- 31.

4 Овидий. Наука любви, III, 807-- 808.

5 Овидий. Лекарство от любви, 411-- 412; 341-- 356. См. также в

Науке любви (III, 209-- 210) совет женщинам не показываться никому "за

туалетным столом".

вать любовь. Впрочем, борьба с внутренними или внешними образами как

условие и залог правильного сексуального поведения станет одним из самых

устойчивых аспектов сексуальной этики на исходе античности.

3. Остается удовольствие, которое, как известно, включено природой в

процесс aphrodisia. Можно ли его исключить, сделать так, чтобы оно стало как

бы неощутимым? Об этом речи нет и быть не может, поскольку оно напрямую

связано с движениями тела и механизмами задержек и эрекции. Однако Га-лен

полагает, что можно воспрепятствовать превращению удовольствий в излишества

в общем строе aphrodisia. Способ, который он предлагает, явно стоический:

все дело состоит в том, чтобы считать удовольствие только обстоятельством,

сопутствующим акту, но ни в коем случае не его причиной. Положение о том,

что "наслаждения суть благо", Гален, как мы уже знаем, признавал в качестве

doxa, которой не следуют животные (это сообщает их поведению естественную

умеренность); вместе с тем, люди, разделяющие подобное мнение, заняты

поисками aphrodisia ради удовольствия, которое те приносят, привязаны к ним

и постоянно стремятся их возобновить.

Следовательно, "разумный" режим выполняет свою задачу, если пациент

перестает видеть в наслаждениях предел мечтаний и предается aphrodisia

независимо от притягательной силы удовольствия, так, будто оно не существует

вовсе. Единственная цель, которую может ставить себе разум, должна быть

обусловлена состоянием тела и его потребностью в очищении. "Очевидно, что

люди целомудренные [tous sophronas] прибегают к любовным удовольствиям

отнюдь не ради связанного с ними наслаждения, но затем, чтобы избегнуть

недомогания, и ведут они себя при этом так, точно в действительности

никакого наслаждения не бывает"1,-- такой урок Гален извлекает из

знаменитого поступка Диогена: не дождавшись гетеры, которую он пригласил,

философ сам освободил себя от обременявшей его спермы, и сделал это,

согласно Галену, желая извергнуть семя, "а не насладиться его

выделением"2*.

__________

1 Galenus. De locis affectis, VI, 5.

2 Ibid., Id.

* Ср. Диоген Лаэртский, О жизни... философов, VI, 46.-- Прим. ред.

Отметим, между прочим, насколько скромное место в этих медицинских

режимах отведено мастурбации и самоудовлетворению,-- это касается всей

совокупности греческих и римских моральных рассуждений о сексуальной

деятельности. Тема эта если и возникает (нужно сказать, достаточно редко),

то неизменно в положительном аспекте: откровенный жест естественного

самоограничения, философский урок и, одновременно, необходимое лекарство.

Вспомним Диона Хрисостома, сообщившего, как Диоген прилюдно занимался

рукоблудием, смеясь и расхваливая это действие: с ним, дескать, прибегни к

нему своевременно, не нужна была бы Троянская война; его на примере рыб

подсказывает нам сама природа; оно разумно, поскольку зависит только от нас

(разве испытываем мы нужду в ком-либо еще, кроме самих себя, когда хотим,

например, почесать себе ногу!); наконец, ему нас научили боги,-- а именно

Гермес, поведавший о нем Пану, безответно влюбленному в недоступную Эхо (а

от Пана его впоследствии узнали пастухи)1. Итак, это действие

самой природы, не сопряженное ни со страстями, ни с ухищрениями, совершенно

независимое и строго обусловленное необходимостью. Начиная с христианского

монашества западная литература ассоциировала мастурбацию с химерами

воображения и порожденными ими опасностями; она превратилась здесь в форму

противоестественного наслаждения, изобретенную людьми, пытавшимися выйти за

назначенные пределы. В медицинской этике, озабоченной, подобно этике первых

веков нашей эры, сведением сексуальной деятельности к элементарным

потребностям тела, акт такого рода собственноручного самоочищения оказывался

формой решительного освобождения от использования желаний, образов и

удовольствий.

*

1. Сколь бы сложными и тщательно разработанными ни были эти режимы

сексуальной активности, не следует преувеличивать их относительную важность.

Сравнительно с другими режимами (особенно теми, что касаются питания) им