Опасная величина Анны Нетребко.

В Петербурге завершается очередной фестиваль «Звезды белых ночей»

Владимир Дудин «Независимая газета» 12.07.2007

Умопомрачительная Анна Нетребко в «Дон Жуане», петербургский дебют Вальтрауд Майер, сольный концерт Василия Герелло с симфоническим и русским народным оркестрами, а также беспрецедентная премьера оперы «Бенвенуто Челлини» Берлиоза в новом Концертном зале – с таким качеством событий стремительно завершает Мариинский театр свой XV-й фестиваль «Звезды белых ночей».

Одна из ведущих сопрано вагнеровского репертуара привезла в Петербург (которому, к слову, повезло больше, чем когда-то Москве, где она пела под рояль) Пять песен на стихи Матильды Везендонк и знаменитую сцену смерти Изольды из оперы «Тристан и Изольда», писаных Рихардом Вагнером.

Голос Вальтрауд Майер не очаровывает с первых звуков, но воздействует как яд, рецепт которого, вероятно и был усвоен певицей из средневекового любовного напитка в любимой сказке об ирландской принцессе Изольде.

Своеобразный его тембр незаметно подчиняет себе, и к последним тактам выступления слушатель становится его рабом.

Бамбергский оркестр вместе с дирижером Джонатаном Ноттом, судя по всему, уже давние рабы певицы: так гипнотически вели они свои партии, сопровождая интеллигентную вагнеровскую жрицу с перманентом и в неброском наряде – старомодного, словно ГДРовского кроя блузке с люрексом и черной юбке чуть выше лодыжек.

Неизвестная многим русским слушателям, Вальтрауд Майер за отделение в пятьдесят минут стала их фавориткой, вызвавшей в Концертном зале, где ее голос звучал особенно проникновенно, шумные овации.

Русские коллеги Вальтрауд – сиречь хозяева поля Василий Герелло и Анна Нетребко тоже были на своих коньках, позволяющих называться звездами. Абсолютный любимец публики, баритон Герелло показал, на что способен в классике, разведя пламя страстей из арий Верди – и во впитанных с молоком матери украiньских пiснях, а также популярных старинных романсах, которым в сопровождении уже не симфонического, но русского народного оркестра подпевал весь Концертный зал.

Анна Нетребко, спев Донну Анну в «Дон Жуане» Моцарта на сцене родного театра, показала, почему имеет право на неограниченный подход к нектару и амброзии на оперном Олимпе – она предстала истинной дивой трагедии.

Дирижировал по такому случаю сам Валерий Гергиев. К сожалению, из коллег по театру тем высотам трагедии, на которые взобралась госпожа Нетребко соответствовали лишь Ирина Матаева в партии простушки Церлины и, местами – Дмитрий Воропаев в партии жениха Анны, Дона Оттавио. Остальным не хватало либо голоса, либо артистизма, либо сильно страдали интонация с итальянским. Такова теперь опасная величина Анны Нетребко.

Все ожидания превзошла долгожданная премьера «Бенвенуто Челлини», которая досталась молодому режиссеру Василию Бархатову с художником Зиновием Марголиным. Бархатов таки ее осуществил, несмотря на гигантскую сложность задачи.

Опера безумного романтика Гектора Берлиоза стала первой, которую поставили в Концертном зале. Премьера никакого катарсиса не принесла, оставив с грудой вопросов, главный из которых – можно ли ставить оперы в, как выяснилось, очень непростых сценических условиях.

Треть зала могла наблюдать за действием лишь со спины и вполовину сцены – равно как и видеть табло с титрами. Но и та часть, которая видела табло, не могла рассчитать букв из-за их мизерной величины. Кроме того, принцип цирковой площадки, когда на сцену смотрят сверху вниз и по кругу, тоже оказался довольно проблематичным для статуса жанра.

Описание же оболочки оперы – «картинки», траекторий движений героев и, собственно, концепции едва ли может уложиться в рамки статьи: по ним смело можно писать труд на тему: «Молодая режиссура как диагноз». Беспредел в ювелирном салоне – так было бы правильнее назвать увиденное: XVI век Бархатов заменил с небольшим зазором на вполне ХХI – со всеми его гламурными фокусами, цинизмом и агрессией. Вместо сотворенной статуи Персея в финале – нелепо опутанный цепями и измазанный серебрянкой главный герой Челлини. Более всего эта картина напоминала безысходное состояние режиссера, окончательно запутавшегося в сюжете. Находки и озарения, конечно, были, правда, больше отвечали формату кинопавильона и особенно цирка, чем оперной сцене.

Избыточное число деталей, спровоцированных хитросплетениями сюжета, перетягивали одеяло на себя, умаляя значение музыки, которая на глазах превращалась в саундтрэк к комическому детективу.

Но самый главный вопрос, который пока остается без ответа: что думает о случившемся дирижировавший оперой Валерий Гергиев? Как минимум, наверняка, думает о том, что ждет его на другой премьере этой же оперы, но в Зальцбурге. Туда ему предстоит полететь уже в августе.