Расследованием в России

В соответствии со ст. ст. 22, 23, 25 и 46 Конституции Российской Федерации суды контролируют законность в стадии предварительного расследования и в ходе осуществления оперативно- розыскных мероприятий. Согласно ч.1 ст. 22 Конституции: «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность», а согласно части второй той же статьи «арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускается только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок боле 48 часов». Как считает О.В Изотова, со временем принятия Конституции РФ положение этой статьи так и не было реализовано. Материально- технические, организационные факторы, рост преступности и усилия, которые требуются для повышения эффективности борьбы с ней, вынудили приостановить действие части второй ст. 22 Конституции Российской Федерации до приведения уголовно- процессуального законодательства в соответствие с положениями Конституции РФ (п.6 раздела второго «Заключительные и переходные положения»).

Приостановление части второй ст. 22 Конституции РФ было обусловлено тем, что суды не готовы взвалить на себя такой груз проблем, связанных с решением традиционно «прокурорских функций», а приведение уголовно-процессуальных норм в соответствие с конституционными потребует существенного увеличения штатной численности судей, значительных капиталовложений и может негативно сказаться на борьбе с преступностью. И, действительно, согласно ст. 18 Конституции РФ права человека и гражданина обеспечиваются правосудием, т.е. данная статья олицетворяет суд как единственного гаранта прав и свобод и соблюдения законных интересов личности. В этой связи суд мог бы стать единственным гарантом в стране лишь при наличии сильной судебной власти, авторитетного корпуса судей, которых не было на момент принятия Конституции РФ и нет их и в настоящее время в виду «топтания на месте» судебной реформы по объективным и субъективным причинам.

«Пробуксовывание» судебной реформы подтверждается на примерах того, что продолжает оставаться неразрешенность проблемы реализации п.6 раздела второго Конституции Российской Федерации, который приостановил исполнение части второй ст. 22 до приведения уголовно - процессуального законодательства в соответствие с основным законом и сохранил прежний порядок проведения процессуальных действий: по решению лица, производящего дознание, следователя, прокурора, суда. В виду этого многие юристы считают, что для реализации указанного положения Конституции РФ необходимо совершенствовать новый уголовно- процессуальный кодекс. Но, по мнению Ю.А. Дмитриева, - это совершенно неправильное «толкование» требований основного закона. Во-первых, чтобы привести в соответствие со ст. 22 Конституции РФ действующее уголовно- процессуальное законодательство 1960 г., достаточно изменить редакцию ст. 89 УПК РСФСР, исключив название органов, которые вправе принимать решения о применении указанных процессуальных действий, оставив только термин «суд». Внесение соответствующего федерального закона, который бы внес изменения в редакцию ст. 89 УПК, займет намного меньше времени по сравнению с принятием нового УПК. Во-вторых, Конституция РФ однозначно относит арест к числу процессуальных действий, а не к мерам наказания. Следовательно, выполняя требования п.6 раздела второго «Заключительные и переходные положения», авторы нового уголовного кодекса РФ должны были исключить арест из числа мер уголовного наказания. Тем более, что эта мера по смыслу ст. 54 УК РФ связана со строгой изоляцией осужденного от общества и может быть рассмотрена как форма нарушения целого ряда конституционных прав человека, не связанных с исполнением уголовного наказания. Новый УПК РФ многие спорные вопросы снял.

На наш взгляд, установление в полном объеме судебного контроля за избранием самой суровой из мер пресечения (ареста) мобилизует судей к устранению следственных ошибок, допускаемых на стадиях предварительного расследования, и одновременно, как считает Н. Колоколов, - позволит прокуратуре сосредоточиться исключительно на надзорных функциях и эффективность данного вида судебной деятельности в значительной степени будет зависеть от наличия детальной и хорошо продуманной правовой регламентации процедуры принятия судом решений об избрании в качестве меры пресечения – арест и продлении срока содержания обвиняемого под стражей.

Все чаще встречаются в научной литературе предложения о том, чтобы при рассмотрении судом дел об избрании мер принуждения органами предварительного расследования необходимо наличие в судебном заседании всех заинтересованных участников процесса (обвиняемый, подозреваемый, потерпевший, защитник и др.). Данное положение уже давно используется в уголовном процессе многих зарубежных стран. Что же касается действующего УПК РФ, то в ст. 108 указывается: при решении вопроса по применению этого вида меры пресечения, следователь и дознаватель с согласия прокурора возбуждают соответствующее ходатайство перед судом. Как сложилась наша правоприменительная практика, принцип состязательности начинает действовать в полной мере на стадии судебного расследования. Хотя, как известно, за рубежом имеется опыт предварительного соглашения, который зарекомендовал себя с положительной стороны. В этой связи, как нам кажется, следует в новый УПК РФ внести предложения по совершенствованию процедуры реализации принципа предварительного соглашения, как синоним принципа состязательности, между обвинением и защитой в суде.

В части второй ст. 23 Конституции Российской Федерации установлено, что каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании решения суда. Так что конституционные предписания продекларированы и по новому УПК будут реализованы на практике.

Не смотря на эту проблему и существующие противоречия в законодательстве дача разрешения судом на проведение оперативно- розыскных мероприятий, затрагивающих конституционные права и свободы граждан, имеет в данный момент преимущество по сравнению с дачей разрешений на проведение процессуальных действий, которые не получили распространения в правоприменительной практике. Это доказывает и Закон Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности» от 5 июля 1995 года, который предусматривает возможность осмотра почтово-телеграфной корреспонденции только по решению суда. Данный закон и в ч.2 ст. 8 перечисляет оперативно- розыскные мероприятия, которые затрагивают конституционные права и свободы человека и гражданина, закрепленные в ч.2 ст. 23 и 25 Конституции Российской Федерации.

Проведение указанных мероприятий допускается на основании судебного решения и при наличии информации:

1. О признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, по которому предварительное следствие обязательно;

2. О лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших противоправные деяния, по которым предварительное следствие обязательно;

3. О событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации. Выше указанные условия предписывает также и п.14-й Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия».

Но, тем не менее, в Законе «Об оперативно-розыскной деятельности» не определено, какие конкретно оперативно-розыскные мероприятия ограничивают конституционные права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища. Но как показывает практика, органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, обращаются за судебным разрешением на проведение оперативно-розыскных мероприятий, указанных в п. п. 8-11 ч.1 ст. 6 Закона. Это обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств (п.8); контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений (п.9); прослушивание телефонных переговоров (п. 10); снятие информации с технических каналов связи (п. 11). Необходимость ограничения конституционных прав может возникнуть также при производстве таких оперативно-розыскных мероприятий, как наблюдение в жилище, сбор образцов для сравнительного исследования, исследования предметов и документов, находящихся в жилище (п. п. 3, 5, 6 ч. 1 ст. 6), для производства которых тоже необходимо решение судьи.

Статья 9 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности » закрепляет основания и порядок судебного рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан при проведении оперативно-розыскных мероприятий. Следовательно, положения этой статьи носят процессуальный характер, а значит должны быть закреплены на соответствующем законодательном уровне, т. е. в уголовно-процессуальном законе, а не в федеральном законе, коим на данный момент является Закон «Об оперативно-розыскной деятельности».

В ст. 25 Конституции РФ закреплено, что проникнуть в жилище против воли проживающих в нем лиц разрешается только в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения. И.Л. Петрухин, рассматривая содержание этой статьи, полагает, что: «Смысл данной нормы заключается в том, что закон должен предусматривать все случаи правомерного проникновения в жилище; кроме того, в ряде случаев требуется еще и предварительное судебное решение. В каких именно случаях должно быть получено судебное решение Конституция… не устанавливает ». В УПК РФ в ст. 182 указывается на основания его применения: наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела. Это значит, что в соответствии с вышеупомянутой статьей следователь на основании вынесенного постановления в жилище на основании судебного решения проводится в порядке требований ст. 165 УПК РФ. Рассматривая данную проблему, вообще предлагает ввести в закон возможность проникновения в жилище против воли, проживающих в нем лиц без судебного решения лишь в чрезвычайных ситуациях (землетрясения, пожары и др.) и при обоснованном подозрении, что в жилище совершается преступление или скрывается преступник, а в остальных случаях необходимо получение судебного решения.

Статья 46 Конституции Российской Федерации закрепляет за гражданами право на обжалование в суд любых действий и решений должностных лиц. Положения этой статьи уже нашли частичное свое правовое подтверждение в статье 401 УПК РФ, которое допускает обращение в суд с жалобой на действия (бездействие) дознавателя, следователя, суда. А Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 30 ноября 1995 года в связи с жалобами Р.Н. Самигуллиной и А.А. Ананасенко, в свою очередь, признал за потерпевшим право обжаловать в суд постановление о прекращении уголовного дела.

Исходя из следственной практики видно, что органами дознания и следователями допускается не мало ошибок во время производства дознания и предварительного следствия. И поэтому, если положения статьи 46 Конституции РФ сейчас начнут работать в полной мере, то на суды взвалится очень тяжкий груз жалоб со стороны потерпевшего, обвиняемого, подозреваемого, их защитников и других участников процесса. В этой проблеме многие правоприменители видят положительные предпосылки для организации производства предварительного расследования на основе принципа состязательности, в соответствии с которым судья будет выступать арбитром при разрешении конфликтов между защитой и обвинением (следователем, прокурором). Но сейчас на практике большинство жалоб и ходатайств со стороны поступают к лицам, выполняющим обвинительные функции, - прокурору и следователю, от которых, мало вероятно, получить объективные решения по данным вопросам. Ситуация улучшится только тогда, когда конфликты между защитой и обвинением будет рассматривать беспристрастный и объективный судья, как например в странах с англо – американской системой права (США). В этом случае прокурор не будет вытеснен из стадии предварительного расследования, он будет руководить следствием и отвечать за его качество.

Из рассмотренных нами проблем в данном вопросе можно сделать вывод о том, что судебная реформа в нашем государстве продвигается очень и очень медленно, и в ее дальнейшем продвижении законодателю просто необходимо учитывать мнения и предложения представителей науки, занимающихся разрешением вопросов в данной сфере, в сфере судебного контроля на досудебном производстве. В виду этого в следующем вопросе мы рассмотрим некоторые позиции в отношении судебного контроля за органами предварительного расследования в Российской Федерации.

Многолетний спор в научной литературе о преимуществах суда и месте его, о расширении его полномочий, в конечном счете, должен получить у законодателя логическое завершение. Вместе с тем, следует остановиться на рассмотрении отдельных концепций ученых в современный период развития судебной практики в России. Одни авторы считают, что следует сузить его полномочия в этой сфере деятельности, другие /например, О.В. Химичева /, наоборот, считают необходимым быстрейшее расширение их, третьи /например, И.Л. Петрухин/ считают установить судебный контроль практически за всеми действиями, выполняемыми на стадиях досудебного производства (мерами процессуального принуждения, следственными действиями, оперативно-розыскными мероприятиями, за законностью и обоснованностью решений по ходатайствам, жалобам и отводам, за прекращением уголовных дел).

На наш взгляд, с первыми согласиться весьма сложно, так как современная коррупция и правовой беспредел на практике и так достигли высокого уровня и престиж России на мировой арене весьма шаткий, дальше идти по этому пути опасно в ущерб строительства правового государства. С третьими точками зрения можно согласиться лишь частично, так как неразумное увеличение и сосредоточение власти может привести к необъективности и пристрастности суда в конкретных делах или по определенным вопросам. Поэтому, более целесообразно согласиться со второй точкой зрения, а именно, расширить судебный контроль в пределах разумного. Это не будет противоречием со сложившейся судебно-следственной практикой, а, наоборот, будет более совершенным этот процесс, так как суд осуществлять будет контроль за предварительным расследованием двояко:

а) непосредственно влиять при даче санкций на проведение отдельных следственных действий (разрешение на прослушивание телефонных разговоров, продление сроков предварительного следствия и т.п.);

б) на иные, уже совершенные действия органов предварительного следствия в ходе судебного заседания он, при выявлении нарушений допущенных ими законодательства, может реагировать уже после проведенного прокурорского надзора и ведомственного контроля, не ущемляя их прав и полномочий, не подменяя их в этом вопросе и не ущемляя процессуальной самостоятельности следователя.

Говоря о масштабах судебного контроля, нельзя обойти вопросы, связанные с его пределами. Так, например, у Химичевой О.В., одним из критериев, определяющих пределы судебного контроля, должно служить понятие существенности нарушения уголовно-процессуального закона, которое имеет универсальный характер и применимо к любой стадии уголовного процесса, в том числе к стадиям возбуждения уголовного дела и предварительного расследования. Таким образом, концепций и воззрений на сей счет предостаточно, важно выбрать законодателю разумный вариант и быстрее привести в соответствие процессуальное законодательство в этом вопросе с положениями Конституции Российской Федерации и международными правовыми актами.

Заключение. Концепция судебной реформы, принятая 24 октября 1991 г. непростительно медленно, а порой противоречиво реализуется в законодательной практике, что привносит сумятицу в судебной деятельности, рождает массу проблем и вопросов, а также противоречий и неудобств в борьбе с преступностью в России. Разделяя многочисленные точки зрения в научной литературе по вопросу судебного контроля над деятельностью органов предварительного расследования, нам также хотелось бы внести свою лепту в развитие этого вопроса и решения указанных проблем.

Прежде всего, следует усилить конституционный принцип независимости судей и подчинения их только закону за счет устранения прокурорского надзора за деятельностью судов; во-вторых, следовало бы распространить судебный контроль на узловые точки следствия и дознания, где происходит ограничение конституционных прав граждан, т.е. как ранее отмечалось, расширить его в пределах разумного; в-третьих, учитывая логическую незавершенность действующего УПК РФ, который порождает в следственной практике массу проблем и затруднений, законодателю необходимо как можно скорее принять некоторые дополнения и изменения в УПК РФ, в которых бы были сняты все указанные вопросы по данной проблеме и была бы тщательно регламентирована процедура судебного контроля за соблюдением конституционных прав и свобод граждан со стороны органов предварительного расследования на досудебных стадиях уголовного процесса.