Фази організаційного процесу 4 страница

Во времена Ивана IV Васильевича Грозного сочетание указанных тенденций продолжалось, и развивались новые принципы их обоснования. Уже в первые годы царствования, которые считаются периодом реформ Избранной Рады (правительства, из числа единомышленников царя, выступавших за преобразования в стране), был сделан очередной разворот на Запад. Важнейшим мероприятием явился созыв всесословного Земского собора в 1549 году, который для решения важнейших государственных вопросов периодически собирался вплоть до 1653 года. С 1550 года начались реформы местного и центрального управления, был принят новый судебник, проведена финансовая реформа, военная и пр. За образец реформирования брался опыт Запада. В 1547 году московский царь поручил саксонцу Шлитту отправиться в Германию, чтобы вывезти оттуда в Москву ремесленников, художников, лекарей, типографщиков, теологов и др. Хотя миссия Шлитта результатов не принесла, однако в начале 50-х годов иностранцы писали, что войско Московии было организовано на французский манер, артиллерия была итальянского образца, а цвет офицерства представляли немецкие служащие. Кроме того, Иван именно последним доверял выполнение различных поручений за дополнительные вознаграждения.

Тем не менее, западные заимствования касались лишь внешних, организационных вопросов. В плане выработки внутриполитической доктрины царь упорно шел собственным, отличным от Запада путем, всячески стремясь продемонстрировать свою независимость. Формально это выразилось уже в официальном принятии царского титула в 1547 году, окончательной ликвидации удельной системы. Особенное внимание Иван уделил продолжению политики «охолопливания» населения, в первую очередь, знатных сословий. Сам факт создания Избранной Рады, куда вошли представители малознатных родов, умалял значение Боярской думы и боярского сословия в целом. Иван делал ставку на дворянскую группу, которая в недавнем прошлом представляла собой служилых людей, т.е. холопов. Именно холопская, рабская психология дворян помогала московскому царю в укреплении его самодержавной власти. Тем же сословиям, которые исторически не обладали нужными царю психологическими качествами, их прививали с помощью страха, ставшего особенностью массовой психологии периода опричного террора.

Складывание имперских основ проходило не только на политическом, но и на идеологическом уровне. В «Степенной книге», составленной духовником Ивана Грозного Андреем и митрополитом Макарием, утверждалось божественное происхождение великих князей и царей, которые назывались Мессиями. Но если Макарий проповедовал единство духовной и светской власти, при которой церковь получала право наставления государя, то писатель-публицист И.Пересветов, чьи труды внимательно изучал Иван, считал, что царь должен стремиться не к добродетели, а к правде, державшейся единственно на терроре и страхе подданных. Развивал эту же мысль В.Топорков, настаивавший, что царю не стоит кого-либо слушать в делах управления страной, а должно гнать от себя прочь всех советчиков. Именно последнему совету стал следовать Иван Грозный с начала 60-х годов, распуская Избранную Раду.

С 1565 года началась реализация грандиозного эксперимента, известного под названием опричнина. Первоначально она не предвещала ничего страшного. Формировалась территория, выведенная из государственного управления и поступавшая в личное владение царя (опричная). Кроме того, на этой земле создавалось войско, целью которого был поиск и уничтожение измены (опричники) – своеобразные внутренние органы государственной безопасности. Правда, царь вытребовал себе право казнить бояр-изменников без санкций Боярской думы, но пошедшие на подобную уступку бояре едва ли представляли, во что все это выльется. Тот размах, который приобрел террор, потряс воображение современников. В конечном счете, действия опричников не имели ничего общего с государственной безопасностью. Они оказались направлены не против каких либо политических или сословных групп, а против всего русского народа. Апогеем террора стал поход на Новгород 1570 года. По пути «за компанию» были разграблены Тверь, Торжок и др. города. В самом Новгороде массовые пытки и казни продолжались пять недель. По приблизительным подсчетам было вырезано 15 тысяч человек – более половины населения. После этой «зачистки» Новгороду уже никогда не суждено было вернуть свой экономический статус. По возвращении Иван продолжил казни в Москве.

Одним из немногих, кто попытался публично выступить против сложившегося режима, был русский митрополит Филипп (в былые времена слово митрополита часто отрезвляюще действовало на князя). Однако он не учел, что Иван Грозный, став царем, считал свою власть, как помазанника Бога, выше власти главы церкви. В результате в 1568 году Филипп был низложен, а через год по приказу царя задушен «опричником №1», главой Пыточного приказа Малютой Скуратовым.

Современников ужасало то, что массовые пытки часто обретали форму царской забавы. Во время пиршеств в Александровской слободе Иван развлекал себя и свою опричную братию тем, что насмерть затравливал беременных женщин голодными собаками, заживо варил людей в кипящем масле и т.д. В большинстве подобных «забав» Грозный принимал личное участие, демонстрируя изобретательность в способах истязания людей.

Конечно, и в Европе на переломе Средних веков и Нового времени (XV – XVII века) нравы отличались крайней жестокостью. Однако русский царь в буквальном и переносном смысле оставил позади ближайших конкурентов-палачей. Так, валашский господарь второй половины XV века Влад Цепеш (в литературе больше известен как Дракула), дурную славу приобрел «всего лишь» за чрезмерную любовь к сажанию своих бояр на кол. Кругозор московского деспота в плане методов казней был куда шире. Самый кровавый испанский великий инквизитор конца XV века Торквемада за 17-ть лет «деятельности» сжег на кострах около девяти тысяч людей, в то время как жертвы Ивана Грозного за 7-мь лет опричнины исчислялись десятками тысяч (как помним, только за полтора месяца новгородского похода было уничтожено 15 тысяч). Учитывая, что Иван Грозный, не считая себя русским, презрительно относился к собственному народу, опричнину с известной оговоркой можно считать проявлением тягчайшего преступления против человечества - геноцида.

Найти рациональные объяснения опричнины в политической ситуации нельзя. Вместе с тем ее можно понять с помощью идеологических установок того времени. В соответствие с идеями Пересветова обществу следовало привить чувство панического страха перед властью, вследствие чего, якобы, только и можно было укрепить самодержавие. Приверженность данной точке зрения Грозный выразил в письме Курбскому, когда разделил население страны на одного свободного царя и всю остальную массу рабов. Опричнина посредством страха должна была формировать психологию рабской покорности у всех социальных групп страны, что становилось новым этапом политики «охолопливания» общества. Подобная «идеологическая» направленность опричнины подтверждается и тем, что опричное войско было организовано по подобию военно-религиозного ордена. Члены его назывались братьями, дававшими обет послушания и отречения от всех земных ценностей (в том числе отрекались от отца и матери). Главой опричного ордена был игумен, чью должность занял сам царь.

Нельзя не упомянуть о том, что процесс становления самодержавия в России совпадал с аналогичными процессами, происходившими в Западной Европе, где короли развернули борьбу за укрепление личной власти. В эпоху Ивана Грозного наибольших успехов добились английские монархи, несмотря на существование в этой стране парламента. Генрих VIII Тюдор и его дочь Елизавета I укрепили позиции абсолютизма, а также существенно ограничили роль Церкви в государстве. Иван Грозный сочувственно относился к этим мероприятиям и даже решил жениться сначала на самой Елизавете, а затем, узнав, что королева моложе его всего на три года, на ее молодой племяннице Марии Гастингс (правда планы эти не вызвали особого восторга среди английского двора и дело «замяли»).

Не оказался Иван в стороне от Реформации, проходившей под секуляристским влиянием лютеран и кальвинистов, выступавших против теократии Римского папы. Идеологически русский царь был близок идеям Реформации, так как сам стоял за ограничение церковной власти (еще в 1551 году предлагал провести секуляризацию земель). Но его чрезвычайно пугала начавшаяся эпоха революций, поэтому политически он сочувствовал боровшемуся с лютеранами и кальвинистами ордену иезуитов, а на практике проводил мероприятия близкие Инквизиции. Сходство иезуитов с опричниками проявилось в максимально жесткой внутренней иерархии, а также в том, что иезуиты одними из первых взяли себе в оправдание тезис «цель оправдывает средства».

В 1572 году опричнина официально была ликвидирована, и под страхом смертной казни запрещалось произносить само это слово. Однако принципиальных изменений в характере власти царя в России не произошло. Казни продолжались, хотя заметно потеряли в размахе. Результатом опричнины стали уничтожение огромной массы ни в чем не повинных людей, разорение пахотных земель (в некоторых княжествах до 80%), что предопределило экономический кризис, осложнило социальную обстановку в стране (начавшееся противостояние «старой» и «новой» знати, разбои разорившихся крестьян), религиозно-нравственный кризис, ставшие, в свою очередь, причинами Смутного времени.

Несмотря на то, что отчасти опричнина явилась следствием психической неуравновешенности Ивана Грозного, она была предопределена той идеологической обстановкой, которая царила в стране, балансировавшей между желанием войти в число развитых европейских держав и боязнью потерять деспотические основания власти. Эти колебания из стороны в сторону становились характерной особенностью складывающейся евразийской империи и тормозили процесс формирования устойчивых государственных основ.

Лекция шестая:

альтернативы политической Модернизации России

в условиях смутного времени.

«Самое оживленное движение часто наблюдается в тупиках истории».

Арнолд Тойнби.

«Низость в государе противнее самой жестокости».

Н.М.Карамзин.

Вне зависимости от того, какие цели преследовал Иван Грозный своей политикой, конечным результатом должно было стать построение самодержавного государства. Вместо этого страна погрузилась в Смуту, в которой, как ни странно, увеличился удельный вес составляющих западной политической культуры.

С точки зрения сакральности царской власти первым актом смуты можно считать 1598 год. Все теологические, псевдогенеалогические основания ее легитимности, сформулированные в «Сказании о князьях…», письмах Филофея, «Степенной книге», полетели в тартарары, когда наместник Бога на земле был дан не Богом, а избран людьми на Земском соборе, имевшем всего-навсего полувековую традицию. Правда, сам факт созыва собора для избрания царя свидетельствовал о неких процессах демократизации, в которых ощущался острый дефицит со времен опричного террора. Кстати, избрание царя было традицией у западного соседа России - Польско-Литовского государства (с 1569 года Речи Посполитой). С другой стороны, демократизм собора переоценивать не стоит. На нем присутствовало около 500 человек, преимущественно москвичей, к тому же выборы царя носили «безальтернативный» характер. Не могло не настораживать и то, что карьерный рост Годуновых был тесно связан с историей опричнины.

Тем не менее, с первых годов царствования Борис Годунов повел весьма тонкую политику – раздал высшие должности представителям оппозиционного боярства, не поднимая собственных родственников выше окольничего чина, разобрал местнические споры и снизил налоги, повел активное строительство новых торгово-ремесленных посадов. Были регламентированы повинности крестьян, а в голодные годы проводилась бесплатная раздача хлеба, восстанавливалось право Юрьева дня (перехода крестьян от одного владельца к другому). Борис явно пытался противопоставить свои заботы о народе предшествующей политике царей – возрождал воспетый византийцами образ благочестивого царя-защитника. Этот «народный» царь сам не раз подчеркивал, что забота о благе народа – главная его добродетель.

При Борисе Годунове ускоренными темпами пошла вестернизация – на службу в Россию потянулись ливонцы (из числа немцев была создана гвардия телохранителей царя), из-за границы выписывались специалисты (врачи, рудознатцы, часовщики, ювелиры), впервые 20 молодых дворян были отправлены на учебу за границу. Однако боярство осудило мероприятия Годунова. Особенно не понравились планы царя насчет создания в Москве Университета, для которого в столицу пригласили ученых из Германии. С проведением образовательной реформы опасались усиления католицизма (большинство иностранных преподавателей было иезуитами). Вместе с тем сам Борис симпатизировал врагам иезуитов лютеранам – позволил открыть в Яузской слободе (Кукуя, где в будущем подолгу пропадал маленький Петр Алексеевич) лютеранскую церковь. Благодарные иностранцы составили на латинском языке похвальное слово Борису, которое воспевало его законодательную мудрость, миролюбие и чистоту нравов.

Однако на российской почве, сдобренной восточно-деспотическими традициями, играть в «доброго» царя было утомительно. Чувствуя нарастающее противостояние аристократии, Борис создал Фискальный приказ – первый в России орган политического сыска. С этого момента во внутренней политике царя произошел заметный поворот. В обществе вводилась система доносов, в обязанность всем вменялось подглядывать и подслушивать друг за другом и о неблаговидном поступке сообщать в вышеуказанную инстанцию. Так сложилась знаменитая система «слова и дела государева», на которой держался политический сыск России вплоть до времен Екатерины II. Доносительство настолько захватило общество, что, как отмечали современники, даже мужья с женами стали остерегаться разговаривать. Первым политическим процессом нового приказа стало дело пятерых братьев Романовых – влиятельных Борисовых оппозиционеров, - которых сослали в Сибирь (но не казнили, как было бы во времена Ивана III - Ивана IV).

Нельзя не отметить успешную внешнюю политику Годунова. Помимо усиления южных и восточных границ, московский царь укрепил присутствие России на Балтике. Уже по Тявзинскому миру со Швецией 1595 года Россия возвращала себе балтийское побережье (район Финского залива) и крепости, потерянные в Ливонской войне. В 1600 году Годунов повел переговоры с польским королем Сигизмундом III о военно-политическом союзе России и Речи Посполитой. Договор предусматривал создание на Балтике объединенного флота для противостояния Швеции, строительство общего порта-крепости в устье Днепра и флота на Черном море для противодействия Крымскому ханству, введение свободы торговли русских и польских купцов на территории союзных государств, разрешение подданным одного государства поступать на службу в другое государство (рассматривалась также возможность коронации Бориса на польском престоле). Хотя этим планам не суждено было сбыться, сам факт ведения подобных переговоров между польским королем и московским царем говорит о реставрации международного престижа России после поражения в Ливонской войне.

Годунов стал одним из ярчайших политиков конца XVI – начала XVII веков. Едва ли он собирался менять сложившиеся основы имперской государственности в России (ставка на репрессивный аппарат, авторитаризм), однако задуманные реформы свидетельствовали о серьезном намерении преодолеть экономическую и социально-политическую отсталость страны от передовых европейских держав.

Тем не менее, в октябре 1604 года на границе с Речью Посполитой появился человек, выдававший себя за чудом спасшегося царевича Дмитрия (младшего сына Ивана Грозного, погибшего в 1591 году в Угличе во время эпилептического припадка). Этому Лжедмитрию (по официальной версии беглому монаху кремлевского Чудова монастыря Григорию Отрепьеву) удалось без значительных потерь в сражениях с царской армией дойти до Москвы и венчаться в июле 1605 года на царство под именем царя Дмитрия. По-видимому, причина столь головокружительного успеха авантюры Отрепьева заключалась в духовном кризисе, который переживало российское общество. Природные катаклизмы в виде нескольких подряд неурожайных лет с точки зрения религиозного сознания средневековья свидетельствовали о божьем гневе за какой-то проступок. Найти совершенную ошибку на фоне мероприятий Бориса, разительно отличавшихся по своей форме от политики последних Рюриковичей, не представляло труда. Борис казался нечестивым царем, тяготевшим к иностранцам-лютеранам, а так как избран он на царство был всем миром, то вся тяжесть ответственности ложилась на простой народ, которого и покарал Бог. Для исправления ошибки требовалось возвести на царство царя благочестивого, из прежней богоизбранной династии Рюриковичей (но таковых не осталось). Поэтому, как только на горизонте появилась фантастическая фигура Дмитрия, люди устремились к нему как к своей последней надежде на искупление вины. Вера была сильна настолько, что даже мать покойного царевича и Василий Шуйский, который в 1591 году лично констатировал смерть Дмитрия, признали в Отрепьеве младшего сына Грозного, не опасаясь «лишних вопросов» со стороны «общественности».

В конце концов, национальная ставка на Лжедмитрия I провалилась. Не будучи генетически предрасположенным к авторитаризму (в отличие от представителей московской династии), а также усвоив идеи западнодемократической этики (после бегства из Чудова монастыря Отрепьев скрывался у иезуитов и возможно даже принял католицизм), Лжедмитрий оказался еще большим западником, чем Борис Годунов. Одним из первых мероприятий Отрепьева стало принятие нового титула – императора. Собственно говоря, в Древней Руси словом царь и называли императоров, однако Лжедмитрий вкладывал в него более глубокий политический смысл, сравнивая Россию со Священной Римской империей.

С первых месяцев правления Лжедмитрий продемонстрировал, что делать ставку на восточно-репрессивный аппарат он не намерен – когда против него был раскрыт заговор Шуйских, вместо смертной казни заговорщики отделались непродолжительной ссылкой. Была объявлена амнистия многим боярам, пострадавшим от Бориса. Кроме того, царь объявил народу, что будет лично принимать и разбирать челобитные, что и начал делать на Красном крыльце Кремля. Править Лжедмитрий принялся с помощью Боярской думы, которую переименовал на европейский манер в Сенат. Расширил состав сенаторов за счет представителей духовенства, и их общее число достигло семидесяти. Возможно, и дальше пополняя Думу новыми членами, Лжедмитрий намеревался превратить Сенат в полноценный парламент. Как и Годунов Отрепьев делал ставку на «культурную революцию» - стал готовить к отправке на учебу за границу очередную партию российских дворян, повел работу по открытию в Москве университета, велел провести опись всех монастырских владений, намечая их секуляризацию.

Однако более всего в новом царе подданных удивляли и возмущали его привычки, расходившиеся с исконными русскими традициями. Именно они продемонстрировали горожанам, что на троне сидит не потомок Грозного царя. Дело в том, что Отрепьев любил в одиночестве, без свиты, гулять по Москве и заходить в дома, торговые лавки обычных горожан, сам учил воинов брать приступом земляные крепости, стрелять из пушек. При этом царь не учитывал, что, опускаясь до уровня «простых смертных», он подрывал основы собственной власти. Ведь «низость в государе противнее самой жестокости». Это становится понятным, если учесть, что с начала проведения политики «охолопливания» все подданные считали себя холопами государя, и чем выше был статус государя, тем почетнее себя ощущал и весь народ. Быть рабом наместника Бога на земле было почетно, а рабом простого смертного – унизительно. Таким образом, своим поведением, которое считалось бы в Европе, особенно протестантской ее части, добродетельным, Лжедмитрий опускал не только статус российского самодержца, но и всех его подданных. В результате, в 1606 году, после вспыхнувшего в Москве восстания, Лжедмитрия I убили, прахом его зарядили пушку и отправили восвояси – в сторону Польши. На Земском соборе царем избрали для всех удобного бездетного и бездарного Василия Шуйского.

Несмотря на политическую бездарность, воцарение Василия IV давало важную альтернативу дальнейшему политическому развитию. Помимо упрочения традиции избрания царей на соборах, оно разрушало самодержавно-деспотические тенденции тем, что Василий принес крестоцеловальную клятву не править без Боярской думы. Тем самым был сделан шаг навстречу формированию выборной ограниченной монархии.

Однако все северские города и города Поволжья отказались присягать Шуйскому. Время от времени в стране появлялись очередные лжецари – Лжепетруша-Илейка, Лжедмитрий II («Тушинский вор»), Лжедмитрий III-Сидорка («Псковский вор») и пр., - которых поддерживали различные силы (дворяне, казачество, посадские жители). Образовывались новые столицы – Тула, Тушино, Псков, Астрахань и др. Страна оказалась вновь раздробленной, а авантюрная ставка Василия на союз со шведским королем Карлом IX привела к началу польской, а затем и шведской интервенции в Россию. Авторитет царя падал до июля 1610 года, когда он был низложен и выдан полякам.

В Москве, казалось, власть бояр нашла окончательное выражение в новом коллегиальном органе власти – «Семибоярщине». Однако это была не более чем иллюзия, так как сами бояре подыскали новую кандидатуру на московский престол – сына польского короля Сигизмунда III Владислава. Отчасти это свидетельствовало о дискредитации идеи созыва Земских соборов и выбора царей из местных представителей власти. «Призвание из-за моря» должно было решить ряд внутри и внешнеполитических проблем. Тем не менее, неуступчивость Сигизмунда, вызванная желанием скорейшего подчинения России Речи Посполитой, привела к росту патриотических настроений. Призывы патриарха Гермогена и П.Ляпунова начали процесс формирования народных ополчений, и если первое из них потерпело фиаско вследствие противоречий между дворянскими и казачьими лидерами, то второе привело к созыву Земского собора в 1613 году, на котором царем был избран юный Михаил Федорович Романов. Его воцарение не стало окончанием Смуты в России. Продолжалась военная интервенция, восстания различных социальных групп. Кроме того, существовал не менее законный кандидат в цари – Владислав Ваза, признанный и московским и тушинским боярством. Однако постепенно именно Михаил Федорович стал символом очередного национального и политического единения.

Положительно значение Смуты заключалось в том, что она нанесла существенный удар по результатам политики «охолопливания», повысив социальную и политическую активность различных российских сословий – духовенства, дворянства, казачества, посадского люда, крестьянства. В результате сами дворяне, которые некогда являлись символом холопьей преданности государю, прошли этап политической самоидентификации. Показательна деятельность дворянина П.П.Ляпунова, проделавшего путь от предводителя отряда рязанских дворян до главы земского правительства первого ополчения, а также посадского жителя Кузьмы Минина, превратившегося из торговца мясом в думного дворянина.

«Демократические» альтернативы Смутного времени не могли не отразиться на мероприятиях первых Романовых. Восходя на престол, Михаил Федорович, вероятно, сделал ограничительную запись не править без Боярской думы, что стало частью политической традиции еще в предшествующее время. При нем Земский собор чуть было не превратился в постоянно действующий орган государственной власти (проработал без перерыва с 1613 по 1622 год). Хотя, к концу правления Михаила все большую роль в политике начинала играть Ближняя дума, состоявшая из родственников царя, что минимизировало влияние боярства и централизовало управление государством, в первые годы правления его сыну Алексею не удавалось игнорировать общественные настроения. Вспыхнувшее в 1648 году в Москве восстание против бояр (Соляной бунт) заставило власть пойти на уступки посадскому люду и созвать в 1649 году Земский собор для утверждения Уложения. Примечательно, что Уложение создавалось по коллективным челобитным, которые подавались от различных сословий. Таким образом, Соборное Уложение 1649 года стало первым в истории России высшим государственным законом, принятом при непосредственном участии народа.

Алексей Михайлович с детства был знаком с немецкими книгами, одевался в европейское платье. Став царем, в это же платье он начал одевать своих приближенных. При дворе и в целом по России появилось огромное количество иностранцев – дипломатов, оружейников, врачей, ювелиров, рудознатцев, учителей. В Москве образовались новые иностранные слободы. В 1672 году в Москве открылся первый театр, режиссером которого стал лютеранский пастор И.Грегори, поставивший комедию «Эсфирь». В живописи, литературе началось так называемое «обмирщение» - отход от прежних церковных канонов и переход к светским сюжетам. Вестернизация очень скоро привела к тому, что в сфере предложения и потребления товаров Москва, как отмечал австрийский дипломат А.Мейерберг, обогнала ведущие города Европы.

Вместе с тем, внутренняя политика Алексея Михайловича была направлена на укрепление самодержавной власти московского царя, что, в соответствие с социокультурными традициями, означало использование восточно-деспотических методов. Прежде всего, следует отметить снижение роли, а потом и окончательную ликвидацию практики созыва Земских соборов. Последний из них прошел в 1653 году, когда решался вопрос о присоединении левобережной Украины к России. Роль Боярской думы в 1654 году перешла к приказу Тайных дел, который возглавил сам царь. Новый приказ не просто контролировал деятельность центральных и местных органов власти. Он стал следующей после времени Бориса Годунова попыткой (вполне успешной) организации в России политического сыска, что нашло продолжение в работе созданного Петром Преображенского приказа, Тайной розыскных дел канцелярии Анны Иоанновны, Тайной экспедиции Екатерины II и т.д.

Хотя в правление Алексея Михайловича репрессии инакомыслящих не достигли такого размаха, как при Иване III, Иване IV или даже Борисе Годунове, два политических процесса (дело патриарха Никона и репрессии старообрядцев) наглядно свидетельствовали, что поступаться своим статусом самодержца царь не намерен. Показательным является развитие при Алексее так называемого «диссидентского движения», представители которого бежали из России. Самым знаменитым из них стал подьячий Посольского приказа Г.Котошихин, бежавший из страны и составивший в Швеции критическое описание российских порядков и обычаев. Ранее «диссидентское движение» возникло в период репрессий Ивана Грозного, и теперь Котошихин продолжил почин князя А.Курбского. Кроме Котошихина бежал из России сын А.Н.Ордына-Нащокина - ближайшего сподвижника царя, сторонника протекционистской экономической политики, - В.А.Ордын-Нащокин. Правда, в деле последнего Алексей Михайлович проявил поистине царскую милость – когда тот вернулся и покаялся, государь его простил и пожаловал новый чин.

С особой пышностью и торжественностью обставлялось появление царя на людях. Подданные должны были встречать его пешими, сняв шапки, сохраняя молчание. В этом молчаливом преклонении перед государем образно проявлялась суть политической системы России. Царь пытался регламентировать и жизнь своих подданных (указ о продолжительности рабочего дня, запрещении работать в воскресенье). Выстраивание социальных отношений сверху, жесткая государственная регламентация общественной жизни говорят о том, что Алексей Михайлович, бывший, безусловно, сторонником модернизации России, сохранял в качестве основ российской государственности восточно-деспотическую модель. Нельзя не учитывать и то, что именно Уложение 1649 года окончательно сформировало крепостное право в России.

При детях Алексея Михайловича вестернизационные мотивы российской модернизации усилились. Федор Алексеевич стимулировал промышленное развитие (учредил Каменный приказ, начал каменное мощение улиц), централизовал налоговую систему (введено подворное обложение вместо посошного). Планировал открыть Славяно-греко-латинскую академию (открыта Софьей в 1687 году). Огромное значение имела ликвидация местничества согласно челобитной выборных людей в 1682 году, что укрепляло позиции дворянства и ущемляло положение боярской знати. Глава правительства Софьи князь В.В.Голицын разработал проект судебной и административной реформы (регламентация государственных должностей), покровительствовал католикам-иезуитам, добиваясь для них разрешения свободно жить в Москве. Нельзя не отметить, что при Софье установились дипломатические отношения с Китаем (подписан Нерчинский договор о границах и торговле в 1689 году).

Несмотря на то, что ближайшие родственники Петра Алексеевича были враждебно настроены к мероприятиям Софьи и Голицына, став царем, Петр двинулся в том же направлении.

Таким образом, эпоха Смуты предлагала альтернативы демократизации социально-политических отношений в России, что стало вызовом не только периоду опричного террора, но и деспотического правления предшественников Грозного. Вместе с тем, деспотия правителей слишком прочно была связана с идеей легитимации власти царя как наместника Бога на земле, а также с территориальной экспансией, укреплявшей евразийско-имперские претензии страны.

Лекция седьмая:

петровская «революция сверху»: особенности и последствия.

«Любуясь, как реформа преображала русскую старину, недоглядели, как русская старина преобразила реформу».