Иерархия факторов, определяющих социальное расслоение общества

группам (табл. 12).

Как видно из табл. 12, большинство опрошенных на первое место ставит традиционные факторы стра­тификации: власть, доход, собственность. В любом об­ществе они выступают причиной социального рассло­ения людей. Однако в России к ним добавляются специфические факторы, прежде всего незаконные действия, т. е. коррупция и криминал. Если проанали­зировать распределение ответов по социально-про­фессиональным группам, то выявится еще более ин­тересная картина.

У предпринимателей на первом месте находятся экономические интересы и распределение собствен­ности. Неудивительно, что наиболее важными факто­рами стратификации они признали собственность, деньги, талант. Тот же набор факторов характеризует руководителей низшего звена. Управленцы всех зве­ньев и представители администрации — это те соци­альные слои, которые утвердили свой статус, усилили свою экономическую и политическую власть. Однако в отличие от низшего звена руководители высшего отметили следующую шкалу приоритетов: власть, день­ги, талант. И у работников администрации присутству­ет фактор власти, но порядок факторов выглядит ина­че: собственность, деньги, власть.

Социальное положение представителей массовых групп интеллигенции (гуманитарии, медики, финансо­вые работники, ИТР) после экономических реформ не улучшилось, а ухудшилось, и можно было ожидать, что у них будут иные представления о стратификации российского общества. И хотя они также видят силу денег и власти, выделяют и такой фактор, как крими­нальные действия. Впрочем, и среди этих групп суще­ствуют различия. У медиков и финансовых работников, в отличие от гуманитарной интеллигенции, выросла Удовлетворенность своей профессией, она стала источ­ником относительно высокого дохода и приобрела материальную ценность. Поэтому у них из шкалы ис­чезает фактор «незаконные действия», его место зани­мает профессия.

Инженерно-технические работники, так же как и служащие-неспециалисты и высококвалифициро-ванные рабочие, среди факторов социальной дифференциации выделяют национальность. Это можно объяснить тем, что люди, пережившие падение на со­циальной лестнице, проявляют этническую нетерпи­мость в большей степени. У неквалифицированных рабочих вслед за деньгами и образованием стоит профессия¹.

Исследование выявило не только различные груп­пы и классы в российском обществе, но также «зак­рытые» корпорации (трудовые коллективы, профес­сиональные группы, занятые в различных секторах экономики и т.д.). Так, если в советском обществе группы руководителей и исполнителей различались только функционально, то в постсоветском обществе они различаются также по социальным и экономичес­ким критериям, как богатые и бедные. Они различа­ются по уровню доходов, источникам их поступления, характеристикам качества жизни — в целом по пока­зателям материального благосостояния.

Плюрализм форм собственности вызвал появление новых социальных общностей. Прежде всего, это спе­цифические слои наемных работников, занятых в по­лугосударственном, частном секторах экономики по трудовым соглашениям или постоянно по договорам найма, работники смешанных предприятий, а также предприятий и организаций с участием иностранного капитала и т. д. Появилась новая буржуазия, новая бюрократия, предприниматели, свободные професси­оналы и др.

Произошел поворот к совершенно иной оценке людьми своего статуса. Как показывают исследования, принадлежность к определенной профессиональной группе приобретает в сегодняшних условиях четко выраженное социальное качество. Оно заставляет объе­диняться в одну страту или класс профессии, предста­вители которых имеют сходные экономические инте­ресы. Формируются не только различные классы — бедные, зажиточные, богатые, — но кроме того происходит агрегирование социальных групп по такому показателю, как отношение к собственности (облада­ние или распоряжение ею). Возникают новые для на­шего общества социальные и социально-психологи­ческие типы личности — личность собственника и личность наемного работника, которых не существо­вало в советском обществе.

В социальной структуре постсоветского общества сформировались три группы, отражающие разные мнения относительно тех отношений, которые скла­дываются между различными слоями: партнерская, конфликтная и нейтральная. Выяснилось, что всего 5,2% респондентов оценивают взаимоотношения меж­ду классами в нашем обществе как дружественные; 31% считают их конфликтными, а 63,8% — нейтраль­ными¹.

Прослеживается любопытная тенденция: чем стар­ше респонденты, тем больше сокращается доля лиц, считающих, что формируется партнерская модель об­щества и, наоборот, увеличивается доля тех, кто пола­гает, что формирующаяся стратификационная модель носит конфликтный характер. Иными словами, наблю­дается возрастание удельного веса конфликтных групп с увеличением возраста. Среди социально-професси­ональных групп наиболее «конфликтными» оказались предприниматели, специалисты, неквалифицирован­ные рабочие, работники административных органов. Наиболее «нейтральны» руководители обоих уровней, рабочие высокой квалификации. Представители куль­туры и искусства занимают самые крайние позиции по «конфликтности» — 85,7%, по сравнению с медика­ми (около 40%), педагогической и научной интеллиген­цией (25,8%), финансовыми работниками (23%). Таким образом, дифференциация интеллигенции прослежи­вается по самым разным показателям, в том числе и по отношению к качеству формирующейся социальной модели общества.

Величина «конфликтной» группы возрастает и по мере роста уровня профессионального образования: она в 1,5 раза меньше среди лиц, имеющих среднее специальное образование, по сравнению с респондентами-специалистами высшего уровня. Причем тип образования (высшее гуманитарное, техническое, ме­дицинское и др.) не является дифференцирующим фактором. В то же время, чем ниже уровень професси­онального образования, тем выше удельный вес тре­тьей («нейтральной») и первой («партнерской») групп. Таким образом, уровень, но не тип профессионального образования определяет то, насколько дружественны­ми или враждебными считаются социальные отноше­ния в российском обществе. Противоположная тенден­ция проявляется в зависимости от экономического статуса: чем ниже материальный уровень жизни рес­пондентов, тем чаще они считают отношения в обще­стве конфликтными. В результате мы можем заключить: дискомфортно себя чувствуют, т. е. считают общество антагонистическим, конфликтным самые образованные и самые необеспеченные¹.

Социологические данные последних лет позволя­ют заключить, что в российском обществе формирует­ся новая модель стратификации, которая фиксируется не только по объективным, но и по субъективным кри­териям. Социальная поляризация раскалывает не толь­ко общество, но и сознание людей.

В середине 90-х годов Т.И. Заславской удалось обобщить многочисленные эмпирические данные, прежде всего мониторинговых исследований ВЦИ-ОМ, наиболее представительных из всех имеющих­ся в настоящий момент. Основная часть населения России была поделена на четыре основных слоя: верхний средний, средний, базовый и нижний. Чис­ленно доли представителей каждого слоя в конце 1995 г. составляли: верхнего среднего — 1,4%, среднего — 28,3%, базового — 64,3% и нижнего — 6%². Кроме того, в общую картину социальной иерархии в России Т.И. Заславская включила политическую и экономи­ческую элиту, а также «социальное дно», добавляя их, соответственно, на верхнюю и нижнюю строчки иерархии и доводя, таким образом, общее число слоев, составляющих вертикальную социальную структуру современной России, до шести. Для идентификации социальных слоев ею использовались десять статус­ных переменных: основное занятие, основной род деятельности, отрасль занятости, сектор экономики, размер организации, профессионально-должностное положение (по реальному содержанию выполняемой работы и согласно самооценке), уровень образования, самооценка квалификации и уровень доходов, которые в совокупности позволяли замерить экономический, властный (управленческий) и социокультурный потен­циал.

Верхний средний слой оказался представлен соб­ственниками крупных и средних фирм, в большинстве своем являющимися и их руководителями, почти на 90% мужчинами молодого и среднего возрастов. Это самый образованный слой: подавляющее большинство его представителей имеют специальное образование, в том числе две трети — высшее. Уровень их доходов в 10— 15 раз превышает доходы нижнего слоя, и в 6—7 раз — доходы базового. Средний слой состоит из мелких пред­принимателей, полупредпринимателей, менеджеров различных предприятий, бизнес-профессионалов, выс­шей интеллигенции, рабочей элиты, частично — работ­ников силовых структур. Три пятых из них заняты в негосударственном секторе. Большую часть и здесь составляют мужчины, преимущественно среднего возра­ста. Уровень образования намного выше, чем базового, однако ниже, чем верхнего среднего. Уровень благосо­стояния его значительно ниже, чем у верхнего средне­го, а 14% живут даже на уровне бедности (для сравне­ния — в базовом слое число бедных достигает, по оценке Т.Н. Заславской, 46%, а в нижнем слое— даже 65%). Базовый слой состоит из людей, занятых квалифици­рованным исполнительским трудом, преимущественно в госсекторе. Это массовая интеллигенция, рабочие индустриального типа, крестьяне, работники торговли и сервиса. Около 60% этого слоя составляют женщины, чаще среднего и старшего возраста. Высшее образова­ние имеют только 25% его представителей. Нижний слой наименее квалифицированный и наиболее бедный. Две трети его живут за чертой бедности, из них четверть — на уровне нищеты: 70% - женщины, а доля пожилых в три раза выше средней.

В результате проделанной отечественными социо­логами огромной работы стала в общих чертах про-рисовываться модель стратификации российского общества. По общему мнению, около 60% населения сосредоточено в слое, занятом малооплачиваемым исполнительским трудом средней и низкой квалифи­кации. При этом оставшаяся часть населения пример­но поровну делится на «средний» слой, включающий в основном молодых высококвалифицированных специ­алистов, преимущественно мужчин, работающих, как правило, в частном секторе экономики, и «низший» слой, где сосредоточены работники госсектора (в ос­новном неквалифицированные рабочие и служащие), а также сельские жители. Это в основном немолодые люди, преимущественно женщины.

Основой экономической стратификации, в каком бы значении ни употреблялось данное понятие, высту­пает дифференциация доходов. Дифференциация до­ходов — разделение людей по величине доходов, кото­рая измеряется в децильных коэффициентах. С 1992 г. в стране происходит рост дифференциации доходов. По разным оценкам, децильный коэффициент сегодня составляет 10—25 раз. Так, по оценке Всероссийского центра уровня жизни при Минтруде РФ, 10% наиболее обеспеченных слоев населения имели доходы в IV квартале 1995г. в 15 раз превышающие доходы 10% наименее обеспеченных. В Европе это различие состав­ляет не более 6—8 раз³. По данным Госкомстата, в 1995 г., соотношение средних доходов 20% с наимень­шими доходами и 20% с наивысшими доходами состав­ляло 8,5 раз. (В 1991 г. это соотношение равнялось 2,6.) Коэффициент Джини в 1994 г. был равен 0,260, а в 1995 г. он был 0,381⁴. Между тем, социологи утверждают, что при росте децильного коэффициента дифференциации до восьмикратного уровня возникает опасность социальной деградации общества.

По оценкам ИСЭПН РАН, реальные различия в доходах населения выше, чем это показывает офици­альная статистика. Объясняется это включением в распределение доходов, с одной стороны, численнос­ти «новых русских» (самых богатых), а с другой — групп населения, составляющих социальное дно, ко­торые не попадают и не могут попасть в статистичес­кие обследования семейных бюджетов домохозяйств Госкомстата.

При анализе экономической стратификации насе­ления России, проведенном Институтом социально-экономических проблем народонаселения РАН (рук. Н. Римашевская)³, в качестве основного признака была выбрана материальная обеспеченность, измеряемая на шкале доходов от 50 до 3000 долл. и выше в месяц на душу населения (табл. 13). Доллар, а не рубль, взят за единицу измерения в силу устойчивости курса валюты в 90-е годы.

Таблица 13 Экономическая стратификация населения

В табл. 13 выделены шесть доходных групп: бога­тые, состоятельные, «середина» (аналог среднего клас­са), малообеспеченные, бедные. Диапазон разброса до­ходов в них разный. Наименьший — у бедных (100—50 долл.) и у состоятельных (3000—1000), а наибольший (1000—100) — у среднего класса. Объясняя причины столь необычного подхода, социологи пишут о том, что «столь широкий интервал был взят нами с целью не упустить из виду ни один составляющий "середину" социальный слой. Несмотря на такую широту, в "сере­дине" находится относительно незначительная доля населения, материальное положение которого очень различается»¹. Предложенный прием позволил сделать далеко идущие для судьбы России выводы.

Согласно полученным данным, в структуре насе­ления России не выявлен «средний класс». По мнению Н.М. Римашевской, в качестве фундамента рыночных отношений этот класс фактически отсутствует. На его месте образовалась структурная пустота. Лишь пятая часть населения оказалась в интервале с доходом от 1000 до 100 долл., а именно там, по предположениям ученых, должен находиться средний класс. Итак, в середине общественной пирамиды находится относи­тельно незначительная доля населения, материальное положение которого очень различается. Дифференци­ация настолько заметна, что одна часть «середняков» скорее примыкает к расположенной выше группе обеспеченных, а другая — к находящемуся ниже слою малообеспеченных. Между ними образовался провал, означающий, что в обществе еще не сформировался либо отсутствует средний класс².

Средний класс покидает привычное место в се­редине пирамиды и разбегается по двум полюсам — одна часть тяготеет скорее к полюсу богатства, дру­гая к полюсу бедности. Такое состояние называется поляризацией доходов. Два полюса это, по мнению Н. Римашевской, «две России», расходящиеся в раз­ные стороны. Они резко отличаются поведением, предпочтениями, ориентациями. Возникли даже два потребительских рынка, существенно отличающихся не только ценами, но и набором потребительских благ. Отсутствие среднего класса и две уходящие друг от друга России — серьезный источник социальной на­пряженности.

В росте социальной поляризации ученые видят признаки социальной, а затем и физиологической де­градации основной массы населения.

Эмпирическое измерение экономической страти­фикации населения Нижнего Новгорода провел в се­редине 90-х годов В.Ф. Анурин. Критериями страти­фикации послужили три показателя: отношение к собственности (на средства производства), место в организации труда и размер дохода. Данные исследо­вания позволили выделить несколько социоэкономических страт. Наемные работники государственного сектора: все те, кто указал, что работает в течение полного рабочего дня на госпредприятии, причем эта работа является для них единственным (или основ­ным) источником средств существования (55,6% от общего числа опрошенных). Наемные работники час­тных предприятий — работающие весь день на част­ном предприятии, не являясь его владельцами или совладельцами, и эта работа — единственный источ­ник (10,6%). Бизнесмены: те, кто работает полный день на частном предприятии, будучи его единоличным владельцем (2,7%), или же указывает в качестве ос­новного занятия «независимый предприниматель» (6,9%). Кроме того, сюда не вошли те, кто занимается бизнесом в качестве источника извлечения допол­нительных доходов.

Таким образом, общая численность бизнесме­нов — 9,6%. Помимо трех основных страт можно вы­делить страту безработных (согласно формулировке анкеты — «имею официальный статус безработно­го»). Их 4,2%. Внутри двух первых страт целесооб­разно выделить также менеджеров в качестве осо­бых страт — государственных (6,7%) и частных (3,5%) предприятий.

3.2. Правящий класс и элита общества

Еще в XIX веке социологи установили, что принятие законодательных решений за все общество или за боль­шинство населения осуществляет всегда организованное меньшинство. Г. Моска называл это меньшинство «пра­вящим классом», а В. Парето — «аристократией» и «эли­той». Р. Михельс, создавший «железный закон олигар­хии», чаще прибегал к термину «олигархия». Все трое, а позже и Макс Вебер, отличали политическую стратифи­кацию от других видов социальной стратификации.

Надо сказать, что понятие «правящий класс», кото­рым пользовались и пользуются сегодня многие соци­ологи, соединяет две несоединимые вещи: слово «пра­вящий» относится к политической стратификации, а слово «класс» — к экономической. По мнению Райта Миллса, правильнее говорить о том, что правящий класс в современном обществе, в частности американском, включает три составляющих: военную элиту, государ­ственных чиновников и лидеров бизнеса. К «среднему уровню власти» он отнес членов конгресса, местных политиков лидеров групп давления и профсоюзов. На­конец, внизу пирамиды находятся те, кто составляет «массовое общество» — политически аморфное и без­властное большинство населения страны.

Идеи Р. Миллса можно экстраполировать на любое общество и выделить в его структуре власти три состав­ляющие: властную элиту, средний уровень власти и массовое общество. Гвидо Дорсо, развивая идеи Мил­лса, предположил, что общество можно разделить всего лишь на две части — правящий класс (политические, интеллектуальные и экономические лидеры) и управля­емые классы, составляющие большинство населения. Как только первый замыкается сам в себе и служит собственной выгоде, в среде вторых возрастает степень социальной напряженности и готовность к революции. Политический класс — это по существу часть правящего класса, отвечающая за текущее управление страной, или «правящий кабинет», наконец, «техни­ческий инструмент» правящего класса. Последний как бы парит над политическим классом и наблюдает за тем, чтобы тот эффективно осуществлял свои функции, , а в случае надобности реформирует его состав. Таким I образом, политический класс, согласно Г. Дорсо, — подчиненный правящему классу элемент. Если политический кабинет правящего класса не подчиняется ему и неэффективен в своих действиях, то это может свидетельствовать только об одном — весь правящийкласс находится в состоянии глубокого кризиса.

В свою очередь политический класс раздваива­ется на:

• правительственный политический класс;

• оппозиционный политический класс.

Залогом политической стабильности общества слу­жит постоянный обмен между двумя ветвями полити­ческого класса. Выразителями двух ветвей выступают обычно политические партии. Чем их больше в стране, тем шире каналы обмена мнениями между правящим классом и управляемым большинством населения, тем больше возможностей привлекать последнее к участию в политической жизни, тем шире, наконец, рассредо­точение власти по разным центрам.

Когда обмен между двумя ветвями одного клас­са происходит как положено, мы обнаруживаем:

• обмен ролями между правительственным и оппозицион­ным классами;

• обмен личностями между правящим и политическим клас­сами;

• обмен группами между правящим и управляемыми клас­сами.

Иногда правительственный класс, что называется, окапывается, добравшись до власти, и, обороняясь, прибегает к репрессивным мерам против оппозицион­ного политического класса. Согласно терминологии Г. Дорсо, он превратился в «камарилью». В подобной ситуации оппозиционный кл&сс понимает, что время легальной политической борьбы кончилось и взывать к разуму правительственного класса бесполезно. Это означает, что в стране народилась «революционная оппозиция».

Т. Адорно придерживался иных воззрений, срав­нивая политический класс с правящим и элитой. Он полагал, что термином «политический класс» лучше обозначать намного более узкое меньшинство, нежели элита, которое реально выполняет политические фун­кции управления. Термин «правящий класс» в этом случае будет помещен между элитой и политическим классом: он включает в себя те привилегированные группы, которые без осуществления политических функций оказывают влияние и на тех, кто управляет, и на тех, кто подчиняется, либо в силу своего морального авторитета, либо в силу обладания экономической или финансовой властью¹.

Исторически элита — высшая прослойка в социаль­ной иерархии — возникает как результат и неизбежное следствие социально-экономической стратификации. Элита из числа бигменов появляется уже в эпоху вождеств, которые считаются промежуточным мостиком от первобытного нестратифицированного общества к го­сударственному стратифицированному устройству.

Элита — это небольшая группа людей, которые отличаются не тем, что они обладают лучшими нрав­ственными или творческими качествами, а тем, что об­ладают наибольшей властью в обществе. Элита обще­ства — узкий круг избранных людей, располагающих большой властью и не меньшими деньгами, обитает на вершине социальной пирамиды. К элите обычно отно­сят представителей деловых и финансовых кругов, специалистов в области внешней политики и обороны: правительственную верхушку и политических лидеров, крупнейших ученых, владельцев телесетей и наиболее известных изданий, а также популярных музыкантов, балетмейстеров и модельеров. В США она составляет 0,5% населения, которые владеют 35% национального богатства. То же самое можно сказать и о России.

Термин «элита» в конце XIX века ввели итальян­ские социологи Г. Моска и В. Парето. В нашей стране и в Европе для обозначения высших привилегирован­ных слоев общества используется слово «элита», а в США наряду с элитой употребляют также слово «ис­теблишмент» (господствующая верхушка, правящие круги). Под американским «истеблишментом» имеют в виду людей, занимающих в США позиции наверху иерархических пирамид в основных сферах жизни об­щества — бизнесе, политике, науке и технике, рекламе и информации, культуре и «массовой культуре». «Ис­теблишмент» держится на неформальных связях меж­ду этими людьми. Они «задают тон» во вкусах и пове­дении, на них ориентируются, с них берут пример многие американцы.

Социология элиты — одно из мощных направле­ний в зарубежной социологической литературе. Ее ана­лиз показывает, что всю совокупность подходов к по­ниманию а) источников, б) функций и места в обществе, в) состава элиты можно условно разделить на две круп­ные ветви — властные и меритократические теории элиты.

В современной литературе, посвященной социоло­гии элиты, нет единого взгляда на природу, функции, происхождение и типологию элит. Во многом это объяс­няется смешением строго научных, получивших чет­кую операционализацию, формулировок и обыденных представлений о том, что известно простым гражда­нам из их повседневного политического опыта. Ясно одно: теории элит представляют собой особое направ­ление стратификационных исследований.

Но кроме того элита — самый активный субъект политического действия. Она находится на вершине пирамиды, в ее руках сосредоточены ключевые позиции_г от которых зависит принятие стратегических ре­шений, она обладает максимальной властью, прести­жем, богатством и влиянием. Поскольку элита обще­ства в большинстве случаев расколота на множество противоборствующих подгрупп, то можно ожидать, что политические процессы, происходящие внутри обще­ства, это на 70% «разборки» внутри различных фрак­ций правящей и оппозиционной элиты. И только на 30% предпринимаемые элитой действия можно отнести к тем вопросам, которые лежат вне ее — во внешней политике или решении социальных проблем, касаю­щихся широких масс населения.

По мнению американских политологов Л. Филда и Дж. Хигли, «элита — это те люди, которые в силу сво­его стратегического положения, занимая руководящие должности в государственных и частных организаци­ях (в правительственных структурах, партиях, проф­союзах, в военной администрации, религиозных орга­низациях, в системе образования, культуры, средств массовой коммуникации и т. п.) достаточно влиятель­ны для того, чтобы от них зависели принятие решений и национальная политика».

Видный американский социолог Раймон Арон по­лагал, что термином «элита» следует обозначать тех, кто находится на высших ступенях иерархии в раз­ных областях деятельности, кто занимает наиболее привилегированные позиции по уровню богатства или престижа. Р. Даль определяет элиту как контро­лирующую группу: «это меньшинство, чьи предпоч­тения обычно оказываются решающими в спорных политических вопросах». Ядром элиты в постиндус­триальном обществе Д. Белл считает ученых, а А. Гоулднер — интеллектуалов, обладающих наибольшим культурным капиталом и культурой критического дискурса.

Несомненно, в распоряжении элиты находится значительная часть средств производства (земля, вода, пастбища, денежный капитал, фермы и фабрики). Те ясе, кто родился на низшей ступени иерархии, имеют лишь небольшой шанс на то, чтобы улучшить свое по­ложение в результате социальной мобильности. По­скольку всеми правами собственников обладает эли­та общества, обычные люди не имеют свободного доступа к ресурсам. Только на стадии государствен­ной организации элита получает возможность остав­лять за собой все богатства, не делясь ими с простым народом, трудом которого эти богатства добыты и при­умножены.

Отечественная элита тоже принимает жизненно важные для общества решения. Но есть принципиаль­ное отличие от западной. Наша элита допускает то, что не делает западная, а именно соединяет принятие ре­шений и их исполнение. Это две разные функции. Стра­тегические решения принимают обычно одни лица, а воплощают в жизнь другие. Их именуют чиновниками, аппаратом, бюрократией. Объединение двух функций по существу означает, что основные решения прини­мают чиновники среднего уровня. Своими действиями они способны влиять на поведение первых лиц в госу­дарстве. Сравнивая разные типы обществ, несложно заключить, что если в западной элите большие деньги дают доступ к могущественной власти, то в российс­ком обществе происходит все наоборот: доступ к уп­равленческим рычагам позволяет скопить огромные богатства.

В нашей стране изучение элиты активно началось только в 90-е годы. В.Н. Титов считает, что как в доре­волюционной, так и в советской России элита пред­ставляла собой не более чем своеобразную верхнюю часть военно-государственной, а затем партийно-госу­дарственной бюрократии. Неразличимость, неясность границ между политической элитой и бюрократией составляла специфику политической системы России.

По мнению Л.А.Беляевой, элита в советском обще­стве включала в себя партийно-бюрократический аппарат, руководителей отраслей, крупных предприятий, верхний слой управленческого персонала, незначи­тельную часть ученых и технических специалистов, часть гуманитарной интеллигенции, а также тонкий слой рабочего класса, совмещающего производитель­ный труд с выполнением партийно-административных функций, часть работников снабжения и торговли. Этот слой составлял до 15% населения и получал доходы, сопоставимые с доходами среднего слоя в развитых странах. Он силен корпоративными связями, но доста­точно слаб профессионально.

В нынешней России, по мнению А.А. Галкина, пра­вящая элита складывается на двойственной основе. «С одной стороны, это выходцы из второго и третьего эшелонов партийно-хозяйственного актива, с другой — бывшая интеллектуальная контрэлита, поднявшаяся к власти на демократической волне противостояния пре­жней системе и пополнившаяся на этом пути выходца­ми из теневой экономики. Эти две части сосуществуют в рамках властных структур, так и не слившись полно­стью».

По данным О. Крыштановской, правящая элита на 69,9% сформировалась из субэлит старой номен­клатуры (высшее руководство — на 75%, партийная элита — на 57,1, региональная — на 82,3, правитель­ство — на 74,3, бизнес-элита — на 61%). Около 3,5 тысячи биографий проанализировали ученые Инсти­тута социологии РАН под руководством О. Крышта­новской. В исследовании «Трансформация старой но­менклатуры в новую российскую элиту» выделены брежневская, горбачевская и ельцинская элита, меж­ду которыми обнаружена кадровая преемственность. Так, 37% ельцинской элиты входили в круг прибли­женные лиц еще при Брежневе, 39% — при Горбачеве. 70% нынешних глав администраций занимали руко­водящие посты в бывшей советско-партийной элите.

Господствующие позиции в современной элите занимают те, кто именовались в прошлом хозяйствен­никами — руководители промышленных министерств я управлений, ведущие работники административно-управленческих структур и та часть партийной номен­клатуры, которая по своему происхождению и опыту работы была наиболее тесно связана с технократичес­ки-хозяйственной деятельностью. Часть партийной номенклатуры (за исключением выбывшей по возрас­ту) ушла в частный бизнес. Из интеллектуальной, или демократической, контрэлиты к властным функциям пробились немногие¹.

Как правило, элита составляет ядро господствую­щей партии. Очень небольшое по размерам, оно дос­тигает огромного эффекта, заражая массы людей сво­ей активностью и целеустремленностью. Благодаря мощным капиталам они помогают покупать голоса избирателей, нанимать журналистов, публикующих рекламные политические статьи, либо скупают на кор­ню всю газету. Когда Россия перешла от социализма к капитализму, отечественные СМИ лишились государ­ственных дотаций. Потребовались частные капиталы. Их-то и предоставили наиболее богатые люди страны, которых причисляли к олигархам. Сегодня их фами­лии у всех на слуху. Финансовую помощь прессе они оказывали отнюдь не бескорыстно: некоторые газеты, журналы и телеканалы стали рупором их идей.