Экономические учения эпохи капитализма

В этих нет ни Удивления, ни Мощи.

(Риг Веда, VII, 61.5)

Кляну Мамона, власть наживы, растлившей в мире всё кругом.

Иоганн Вольфганг Гёте

Полумудрецы, осознавая сравнительную нереальность Вселенной, воображают, что они могут игнорировать её Законы – таковые являются самонадеятельными и тщеславными глупцами, и они разбиваются со скалы и разрываются на части по причине их глупости.

Кибалион

Такой вещи, как абсолютное заблуждение, не существует – есть только фрагменты Истины.

Сатпрем

Теория – как мельница: какое зерно в неё засыпают, такую муку и получают. Если ячмень – ячменную, а если пшеницу – тогда пшеничную. В этой связи рассмотрим более подробно теоретические предпосылки лежащих в основе капиталистической организации теорий.

Политическая экономия, как научная дисциплина, одним из первых систематизировано разрабатывалась Г. Лейбницем в 1672 – 1716 гг. В основу своих взглядов на организацию хозяйства им были заложены некоторые принципы, реализуемые в тепловых машинах, а также другие современные ему технологические достижения. На основе этих знаний Г. Лейбницем была сформулирована главная задача экономики – повышать производительные силы общечеловеческого труда с помощью технических и организационных решений. Из этой задачи следует предложенная им теория «естественного права», явившаяся основой для всеобщей морали, которая близка по духу даже дикарями. Согласно этому праву, отдельный человек во всей своей деятельности отвечает не только за себя лично, но и за весь человеческий род, т.е. сформулированы не только его права, но и обязанности перед обществом. И ещё многое другое.

В то же время теории Г. Лейбница противопоставлялась модель человеческого общества, разработанная Дж. Локком, согласно которой оно является простым скоплением дискретных единиц или неоаристотелевских частиц, которыми якобы и являются люди. При этом поведение каждой из них мотивировано исключительно личными интересами.

Как ни странно, но среди экономистов последняя модель получила большее признание, чем первая. И результатом этого явилось стремление управлять этой аморфной человеческой массой с помощью такого универсального инструмента, как деньги. Поэтому все наиболее авторитетные экономические учения в той или иной степени посвящены финансовым инструментам и особенностям их работы в конкретных условиях. А разработке продуктивных факторов труда уделялось значительно меньшее внимание.

Систематизированное изучение феномена денежного обращения началось в средние века и активно продолжается до наших дней. Среди известных в прошлом теорий одной из наиболее признанных является Меркантилизм, появившийся в конце 15 века как попытка установить наиболее эффективные приёмы торговой деятельности (У. Стаффорд, Г. Скаруффи, Т. Мен, А. Серра, А. Монкретьен и др.).

В данном учении благополучие отождествляется с деньгами. Утверждается, что государство оказывается тем богаче, чем большим количеством денег оно обладает. Главным достижением этой теории явилась разработка «денежного баланса», согласно которому торговля валютой была объявлена государственной монополией. Вывоз денег за границу был запрещён, а всю выручку от продажи своих товаров иностранцы обязаны были расходовать внутри страны. Для привлечения денег из-за рубежа рекомендовалось портить собственные монеты, понижая, таким образом, их вексельный курс. Сальдо внешней торговли предлагалось поддерживать положительным, вывоз необработанного сырья не приветствовался, а основные доходы предлагалось получать за счёт неэквивалентной внешней торговли, т.е. эксплуатацией торговых партнёров.

В Металлической теории денег (Н. Орем, Т. Мен, Д. Норс, ЖФ. Мелон, А. Монкретьен и др.) последние представлялись отображением богатства нации. Поэтому обесценивание собственной валюты, в отличие от взглядов меркантилистов, не приветствовалось. Более того, предлагались конкретные меры по пресечению инфляции, замораживанию денежного курса. В соответствии с данным учением, деньги отождествлялись с товарами и отрицалась возможность замены их какими-либо ценностными знаками даже во внутренней торговле. Источник благополучия представители данного учения видели не в деньгах, а в развитии национального производства, поэтому разрабатывали различные способы его стимулирования.

В появившейся позднее (18 век) Номиналистической теории (Дж. Беллерс, Н. Барбон, Д. Беркли, Г.Ф. Кнапп) деньги, наоборот, рассматривались исключительно как условные знаки, не имеющие ничего общего с товарами. Приветствовалось повышение номинала монет по сравнению с содержащимся в нём количеством драгметаллов. Основное внимание уделялось анализу функций денег как средства обращения и средства платежа, обосновывалась возможность замены металлических денег бумажными. Отвергалось применение золота и других драгоценных металлов в качестве естественного масштаба цен.

Физиократы(Ф. Кене, А.Р. Тюрго, В. Мирабо, Г. Летрон, П. Мерсье де ла Ривьер, П. Дюпон де Немур и др.) являлись представителями классической политэкономии, возникшей во Франции середины 18 века. Они отрицали меркантилизм и считали, что главное внимание экономики следует обращать не на торговлю и накопление денег, а на создание изобилия «произведений земли». Физиократы перенесли прибавочную стоимость из сферы обращения в сферу производства, считая капиталистическое хозяйство единственно возможным и вечным. Однако при этом признавали производительным только земледельческий труд. Выдвинув идею о существовании основного и оборотного капитала, они, тем не менее, отвергали прибыль на капитал.

Теория физиократов базировалась на признании необходимости соблюдения эквивалентности обмена при всяком товарном обращении: «покупки уравновешиваются с обеих сторон таким образом, что их обоюдное действие сводится к обмену ценности на равную ценность» (Ф. Кене). Они признавали свободную конкуренцию как элемент естественной торговой политики, и в то же время считали, что торговля сама по себе является бесплодным занятием. Утверждали, что низкие цены на собственные сырьевые ресурсы делают их торговлю невыгодной для нации.

В тесной связи с этим физиократы рассматривали деньги не как самостоятельный феномен, а как ординарный инструмент, используемый для продаж и покупок, для получения доходов и уплаты налогов. Поэтому относились отрицательно к извлечению монет из оборота и к их накоплению. В отличие от меркантилистов, считали, что «… деньги не являются богатством, в котором люди нуждаются для удовлетворения своих потребностей. Только блага, необходимые для жизни и для ежегодного воспроизводства этих же самых благ, являются такими, к обладанию которыми нужно стремиться» (Ф.Кене). Они ставили денежную массу в зависимость от объёмов производства.

Количественная теория денег также возникла в 18 веке (Ш. Монтескье, Д. Юм, И. Фишер, Г. Кассель, М. Фридмен и др.). Она отвергала трудовую теорию стоимости и объективное содержание денег. Утверждала наличие прямой зависимости между ростом денежной массы в обращении и изменением товарных цен. Дело изображалось так, будто «… товары вступают в процесс обращения без цены, а деньги без стоимости, и затем в этом процессе известная часть товарной мешанины обменивается на соответствующую часть металлической груды» (К. Маркс и Ф. Энгельс). В данной теории отрицалось, что накопление золота и серебра действительно делает нацию богаче, поскольку тогда обесцениваются сами деньги и растут цены.

Наиболее распространённый современный вариант этой концепции представляется теорией«Избыточного спроса», в которой количественная теория денег совмещена с так называемой «Теорией конъюнктуры» (Дж.М. Кейнс, Э. Хансен, Г. Хаберлер, Ч. Шульце и др.). Согласно данному учению, инфляция вызывается повышением спроса и цен на товары, а не снижением покупательной способности денег. В частности, Дж.М. Кейнс утверждал, что цены на отдельные группы товаров меняются неравномерно, а на потребительские товары они растут тем быстрее, чем меньшая доля национального дохода идёт на сбережения. Поэтому в качестве мер, направленных на ликвидацию «избыточного спроса» и преодоление инфляции, данная теория предлагает замораживать доходы, всячески способствовать росту сбережений, повышению налогов и др.

Для придания логичной стройности теории денег Дж.М. Кейнс выдвинул идею, согласно которой их цена устанавливается процентом за использование и выступает в качестве премии владельцам за их ликвидность и риск. Однако данная концепция, несмотря на нередко отвечающую ей современную финансовую практику, делает деньги функцией такого большого числа обстоятельств, само по себе настолько запутывает ситуацию, что при её последовательном применении деньги полностью теряют объективность, утрачивают возможность служить мерилом экономики, перестают быть надёжным масштабом цен.

С приведённой тесно связана теория«Инфляционной спирали заработной платы и цены»(А. Пигу, Р. Харрод, Х. Моултон, Ф. Маклуп и др.). Согласно ей, процесс роста цен приобретает характер «заколдованного круга», в котором повышение зарплат ведёт к росту издержек производства и цен, а они, в свою очередь, требуют увеличения зарплат. Повышение заработков в отраслях, продукция которых закупается правительством, способствует увеличению дефицита бюджета и приводит к необходимости дополнительной эмиссии денег. И так – по замкнутому кругу. Поэтому средством борьбы с инфляцией объявляется замораживание зарплат, результатом чего явились известные законы Тафта-Хартли (1947, США) и Лэндрама-Гриффина (1959, Англия). Новый вариант этой теории был развит М. Фридменом, который полагал, будто всякое вмешательство государства в сферу денежного обращения бесплодно и вредно.

«Неокейсианство» (Н. Харрод и Р. Харрод, Н. Калдлер, Дж. Робертсон, Е. Домар, А. Хансей и др.) представляет собой дальнейшее развитие описанных теорий. В то же время в нём приветствуется государственно-монополистическое регулирование экономики. Данное учение сложилось в начале 50-х годов ХХ столетия как результат экономического соревнования двух мировых систем социализма и капитализма, краха вульгарного колониализма, впечатляющих достижений научно-технической революции. Теория исходит из главной посылки кейнсианства об утрате капиталом стихийного механизма восстановления в условиях ограничения притока капиталов и дешёвых ресурсов извне, из необходимости консолидации интересов государства и бизнеса. Она намечает пути перехода от Теории занятости, направленной на антикризисное регулирование хозяйства, к изысканию путей устойчивого развития экономики.

Методология неокейсианства характеризуется широким применением макроэкономических параметров (национальный доход, совокупный общественный продукт, спрос и предложение, процент, инвестиции, средняя заработная плата, уровень безработицы и т.п.), стремлением связать их в единый народно-хозяйственный комплекс. В ней приветствуется форсирование капиталовложений в научные исследования, в инфраструктуру, в образование и здравоохранение, в том числе со стороны государства. Ею разработаны так называемые модели роста, в которых рассматриваются совокупные движения составных частей всего общественного продукта и капитала. Внедряется понятие «капиталоёмкость», устанавливается значение мультипликатора, в котором расширенное воспроизводство трактуется не как социально-экономический, а как технико-экономический процесс.

Вместе с тем в настоящее время наиболее модной и повсеместно декларируемой является разработанная Чикагской школой (Г. Симпсон, М. Алле, Б. Ногаро, Ф. Эйнауди и др.) теориянеолиберализма. Она явилась идеологическим продолжением обанкротившейся в результате кризиса 1929 – 1933 годов теории Экономического либерализма (А. Смит, Ф. Бастиа, И. Бентама, Ж.Б. Сей, Л. Мизес, Ф.А. Хайек и др.), в котором механизм стихийного рынка провозглашался единственно продуктивным и эффективным регулятором хозяйства. Государству в нём отводилась всего лишь роль сторожа, призванного охранять устои и общественный порядок (его символ – анархия плюс констебль).

Догматы либеральной доктрины базируются на постулатах индивидуализма, рационализма, геоденизма, т.е. на стремлении человека к наслаждениям, к удовлетворению всевозможных своих потребностей, на уважении прав его личности. И на космополитизм, в котором индивидуальные признаки и различия между нациями и людьми не играют существенной роли. При этом функции государства ограничиваются гарантированием экономической свободы и защитой победителей в конкурентной борьбе от мести побеждённых.

Неотъемлемой частью доктрины является требование свободы внешней торговли. Её идеологической основой служит неограниченная социальная «свобода личности», т.е. «естественная свобода» человека от общества, при которой «… различные формы общественной связи выступают по отношению к отдельной личности просто как средство для её частных целей» (К. Маркс и Ф. Энгельс). Данной теорией утверждается, будто реализация личного интереса хозяйственных субъектов неизбежно ведёт к общественному благу, из чего следует требование ничем не ограниченной независимости частного предпринимательства: «… благосостояние института бизнеса и того, что его окружает, нераздельно» (Рендолл). Неолибералы изображают себя противниками кейнсианства, считают, будто всё, содействующее предпринимательству, безусловно выгодно стране: «То, что хорошо для «Дженерал Моторс», выгодно и для США» (Президент США Вудро Вильсон).

В отличие от своих предшественников, представители неолиберализма уже не считают, будто свободная конкуренция может быть обеспечена самопроизвольно. Понимают, что господство монополий, диспропорции в хозяйстве деформируют механизм рыночного регулирования и способны привести к глубоким экономическим кризисам. А поэтому неолибералы делают вывод о необходимости ограничения монополий, требовании государственного стимулирования конкуренции и управления ключевыми ценами, регулирования макроэкономических процессов с помощью соответствующей кредитной и налоговой политики, предоставления заказов и поощрения экспорта. В то же время они выступают против прямого государственного вмешательства в производственную и коммерческую деятельность хозяйственных субъектов, против регламентации цен и регулирования социальных отношений.

По утверждению неолибералов, все формы общественного строя сводятся к двум видам, а именно к «центрально управляемому хозяйству» и к «рыночному хозяйству». Причём, в первом из них, как полагают идеологи данного учения, реализуется централизованное руководство. Рынок как таковой, рыночное ценообразование отсутствуют, частная собственность и личность подчинены государству. Во втором – государство призвано обслуживать каждую личность, а процесс регулирования хозяйства сводится к стимулированию механизма рыночного ценообразования и конкуренции.

Согласно данной теории считается, будто именно в государствах последнего типа претворяются в жизнь права людей на экономическую свободу, а частная собственность является главным её залогом. При этом утверждается, что в современных экономических условиях происходит коренное изменение характера этой собственности, будто она становится и более «человечной», и более органично вписывается в структуру общества. В то же время отмечается, что «идеальных хозяйств» не существует и каждая экономика представляет собой, в той или иной мере, синтез экономик обоих указанных типов.

Неолибералы изображают «невидимую руку» рынка главным элементом совершенствования экономики, а свободную конкуренцию представляют как наиболее эффективную форму регулирования производительных сил, основу «экономической демократии». Кооперацию, как один из главных факторов развития экономики, они игнорируют. Считают, что государство призвано всего лишь осуществлять мероприятия по охране собственности и следить за соблюдением «правил» конкуренции, проводить специальные антикризисные мероприятия. Выступают за ограничение деятельности монополий, за запрещение картелей, ратуют за ослабление экономического влияния профсоюзов, отвергают прогрессивный налог и проч.

Средствами стимулирования экономики неолибералы считают «постоянство экономической политики», достижение устойчивой конъюнктуры путём стабилизации денежной системы вне зависимости от того, насколько продуктивными эти меры являются. Главный недостаток последней видят они в выпуске банкнот, в существовании чекового обращения, благодаря которым увеличивается количество денег и понижается потребность в них. Предлагают связывать эмиссию денег не с кредитной системой, а с товарным обращением.

По сути своей теория неолиберализма чрезвычайно проста и базируется на фетишизме законов саморегулируемого развития общества, опирающегося на рыночное взаимодействие хозяйственных субъектов. «Государство должно регулировать экономику на уровне установления общих правил игры. Точный баланс между крепким и слабым рублём (достигается) автоматически. Рынок сам определяет курс «рубль-доллар» на торгах. Вот и всё. Не нужны никакие искусственные ограничения. Дайте воде течь! … Конечно, можно жить вчерашним днём, торговать нефтью и сталью, но для такой экономики не нужно 145 миллионов человек, для неё хватит 30 миллионов. Куда девать остальных? Нужно дать им возможность делать, что они хотят (т.е. умирать с голоду)» (Е. Гавриленков, главный идеолог нынешней российской реформы, и.о. гендиректора Бюро экономического анализа Г. Грефа).

Таким образом, несмотря на всю незамысловатость, данное учение привлекает сильных мира сего не какими-то открываемыми им неизвестными ранее возможностями, а своим цинизмом. Согласно ему, можно всё иметь и ничем за это не платить, ничего для этого не делать. Рынок всё организует сам, человек может присвоить любые общественные ценности, не связывая себя никакими обязательствами по отношению к тем, кто их создал. Поэтому данное учение и импонирует нынешней российской власти, позволяет ей заниматься в основном только лоббированием, а все предназначенные для её исполнения функции возлагать на «невидимую руку рынка». В этой связи либерализация, как экономическая идеология, способствует грабительской приватизации общенародной собственности, оправдывает безделье государственных чиновников и циничное отношение ко всем беззащитным. И этим привлекает к себе всех нечистых на руку.

Неолиберализм обосновывает геноцид биологически сильных по отношению к слабым, способствует гибели всего нежизнестойкого, как будто именно это качество является самым важным в Природе. «Общество не существует ради самого себя, оно лишь средство для того, чтобы избранные личности могли осуществлять своё высшее призвание» (Ф. Ницше). Таким образом, данное учение предоставляет идеологическое обоснование человеческим жертвоприношениям, осуществляемым под флагом «естественного отбора», угодного только дьяволу. В самом деле, «Нет такого насилия белых народов над чёрными или же сильных по отношению к слабым, которого не старались бы оправдывать этими словами – «борьба за существование» (П.А. Кропоткин).

В действительности «… миром движет более мудрый эволюционный закон, согласно которому ничто не может быть спасено до тех пор, пока не спасено всё» (Сапртрем). «Взаимная помощь – такой же естественный закон, как и взаимная борьба; но для прогрессивного развития вида первая несравненно важнее второй» (профессор Кесслер). И автор данного определения убедительно доказал это результатами своих исследований. Не будь этого феномена, человечество уже давно бы исчезло с лица Земли.

В реальности когда погибают менее защищённые, среди остающихся опять оказываются и более сильные, и более слабые. А поэтому указанный отбор способен прекратится только с исчезновением предпоследнего человека. И оттого теория неолиберализма является тупиковой, она не имеет будущего. Так, сейчас крупные акулы бизнеса пожирают средних, те – мелких так, что уже ни средних, ни малых процветающих фирм в России почти не осталось.

Побывав в Западной Европе, Ф.М. Достоевский так описал сущность либерализма: «Что такое liberte? Свобода. Какая свобода? Одинаковая свобода делать всё что угодно в пределах закона. Когда можно делать всё что угодно? Когда имеешь миллион. Даёт ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает всё что угодно, а тот, с которым делают что угодно» («Зимние заметки о летних впечатлениях», 1863 г.). В самом деле, именно борьба за экономическую свободу позволила Англии ХVIII века снять запрет на детский труд, поскольку «слабость детей была гарантией их послушания» (П. Манту).

Несмотря на все громадные недостатки, принципы неолиберализма навязываются ныне всему миру, именно это учение официально считается «единственно верным».

Неолибералы ратуют за «равноправную» конкуренцию развитых экономик с развивающимися. Поэтому не случайно выдающийся французский экономист Франсуа Перу писал, что «Представители неоклассического либерализма жили в эпоху сложившихся наций. … Разделение труда между различными нациями теоретически было бы, по их мнению, наиболее эффективным способом осуществления свободного обмена. … Но на практике концепция либерализма сталкивается с экономической реальностью, в которой существует сложившееся «неравенство структур», и при этом неравенстве самые могущественные и сильные нации стремятся получить для себя наибольшую экономическую выгоду за счёт остальных».

В действительности данная концепция является изначально регрессивной, поскольку по природе своей не несёт в себе продуктивного начала. В самом деле, рассмотрим поведение молекул воздуха в обычных условиях. Все они перемещаются в пространстве со скоростями порядка 500 м/сек, т.е. движутся как пули. Сталкиваются друг с другом, обмениваются энергиями, иначе говоря, ведут себя в полном соответствии с теорией неолибералов. Но сам воздух при этом оказывается неподвижным, поскольку перемещение одних молекул компенсируется обратным им движением других. Поэтому помещённый в воздух пропеллер не вращается, работу не производит.

Можно, опираясь на рекомендации либералов, ещё более повысить общественную напряжённость, заставить молекулы двигаться с ещё большими скоростями. При этом всем будет жарко, но воздух по-прежнему останется неподвижным. И только когда у всех молекул появится составляющая, направленная в одну сторону, тогда начнётся перемещение всей массы воздуха, возникнет сквозняк, ветер, ураган, и пропеллер начнёт производить полезную работу. Такое уже неоднократно наблюдалось в истории народов и государств, когда только объединённые, согласованные действия позволяли решать эпохальные задачи. Будь то война или стихийные бедствия.

Неудивительно поэтому, что существующая либеральная доктрина не предоставляет макроэкономистам надёжных механизмов решения общенациональных проблем. И при необходимости управления какими-либо общественными процессами, будь то налоговая, пенсионная реформы, льготы, реорганизация ЖКХ и проч., каждый раз приходится прибегать к импровизациям. Разумеется, с непредсказуемыми последствиями. В существующем своём виде эта концепция представляет собой в большей мере не экономическую теорию, а политическую доктрину, преследующую, в конечном итоге, цель обосновать паразитизм одних человеческих особей по отношению к другим.

Таким образом, «Либеральные ценности уже не являются более господствующим, существующая историческая система более не в состоянии обеспечивать тот минимальный уровень личной и материальной безопасности, который необходим для её приемлемости (не говоря уже о легитимности) … Время заносчиво-самоуверенной либеральной идеологии ушло в прошлое» – отмечает один из авторитетнейших американских социологов И. Валлерстайн.

И это очевидно. Как следует из физической теории состояния различных агрегатных состояний веществ (газообразного, жидкого или твёрдого), все эти состояния различаются между собой только величиной кинетической энергии формирующих их молекул по сравнению с энергией потенциальной, определяемой внутренним взаимодействием молекул. Если сравнительная кинетическая энергия велика, тогда молекулы могут быть практически свободными, слабо зависящими друг от друга, т.е. газ в наибольшей степени соответствует либеральной доктрине. Но если эта энергия становится ограниченной, тогда молекулы уже не могут находиться в независимом положении и образуют менее энергоёмкие состояния жидкостей или твёрдых веществ. В таком случае они формируют жёстко регламентируемые структуры, кристаллические решётки, в которых собственная кинетическая энергия молекул уравновешена потенциальной энергией их взаимодействия, т.е. свобода молекул регламентирована. И здесь уже нелиберальная теория оказывается неработающей.

Сейчас все государства мира в той или иной мере находятся именно в таком энергетическом состоянии. Никакое из них не способно обеспечивать полную независимость всех своих граждан, будь то их хозяйственная, социальная, природопользовательская деятельность, или их личные обязанности и права. Поэтому либеральной доктрине в большей мере соответствуют развитые страны, чем развивающиеся, богатые граждане, чем бедные. Она скорее отвечает свободному коммунистическому идеалу общества, чем ныне существующему. И это обстоятельство порождает идеологический разброд мнений, каждое из которых не является природно обусловленным, а значит бесспорным.

И ещё. В физике и в философии энтропия рассматривается как функция термодинамического состояния системы и характеризуется мерой её упорядочения, структурирования и порядка. Причём, чем выше степень хаотичности (либерализации) системы, тем большая у неё энтропия. Доказывается, что самопроизвольно энтропия в замкнутой системе способна только возрастать, т.е. здание само по себе способно превратиться в песок, но последний сделаться сам зданием как таковым не может и т.д. Одна из главных функций человека на Земле, как и всякой живой Природы – понижать уровень мировой энтропии, превращать хаос в порядок, строить, созидать, творить. В соответствии с этим рассеянные в окружающей среде газы, минералы и Солнце воссоздают громадные деревья, животный мир плодит себе подобных, а человек сооружает плотины, строит машины, сочиняет стихи и музыку.

Отсюда следует, что продуктивным фактором в Природе может выступать только порядок, но отнюдь не анархия. Ещё Пифагор отмечал, что нет большего преступления, чем пропаганда беспорядка. В этой связи либерализм, как теория самопроизвольной реализации экономической свободы, преобразования неуравновешенности и неупорядочности хозяйственных отношений в продуктивное начало является оторванным от Природы, контрпродуктивным изначально, в самой своей основе. Он разрушил идеологию продуктивного административного управления, способствовав таким образом его бюрократизации. А в общественной жизни привёл к понижению нравственности и к потере социальных ориентиров.

Тем не менее, в настоящем своём виде неолиберализм явился не только экономической, но и идеологической базой для неоглобализма. Пользуется успехом не только благодаря свободе рук, развязываемой им для всякой стяжательской деятельности, но и оправданием для проведения антисоциальной, компрадорской политики, в том числе для обоснования криминального бизнеса: «А кто у нас не ворует?!» (Б.А. Березовский).

Нетрудно видеть, что именно теория либерализма была заложена в основу реформы, проводимой в России и в других странах СНГ. Представители данного течения формируют правительства этих государств, управляют всей их экономической стратегией. Получив в единоличное пользование целые страны, они внедряют данную теорию с рвением, не имеющим оправдания, игнорируя все последствия.

С другой стороны, в данную теорию российские неолибералы не вложили ничего нового, своего, пользуются ею по школярски. Самобытности страны, её исторических условий, современного состояния не учитывают, разрушительные результаты собственной деятельности не хотят (или не способны) видеть. «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить» (Ф.М. Достоевский).

Разумеется, приведённый обзор имеющихся учений не является полным. Вместе с тем общим методологическим базисом всех их служит Его Величество Рынок. Более того, все они в той или иной степени сводятся к рынку, из него следуют, ему подчиняются. А все другие феномены реальной экономики (натуральное хозяйство, кооперация, бартер, грабёж, рента, общественное производство, потребление и разделение труда, плановость, экология, управляемость, регулирование пропорций, цен, трудовых отношений, занятости, нравственность, традиции, мораль, поведение переходных экономик и проч.) либеральной теорией не охватывается. Всё сводится к конкуренции. Может ли серьёзная теория игнорировать все эти процессы?

С другой стороны, уже из простого перечня указанных теорий легко видеть, что ни одна из них не является фундаментальной. То есть все они представляют комплекс идей, взаимно дополняющих или исключающих друг друга, а не строгие академические знания. Нередко блестящие, остроумные, основополагающие положения этих теорий не объединены системной логикой, а значит не формируют замкнутой системы взглядов. Они превращают экономику в комплекс ритуалов, согласно которым если сделать то-то и то-то, тогда, возможно, получится то-то и то-то. Но не исключено, что может случиться и нечто совсем обратное, как это и происходит повсеместно.

В результате следуемые из таких теорий рекомендации зачастую противоречат друг другу, обладают локальным полем действия и не способны служить основой для проведения разумной, рациональной хозяйственной политики в любых условиях. Они представляют собой в большей мере теорию бизнеса, т.е. способов зарабатывания денег, а не экономику предпринимательства, делания дела. В самом деле, ведь «Бизнес – это (всего лишь) искусство извлекать деньги из чужих карманов, не прибегая к насилию» (Макс Амстердам). Поэтому бизнес и экономика – не только не одно и то же, но зачастую противодействуют друг другу.

В этой связи можно констатировать, что в настоящее время общепризнанной экономической теории не существует, разные учёные и специалисты обладают здесь собственными пристрастиями и взглядами. Поэтому «даже если всех экономистов сковать одной цепью, то и тогда они не придут к единому мнению» (Дж. Б. Шоу). Понятно, что в физике, химии и других практических дисциплин, построенных на объективных основаниях, такое невозможно.

Из приведённого перечня учений нетрудно видеть, что имеющиеся теории капиталистической экономики в большей мере носят прикладной характер, чем фундаментальный. Они предназначены для решения текущих, конъюнктурных задач, а не для установления общих законов экономического развития человечества.

Отсюда изменения, совершенствование этих теорий вызывалось в основном тем, что старые приёмы становились неадекватными новым реалиям меняющейся обстановки и требовались другие. Поэтому попытки предсказать на их основе дальнейший ход развития человечества, предпринятые К.Марксом и Ф.Энгельсом, а также рядом других исследователей, оказались столь плачевными.

Вместе с тем справедливости ради следует сказать, что в действительности все эти теории применяются в основном только для публичного обоснования каких-то действий. А на практике серьёзные экономисты пользуются импровизациями. Реализуют собственный опыт, пристрастия, преследуют общественную, личную или корпоративную выгоду, не считаясь ни с какими теориями.