Недостатки чисто рыночного регулирования

Когда в города лакедемонян впервые вкралась страсть к серебру и золоту, и следом за приобретением богатств пришли корыстолюбие и скупость, а следом за вкушением первых его плодов – роскошь, изнеженность и расточительство, Спарта лишилась почти всех своих замечательных качеств и вела жалкое, недостойное её прошлого состояние. … Сильные стали наживаться безо всякого удержу, … и скоро богатство собралось в руках немногих, а государством завладела бедность.

Плутарх, «Сравнительное жизнеописание»

Привлекательные качества рынка в полной мере проявляются только в абстрактных, идеализированных системах. Они предполагают полное равноправие покупателя и продавца, ничем не сдерживаемый поток капитала, товаров и трудовых ресурсов, абсолютно правдивую информированность общества. Но таковых в полной мере не бывает нигде и никогда. И это неудивительно. В самом деле, как у всякого вероятностного процесса саморегуляции, идеальным полем рыночных отношений является наличие беспредельного количества продавцов и такого же безмерного числа изолированных друг от друга покупателей. То есть эффективный рынок – это область действия абсолютной конкуренции. Поэтому рынку в наибольшей мере отвечает только мелкотоварное производство близких по функциональному предназначению предметов потребления.

С другой стороны, чем современнее является продукция, сложнее её технология, тем выше производительность труда на предприятиях и меньшее число их требуется для удовлетворения общественного спроса. Это обусловлено, прежде всего, преимуществами кооперации (так называемый эффект «масштаба»). Иначе говоря, сокращением расходов, ростом специализации производства, усложнением его технической вооружённости, наукоёмкости, повышением требований к качеству, надёжности, достигаемым только при увеличении размеров предприятий. В результате число организаций, выпускающих однородную продукцию, неуклонно уменьшается, технический прогресс с неизбежностью обнаруживает тенденцию всё большей монополизации экономики. Именно этим преимуществом, в конечном итоге, и пользуются современные ТНК, ФПГ, другие подобного рода объединения.

Поэтому в развитых странах к числу монополистов по большинству признаков уже относится до 80% всех хозяйственных субъектов. В частности, в СССР 80-х годов 12% предприятий выпускало 75% всей продукции страны, и так происходит во всех развитых государствах мира. В современной России подавляющая часть энергетики страны обеспечивается 5 – 6 компаниями, выпуск алюминия, проката, цемента – двумя и т.д. И то же самое наблюдается не только в сферах производства, но и потребления, управления, информации.

На самом деле для нормального рыночного регулирования требуется не менее 10 независимых резидентов с каждой его стороны. С другой стороны, кем, как не монополистом, является единственный магазин, больница или аптека в поселке? Или продавец любой уникальной продукции? Станет ли разумный строить 10 параллельных телефонных, коммунальных или транспортных сетей в городе, железных дорог, проходящих между одними и теми же населёнными пунктами всего лишь для того, чтобы организовать конкуренцию между ними?

Более того, монополистами можно с полным основанием считать не только отдельные организации, но и целые отрасли хозяйства (см. Рис. 2.1), с помощью «рыночных механизмов» широко реализующих практику перемещения общественных благ в собственные карманы. И ныне распоясавшиеся теплоэнергетики, транспортники, связь, финансисты и др. в ничем не ограничиваемых современных псевдорыночных условиях России наглядно это демонстрируют.

Нетрудно видеть, что в таких случаях рыночное регулирование перестаёт работать вообще. Повышение спроса может не только не увеличивать предложение, но зачастую способно его даже сократить. В самом деле, зачем монополисту расширять производство и множить связанные с этим заботы, если прибыль можно наращивать простым и ничем не ограничиваемым взвинчиванием цен? И наши монополисты воспользовались этим обстоятельством в полной мере. В результате если в структуре цены товаров СССР доля теплоэнергетиков соответствовала фактическому числу работающей в ней рабочей силы и не превышала 8%, то в современной России она уже достигает 50% и более. Если доля торговли в цене товаров раньше не превосходила 30%, а остальное составляли расходы товаропроизводителей, то в современной России эти пропорции буквально поменялись местами.

С другой стороны, подавление монополистами всех окружающих, их эгоистическое стремление получить ренту, обусловленную отсутствием конкурентов, в существующих псевдорыночных условиях не является чем-то исключительным. В конце концов, всякий хозяйственный субъект стремится стать монополистом. Поэтому путём подавления конкурентов рынок сам содействует своему уничтожению. То есть чем активнее он работает, тем меньшим оказывается поле его рационального регулирования, в большей мере выживает только сильнейший. А значит уже остаётся круг тех, с кем способен потребитель или производитель соревноваться на равных, ограниченнее круг субъектов чисто рыночного регулирования.И в этом заключается одно из глобальных противоречий рынка.

Однако постулируемая непроизводительность монополий на самом деле не является фатально неизбежной: «Итак, может показаться, что количество товаров, произведённых монополией, будет меньшим и их цена более высокой, чем до монополии. Но это не так» (Альфред Маршалл). В этой связи уничтожение или ограничение монополий не только невозможно, но зачастую и непродуктивно.

Вместе с темрынок, как регулятор, призван работать не только с отдельными хозяйственными субъектами, но и с целыми отраслями народного хозяйства, указанными на Рис. 2.1. В самом деле, о какой конкуренции может идти речь, например, между образованием и здравоохранением, культурой и наукой, энергетикой и машиностроением? В действительности как продуктивность, так и средние способности людей, работающих в любых достаточно крупных коллективах, примерно одинаковы. А поэтому если средний доход на одного работающего в различных отраслях экономики оказывается слишком разным, это однозначно свидетельствует об отсутствии рыночного регулирования всей государственной машины. Отображает царящие в ней перекосы, подтверждает субъективизм и непрофессионализм государственного управления.

В то же время в современной России такое положение наблюдается повсеместно. Например, средние зарплаты у наёмных работников газовой отрасли в 1995 году были в 7.07 раза выше, чем у работников искусства, в 6.2 раза больше, чем в здравоохранении, в 5.47 раз весомее, чем в науке. И та же тенденция сохраняется поныне. Например, средние начисленные зарплаты в нефтегазовой отрасли в декабре 2000 года составляли $460 по сравнению с $60–70 в лёгкой промышленности, в сельском хозяйстве, здравоохранении, образовании, культуре и искусстве (акад. Л.И. Абалкин).

В целом за время с 1990 года межотраслевая дифференциация среднего уровня зарплат возросла с 2.4 до 5.2, а с учётом резко выделившейся газовой промышленности – до 10. Причём, здесь не учитываются средние заработки государственных чиновников, работников финансовой сферы, банков, криминала и проч., которые существенно превосходят доходы всех прочих. В частности, если средняя начисленная зарплата по РФ в августе 2001 года составляла 3376 руб., в газовой отрасли – 17519, то в сфере образования – только 1519 рублей. (С.Ю. Глазьев, С.Г. Кара-Мурза, С.А. Братчиков). Очевидно, что этот перекос является прямым следствием неэквивалентности обмена товаров и услуг, отсутствия действительного рынка, лоббирования и шантажа монополистов в нынешних российских условиях.

Более того, реализуемая правительством «рыночная» стратегия привела к дискриминации целых регионов. Так, разрыв среднедушевых денежных доходов жителей Москвы по сравнению с таковыми у жителей республик Дагестан и Ингушетия составляет 13.0 и 17 раз. Примерно 80% финансовых ресурсов государства сосредоточено в столице и её окрестностях, в результате чего доходы у среднего москвича оказались в 3.1 раза выше, чем у среднего россиянина. Из 89 регионов России 77 являются дотационными, причём, большинство – не по своей вине.

С другой стороны, регионы резко различаются по доли нетрудовых доходов. Так, если в Москве в 2000 году при средней номинальной начисленной зарплате в 3229.3 рубля среднедушевой доход составил 9291.1 рубль в месяц, т.е. отношение среднедушевого дохода к зарплате равнялось 2.88, то в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе при зарплате 1058.4 рубля среднедушевой доход был равен 595.8 рублей, а указанное отношение – только 0.56. (С.Ю. Глазьев, С.Г. Кара-Мурза, С.А. Братчиков). Это свидетельствует об уровне регионального распределения «теневого сектора» в России. О каком становлении рыночной экономики и равноправных рыночных отношениях в этих условиях может вообще идти речь?

Таким образом, монополии в принципе не могут управляться рынком. Но попытки реанимировать рынок путём их разрушения, деления, приватизации или иным каким способом в большинстве случаев наносят ущерб обществу и обречены на провал. В самом деле, ведь монополизация экономики (в том числе здоровая глобализация) – это естественный процесс, способствующий повышению ОПТ. Она является результатом кооперации труда в нынешних условиях. Отображает процесс сотрудничества, столь же продуктивный, как и разделение труда, регулируемое конкуренцией. И поэтому отвергать кооперацию столь же абсурдно, как и конкуренцию. Разрушать монополии, особенно естественные, только для того, чтобы хоть в какой-то мере заработал чистый рынок, конкуренция, неразумно и вредно. Точно так же, как ломать сложную машину всего лишь для того, чтобы пытаться заставить её механизмы работать изолированно друг от друга.

В действительности деятельность монополистов весьма продуктивна. В самом деле, в рыночных реалиях интересы фирм предписывают им всячески воздерживаться от расходов, не приносящих сиюминутную выгоду. В отличие от них, концерны-монополисты ограждены от конкуренции естественными барьерами. Поэтому затраты на НИОКР в них всегда выше, они окупаются и воссоздают ресурсы для долгосрочных инноваций, защиты их технологического первенства. И это способствует превращению монополий в полюсы технологического и организационного прогресса. В них, как правило, работает система, а не импровизации частных лиц. Отсюда в монополиях наблюдается устойчивая тенденция трансформации собственников из активных субъектов бизнеса в пассивных получателей дивидендов, процентов и ренты. А реальное управление сосредотачивается в руках нанятых профессиональных менеджеров.

Повторяем, монополизация экономики – естественный, прогрессивный процесс, способствующий повышению общественной производительности труда. Выступать против неё потому лишь, что монополии в полной мере не управляются рынком, не только неразумно, но и бесполезно. Её, как и всякий развивающийся природный процесс, всё равно не остановить. По природе своей монополии могут управляться лишь административно, и это является дополнительным подтверждением, что рынок не служит универсальным, единственно возможным механизмом регулирования экономики.

Все перекосы, связанные с глобализацией, в конечном итоге, объясняются именно тем, что мировые монополии ставятся в такие «рыночные» условия, в которых без патологии они работать по природе своей не способны. То есть в чисто рыночных ситуациях монополии не могут развиваться без отмеченных выше уродливых проявлений. Это не является их изъяном, как не служит недостатком мужчин неспособность рожать детей. Они – другие, у них собственные преимущества, достоинства и своё предназначение, а поэтому стричь всех под одну гребёнку, мягко говоря, неразумно.

Главный инструмент построения рынка, используемый нашими «реформаторами», заключается в разделе общенародной собственности, т.е. государственного имущества, между частными лицами, в приватизации. И как всякие маргиналы, этому уделяют они основное внимание (делить!).

Вместе с тем гипотеза, будто рыночные отношения возникают только среди предприятий негосударственной формы собственности, несостоятельна. В самом деле, во всех развитых странах работают разные формы собственности. И в сложившихся там рыночных условиях ни одна из них не демонстрирует своих безусловных преимуществ. Имеются хозяйственные ниши, где несколько лучше работают одни из них и где более продуктивными оказываются другие, не более того. В частности, опытом доказано, что естественные монополии, системообразующие отрасли не могут эффективно работать для общества, когда становятся частными или акционерными. Они всегда находят пути, как навязать свою волю обществу (сравните выше приведённые доходы газовиков и теплоэнергетиков с таковыми в остальных секторах экономики современной России).

Но монополии – не единственные структуры, плохо управляемые рынком. Имеется громадная группа товаров, потребность в которых слабо зависит от предложения, а именно витальные предметы потребления. К ним, в частности, относятся продукты питания и медицинские препараты, жильё, одежда, безопасность и др. Спрос на них в большей мере управляется проблемой выживания, чем предложением: чтобы не погибнуть и сохранить близких люди готовы платить всё. И этот фактор тем в большей степени выходит за рамки рыночного регулирования, чем больший в них ощущается дефицит. «Рыночная экономика опирается на свободу выбора, но эта свобода возможна лишь тогда, где и когда обеспечены элементарные условия и удовлетворены основные потребности личности» (Н.И. Усик). В результате в структуре цены на хлеб его себестоимость сейчас составляет не более 10%, у многих лекарств розничная цена оказывается в 50 и более раз большей затрат производителей и т.д. И это обстоятельство разрушает всё поле рационального их рыночного регулирования.

С другой стороны, даже при наличии условий для полного раскрытия им своих возможностей рынок далеко не безупречен. Как всякий вероятностный, стохастический процесс, зависящий от многих обстоятельств, рыночный механизм инерционен, приводит к успеху только путём большого числа выборок, проб и ошибок. «Штаты обязательно найдут верное решение, но только после того, как перепробуют все другие» (У. Черчилль). Поэтому он неэффективен в условиях резкого изменения ситуаций, неуравновешенности связей, во времена всякого рода перемен, неустановившихся процессов в организации производства и общества. Отсюда при росте социальной напряженности, под угрозой войн и революций, кризисов и иных форс-мажорных обстоятельств рыночный механизм перестаёт работать. Так, в условиях развёртывания виртуальной экономики продуктивный рынок оказывается беспомощным, его главные инструменты (деньги, цена, прибыль, процент и др.) перестают вообще работать цивилизованно. И это обстоятельство мы в полной мере ощутили, особенно в начале наших рыночных преобразований.

Рынок надёжно обслуживает текущие, сиюминутные проблемы, но не приспособлен для решения долговременных, перспективных задач. Он нивелирует общественные качества предприятий и возвеличивает частные, т.е. способствует превращению организаций всего лишь в средство обогащения их хозяев или благополучия работающих на них коллективов, но не служения обществу.

Поэтому рынок плохо работает при удовлетворении общественных потребностей. Его механизмы нельзя применять впрямую для решения общенациональных проблем даже в государствах с устоявшимися рыночными традициями, поскольку рынок им препятствует или попросту их игнорирует. Это относится к поддержанию конкурентной среды, к социально приемлемому распределению доходов, строительству каналов, защитных сооружений, дорог и других общественных сооружений. Только с помощью налогов, т.е. нерыночных мер, можно организовать финансирование фундаментальной науки, высшего образования, культуры, искусства, содержать армию, полицию и проч.

Рынок не способствует устранению угрозы безопасности населения, бессилен при разрешении социальных, гуманитарных проблем. Перенесение рыночных принципов на мобилизационный, творческий потенциал общества ставит под угрозу саму основу человеческого существования. Рынок неприменим в работе средств массовой информации, особенно крупных, в том числе электронных, поскольку превращение в предмет бизнеса с неизбежностью лишает их беспристрастности, непредвзятости и объективности. Очевидно, что продажная правда есть ложь.

С другой стороны, рынок самостоятельно устанавливает цены, а значит оказывается измерителем как общественных затрат труда, так и потребительных качеств товаров. Но как таковой, свободный и ничем не ограниченный рынок управляется не только спросом и предложением, затратами и качеством, но и многими другими обстоятельствами. В том числе общеэкономической ситуацией, состоянием денежной системы, исходом клановой борьбы и проч. Критерием успеха в современной рыночной экономике выступает доход, прибыль, но совсем не полезность вещей. И это обстоятельство замещает одни ценности другими, существенно усложняет всю экономическую ситуацию, делает её противоречивой, невразумительной. В самом деле, ведь доход для одних и полезность для других – это совсем не одно и то же. И далеко не всегда они совпадают. Яркими тому свидетельствами служат социальное неравенство, расцветшее ныне во всём мире, виртуальная экономика, взяточничество, криминальная деятельность, всякого рода корыстные конфликты и проч.

Только полная и совершенно объективная информация о количестве, качестве и ценах товаров позволяет строить надёжную рыночную стратегию, но достижение этого невозможно в принципе. В результате цены в ортодоксальной рыночной экономике всё в меньшей степени отражают издержки при изготовлении товаров и их полезность для общества. Ничем не ограниченная игра спроса и предложения ведёт к отрыву производства от реальности.

Поэтому в нынешних условиях рынок ведёт к перманентному росту цен, уже не оправданному даже обесцениванием денег. То есть цены на все виды продукции растут вне зависимости от себестоимости их производства, от конъюнктуры, валютного курса и др. В результате рост зарплат и пенсий, обеспечиваемый усилиями правительства В. Путина, в значительной мере оседает в карманах оптовиков и всякого рода посредников и не ведёт к соответствующему повышению ныне существующего нищенского жизненного уровня населения. И делается это в строгом соответствии с «рыночными» законами, поскольку рост доходов с неизбежностью ведёт к увеличению спроса. А значит, продавец вправе повышать цены без всякого роста предложения, что и происходит у нас при отсутствии механизма расширения производства с ростом цен.

Кроме того, здесь наблюдается множество противоестественных перекосов. Так, только созданием марки фирмы цены совершенно одинаковых изделий могут различаться между собою в разы. С помощью агрессивной рекламы формируется образ продукта, далекий от реальности. И это позволяет рынку не служить людям, а подчинять их себе. Даёт возможность недобросовестным продавцам извлекать громадную ренту не путём совершенствования производства, а организацией информационных агрессий.

В результате на протяжении всех 90-х годов расходы на рекламу в США, Германии, Англии, Японии и др. ежегодно росли на 2.5 – 3% в год по сравнению с реальным ростом ВВП не более чем на 1.5 – 2%. В США, например, доля расходов на рекламу в 1996 году уже равнялась 3.5% от ВВП, а на НИОКР – только 1.9%. Таким образом, рентабельность симуляции оказывается выше, чем совершенствования продуктивной деятельности. «В мире происходит постепенное, но постоянное, неумолимое и последовательное вытеснение идеологии честного труда альтернативной ей идеологией финансового успеха» (А.И. Неклесса).

По большому счёту, рынку не нужны ни рабочие, ни инженеры, учёные, врачи или учителя, а только покупатели и продавцы. То требуется, что продаётся, а всё другое не нужно. Тот человек достоин уважения, который способен покупать. Поэтому рынок превращает немалую часть трудоспособного населения, не сумевшего приспособиться к такому уродливому положению, в отверженных. Он ведёт к обогащению немногих и к разорению неимущих, способствует тому, что уже не богатые помогают бедным, а наоборот.

По природе своей рынок жесток, безнравственен, бескомпромиссен, не ведёт к достижению социального равновесия. По сути своей он содействует расизму биологически сильных по отношению к слабым, причём, не только в человеческом, клановом, но и в государственном масштабах. Именно в рынке находит своё идеологическое воплощение уже отвергнутый биологией дарвинизм. В нём каждый за себя и никто – за всех. А это не может быть неизменно продуктивным, всякая борьба стоит дорого.

Так, в протестантской этике трактуется: «Бог решением своим и для проявления величия своего предопределил людей к вечной жизни, других присудил к вечной смерти… Если бы отвергнутые Богом стали жаловаться на незаслуженную ими кару, они уподобились бы животным, недовольным тем, что они родились не людьми» (М. Вебер). А критерием богоизбранности служат успех, богатство и власть независимо от того, каким путём они достигнуты и во что обходятся обществу.

Вульгаризация представлений о рынке и о его закономерностях, доминирующая при проведении рыночных реформах во всех странах СНГ, привела к нивелированию подавляющей части его достоинств. В результате морально оправданной стала всякая аморальность, любое преступление против государства и человечности оказалось не только обоснованным, но и «прогрессивным».

Путём эксплуатации только одного качества рынка, а именно борьбы спроса и предложения, произошло полное его извращение. В результате продавать стали всё, за что появляются желающие платить, что покупают. В том числе честь и совесть, любовь и человеческое достоинство, правду и ложь, жизнь и смерть, Отчизну и веру. Отсюда немалая часть генералов стала продавать вверенную им военную технику, учёных – государственные секреты, журналистов – информацию и дезинформацию. Администраторы стали торговать общественными ресурсами, судьи – справедливостью, девицы – собственным телом, а политики – всей страной. И очевидно, что вред от всего этого многократно превысил позитивное воздействие рынка. Мировые ценности оказались поколебленными, восприятие их – иллюзорным. Фундамент общества утрачивает веками копившийся опыт.

Рынок эксплуатирует низменные инстинкты человека и подавляет или извращает возвышенные.Он культивирует маргиналов, а не пассионариев, а значит сам по себе бесперспективен.Не способен принимать во внимание потери, наносимые им какими-либо действиями Природе и обществу, бессилен при воспитании подрастающего поколения, при становлении его нравственности, этики и морали. То есть всего того, что превращает животных особей в людей, выходит за рамки зримой сиюминутной выгоды, делает из человеческих индивидуумов общество, определяет сущность государства как формы общественного объединения.

Рыночная экономика исключает природные ресурсы из политэкономии, рассматривая их в качестве «бесплатной» мировой константы. «Природные богатства неисчерпаемы, поскольку в противном случае мы бы не получали их даром. Поскольку они не могут быть ни увеличены, ни исчерпаны, они не представляют собой объекта экономической науки» (Ж.Б. Сей). В результате современная экономика приведена к такому состоянию, при котором если в себестоимости подавляющей части товаров учитывать природную добавку, тогда рентабельность их производства окажется отрицательной. В самом деле, если подсчитать затраты, которые потребовались бы для восстановления разрушенного в последние десятилетия ареала проживания человечества, они оказались бы значительно большими, чем выгода, полученная от состоявшегося его разрушения. И недаром Конференция ООН в Рио-де-Жанейро в 1992 году признала, что рыночная модель производства и потребления ведёт к глобальной экологической катастрофе всего человечества.

Отсюда в существующем своём состоянии рыночная экономика не устраивает даже капиталистов: «Рыночный фундаментализм представляет сегодня большую опасность, чем тоталитарная идеология. … Рыночные силы, если им предоставить полную власть, даже в чисто экономических и финансовых вопросах, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма. … Рыночная экономика всё больше склоняется к аморальности» (Джордж Сорос). Более того, «С развитием техники и связанной с ним специализации рынок становится всё более ненадёжным и должен уступить место планированию» (Дж. Гэлбрайт). Ссылаясь на опыт современной (1994 г.) Сербии, Д. Калач пишет: «Подвергая себя законам «свободного рынка», всякое государство на самом деле разрушает собственный рынок и собственную экономику».

Попытка сделать рыночные отношения всеобщими, внедрить их в сферы, заведомо рынком не управляемые (деятельность монополистов, борьба с криминалом, науку, образование, жизнеобеспечение народов, воспитание и проч.) с неизбежностью выпячивает недостатки рыночного регулирования и нивелирует положительные его качества. Так, стремление превратить землю в товар, т.е. сделать предметом купли-продажи сам ареал проживания людей, уничтожает нечто большее, чем объект хозяйственного использования.

В самом деле, «Мать-сыра-Земля» всегда являлась на Руси предметом особого почитания, в сказаниях и в народной мудрости она представляла собой своеобразный культ, источник силы и справедливости. И сделать в России то же, что в Латинской Америке, в которой 80% всех земельных угодий принадлежит 8% населения, или как на Ближнем Востоке, где 10% жителей владеют 55% земли, значит искусственным путём сократить Богом данный ареал проживания людей, уничтожить фундамент российского менталитета. Поэтому недаром прошедшая в Риме в 1979 году конференция по аграрной реформе констатировала, что проблема голода на Земле возникла прежде всего под воздействием купли-продажи сельхозугодий. И дай им волю, стали бы торговать всем: честью и совестью, водой и воздухом, солнечным светом и звёздным небом, Вселенной и Потусторонним Миром.

Не первой в мире столкнулась Россия с земельной проблемой, и не следует ей игнорировать здесь чужой опыт. Так, в «Сравнительном жизнеописании» Плутарх описывает положение с землёй в Римской республике 2 в. до н.э., когда она была пущена в рыночный оборот. В результате «… богачи … завладели почти всей землёй, так что согнанные с насиженных мест бедняки и в войско шли без всякой охоты, и к воспитанию детей проявляли полное равнодушие, и вскоре вся Италия ощутила нехватку в свободном населении, зато росло число рабских темниц; они были полны варваров, которые обрабатывали землю, отобранную богачами у своих сограждан». Бедняки превратились в люмпенов, страна обеднела, и потребовались специальные меры, чтобы вернуть её былое могущество.

Поэтому, несмотря на все привлекательные качества рынка, к нему следует относиться осторожно. Надо знать, где нужно его применять и где нет, когда он полезен, а когда – вреден. Не сегодня рынок придуман и не сейчас начинает работать. И далеко не везде, где он есть, экономика благоденствует, чтобы считать его панацеей от всех бед, к чему склоняются ортодоксальные либералы-рыночники. Поэтому, несмотря на безусловные его достоинства, чтобы рынок не превращался в примитивный базар, во зло, им нужно грамотно управлять.

Ничем не ограниченный рынок способствует обезличиванию, разрушению всяческих национальных, этнографических, цивилизационных, конфессиональных и других обогащающих мир различий государств и народностей. А поэтому он примитизирует, делает бесцветной всю окружающую действительность. Лишает человека корней, веками освящённых обычаев, языковых и культурных индивидуальностей, без которых нарушается связь времён и всякое прогрессивное развитие человечества становится невозможным. «Именно в многообразии – источник силы и развития человечества» (Ю.В. Яковец).

Таким образом, чисто рыночное регулирование хозяйства эффективно работать не способно в принципе. «Однобокая ориентация на рынок и необузданную конкуренцию (осуществлявшаяся по настоянию неолибералов) привела к расшатыванию самого рыночного механизма, к росту его нестабильности, непредсказуемости и разрушительности» (В.М. Коллонтай). Во всём нужна мера, а «Фетишизация рынка означает философскую атаку на саму идею жизнеобеспечения как единой производственно-распределительной системы» (Б.В. Ракитский).

Поэтому неслучайно появилась библейская притча об изгнании торговцев из Храма, произведённая Иисусом Христом. Это – аллегория, символизирующая несовместимость духовности и наживы.

Резюме:

1. Рынок представляет собой совокупность социально-экономических отношений в сфере обмена, посредством которых осуществляется перераспределение товаров между хозяйственными субъектами.

2. Идеальный рынок является классическим высокоорганизованным механизмом с прекрасно работающими прямыми и обратными связями внутри системы производитель – потребитель. Специфической сферой, в которой затратная и потребительная стоимости товаров раскрываются одновременно. Единственным местом, где они впрямую вступают во взаимодействие друг с другом. Он устанавливает общественную оправданность всяких затрат, меру общественной необходимости любого конкретного труда, вложенного в товар.

3. Чем в большей мере эквивалентным является обмен, тем полнее соблюдаются рыночные отношения. Более того, идеальный рынок – тот, на котором совершается обмен товарами в полном соответствии с их стоимостями. Если средний доход на одного работающего в различных отраслях экономики оказывается слишком разным, это однозначно свидетельствует о недостаточности рыночного регулирования всей государственной системы.

4. Рынку в наибольшей мере отвечает только мелкотоварное производство близких по функциональному предназначению предметов потребления. Чисто рыночное регулирование монополий невозможно. Вместе с тем, чем активнее работает рынок, тем в большей мере выживает только сильнейший. А значит больше монополий, меньшим остаётся число тех, с кем способен потребитель или производитель соревноваться на равных, уже круг субъектов чисто рыночного регулирования. И в этом заключается одно из глобальных противоречий рынка.

5. Как всякий вероятностный, стохастический процесс, зависящий от многих обстоятельств, рыночный механизм инерционен, приводит к успеху только путём большого числа выборок, проб и ошибок. Он надёжно обслуживает текущие, сиюминутные проблемы, но не приспособлен для решении долговременных, перспективных задач; нивелирует общественные качества предприятии возвеличивает частные. Поэтому рынок плохо работает при удовлетворении общественных потребностей. Его механизмы нельзя применять впрямую для решения общенациональных проблем.

6. Рынок не способствует устранению угрозы безопасности населения, бесполезен при разрешениисоциальных, гуманитарных проблем. Перенесение рыночных реалий на мобилизационный, творческий потенциал общества ставит под угрозу саму основу человеческого существования. Рынок неприменим в работе средств массовой информации, особенно крупномасштабных, поскольку превращение в предмет бизнеса с неизбежностью лишает их беспристрастности, непредвзятости и объективности. Очевидно, что продажная правда есть ложь.

7. По природе своей рынок жесток, безнравственен, бескомпромиссен, не способствует достижению социального равновесия. По сути своей содействует расизму биологически сильных по отношению к слабым, причём, не только в человеческом, клановом, но и в государственном масштабах. Он эксплуатирует низменные инстинкты человека и подавляет или извращает возвышенные. Не способен принимать во внимание потери, наносимые Природе и обществу, бессилен при воспитании подрастающего поколения, при становлении его нравственности, этики и морали.