Хронология и периодизация

Приводившиеся выше (во втором разделе первой главы первой части книги) цитаты об абсолютной и относительной хронологии из классической работы Монтелиуса 1903 года не единственное и не первое его употребление этих терминов.

В 1883 г. вышла его статья «О преисторических периодах в Скандинавии». В ней (Montelius 1893: 3) он указывает, что «относительная хронология дает представление о том, как различать периоды в нашем языческом прошлом, а также какие типы принадлежат каждому периоду». Он поясняет, что речь идет только о том, раньше или позже один период, чем другой. Абсолютная же хронология датирует эти периоды столетиями до или после Р.Хр. В следующем году появилась его первая сугубо теоретическая работа «Метод преисторических исследований и материал» (Montelius 1884). В ней также дается трактовка относительной и абсолютной хронологии, оперирующей не индивидуальными артефактами или памятниками, а периодами. Еще два года спустя в работе «Хронология железного века» (Montelius 1896) Монтелиус снова трактует относительную хронологию как нарезающую следующие друг за другом периоды, абсолютную же — как определяющую, «какой век или какие века до или после Р.Хр. каждый период охватывает». Та же трактовка повторяется и позже — как в работах до известной книги 1903 года (например, Montelius 1900: 114), так и после нее (Montelius 1912: 2).

Словом, Монтелиус, видимо, не отличал относительную хронологию от периодизации. Это было естественно как в исторической перспективе, так и с точки зрения практики.

Историческим предшественником и прототипом эволюционной типологии Монтелиуса была «система трех веков» Кр. Томсена. Нововведения Монтелиуса покоятся на ее достижениях. Мы воспринимаем «систему трех веков» как первую археологическую периодизацию, но сам Томсен рассматривал свою систему исключительно как группировку музейного материала и средство установления хронологии. Технологический критерий использовался, но, по крайней мере, в публикации, система не была для Томсена какой-либо моделью развития — в своем «Руководстве» он ни разу не пытается объяснить смену периодов, он только констатирует факты (Grдslund 1987: 28).

Практика исследований также толкала Монтелиуса на смешение понятий: его собственные схемы исполняли обе функции — Монтелиевские периоды, скажем, неолита (М I, M II и т.д.) были схемой периодизации (деление на периоды), даже эволюционной периодизацией (модель развития), и в то же время это было средство установления относительной хронологии.

В общей истории культуры, охватывавшей и первобытную, периодизация выделилась в самостоятельную задачу еще в XIX веке. Схемы Свена Нильсона и Льюиса Моргана, делившие историю культуры на ступени (у Моргана — дикость, варварство и цивилизация), были схемами периодизации преистории. В археологии же четкое отделение периодизации от хронологии произошло лишь с внедрением марксизма, преимущественно в советской археологии. Поскольку на Маркса и Энгельса произвела впечатление общекультурная периодизация Моргана, построенная на эволюционном стержне и принятая в этнографии, схема эта стала стандартом марксистского подхода к первобытности, и марксистски мыслящие археологи старались синхронизировать ее со «схемой трех веков», построенной на технологическом критерии. Последняя при этом, естественно, обретала статус периодизации тоже. Как таковая она и представлена в учебнике В.И.Равдоникаса (1939).

При этом, однако, встал вопрос о ее отношении с хронологией. Вопрос этот решался неоднозначно.

В ранние годы советской археологии было выдвинуто положение, что «время существования конкретных обществ, находящихся на той или иной ступени развития, не может быть... исчислено в одинаковых абсолютных хронологических датах». Распределение событий по социально-экономическим формациям было просто-напросто отождествлено с относительной хронологией: оно «является датировкою по относительной хронологии, требующей выявления реальной сущности исторического процесса». И оценка: «Относительная хронология дает больше для определения общественных форм, чем абсолютная хронология» (Худяков 1932: 22).

Это утверждение было отвергнуто другими советскими учеными тех лет (Шмидт 1933; Арциховский 1933). Один из них пояснял, что хоть стадиальная периодизация и «важнее датировки, но называть ее относительной хронологией ни к чему». Он повторял по-старинке, что «Определение относительного возраста комплексов есть и будет предварительным и необходимым условием определения их абсолютного возраста» (Арциховский 1933: 25). Примечательно, что «стадиальная периодизация важнее»! Всё-таки периодизация — это ведь если не просто относительная хронология собственной персоной — как тождественное понятие (хотя у Монтелиуса, как мы видели, нечто в этом духе), то, во всяком случае, разновидность представления о времени, близкая к относительной хронологии. Это один и тот же качественный, не количественный подход ко времени.

Худяков не видел различия. Арциховский не замечал связи этих понятий, увиденной Худяковым. То и другое — упрощения. Однако в обоих подходах — и в Худяковском выдвижении на первый план синкретично понимаемой относительной хронологии, и в согласии Арциховского с превосходством «стадиальной периодизации» — проглядывало новое отношение к проблемам социального времени в археологии.

Отождествление относительной хронологии с периодизацией можно встретить в отечественной археологии и сейчас. Так, Колпаков и Вишняцкий (1991: 5-7) считают, что вообще «относительная хронология, построенная с помощью типологического метода Монтелиуса или сериации, является по своей сути периодизацией». Это сомнительное утверждение: сам же Колпаков (и там же) пишет, что «Периодизация может работать как относительная хронология, но не наоборот». М.В.Аникович (1993: 36) пишет: «В хронологии исторические факты проецируются на внешнюю по отношению к ним временную шкалу, в идеале — на астрономическое время, увязанное с современным летоисчислением. В периодизации на первый план выступает собственно историческое время, выражающее качественные различия исторического процесса в ходе его движения». Но периодизация трактует временную последовательность событий без отрыва от содержательной стороны исторического процесса и соответственно размещает цезуры, а относительная хронология абстрагируется от этой стороны процесса, отделяя от содержания чистые последовательности, как бы хронологическую форму.

Периодизация — это прежде всего разновидность классификации (Stoltman 1978: 704; Вишняцкий, Колпаков 1991: 5-7), хотя классифицируются объекты на основе их хронологической позиции. Хронология здесь выступает лишь как самый общий, первичный критерий классификации. Ведь все объекты, относимые к одному периоду (как и к одному хронологическому горизонту) получают одну и ту же хронологическую характеристику, скажем, V — VIII вв. или первая половина Х в. Они уравниваются по этой характеристике. Формальные различия между ними игнорируются, подчеркиваются формальные сходства. «Периоды — это синхронические конструкты, в которых события и условия, оказывающиеся внутри периода, считаются аналитически одновременными» (Smith 1992: 27). Эта геологическая традиция «понимать периоды времени как если бы они были в основном однородны с точки зрения их формальных характеристик» была введена в археологию Г.Мортилье (Stoltman 1978: 704), как и манера именовать периоды по первому типичному местонахождению (такое называют «эпонимным»).

Различие между периодом и хронологическим горизонтом состоит в том, что датировка периода — заведомо протяженная, т. е. предполагается отрезок времени, интервал, тогда как датировка хронологического горизонта — одномоментная. Памятники, относимые к нему, могут иметь разброс во времени, т. е. реально охватывать всё-таки какой-то (сравнительно короткий) период, да и определенность датировки может быть размытой — может колебаться и обозначаться в этом смысле как некий диапазон. Но всё же в идеале предполагается, что горизонт концентрируется вокруг некой точечной даты — он проходит, по крайней мере, в определенной местности как горизонтальная линия на таблице.

Гордон Чайлд в небольшой статье «Археологические века как технологические стадии» (Сhilde 1944) усилил эволюционное и периодизационное звучание модифицированной томсеновской схемы, подчеркнув технологический критерий в ее основе. Но эволюционный и вообще историко-концептуальный аспект характеризует не всякую периодизацию.

Опираясь на философские разработки В.С.Добриянова (1968) касательно исторического познания, Николова предложила различать и в археологии внешнюю и внутренюю хронологию. Под внешней хронологией понимается простое эмпирическое установление последовательности событий или памятников, а под внутренней — выявление генетических связей, причинности событий, их сути, места в общей линии развития. Внешняя — это собственно хронология, ее время — календарное. Внутренняя — это периодизация, ее время — социально-историческое. Календарное время непрерывно и ритмично, а историческое время — прерывисто и аритмично, поэтому в нем и выделяются периоды. Ближе всего к идеальным периодам — социально-экономические формации. Разумеется, сначала делается хронология, потом — периодизация (Нiколова 1990).

Конечно, если исходить из эмпиричности хронологии и теоретичности периодизации, тогда вроде бы всё так. Но по опыту мы знаем, что всё обстоит как раз наоборот: периодизация обычно служит подготовительным этапом к установлению хронологии. Сначала древности Европы сгруппированы по трем «векам», потом установлена их относительная хронология, после чего — абсолютная. А уж потом уточняются снова устои периодизации. Телегин упрекнул Николову в чрезмерной абстрактности (Телегин 1993). Беда не только в этом, но и в том, что неверны основы распределения понятий. Еще в начале 50-х Я.Бём отмечал в периодизации две стороны: 1) систематизацию артефактов и 2) выявление направленности и этапов развития. Первую он считал собственно археологической, вторую — ближе к истории (Bцhm 1953). Как мы видели на примере истории с тремя веками, в процедуре исследований проявляются обе стороны периодизации — как тенденции: вначале — одна, под конец — другая. Первая, упорядочение, может и не задаваться другими целями, они возникают благодаря возможности использовать те же формы для удовлетворения других интересов.

Не только Николова пыталась свести периодизацию к одному из ее аспектов.

С различением двух видов темпоральных объединений выступил Рауи (Rowe 1962). Он предложил отличать «стадии» от «периодов». И те, и другие представляют собой совокупности археологических объектов, последовательно сменявшие друг друга. Но принципы формирования этих общностей разные. Стадии — это общности, основанные на культурном сходстве («единицы сходства»), а периоды — исключительно на близости во времени («единицы времени»). Мысля в этом же ключе, Столтмен трактует стадии как «единицы формы», а периоды — как «единицы времени» (Stoltman 1978: 704). Странное различение: обе «единицы» охватывают некое время и обе выделяются по формам.

Нетрудно заметить, что «стадии» Рауи — это единицы периодизации. А «периоды»? По Рауи, это единицы хронологии. О какой же хронологии здесь речь? Рауи недвусмысленно поясняет, что об относительной: «Идея использовать периоды относительного времени вместо стадий, конструируя сетку для археологической интерпретации, не нова в археологии, но она имела ограниченное применение» (Rowe 1962: 44). Как пример он приводит «серию нумерованных периодов» Флиндерса Питри, которые тот именовал «поступательными датами» (sequence dates).

Между тем в обоих случаях, и со «стадиями», и с «периодами», сформированы общности памятников, принимаемых за одновременные, и в обоих случаях устанавливается последовательность этих общностей, так что в обоих случаях налицо нарезание периодов в материале, то есть периодизация. Но в первом случае (когда у Рауи речь идет о «стадиях») хронологические отношения устанавливаются на основании культурных сходств и различий, т. е. исходя из ступени в культурной эволюции, в культурном процессе, а это соответствует (хотя и не идентично) относительной хронологии. Во втором же случае (когда у Рауи идет речь о «периодах») хронологические отношения устанавливаются без учета культурных характеристик, на основе одной лишь позиции во времени. Конечно, можно и это установить методами относительной хронологии — когда речь идет об одном месте, об одной хронологической колонке. Но как только периодизация выходит за узко локальные пределы, не обойтись без синхронизации, без абсолютной хронологической шкалы. Стало быть, эта периодизация больше соответствует абсолютной хронологии (хотя и не идентична ей).

Таким образом, соответственно двум видам датировки мы имеем два вида периодизации, а значит, термин «период» лучше оставить общим обозначением единиц периодизации. Там, где Рауи говорит о «стадиях», обычно применяют также слова «фаза», «этап», «ступень». Такое деление Нарр, а за ним Штрам называют «фазеологическим» (Narr 1957: 5-6; Strahm 1988: 177-178). Там, где Рауи говорит о «периодах», обычно применяют слово «эпоха», иногда также «время», «пора», хотя «археологическая эпоха» в палеолите по традиционной терминологии (см. Григорьев 1988; Аникович 1992) — это нечто совпадающее со ступенью, а не «временем». В истории термин «эпоха» явно противостоит «лестничной» ступени, и это отвлеченное от целенаправленности понимание отразилось в трактовке Ленина (1962: 86-87): «Эпоха потому и называется эпохой, что она обнимает сумму разнообразных явлений и войн, как типичных, так и нетипичных, как больших, так и малых, как свойственных передовым, так и свойственных отсталым странам». Такой вид периодизационного деления можно назвать хронотомическим.

Принцип образования «периодов» первого рода («стадий», «фаз» и т.п.) Г.Мюллер-Карпе (Mьller-Karpe 1968: V-VII) называет изофеноменологическим (поскольку объединяются явления с одинаковыми культурными характеристиками, феномены одного культурного уровня — синстадиальные), принцип образования «периодов» второго рода («эпох») — изохронологическим (поскольку объединяются памятники с одинаковой датировкой, одновозрастные — «синхронные»). Рауи справедливо замечает, что для небольших ареалов «стадии» совпадают с «периодами» (т.е. «эпохами»). Иными словами, различие выступает на обширных территориях — там, где важна синхронизация. Мюллер-Карпе решал как раз такие проблемы. Если, скажем, бронзовый век Европы рассматривать изохронологически (скажем, как период II тыс. до н.э.), то он начинается на всей территории Европы одновременно — на синхронистических таблицах это будет выражено горизонтальной прямой. Если же рассматривать его изофеноменологически (то есть в данном случае — как время, когда вошло в обиход применение бронзы), то в разных районах Европы он начнется в разное время — на юге раньше, на севере позже, а на синхронистических таблицах его начало будет отмечено ступенчатой линией.

Рауи, как и Мюллер-Карпе, предпочитает изохронологический подход. Что ж, он удобнее для тех, кто придает особое значение культурным контактам, древней торговле и т.п., но имеет свои недостатки, в частности, при обобщении развития культуры на больших территориях, при прослеживании эволюции, прогресса. Те, чей интерес лежит в этой сфере, предпочитают изофеноменологический подход. И уж во всяком случае, нельзя смешивать эти два подхода, пытаясь совместить их функции, нельзя считать, что есть только один подход, подставляя на эту обобщающую роль тот или другой из двух. Делая выбор, нужно четко представлять себе, какая преследуется цель, что будет достигнуто, а чем придется поступиться и оправдана ли жертва (Клейн 1972).