Теории общественного договора

Основой всех теорий общественного договора является положение о том, что государству предшествовало естественное состояние человека. Условия жизни людей и характер человеческих взаимоотношений в естественном состоянии представлялись не однозначным образом.

Государство представляет собой результат юридического акта - общественного договора, который является порождением разумной воли народа, человеческим учреждением или даже изобретением. Поэтому данная теория связывается с механическим представлением о происхождении государства, выступающего как искусственное произведение сознательной воли людей, согласившихся соединиться ради лучшего обеспечения свободы и порядка. При этом народ обладает естественным, неотчуждаемым правом не только на сознание государства на основе Общественного договора, но и на его защиту.

Несмотря на то, что научность договорной теории оценивалась достаточно неоднозначно и противоречиво, вплоть до полного отрицания ее исторической самостоятельности, тем не менее некоторые аспекты данной концепции нашли свое реальное воплощение в практике государственного строительства. Примером этого могут служить Соединенные Штаты Америки, которые в своей конституции юридически закрепили договор между народами, входящими в их состав, и определили цели этого договора: утверждение правосудия, охрана внутреннего спокойствия, организация совместной обороны, содействие общему благосостоянию.

Томас Гоббс (1588-1679) характеризовал естественное состояние людей как «войну всех против всех». Он развивает свою теорию, исходя из двух начал, присущих человеческой природе: эгоистических устремлений и сдерживающего их естественного разума. Он отвергает утвердившуюся еще с античных времен точку зрения, будто бы человек - животное, от рождения склонное к общественной или политической жизни. Если бы дело обстояло так, полагает Гоббс, людям было бы совсем не трудно объединиться и создать государство. Опыт же свидетельствует об ином: "Умы людей от природы таковы, что, если бы их не понуждал страх перед какой-нибудь общей властью, они бы не доверяли друг другу, боялись бы друг друга и с необходимостью стремились к тому, чтобы каждый мог заботиться о себе собственными силами". Людям ближе принцип: человек человеку - волк. Фактически царит вседозволенность: "Состояние войны всех против всех характеризуется также тем, что при нем никто не может быть несправедливым. Понятия правильного и неправильного, справедливого и несправедливого не имеют здесь места". Для того, чтоб они появились, необходимо наличие общества и законов. В природе человека Гоббс находит три главные причины, толкающие к войне: 1) соперничество; 2) недоверие; 3) жажда славы.

В конечном счете "война всех против всех" чревата для людей угрозой взаимного истребления: Люди начинают тяготиться состоянием войны; наконец, срабатывает эгоистический инстинкт самосохранения: "Люди в силу необходимости, заложенной в их природе, хотят выйти из этого несчастного и ненавистного им состояния". Но это становится возможным лишь тогда, "когда, заключив договоры, они отказываются от своего права на все"; когда они готовы подчиниться "велениям разума", которые, по Гоббсу, именуются "естественными законами". Это, подчеркивает он, неписаные законы; они неизменны и вечны. Как бы ни был человек необразован и туп, ему не так уж трудно познать их суть, которая запечатлена в словах: "Не делай другому того, что ты не хочешь, чтобы сделали тебе". Естественные законы определяют условия общественной жизни и мира, поэтому они вступают в силу с возникновением гражданского общества и государства.

Переход от естественного состояния к гражданскому обусловлен отнюдь не идиллическими мотивами: "Следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано не со взаимным расположением людей, а с их взаимным страхом".

Как отмечал один из самых глубоких интерпретаторов Гоббса Лео Штраус, британский мыслитель выводил естественные права из элементарных нужд и стремлений, определяющих поведение всех людей, а не из человеческого совершенства. "Эти первичные побуждения, - продолжает Штраус, - конечно же эгоистичны; они могут быть сведены к одному принципу: жажде самосохранения или страху перед насильственной смертью. Это значит, что не блеск и очарование славы и гордости, но ужас от страха смерти стоит возле колыбели гражданского общества: не герои... , но голые, дрожащие бедолаги были основателями цивилизации".

Гражданское общество нуждается в договорах, предполагает необходимость их соблюдения. Государство, говорит Гоббс, устанавливается, "когда множество людей договаривается и заключает соглашение каждый с каждым о том, что в целях водворения мира среди них и защиты от других каждый из них будет признавать как свои собственные все действия и суждения того человека или собрания людей, которому большинство дает право представлять лицо всех". При этом, "верховная власть не может быть по праву уничтожена решением тех лиц, соглашением которых она установлена". Стоит людям избрать суверена, и они оказываются в полной его власти. Суверену принадлежит вся полнота исполнительной, законодательной и судебной власти. Гоббс - убежденный противник разделения властей: "делить власть государства - значит разрушать ее, так как разделенные власти взаимно уничтожают друг друга". "Власть суверена в государстве должна быть абсолютной", - изрекает он.

Однако есть одно весьма существенное обстоятельство, которое выделяет Гоббса из общего ряда поборников абсолютизма. Дело в том, что в соответствии с его теорией, абсолютизм - плод общественного договора. Ход его мыслей примерно такой же, как у либералов - противников абсолютизма. Только итоговые выводы прямо противоположны: у либералов общественный договор ограничивает власть суверенов, а Гоббс выдает им карт-бланш на абсолютное господство. И все же сам факт, что у истоков абсолютизма оказывается договор, побуждал сторонников абсолютной власти насторожиться и подвергнуть сомнению теорию Гоббса. Тем более, что в ней имелась брешь, может быть, на первый взгляд не столь уж значительная, но которую легко можно было расширить. Конечно, гоббсовский гражданин или, точнее сказать, подданный всецело зависел от суверена. Вплоть до того, что тот был вправе посягнуть на его собственность. Но одно право за подданными, как известно, закреплялось: это право на жизнь, на личную безопасность. Самое же главное: это право не могло быть отчуждено даже по договору. Таким образом, вводится понятие неотчуждаемого права человека, которому было суждено великое будущее.

По словам современных истолкователей творчества Гоббса, длинная тень его "Левиафана" легла на весь ХХ век. Именно тогда это чудовище явило себя миру в конкретном облике тоталитарных государств, где степень концентрации власти и бесправия подданных далеко превзошла представления британского философа. И хотя он видел в Левиафане отнюдь не идеал, а скорее меньшее зло по сравнению с безвластием, его произведения давали аргументы для принятия тоталитаризма и примирения с ним.

Джон Локк (1632-1704) "Два трактата о правлении": Если по Гоббсу, естественное, т. е. догосударственное, состояние людей - "война всех против всех", то, на взгляд Локка, оно прекрасно: люди, пребывающие в нем, свободны и равны. Они вправе распоряжаться своей личностью и своим имуществом в пределах закона природы, который покоится на разуме и запрещает наносить ущерб жизни, здоровью, собственности друг друга, требует мира и сохранения всего человечества.

Существует четкое различие между естественным состоянием и состоянием войны; и "эти состояния, что бы ни утверждали некоторые люди (конечно, имеются в виду Гоббс и его последователи), столь же далеки друг от друга, как состояния мира, доброй воли, взаимной помощи и безопасности и состояния вражды, злобы, насилия и взаимного разрушения".

Но каким бы прекрасным ни было естественное состояние, оно все же "весьма небезопасно, весьма ненадежно". Ему недостает "установленного, определенного, известного закона, который был бы признан и допущен по общему согласию в качестве нормы справедливости и несправедливости". Не хватает также "знающего и беспристрастного судьи, который обладал бы властью разрешать все затруднения в соответствии с установленным законом". Наконец, "в естественном состоянии часто недостает силы, которая могла бы подкрепить и поддержать справедливый приговор и привести его в исполнение".

Получается, что люди выходят из естественного состояния не для того, чтобы преодолеть его, как у Гоббса, а, наоборот, чтобы сохранить и закрепить присущие ему достоинства, прежде всего свободу.

В отличие от Гоббса Локк придерживается оптимистического взгляда на природу человека. Поэтому, уверен он, людей побуждает объединиться не страх, а заложенное в них стремление к общению и товариществу с другими. Свободные, равные и независимые люди по собственному согласию отказываются от естественного состояния и "надевают на себя узы гражданского общества". Делают они это для того, "чтобы удобно, благополучно и мирно совместно жить, спокойно пользуясь своей собственностью и находясь в большей безопасности, чем кто-либо, не являющийся членом общества".

Так из естественного состояния возникают политические общества. Все они, подчеркивает Локк, "начинались с добровольного союза и взаимного согласия людей, действующих свободно при выборе своих правителей и теории правления". Вообще политическая власть как таковая "проистекает лишь из договора и соглашения". Наличие общего установленного закона и судебных учреждений, наделенных властью разрешать споры и наказывать преступников, позволяет говорить о существовании гражданского общества. Интересно, что у британского философа можно обнаружить мысль, которая получит дальнейшее развитие в классическом либерализме, а именно - разграничение гражданского общества и государства. Так, Локк пишет о различии между обществом и системой правления. При этом он считает очевидным, что "абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной нормой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом".

Абсолютную власть нельзя вывести ни из природы, ни из договора. Для Локка она совершенно неприемлема, хуже ее нет. Какими бы древними названиями и благовидными формами не прикрывалось абсолютное деспотическое правление, оно гораздо хуже, "чем естественное состояние или чистейшая анархия". Страдая от произвола абсолютного владыки, люди "вправе уничтожить его как любого другого дикого зверя или любое вредное животное, которые не дают возможность человечеству жить в обществе и пользоваться безопасностью". Локк признает за народом право на восстание против тирании. Для защиты своих прав народ может применить самые решительные методы: "Во всех положениях и состояниях лучшее средство против силы произвола - это противодействовать ей силой же".

Уже Гоббс сделал первый шаг к признанию неотчуждаемых природных прав человека, но ради утверждения одного-единственного права на жизнь он готов был примириться с абсолютизмом. Локк идет гораздо дальше своего соотечественника. У него основные природные права человека образуют нерасторжимую триаду. Она состоит из прав на жизнь, свободу и собственность. Немногого стоит жизнь, если у человека нет свободы. Свобода же, не подкрепленная собственностью, может оказаться пустым звуком. И все же "свобода является основанием всего остального". Люди рождаются свободными. "Каждый человек... по природе свободен, и ничто не в состоянии поставить его в подчинение какой-либо земной власти, за исключением его собственного согласия".

В соответствии с локковской типологией политическая власть существует там, "где люди имеют в своем распоряжении собственность; а деспотическая - распространяется на тех, кто совершенно не имеет никакой собственности".

Важнейшим средством противодействия абсолютизму Локк считал разделение властей. Основной смысл разделения властей, по Локку, заключается в том, чтобы они ограничивали друг друга. он отдает приоритет парламенту: "Законодательная власть является не только верховной властью в государстве, но и священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило". Без ее санкции ни один указ "не обладает силой и обязательностью закона".Скорее всего, мудрый философ гораздо больше опасался превращения в тиранию власти исполнительной, воплощенной в одном человеке, чем парламента, состоящего из многих лиц. Исполнительная власть, считает Локк, является подчиненной по отношению к законодательной. Главе исполнительной власти надлежит выполнять функцию верховного исполнителя закона. Когда же он сам нарушает закон, то не может притязать на повиновение членов общества, превращается в частное лицо без власти и без воли. Суверенитет народа выше и парламента, и короля.

Идеям Локка выпала завидная судьба. Они не только пополнили золотой фонд политической мысли. Их практическим воплощением стал в значительной мере общественно-политический порядок наиболее развитых стран мира.

Иная интерпретация общественного договора обнаруживается у Ж.-Ж. Руссо (1712 - 1778) в трактате "Об общественном договоре".

По Руссо, изначально люди жили в доброте, полной свободе и понимании, но нашлись те, кто стал собственничать, ограничивать других. Им и понадобился институт власти. Одним из центральных вопросов в проблеме свободы человека и социальных взаимоотношений Руссо считает вопрос о происхождении неравенства. Появление собственности заставляет человека расставаться со своей свободой, которая по самой своей природе, и согласно своему понятию, неотчуждаема. Все дело в том, что в самой человеческой природе уже произошел перелом. Неравенство людей - продукт целого ряда переворотов, преобразовавших человеческую природу, «подобно тому, как, чтобы установить рабство, пришлось совершить насилие над природой, так и для того, чтобы увековечить право рабовладения, нужно было изменить природу».

Философ различает природное и социальное неравенство: природа создает людей различными, но не эти различия обуславливают социальное неравенство - его причиной является частная собственность. Руссо видит три причины неравенства: во-первых, это неравенство общественное; во-вторых, оно возникло исторически; в-третьих, оно связано с появлением частной собственности. Частная собственность возникает при переходе человечества от естественного состояния к общественному, т.е. является продуктом цивилизации.

Для обеспечения свободы люди и заключают общественный договор с сувереном. Основную задачу общественного договора он видит в создании «такой формы ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, самому себе и остается столь же свободным, как и прежде».

Условия перехода к государству Руссо трактует следующим образом: то, что отчуждается у каждого индивида в пользу образуемого по общественному договору целого в виде естественного равенства и свободы, возмещается ему в виде договорно установленных прав и свобод. Происходит как бы эквивалентный «обмен» естественного образа жизни людей на гражданский образ жизни.

Суверен у Руссо воплощен в понятии «Всеобщая воля» (voluntee general). «Всеобщая воля» непогрешима, монолитна, неделима, непредставима. абсолютна. Каждый человек есть частица всеобщей воли, частица власти.

Руссо при этом подчеркивает отличие общей воли от воли всех: первая имеет ввиду общие интересы, вторая - интересы частные и представляет собой лишь сумму изъявленной воли частных лиц. Отстаивая господство в государстве и его законах общей воли, Ж.-Ж. Руссо резко критикует всевозможные частичные ассоциации, партии, группы и объединения, которые вступают в неизбежную конкуренцию с сувереном.

То есть у Руссо – каждый человек-гражданин есть носитель суверенитета, это практически идеал прямой демократии.

Руссо отрицал как представительную форму власти, так и принцип разделения верховной, суверенной власти в государстве на различные власти. Законодательная власть как собственно суверенная, государственная власть должна осуществляться народом-сувереном непосредственно. Исполнительная власть (правительство) создается по решению суверена в качестве посредствующего организма для сношений между подданными и сувереном. Она уполномочена сувереном приводить в исполнение законы и поддерживать политическую и гражданскую свободу. В зависимости от того, кому вручена исполнительная власть(всем, некоторым, одному), Руссо различает формы правления: демократия, аристократия, монархия. В общем виде Руссо отмечает, что «демократическое Правление наиболее пригодно для малых Государств, аристократическое – для средних, а монархическое – для больших».

Доктрина Руссо стала одним из основных идейных источников французской буржуазной революции, особенно на ее якобинском этапе, якобинская диктатура отражала руссоизм на практике.