Формальная социология Г. Зиммеля

Зиммель из всех классических социологов (Тенниса, Вебера) самый современный. Он первым использовал стиль эссе, не научного труда, а статьи, размышления на тему, понятное не только профессионалам, но и просто образованным людям. Его темы были интересны людям прямо теперь: «Мода», «Человек как враг», «Женская культура», «Бедняк». «Большая» наука – это, по сути, удовлетворение человеческого любопытства. Но с возрастанием скорости и темпа наша жизнь становится перманентно проблемной. Появляются практические вопросы и требующие срочного решения. Никогда ранее перед фундаментальной, «большой» наукой не ставились такие проблемы.

Изначально нужно описать круг возможных решений. Куда можно думать? Пока это непонятно, человек упирается в известные ему схемы, которые здесь могут не сработать. Нужно понять ее в целом. Описание возможностей сливается в общий вопрос: «Как возможно общество?». По аналогии с Кантом «Как возможна математика?». В сущности это вопрос об основаниях достоверности этой науки.

Вопрос о возможности общества – это вопрос почему оно есть и сохраняется? Основа общества – это человеческие взаимодействия, они делают общество возможностью и реальностью. Они и есть общество. Индивиды в процессе этого взаимодействия соединяются в общество, то есть обобществляются, т.е. вступают в социацию.

Общество имеет две ипостаси. Во-первых, это все множество людей, находящихся в непрерывном взаимодействии: занимаются спортом, любовью, работают и пр. Но даже, когда я совершаю поступки в одиночестве, я обычно делаю так, как принято в моем обществе. Т.к., и это во-вторых, общество это формы, в которых обычно совершаются взаимодействия. Т.е. то, как люди делают это, как они любят, трудятся.

Содержание взаимодействий не социально по своей природе. Социальна только форма взаимодействия, как обычно принято делать. Именно эти формы и есть общество как обобществление и именно они есть предмет чистой или формальной социологии. Социология есть учение о чистых формах взаимодействия, также, как геометрия есть учение о чистых формах тел.

Одна и та же форма может включать в себя совершенно разные содержания (брак). И наоборот, для одного и того же содержания могут быть различные формы (карьера).

Т. о., чистая социология отличается не особым объектом изучения, а отличается углом зрения, который и рождает предмет социологии. Здесь очевидно влияние неокантианства Баденской школы: мы имеем перед собой один и тот же объект, но предметы наук различны в зависимости от точки зрения на этот объект.

Зиммель приводит множество примеров таких чистых форм обобществления (социации): конфликт, конкуренция, подражание, разделение труда и т. д. Общество с точки зрения чистой социологии есть соединение таких форм. Если мы устраним некоторые формы, общество сохранится. Допустим, в обществе возлюбленных может не быть господства и подчинения. Но если уберем все формы, то нет никакого общества.

Эти формы по существу являются содержанием душевной жизни индивида, которые он может и не осознает, но понимание у него есть. Они должны быть поняты, во-первых, в своем объективном значении (матем. теорема или норма права). Во-вторых, они должны быть поняты в своем мотивирующем значении, т.е. как ценности. Понимание такой же первофеномен духа, как и самосознание. Декарт: «мыслю, следовательно, существую». Это не социологическое положение, но положение метафизическое.

Теперь возникает вопрос: как я могу знать, что я правильно понял? Для этого Зиммель формулирует априори понимания, то, что делает социальное взаимодействие людей возможным. Априори – это что-то вроде того, что мы знаем до того, как мы что-нибудь вообще стали познавать. То, что делает само познание возможным.

Чтобы мы были уверены, что понимание поднялось над понимание отдельного человека, оно должно обладать определенными надсубъективными характеристиками, опираться на определенные(3)априори:

1. Чужая индивидуальность не может быть понята в полной мере, и поэтому мы видим другого в некоторой мере обобщенно.Мы каждый раз производим типизацию, без которой наши взаимоотношения с другими людьми невозможны, ибо всю внутреннюю жизнь другого человека мы не можем знать, она нам не открывается. Таким образом, мы воспринимаем другого человека только фрагментарно, и по этим фрагментам мы делаем заключение о том, кто он такой, наклеиваем клеймо.

2. Следующее – априори эмпирической социальной жизни состоит в том, что жизнь не полностью социальна. Мы не только часть общества, но и что-то еще сверх того, что-то другое. Наша часть, которая выходит за социальность, в значительной степени определяет саму нашу социальность. Иногда это выступает как демонстративное противостояние социальности. Это дает качественное разнообразие членов общества: этот – хороший, а этот – плохой. Это зависит от их внутренних индивидуальных различий, этому не учат, это нельзя у него взять. Т.о., есть нечто несоциальное, которое может изменить взаимодействие.

3. И третье - априори принципиальной гармонии между индивидом и обществом, предполагается, что в обществе каждый может найти своё собственное место. Если этого нет, то общество не является полностью обобществленным. В нем существуют разрывы, лакуны. Под обществом он понимает не человечество в целом, а общества. То, что связано определенными взаимодействиями.

Вот априори, которые, по Зиммелю, позволяют нашим пониманиям, интерпретациям человеческих действий подниматься на субъективным мнением, претендовать на общее понимание.

Теперь - что должна изучать социология в первую очередь? - микроскопические формы! Необходимо изучать самые элементарные человеческие взаимодействия, чтобы понять, как живет общество, этот самый мир обобществления. В социологии методика выделения чистых форм отсутствует, т.е. отделения чистых форм от содержания взаимодействий. И Зиммель видит свою задачу в демонстрации примеров выделения таких чистых форм, рассмотрения их роли в обобществлении и анализ исторической судьбы этих форм в данном обществе.

Он анализирует множество форм. В частности, он анализирует зависимость характера взаимодействия между индивидами от числа участников группы. Причем группу Зиммель начинает с одного индивида. Для одного характерно следующие формы социальных взаимодействий – это одиночество и свобода. Как один индивид противопоставлен группе, он хочет выделиться, но это одиночество возможно только при наличии группы. Противопоставление себя требованиям группы и одиночество необходимо каждому человеку. Человек, который не способен сам себя занять, не вполне социален. Другая форма – свобода - требование оставить в покое, протест против группы. Но также и попытка действовать самому, по-другому. Это либо велосипед, как у всех, либо космический корабль нового вида.

Взаимоотношение двух – это уникальная ситуация интимности, переплетения индивидуального и социального. Это когда индивидуальное в социальном не пропадает. И также возможность разлада, конфликта. Появление третьего приводит к возникновению совершенно новых взаимодействий – это уже обобществление в собственном смысле этого слова. Третий снимает разлад, конфликт, он испытывает удовольствие от состояния зрителя и получает пользу от этого конфликта. После трех участников мы имеем дело с настоящей группой. И чем больше группа, тем больше возможностей для индивидуальной свободы.

Еще один пример – это «господство и подчинение» - это всегда есть взаимодействие господина и подчиняющегося. Господство легче осуществлять над большой группой, чем над малой. В большой группе различие индивидуальностей нивелируется, и она превращается в управляемую массу, которая по отношению к господину вся одинакова. Классический образ – восточная деспотия. Для деспота все равны.