Николай Васильевич ГОГОЛЬ. (1809-1852). 2 страница

Часть вторая
ВИЙ
В семинарии наступили летние каникулы, и всех распустили по домам. Три бурсака, богослов Халява, философ Хома Брут и ритор Тиберий Горобець, шли домой. Провиант закончился, и они решили заглянуть и ближайшую деревню. Долго плутали, поздно вечером добрались и постучали в первую попавшуюся хату. Открыла старуха. Они попросили ночлега. Старуха согласилась при условии, что всех положит в разных местах, чтобы они не напились и не разрушили ей двор.
Философу отвели пустой овечий хлев. Только он собирался заснуть, как к нему входит старуха и протягивает руки. Не говоря ни слова, она схватила его. Философ почувствовал, что не может двинуться. Старуха забралась ему на спину — и он против своей воли побежал. Хома понял, что это была ведьма. Он начал читать разные заклятия и почувствовал, что ведьма слабеет. Он выскочил из-под старухи и, вскочив ей на спину, начал погонять поленом. Через некоторое время старуха упала в изнеможении. Каково же было удивление философа, когда вместо старухи он обнаружил молодую красавцу. Он пустился бежать.
Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших сотников, хутор которого находится недалеко от Киева, вернулась с прогулки вся избитая и сейчас находится при смерти. Она изъявила желание, чтобы отходную по ней читал один из киевских семинаристов Хома Брут.
Хома отказался, но ректор пригрозил его наказать. За философом с хутора приехала кибитка. В ночь, когда Прут прибыл в хутор, умерла панночка.
Хоме рассказывают разные случаи, происходившие на хуторе. Псарь Микита, попав под влияние панночки, сделался сам не свой. Видели, как она на нем ездила. После этого он иссох весь, как щепка. Однажды в конюшне нашли кучку пепла, а Микита куда-то исчез.
Рассказывали, как ночью панночка прокусила шею у младенца одной бабы и выпила всю кровь.
В первую ночь Хома пришел в церковь, преодолев страх. Панночка выглядела, как живая, ее красота казалась сверхъестественной.
Хома очертил круг мелом возле себя и принялся читать. Спустя некоторое время он поднял глаза и не поверил им, панночка уже не лежала, а сидела в гробу. Затем она встала и направилась к нему, но не смогла преодолеть черту. Панночка вернулась в гроб, и вдруг гроб сорвался с места и начал летать со свистом по церкви. Послышался крик петуха, гроб вернулся на место.
На вторую ночь повторилось то же. Не успел Хома начать читать, как труп опять направился к нему, ловя перед собой воздух. Хома понял, что панночка его не видит. Она опять остановилась на черте и начала выговаривать мертвыми устами страшные заклинания. В церкви поднялся ветер, послышался шум множества летящих крыл, посыпались стекла. Зажмурившись, Хома читал молитвы. Послышался крик петуха, все стихло. Козаки, вошедшие в церковь, нашли Брута чуть живого и поседевшего.
Настала последняя ночь. Ветер в церкви поднялся еще сильнее прежнего, появилась всякая нечисть. Вдруг Хома увидел какое-то огромное чудовище, веки которого опускались до земли. Это был Вий (таким именем называют начальника гномов, у которого векина глазах идут до самой земли). Ему подняли веки — и он указал, где стоит философ. Хома грохнулся на пол, и тут же из него вылетел дух от страха. Раздался крик петуха, но это был уже второй крик, вся нечисть кинулась к окнам, но застряла в них. Вошедший священник, увидев все это, отказался служить панихиду.
Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в ней чудовищами, обросла бурьяном, и никто теперь не найдет к ней дорогу.

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН ИВАНОВИЧ С ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ
Глава 1
Жили два друга — Иван Иванович и Иван Никифорович. Даже дома у них находились рядом, через забор. Несмотря на большую приязнь, эти редкие друзья не совсем были сходны между собой. Иван Иванович имеет необыкновенный дар говорить чрезвычайно приятно. Иван Никифорович, наоборот, больше молчит, но зато если влепит словцо, то держитесь только. Иван Иванович худощав и высокого роста, Иван Никифорович немного ниже, но зато полнее.
Глава 2
Однажды баба Ивана Никифоровича вытаскивала проветривать старое тряпье и зачем-то вытащила ружье, которое Иван Иванович никогда не видел у Ивана Никифоровича. Оно очень его заинтересовало, ему захотелось такое ружье. Иван Иванович отправился к Ивану Никифоровичу и попросил подарить ему ружье. Иван Никифорович отказался, потому что эта вещь ему необходима: если нападут на дом разбойники, то ружьё тут и пригодится. Тогда Иван Иванович предложил обменять его на свинью и два мешка овса. Иван Никифорович рассердился и назвал Ивана Ивановича гусаком. Если бы Иван Никифорович не сказал этого слова, то они бы поспорили между собой и разошлись, как всегда, приятелями, но теперь произошло совсем другое — друзья поссорились между собой.
Глава 3
К Ивану Ивановичу вечером того дня приехала Агафия Федосеевна. Она не была ему ни родственницей, ни свояченицей, ни даже кумой. Казалось бы, совершенно ей незачем было к нему ездить, и он сам был не слишком ей рад; однако она ездила и проживала у него по целым неделям. Тогда она отбирала ключи и весь дом брала на свои руки. Это было очень неприятно Ивану Ивановичу, однако он, к удивлению, слушал её, как ребёнок, и хотя иногда и пытался спорить, но всегда Агафия брала верх. Как только она приехала, всё пошло навыворот: «Ты, Иван Иванович, не мирись с ним и не проси прощения: он тебя погубить хочет!» Шушукала, шушукала проклятая баба и сделала то, что Иван Иванович и слышать не хотел об Иване Ники-форовиче. К довершению всех оскорблений, ненавистный сосед выстроил гусиный хлев, как будто с особенным намерением усугубить оскорбление. Это возбудило в Иване Ивановиче злость и желание отомстить. Ночью он перелез через ограду и подпилил ножки у хлева, тот рухнул.
Иван Иванович вернулся домой и жил в постоянном страхе, что Иван Никифорович за это злодейство по крайней мере подожжет его дом. Иван Иванович решил опередить Ивана Никифоровича и подать на него прошение в суд.
Глава 4
В суде Иван Иванович обвинил Ивана Никифоровича в том, что он назвал его гусаком, построил гусиный хлев ему в насмешку и имеет намерение поджечь дом. Судья крайне удивлен, предлагает примирение. «Что это вы делаете, Иван Иванович? Бога бойтесь! Бросьте просьбу, пусть она пропадёт! Возьмитесь лучше с Иваном Никифоровичем за руки, да поцелуйтесь, да купите сантуринского, да позовите меня! Разопьём вместе и позабудем всё!» Иван Иванович категорически отказывается.
Не успел уйти из суда Иван Иванович, как появился Иван Никифорович и тоже с прошением. Иван Никифорович утверждал, что Иван Иванович разрушил его хлев, чем нанес материальный убыток, и еще ко всему прочему покушается на его жизнь, для чего пришел выпрашивать у него ружье. «Иван Иванович Перерепенко имеет посягательство на самую жизнь мою. Содержа в тайне сие намерение, пришёл ко мне и начал дружеским и хитрым образом выпрашивать у меня ружьё. Но, предугадывая тогда же преступное его намерение, я всячески старался от оного уклонить его».
Делать было нечего. Обе просьбы были приняты. Но тут случилось непредвиденное: бурая свинья вбежала в комнату и схватила, к удивлению присутствующих, прошение Ивана Никифоровича, которое лежало на конце стола, перевесившись листами вниз. Схватив бумагу, бурая хавронья убежала так скоро, что ни один из приказных чиновников не мог догнать её.
Глава 5
Городничий приходит к Ивану Ивановичу и требует, чтобы тот передал им свою свинью для вынесения ей приговора и наказания как нарушителю порядка. Иван Иванович отвечает, что этому никогда не бывать. Тогда городничий, в свою очередь, предлагает Ивану Ивановичу помириться с Иваном Никифоровичем. «Как! с невежею! Чтобы я примирился с этим грубияном? Никогда! Не будет этого, не будет!» — Иван Иванович был в чрезвычайно решительном состоянии.
Глава 6
Между тем произошел чрезвычайно важный случай для всего Миргорода. Городничий давал ассамблею. Возникает заговор, чтобы пригласить Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича и столкнуть их вместе. «Послушайте! — сказал один из гостей, когда увидел, что его окружало порядочное общество. — Давайте помирим двух наших приятелей! Теперь Иван Иванович разговаривает с бабами и девчатами, — пошли потихоньку за Иваном Никифоровичем, да и столкнём их вместе». Но как это сделать, ведь, где бывает один, не бывает другого.
Глава 7
Антона Прокофьевича отправили уговаривать Ивана Никифоровича. Он совершенно убедил Ивана Никифоровича, что Ивана Ивановича не будет. Тогда тот согласился.
На празднике Иван Иванович и Иван Никифорович заметили друг друга только за столом, так как их посадили напротив друг друга. Бывшие друзья одновременно подняли глаза и увидели друг друга. Все присутствующие онемели от внимания и не отрывали от них глаз. Наконец, Иван Иванович вынул носовой платок и начал сморкаться; а Иван Никифорович осмотрелся вокруг и остановил глаза на растворённой двери. Городничий заметил это и приказал закрыть дверь. Тогда каждый из друзей начал кушать и уже ни разу не взглянули друг на друга.
Как только кончился обед, оба бывшие приятели вскочили с мест и начали искать шапки, чтобы улизнуть. Тогда городничий мигнул, и друзей начали подталкивать сзади, чтобы «спихнуть» их вместе и не выпускать до тех пор, пока не подадут рук. Когда они столкнулись лицом к лицу, все начали просить их, чтобы они помирились. Иван Никифорович и Иван Иванович разговорились, дело шло к примирению, но вдруг Иван Никифорович все испортил. Он сказал, что Иван Иванович обиделся черт знает на что: за то, что он обозвал его гусаком. Иван Иванович не выдержал, что Иван Никифорович при всех назвал его гусаком еще раз. Когда при произнесении этого слова без свидетелей Иван Иванович вышел из себя и пришёл в такой гнев, в каком не дай бог видеть человека, что ж теперь, когда это убийственное слово произнесено было в собрании, в котором находилось множество дам? Поступи Иван Никифорович не таким образом, скажи он птица, а не гусак, ещё можно было бы поправить. Но — всё кончено! Тяжба длится уже десять лет.

Миргород — это не столько конкретный город (хотя и он имеет место быть упомянут). Этим названием автор как бы объединяет все города Малороссии, давая понять, что истории их жителей могли произойти где угодно. И истории эти, несмотря на дальность во времени описанных событий, перекликаются неуловимо с нашим, таким непростым и в то же время, обычным временем...

Сборник «Миргород» во многом является продолже­нием первого сборника, «Вечера на хуторе близ Диканьки». Писатель развивает тему жизни и быта украинских крес­тьян и казаков («Вий», «Тарас Бульба») и мелкопоместного дворянства («Старосветские помещики», «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»). В манере Гоголя сохраняется стремление к яркому описанию картин украинской природы, читатель найдет в этом сборнике элементы фантастики, чисто гоголевский лукаво-иронический юмор. Писатель, давая «Миргороду» подзаголовок «Повести, служащие продолжением «Вечеров на хуторе близ Диканьки», и сам оценивал его таким же образом.

Но вместе с тем «Миргород» существенно отличается от «Вечеров». Второй сборник повестей свидетельствует о том, что в творчестве Гоголя возобладал реалистический метод изображения действительности. Писатель отражает жизнь в типических характерах, оттеняя в них наиболее существенное с социально-психологической точки зрения. Таковы Хома Брут и сотник («Вий»), Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна («Старосветские помещики»), Иван Иванович и Иван Никифорович («Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»). Выражением величия народного духа является образ Тараса Бульбы из одноименной повести, в которой Гоголь с эпи­ческой широтой изобразил один из наиболее драматичес­ких периодов в истории украинского народа — период борьбы за независимость против панской Польши (см. «Тарас Бульба»).

Фантастика в «Миргороде» (повесть «Вий») не являет­ся самоцелью, а служит определенным средством выраже­ния жизненно правдивых обстоятельств и характеров: так, нечистые силы в повести «Вий» находятся в подчинении аристократической верхушки села и противостоят народу.

Претерпевает изменения в «Миргороде» и гоголевский юмор. Он становится острее, резче, часто переходит в сатиру. Именно здесь юмор Гоголя начинает звучать, по верному замечанию Белинского, как «смех сквозь слезы», свидетельствуя о глубоком понимании писателем сущности противоречий окружавшей его действительности. Писатель видит, что жизненные контрасты не случайны, а имеют социальную природу. Характеры миргородских помещиков и чиновников — порождение определенного жизненного уклада. Обыватели Миргорода не могут выйти за рамки этого уклада, и в этом трагизм их положения.

«Чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенноеи чтобы это необыкновенное, было между прочим совершенная истина». «Диканька»,бывшая в первом цикле своеобразной эмблемой вселенной, теперь переместилась в более прозаич.городмиргород. Вместо сильных и резких характеров – пошлость и безликость обывателей; вместо поэтич.и глубокихчувств – вялотекущие, почти рефлекторные движения. Наконец, вместо казацкой сельской среды – среда мелкопоместная и помещечья, а вместо хитроумных проделок влюбленных – мелочные заботы и неприятности.

«Старосветские помещики». Казалось бы, повествователь, а вместе с ним и читательпопадал в «маленький осколок давно прошедших времен», уголок «земного рая», впрочем, тут же Г.добавлял: «жизнь их скромных владетелей так тиха, так тиха, что на минуту забываешь и думаешь, что страсти, желания и те неспокойные порождения злого духа, возмущающие мир, вовсе не существуют и ты их видел только в блестящем сверкающем сновидении». Здесь уже становится парадоксальность ситуации: описанный рай оказываетя эфемерным и недлительным,подобным сновидению. Участием повествователя, сознающего,что в неизменную жизнь можно сойти и забыться в нейлишь не надолго,оттеняла эту эфемерность и присутствующая в повести мифологическая параллель: Филемон и Бавкида, с которыми сравнивались старосветские помещики, были справедливыми богами, вознаграждены за их любовь и радушие, в то время, как их порочные соотечественники наказаны. Идиллия оказывается разрушена и стерта с земли неумолимым течением времени. Коллизия перенесена на реальную почву совр.укр.поместья. Но реального ли? И здесь мы сталкиваемся еще с одним гоголевским парадоксом: п.ч.земной рай, к-й естьодновременно современная Гоголю украинское поместье, неожиданно предстает как место обитания потусторонней силы. именно в саду, где еще совсем недавно идиллически прогуливались современные Филимон и Бавкида, Афанасия Ивановича охватывает панический страх, и слышится ему голос «таинственный зов стосковавшейся по нему души». Наступает страшная тишина, предвещающая смерть. И в этом, наверное, закл.самое страшное – в месте, к-е претендует бытьзаместителем земного рая, на самом деле господстует смерть + по врешнему ряду повестьпредставляется историей распада старого патриархольно-помещичьего быта, картиной жизни «старичков прошедшего века» со всей бессмысленностью их пошлого существования,лишенного какого бы то ни было проблескадуховности. Также это повестьо великой любви, любви вместе с тем незаметной,но к-я оказывается гораздо выше, самой возвышенной страсти. Ценрт.мето в повести – рассказ о м.ч., к-ы, потеряв возлюбленную, сам был готов покончить самоуб.и к-го повествовательчерез год после того встретил в общ-ве другой, женатым, счастливыем и довольным. В осн.любви Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны лежит сила привычки,более прочной и более длительной, чем самая пылкая любовная страсть. Соц.реальность, условия общественного бытия, сделавшие жизнь старичков пустой и ничтожной (или наоборот прекрасной и возвышенной), - все это отступает на задний план, в сущности философским размышлением о существе любви.

«Вий». Одна из самых загадочных. В примечании к ней Г.указывал, что «вся эта повесть есть народное предание» и что он передал ее именно так, как слышал, почти ничего не изменив. Но до сих пор не обнаружено ни одного фольклорного пр-ия, к-е бы могло рассматриваться как источник центрального мотива повести, связанного с вием. В первую очередь загадочно само происхождение образа вия. Сам же сюжет восходил к распр.в укр.быличках мотиву об умершей ведьме и парубке, послужившим причиной ее смерти и проведшим 3ночи у ее гроба. мотив «отчитывания» великой грешницы, продавшей душу дьяволу. Фантастика причудливо сплеталась с реально-бытовыми деталями и описаниями, к к-мотносились сцены бурсацкого быта, яркие натуралистические портреты бурсаков, философа Хомы Брута, ритера Тиберия Горобца, богослова Халявы.в этой повести мир, «расколотый надвое». герой живет как бы в двух измерениях: реальная жизнь с ее горестями и бедами, к которым Хома Брут отн-ся как «истинный философ», - и мир фантазии, легенды (линия панночки), вторгающийся в эту обыденную жизнь. В традиции романтич.двоемирия (эталоном к-го в россии были сказки и новеллы Гофмана) ирреальный фантастич.мир обладал возвышенной функцией, но у Гоголя именно линия панночки (фантастического) откровенно связана со злом. панночка – ведьма, к-я, превратившись в мертвую панночку чуть было не убила Хому в сцене скачки, при помощи фантастических сил все же свершает свою страшную месть.

«Петербургские повести»: отражение гротескного существования, образ призрачного города и людей-фикций. Содержание понятия «реалистическая фантастика».

(1835-1842г.г.)

«Невский проспект». Начало повести, где Г.давалблистательный портрет Невского проспекта в разное время суток, напоминало в жанровом отн-ии физиологический очерк. сам сюжет- история гибели художника в столкновении с грубой пошлой действительностью, был довольно широко распр.в романтич.лит-ре. самым неожиданным в повести было последовательное переосмысление гоголем романтического мироощущения. так, мадонна Перуджино, с которой художник Пескарев внутренне сравнивал встретившуюся ему красавицу, оказывалась обычной проституткой, «певец прекрасного» Ф.Шиллер, проповедовавший единство красоты и добра, оказывался на деле «жестяных дел мастером с Мещанской улицы». «Жизнь в поэзии» у Гоголя решительно и сознательно не удавалась.

Невский проспект. Два молодых человека — поручик Пирогов и художник Пискарев — ухлёстывают вечером за гуляющими по Невскому проспекту одинокими дамами. Художник следует за брюнеткой, лелея на её счёт самую романтическую влюблённость. Они доходят до Литейной и, поднявшись на верхний этаж ярко освещённого четырёхэтажного дома, оказываются в комнате, где находятся ещё три женщины, по виду которых Пискарев с ужасом догадывается, что попал в публичный дом. Небесный облик его избранницы никак не соотносится в его сознании ни с этим местом, ни с её глупым и пошлым разговором. Пискарев в отчаянии выбегает на улицу.

Придя домой, долго не мог успокоиться, но лишь задремал, как в дверь стучит лакей в богатой ливрее и говорит, что дама, у которой он только что был, прислала за ним карету и просит немедленно быть у неё в доме. Поражённого Пискарева привозят на бал, где среди танцующих дам всех прекраснее его избранница. Они заговаривают, но её куда-то увлекают, Пискарев тщетно её ищет по комнатам и... просыпается у себя дома. Это был сон!

Отныне он теряет покой, желая увидеть ее хотя бы во сне. Опиум позволяет ему обрести возлюбленную в своих грёзах. Однажды ему представляется его мастерская, он с палитрой в руках и она, его жена, рядом. А почему бы нет? — думает он, очнувшись. Он найдёт её и женится на ней! Пискарев с трудом отыскивает нужный дом, и — о чудо! — именно она открывает ему дверь и мило сообщает, что, несмотря на два часа дня, только проснулась, поскольку её лишь в семь утра привезли сюда совершенно пьяной. Пискарев говорит семнадцатилетней красавице о пучине разврата, в которую она погружена, рисует картины счастливой трудовой семейной жизни с ним, но она с презрением отказывается, она смеётся над ним! Пискарев бросается вон, где-то бродит, а вернувшись домой, запирается в комнате.

Через неделю, выломав дверь, находят его с перерезанным бритвой горлом. Хоронят беднягу на Охтинском кладбище, и даже его приятеля Пирогова нету на похоронах, поскольку и сам поручик, в свою очередь, попал в историю.

Малый не промах, он, преследуя свою блондинку, попадает в квартиру некоего жестянщика Шиллера, который в этот момент, будучи сильно пьян, просит пьяного же сапожника Гофмана отрезать ему сапожным ножом нос. Помешавший им в этом поручик Пирогов, наткнувшись на грубость, ретируется. Но лишь для того, чтобы, вернувшись наутро, продолжить своё любовное приключение с блондинкой, оказавшейся женой Шиллера. Он заказывает жестянщику сделать себе шпоры и, пользуясь случаем, продолжает осаду, возбуждая, впрочем, в муже ревность.

В воскресенье, когда Шиллера нет дома, Пирогов является к его жене, танцует с ней, целует её, и как раз в этот момент является Шиллер с другом Гофманом и столяром Кунцом, тоже, кстати, немцем. Пьяные рассерженные ремесленники хватают поручика Пирогова за руки, за ноги и сотворяют над ним нечто столь грубое и невежливое, что автор не находит слов, чтобы это действие описать. Лишь черновая рукопись Гоголя, не пропущенная в этом месте цензурой, позволяет нам прервать свои догадки и узнать, что Пирогова — высекли! В бешенстве поручик вылетает из дома, суля жестянщику плети и Сибирь, по меньшей мере. Однако по дороге, зайдя в кондитерскую, съев пару пирожков и почитав газету, Пирогов охладился, а отличившись вечером у приятелей в мазурке, и вовсе успокоился.

Такое вот странное, непонятное происшествие. Впрочем, на Невском проспекте, под обманным, неверным светом фонарей, уверяет нас автор, все — именно таково...

Нос.Описанное происшествие, по свидетельству повествователя, случилось в Петербурге, марта 25 числа. Цирюльник Иван Яковлевич, откушивая поутру свежего хлеба, испечённого его супругою Прасковьей Осиповной, находит в нем нос. Озадаченный сим несбыточным происшествием, узнав нос коллежского асессора Ковалева, он тщетно ищет способа избавиться от своей находки. Наконец он кидает его с Исакиевского моста и, против всякого ожидания, задерживается квартальным надзирателем с большими бакенбардами. Коллежский же асессор Ковалев (более любивший именоваться майором), пробудясь тем же утром с намерением осмотреть вскочивший давеча на носу прыщик, не обнаруживает и самого носа. Майор Ковалев, имеющий необходимость в приличной внешности, ибо цель его приезда в столицу в приискании места в каком-нибудь видном департаменте и, возможно, женитьбе (по случаю чего он во многих домах знаком с дамами: Чехтыревой, статской советницей, Пелагеей Григорьевной Подточиной, штаб-офицершей), — отправляется к обер-полицмейстеру, но на пути встречает собственный свой нос (облачённый, впрочем, в шитый золотом мундир и шляпу с плюмажем, обличающую в нем статского советника). Нос садится в карету и отправляется в Казанский собор, где молится с видом величайшей набожности.

Майор Ковалев, поначалу робея, а затем и называя впрямую нос приличествующим ему именем, не преуспевает в своих намерениях и, отвлёкшись на даму в шляпке, лёгкой, как пирожное, теряет неуступчивого собеседника. Не найдя дома обер-полицмейстера, Ковалев едет в газетную экспедицию, желая дать объявление о пропаже, но седой чиновник отказывает ему («Газета может потерять репутацию») и, полный сострадания, предлагает понюхать табачку, чем совершенно расстраивает майора Ковалева. Он отправляется к частному приставу, но застаёт того в расположении поспать после обеда и выслушивает раздражённые замечания по поводу «всяких майоров», кои таскаются черт знает где, и о том, что приличному человеку носа не оторвут. Пришед домой, опечаленный Ковалев обдумывает причины странной пропажи и решает, что виною всему штаб-офицерша Подточина, на дочери которой он не торопился жениться, и она, верно из мщения, наняла каких-нибудь бабок-колдовок. Внезапное явление полицейского чиновника, принёсшего завёрнутый в бумажку нос и объявившего, что тот был перехвачен по дороге в Ригу с фальшивым пашпортом, — повергает Ковалева в радостное беспамятство.

Однако радость его преждевременна: нос не пристаёт к прежнему месту. Призванный доктор не берётся приставить нос, уверяя, что будет ещё хуже, и побуждает Ковалева поместить нос в банку со спиртом и продать за порядочные деньги. Несчастный Ковалев пишет штаб-офицерше Подточиной, упрекая, угрожая и требуя немедленно вернуть нос на место. Ответ штаб-офицерши обличает полную ее невиновность, ибо являет такую степень непонимания, какую нельзя представить нарочно.

Меж тем по столице распространяются и обрастают многими подробностями слухи: говорят, что ровно в три нос коллежского асессора Ковалева прогуливается по Невскому, затем — что он находится в магазине Юнкера, потом — в Таврическом саду; ко всем этим местам стекается множество народу, и предприимчивые спекуляторы выстраивают скамеечки для удобства наблюдения. Так или иначе, но апреля 7 числа нос очутился вновь на своём месте. К счастливому Ковалеву является цирюльник Иван Яковлевич и бреет его с величайшей осторожностью и смущением. В один день майор Ковалев успевает всюду: и в кондитерскую, и в департамент, где искал места, и к приятелю своему, тоже коллежскому асессору или майору, встречает на пути штаб-офицершу Подточину с дочерью, в беседе с коими основательно нюхает табак.

Описание его счастливого расположения духа прерывается внезапным признанием сочинителя, что в истории этой есть много неправдоподобного и что особенно удивительно, что находятся авторы, берущие подобные сюжеты. По некотором размышлении сочинитель все же заявляет, что происшествия такие редко, но все же случаются.

Считается по справедливости одной извершин Гоголевской фантастики, причем фантастики, аналог которой «мы врядли найдем современной Гоголю русской и мировой лит-ре» (Ю.Манн). Большое место у Гоголя занимала неявная завуалированная фантастика, проявлявшаяся в мелких элементах быта и поведения героев. Ее излюбленное средство- цепь совпадений и соответствий, слухи, пердположения, сон персонажей, где на первый план выступало не столько само сверхъестественное явление,сколько его переживание. Например, в «Вечере накануне ивана Купала»мотировка колебалась между реальным объяснением (мальчика похители цыганы) и объяснением фантастическим, в основе к-го была продажаПетрусем души дьяволу. Солоха в «Ночи перед рождеством», искусно умевшая обращаться с мжчинами, почиталась в народе ведьмой, и этостереотипное представление ложилось в основу ее двойной сюжетной ф-ции – обольстительной казачки, матери Вакулы, и ведьмы, подруги чорта.

Сфера фантастического тем самым сближалась со сферой реальности, а иррациональное начало переключалось в будничный бытовой план. Так что призрачной и фантастичной становилась сама реальная жизнь.

В повести «Нос», где полностью был снят носитель фантастики, но при этом все злоключения майора Ковалева выступали как совершенно фантастические события. Сам сюжет повести восходил к так наз.носологическим анекдотам и каламбурам, широко распр.в первой пол19в. Та работа, которую произвел в человеч.образе Гоголь, отделив нос от лица, лицо от души, побудила к неизвестному ранее в рус.лит. углублению в человека, поставив вопрос о глубине, в к-й таится сам человек.

Портрет. Трагическая история художника Чарткова началась перед лавочкой на Щукинском дворе, где среди множества картин, изображающих мужичков или ландшафтики, он разглядел одну и, отдав за неё последний двугривенный, принёс домой. Это портрет старика в азиатских одеждах, казалось, неоконченный, но схваченный такою сильной кистью, что глаза на портрете глядели, как живые. Дома Чартков узнает, что приходил хозяин с квартальным, требуя платы за квартиру. Досада Чарткова, уже пожалевшего о двугривенном и сидящего, по бедности, без свечи, умножается. Он не без желчности размышляет об участи молодого талантливого художника, принуждённого к скромному ученичеству, тогда как заезжие живописцы «одной только привычной замашкой» производят шум и сбирают изрядный капитал. В это время взор его падает на портрет, уже им позабытый, — и совершенно живые, даже разрушающие гармонию самого портрета глаза пугают его, сообщая ему какое-то неприятное чувство. Отправившись спать за ширмы, он видит сквозь щели освещённый месяцем портрет, также вперяющий в него взор. В страхе Чартков занавешивает его простыней, но то ему чудятся глаза, просвечивающиеся чрез полотно, то кажется, что простыня сорвана, наконец, он видит, что простыни и в самом деле уж нет, а старик пошевельнулся и вылез из рам. Старик заходит к нему за ширмы, садится в ногах и принимается пересчитывать деньги, что вынимает из принесённого с собою мешка. Один свёрток с надписью «1000 червонцев» откатывается в сторону, и Чартков хватает его незаметно. Отчаянно сжимающий деньги, он просыпается; рука ощущает только что бывшую в ней тяжесть. После череды сменяющих друг друга кошмаров он просыпается поздно и тяжело. Пришедший с хозяином квартальный, узнав, что денег нет, предлагает расплатиться работами. Портрет старика привлекает его внимание, и, разглядывая холст, он неосторожно сжимает рамы, — на пол падает известный Чарткову свёрток с надписью «1000 червонцев».

В тот же день Чартков расплачивается с хозяином и, утешаясь историями о кладах, заглушив первое движение накупить красок и запереться года на три в мастерской, снимает роскошную квартиру на Невском, одевается щёголем, даёт объявление в ходячей газете, — и уже назавтра принимает заказчицу. Важная дама, описав желаемые детали будущего портрета своей дочери, уводит её, когда Чартков, казалось, только расписался и готов был схватить что-то главное в её лице. В следующий раз она остаётся недовольна проявившимся сходством, желтизной лица и тенями под глазами и, наконец, принимает за портрет старую работу Чарткова, Психею, слегка подновлённую раздосадованным художником.